Лира Ветта Норе будто растворилась в воздухе, исчезнув в неизвестном направлении и не оставив ни следа, ни намёка, где её искать. Кейден искал ту, что была его наречённой, бросив все свои дела и заботы, оставив одну цель. Иногда он казался себе одержимым. В моменты, когда мерещилось, что вот рядом мелькнул серебристый мех её хвоста или такого же цвета волосы, он замирал: на портрете в медальоне пряди спускались до самой талии, прикрывая грудь, она мило улыбалась, широко распахнув глаза. Но то были лишь солнечные лучи, заблудившиеся в листве, или отблеск речных вод на прибрежных камнях. А Ветты не было.
Чем дальше он удалялся от норных жилищ, тем гостеприимней становились встречные. Слишком редко в дальних землях видели аммилис, все спешили хоть глазком взглянуть на лира Кейдена Села, ему давали лучшие комнаты на постоялых дворах, готовили отменные продукты для трапезы, развлекали занятнейшими историями пока он вкушал свои блюда. Но никто и не слышал о серебристой аммилисе по имени Ветта Норе.
Он петлял по тропинкам и трактам, спускался с холмов и поднимался в горы, переезжал реки по мостам и штурмовал туманные переправы, сменив не одного коня на постоялых дворах, своего решив оставить на ближайших к дому пастбищах — слишком непривычен был тот к пересечённой местности, в какую забросили его поиски.
В конце третьей седмицы Кейден Сел дошёл до края мира. Покрытый яркими цветами луг упирался в радужное сияние, освещающее небо сочными переливами оттенков и днём, и ночью. Лишь Великий Водопад пересекал эту черту, свергая свои воды вниз с натужным гулом и плеском, чтобы позже они, обогнув мир снизу, вернулись в него дождями или снегами.
По древним легендам Кейден знал, что творцы считали их мир незавершённым, бросив, когда созданные ими народы схватились друг с другом за клочки лучших земель. Лишь со временем мир успокоился, а народы не стали смешиваться, утвердившись каждый в своих землях. В небесах жили проклятые, но теперь там была лишь тень их былого величия, манившая запретной тайной и недостижимая — летать мог лишь забытый народ. В скалах после войны осели огры, вытесненные из более пригодных земель за ошибки своего прошлого, смирившиеся с этим, и спокойно осваивающие неуютные владения. Холмы стали приютом для аммилис — норные жилища торчали над ними причудливыми башенками своих дымоходов и сверкали цветной мозаикой окон. Леса облюбовали эльфы, мудрейший и старейший из народов, охраняя природу и собирая знания в удивительных местах, вместивших в себя огромное количество свитков с легендами и хрониками — они называли эти места «библиотеками». Кейден мечтал однажды там побывать, возможно, обнаружится что-то, стёртое из их памяти в дни забвения и смуты. А в степях жили люди, укрывшись за каменными стенами и железными воротами, всегда готовые защищаться, будто на их и без того краткую жизнь кто-то, кроме их же соплеменников, желал покуситься. В их городах чаще вспыхивали стычки между собой, или они провоцировали другие народы, умудряясь даже эльфов вывести из себя, но в открытые столкновения, которые могли привести к сражению, никогда не вступали, хоть на это им хватало мудрости.
И вот лир Кейден Сел стоит у самого края, вглядываясь в переливы цвета на тёмном звёздном небе, скрывающемся за пологом, который отделил их от покинувших своё создание творцов. Он не знал, что пригнало его сюда, просто думал, что, если Ветта хотела тишины и покоя, она могла бы добраться до самого края. Наверное, он даже желал обнаружить её здесь, одну, погружённую в покой и размышления. Но лира Ветта Норе оказалась более рисковой, чем он о ней думал — затерявшись, видимо, в более опасном месте, где-то на границе с людьми. Кейден гнал от себя эти мысли, в глубине души понимая, что только так она и могла поступить — это было в характере сбежавшей из дома аммилисы, рисковавшей всем, лишь бы избежать союза по расчёту, навязанного ей.
Спустя седмицу лир Сел покидал скалы, задержавшись лишь для смены коренастого некрупного коня — идеального для поездки по плато и горным тропам, — на более быстроходного рысака. Наблюдая, как взнуздывают длинноногую каурую лошадку, Кейден думал о том сколько времени потерял: нужно было сразу думать о том, что Ветта не просто знатная аммилиса, но и выросшая с интересом к домовой челяди и их быту. Да, она не отправилась в города в поиски развлечений, но и на крае мира подобной лире делать нечего. А он просто остолоп, раз не сразу это понял! Когда вернёт домой и завоюет её симпатию, то позволит ей жить собственными интересами и не будет давить, чтобы та стала примерной супругой сына влиятельного торговца. Эта жизнь не для её характера, а ломать свободолюбивую аммилису лир не желал.
— Има, дорогая, тебе обязательно там понравится! — огр неподалёку уже несколько минут не переставал нахваливать что-то супруге, помогая ей складывать в телегу тюки с вещами. — Да, там ещё предстоит много работы, но хозяйка обещала, что не будет требовать от нас больше, чем мы можем, и я ей верю.
— Ох, Арк, — вздохнула Има. — Если бы всё это было правдой! В нашем с тобой возрасте затевать переезд, отправляясь в неизвестность… Чувствую себя девчонкой, что хочет рискнуть и обрести будущее, вот только в отличие от той, кем я была в молодости, горизонт моего будущего уже виден, а не теряется в туманной дали. Ты уверен, что этой лире можно доверять?
При упоминании статуса какой-то аммилисы Кейден насторожился, даже хвост нервно дёрнулся в сторону стариков-огров.
— Это очень милая лира, Има, даже имя её напоминает о густых лесах, что расположены рядом с таверной и дарят тень и густой смоляной запах, каким пропитана округа — Ветта.
Кейден вздрогнул, присмотревшись к паре, не обращающей на него никакого внимания. Ветта. Это имя могло быть только у неё — аммилисы никогда не повторяются, как люди или огры, называя своих новорожденных щенят. Неужели он скоро её увидит?