Закончив с ягодным рулетом, Ветта поставила его остужаться и сняла передник, задумчиво постукивая себя пальчиком по нижней губе: чего-то не хватало. За завтрак лира не беспокоилась — Эймера уже виртуозно справлялась с тарелками и посетителями, ещё робко, но уже доброжелательно им улыбаясь. Ни к чему не обязывающие обрывки разговоров о погожих днях и планах на праздник, о стоимости зерна в этом году и новом магазинчике с лентами в близлежащей столице. Человеческая девушка ловкой рыбкой скользила между столиков, справлялась о самочувствии и добром сне, расставляла снедь и возвращалась на кухню.
— Арк планирует отправиться на рыночную площадь после обеда, кликуши уже будут отдавать свой товар дешевле, чем утром, — оповестила она лиру Норе в очередной раз появившись на кухне. — Справлялся есть ли особенные пожелания, что ему привезти оттуда.
— Рыночная площадь? — эхом отозвалась Ветта и ощущение, которое мучило её последнее время, тут же заявило о себе возникшей идеей. — Да, нам нужно на рыночную площадь! Эймера, нужны ленты и ткани, обязательно свечи и штопальный набор, и сладкий порошок для патоки. Я поеду с ним!
— Но, Ветта, там люди… — попыталась остановить подругу Эймера.
— Я буду с Арком, что плохого может случиться? Он знает столицу, да и какая из меня хозяйка «Перекрёстка», если я буду избегать какого-то из народов? Мы должны научиться доверять другим. Если настороженно относиться ко всему, то зло обязательно проявится, а тут должен царить мир, помнишь?
Эймера хотела возразить, но ей помешал Элеон, хлопнувший входной дверью и водрузивший на стол у окна внушительную корзину.
— Простите, слышал, — широко улыбнулся эльф, вынимая маленькие берестяные короба из своей поклажи. — И согласен с Эймерой, поэтому отправлюсь с вами.
— Элеон, это просто человеческий город, — возмутилась Ветта, сцапав один из коробов и открыв крышку: перечная мята острым запахом защекотала нос. Эльфы снова безвозмездно пополняли её запасы необходимыми вещами.
— Это самый большой человеческий город, — назидательно произнёс Элеон, протягивая лире короб больше остальных размером. — Там всякое может случиться.
Недоверчиво принюхавшись к тонкому аромату, Ветта отставила мяту и забрала из рук эльфа настоящее сокровище. Под крышкой прятались редчайшие лепестки белых роз, росших в единственном месте во всём их мире — эльфийском лесу, неподалёку от лесного святилища. Взвизгнув от восторга, лира Норе втянула носом тончайший аромат, хищно огляделась в поисках остатков патоки и, оставив Элеона с Эймерой дружески подтрунивать над ней, принялась за приготовление редкой сладости: сладких лепестков.
На нежнейший аромат вскоре подтянулась вся стая Аки, рассевшись на перекладине, которую сделал специально для них Амрэль. Летучие мыши оказались незаменимыми помощниками в таверне: протирали пыль там, где не могли дотянуться Эймера и Ветта, носили столовые приборы в трапезную, следили, чтобы в комнатах не было насекомых. Брюшки крылатых помощников уже заметно округлились от тех вкусностей, которыми баловала их Ветта, как и обещала, но это не мешало им выпрашивать сладости вне очереди. Вот и сейчас они ждали, когда закончится приготовление. Лепестки на шумовке опускались в кипящую патоку, чтобы та только прихватила их, и раскладывались на хлопковом полотенце, избавляющем от излишков сиропа. Остатки сладкого порошка украшали готовую сладость уже на тарелке для подачи.
Закупорив короб с цветочным сокровищем, Ветта поставила его на отдельную полку, где хранились самые редкие и ценные приправы. Тесто, приготовленное Имой для ещё одного рулета были бодро раскатано, кружкой лира прорезала в нём кружочки, украсила их сладкими лепестками и отправила в духовую жаровню.
Аромат с кухни проник даже в трапезную залу, вынуждая собирающихся покидать таверну постояльцев жадно принюхиваться, перешёптываться, медленнее собирать свои вещи.
Элеон и Эймера давно притихли и затаили дыхание: смотреть за тем, как Ветта готовит было словно наблюдать за таинством или волшебством. Лира Норе будто танцевала, подхватывая тарелочки, смешивая известные ей ингредиенты, наполняя кухню казалось свойственной всем аммилисам магией, или такая была только у неё? Возможно, так влияла на неё таверна или Ветта сама заставляла «Перекрёсток» оживать. Но сейчас Элеон окончательно понял: таверна и аммилиса были словно созданы друг для друга.
— Всё, — довольно улыбнувшись, лира извлекла из жаровни поднявшееся печенье, пухлыми медальончиками украсившее противень, лепестки в патоке зарумянились и даже на вид стали хрустящими.
Хватило на всех. Даже в стае Аки никто не остался без румяного сладкого медальона, а Има, вернувшаяся в кухню на аромат, протянувшийся и на задний двор, долго противилась отпускать аммилису в город людей — настолько он казался ей опасным, и аммилиса была для него слишком нежной, слишком волшебной. Но если Ветта Норе чем-то была взволнована, остановить её было уже невозможно — в этот день это поняли все.
После обеда Арк запряг старушку Морту, помог Ветте устроиться на облучке, Элеон сел рядом так, чтобы аммилиса оказалась между ним и старым огром, и лошадка затрусила по давно ей знакомой дороге.