Как и надеялась Ветта, Эймера решила остаться в таверне. Было тому причиной нежелание сироты идти обратно к людям, или тому виной стал один лесной эльф, ловивший смущённые взгляды девушки и целующий при любом удобном моменте её ладошки, но две седмицы спустя «Перекрёсток» стало не узнать. Новые окна ловили солнечных зайчиков, отражая их вдаль, вынуждая даже путников с тракта вглядываться: что там на заброшенном съезде? Очищенная от вьюнов и дикого винограда древесина, была заново просмолена и покрыта защитными заклинаниями. Новенькая деревянная дверь бодрилась вензелями завитушек с лесными узорами. Выточенные на наличниках гроздья завились вокруг двери и окон.
Как и обещал Элеон, на первом этаже вставили прозрачные стёкла, теперь из них лился тёплый свет, наполнивший трапезную залу. Светящиеся шарики поместили в фонарики — удивительные конструкции из железа и стекла, вызвавшие у Ветты и Эймеры восхищённые вздохи, когда они увидели их первый раз. Ни одна из них не могла представить себе, что металлу можно принять пузато-округлую форму, увить стальными цветами и птицами, наполнить светом изнутри. И каждое окно таверны хранило теперь такой фонарик, будто сигнализирующий о том, что путник может зайти на огонёк, и ему здесь будут рады.
Кухонные шкафы и полки ломились от припасов, привезённых по договорённости с эльфами, опутанных сохраняющими свежесть заклинаниями. Новенькая посуда гордо сияла начищенными боками, будто упрашивая скорее поставить её на столы, пригласить гостей. Стойка, за которой Ветта попросила Элеона сделать ящички и шкафчики для вина и цветов, теперь властвовала в помещении, предлагая взгляду золотистые и бордовые бока пузатых бутылей с лучшими эльфийскими винами и цветочными настойками по рецептам аммилис, которые знала лира. А в ящичках Ветта Норе разместила соцветия собранных ею трав, которые Амрэль зачаровал от порчи, — будущие десерты.
Круглые столики, накрытые скатертями с вышитыми на них луговыми травами, приютили под собой стулья и табуреты. Легчайший, словно сплетённый из паутины, воздушный тюль укрыл собой окна изнутри. А по бамбуковым трубкам от самого колодца на заднем дворе в каждое помещение таверны устремилась вода, подчиняясь затейливым механизмам и рычажкам.
Каждая комнатка для постояльцев сияла уютом и домашним теплом: лоскутные тёплые одеяла укрыли собой просторные кровати, подушки стопочками по две-три штуки возвышались сверху. Зеркалам в комнатках для умывания и шкафам для вещей путников словно уже не терпелось скорее принять гостей. Цветные мозаики окон пускали по стенам крохотные радуги.
При помощи Элеона удалось разобрать небольшой завал под лестницей, которую так же привели в порядок, заделав прорехи, там обнаружились ещё три комнаты, судя по всему бывших хозяев таверны, поэтому лирой Норе было принято решение не нарушать традицию и, когда эльфы помогли привести их в порядок, одну заняла сама Ветта, в другой поселилась Эймера, а третья ждала Арка с женой. Лира посчитала это действительно удобным: своё крыло для них и нет путаницы с комнатами постояльцев. Амрэль же с шутливым взглядом в сторону Эймеры заметил, что окна очень удобно расположены в сторону леса, вынудив человеческую девушку снова смутиться, стрельнув на эльфа делано сердитым взглядом. Взаимный интерес этой пары друг к другу заставлял и Ветту смущаться, ощущать себя лишней рядом с ними в такие моменты.
Бочонки с вареньем, которых за эти дни набралось несколько десятков, — шишки исправно поставляли из леса вместе с приходящими в таверну эльфами, — переправили лесному народу в знак благодарности и разместили на полочках рядом с вином. В конце лета эльфы, впечатлённые терпким и необычным вкусом, обещали привезти ещё и ягод, чтобы дополнить полюбившуюся им сладость новым оттенком. Теперь в каждом их доме на сохранении был свой небольшой запас молодых шишек: не слишком много, чтобы нарушить природный цикл, но и не слишком мало, чтобы обделить себя лакомством. И хотя Ветта поделилась с ними рецептом через Амрэля, эльфы желали варенья, приготовленного аммилисой, называя его «душевным».
Закончив приготовления, Ветта и Эймера довольно осмотрели дело своих рук: мыльные принадлежности, полотенца, шкатулочки с лёгкими закусками для тех, кто любит перекусить ночью, заняли свои места.
— Я так нервничаю, — порывисто вздохнула Ветта, в очередной раз смахивая несуществующую пыль со стойки.
— Ты столько вложила сил в это место, — Эймера робко ещё улыбнулась, отдавая очередную ложку ночному страннику — мыши разносили их, устраивая возле тарелок. — Что может пойти не так?
— Может никто не прийти, — сделал большие глаза Амрэль, подмигивая смутившейся девушке, и положил на стойку рядом с ней стопку салфеток, будто ненароком задев её руку с новой ложкой для ночного странника — Эймера тут же зарделась отворачиваясь.
— Эльфы сегодня так старались, возвращая съезду действующий вид, что это практически невозможно, — рассмеялся Элеон, как и Ветта, чувствуя себя немного неловко рядом с влюблёнными, придавая последние штрихи трапезной: послушные его заклинаниям, фантомные птицы заняли свои места на живых вьюнах под потолком, заведя мелодичные трели. — Ты видел цветы вдоль дороги?
— Да, степные маки хорошо прижились, если всё будет удачно, то уже скоро зацветут, добавив оттенка виолам.
Ветта снова вздохнула. Она видела результат эльфийских трудов, наткнись она тогда на съезд в том виде, в каком он был сейчас — обязательно бы пришла в таверну, так заманчиво и уютно он выглядел, будто вёл домой. Или это место всё больше стало напоминать ей о доме? Собственном доме.