Эймера ещё никогда так не радовалась и поверить не могла, что когда-то ей казалось, что встреча с Амрэлем уже настоящее счастье. Каждый знак его внимания слегка пугал, а после заставлял сердце биться быстрее, а душу — расцветать. Сейчас, глядя в его глаза, ей казалось, что весь мир может поместиться в сердце — настолько оно переполнилось безграничным счастьем. Рэль был прав: страх и мандраж отступили в тот же момент, когда он подвёл её к церемониальной арке. Они стояли среди цветов и среди друзей, и в том же время во всём мире никого кроме них не было. Разве это возможно, чтобы мир одновременно был крошечным и огромным? Но именно так его сейчас ощущала девушка.
Когда непостижимое сияние охватило их, а клятвы исчезли, смешавшись с цветочными лепестками, Эймера ощутила древнюю магию леса. Жизнь Амрэля и её жизнь лес связывал нерушимыми вечными клятвами, даруя время, которого никогда бы не было, если бы не появившийся в её жизни мастер животных. Амрэль улыбался и глаза его сияли лесными чарами. Он щедро делился с Мерой чашей своей жизни, до самой последней капли, сделавшей их время равным. Отведённый ей миг человеческой жизни растаял, наполнившись бесконечностью и вечной молодостью. Став частью лесного народа, Эймера больше не принадлежала к людскому роду и их законы стали над ней не властны.
По традиции они должны были отправиться в дом супруга, но Амрэль решил иначе, выбрав своим домом «Перекрёсток». Прощание с продолжившими пир эльфами заняло совсем немного времени — лесные жители считали, что сама церемония для наречённых, а вот последующий пир уже для гостей. К чему все эти ожидания, когда паре всё равно не до поздравлений и подарков. Они обрели друг друга, так зачем им мешать?
Элеон остался среди своих, разделяя привычки своего народа, а жители таверны вскоре вернулись домой. Арк и Има быстро проведали и помогли нескольким новым гостям разместиться с большим комфортом — стая Аки уже подала им лёгкий ужин и большая часть гостей отдыхала.
Таверна сияла тёплым светом алых свечей, привезённых лирой из человеческого города. Пестрела белоснежными цветочными гирляндами под потолком, которые принёс Элеон и развесил Кейден. Белые и алые пёрышки, закреплённые на длинных золотистых лентах, спускались из-под потолка и звенели крохотными золотыми и серебряными колокольчиками повинуясь движениям воздуха.
— Ветта, спасибо! — потрясённая красотой и уютом трапезной залы Эймера обняла подругу. — За всё тебе спасибо!
— Это ваш вечер, пора отдать ему должные почести, — улыбнулась лира, обнимая в ответ.
И хотя Эймеру распирало от любопытства: кто же этот аммилис рядом с Веттой, почему она избегает находиться к нему слишком близко и почему он так похож на их барда, девушка была слишком поглощена собственным счастьем, чтобы спросить об этом без лишних ушей.
Столы ломились от десертов и основных блюд, спустившиеся вниз постояльцы были беспрекословно размещены за столами, вкушая редкие и необычные лакомства. Лучшее эльфийское вино золотилось в тонконогих бокалах, пуская на скатерти «солнечные зайчики».
Ветта ловила себя на мысли, что в такие моменты мир всегда кажется предельно простым, нет ни сложностей, ни проблем, только бесконечное ощущение единства и радости. От всей души она радовалась за друзей, когда те смущённо улыбаясь покинули гостей. Има и Арк уже слишком старые для долгих празднований задержались не дольше. Постепенно разошлись остальные. И лира внезапно поняла, что в зале остались только она и Кейден.
Убирая со стола, как обычный служка, лир Сел улыбался, видимо, как и она, находясь под впечатлением прошедшего дня. Потомок великой торговой династии не брезговал обычными житейскими делами, совершенно не походя на тот образ, что сложился у лиры Норе по письмам. Он бросил все свои дела, отправился на её поиски, нашёл и попросил остаться рядом. Тот деловой сухарь, что писал ей письма так никогда бы не поступил. Может, она всё же поспешила с выводами о нём, основываясь лишь на переписке да собственном воображении? Но их союз всё равно остаётся абсолютным мезальянсом, так к чему же всё это?
Время давно перевалило за полночь, когда Ветта и Кейден закончили с уборкой, так и не проронив ни слова. Только задумчивые взгляды и случайные прикосновения.
Убедившись, что всё в трапезной и на кухне чисто, а заготовки к завтраку томятся на столе подвластные сохраняющим свежесть заклинаниям, лира Норе вышла на улицу. Она думала, что устанет в такой суматошный день, но лёгкая нервозность, что преследовала с момента признания Кейдена, отгоняла сон, вынуждая желать простора, а не стен.
На тёмном небе уже почти не было видно звёзд — скоро всё затянут тучи, нависнут тяжёлым покрывалом над миром и только свет бесчисленных молний будет озарять округу.
Ветта вздрогнула, когда на плечи опустилась её праздничная накидка, оставленная возле стойки ещё в начале вечера.
— Ночи становятся прохладнее ближе к буре, не стоит так долго находиться на улице в одном платье, — Кейден сел на ступеньку рядом с лирой.
Она и не заметила, что успела продрогнуть под пока ещё лёгким ветром.
— Спасибо.
— Не стоит, — лир Сел улыбнулся, в льющемся из окон свете черты его лица казались простыми и в то же время мрачно-торжественными, а в глазах пряталась грусть.
— Не только за накидку, — смутилась Ветта, прижав уши к голове при воспоминании о своём порыве в лесу, казалось, она до сих пор ощущает его ладонь в своей руке. — За сегодняшний день спасибо, ты… очень помог.
— Я же говорил, что умею не только играть, — рассмеялся Кейден.
Вышедшая из-за тучи луна осветила серебристый мех спутавшихся между собой хвостов сидящей на ступеньках пары, оба молчали, решая кто они в судьбе друг у друга. Слова были лишь преградой для чувств, убеждающих обоих, что сидеть вдвоём вот так на ступеньке совсем не в тягость.