— Не без причин. А причины возникли не без твоей помощи.
— Они для тебя — расходный материал! Думаешь, я не вижу? Тем колдуном ты пожертвовал, не раздумывая, а он отдал свою жизнь ради тебя! Ты можешь говорить, что мы не похожи, но…
— Ошибаешься. — Лиар чуть улыбнулся. — Да, я никогда не осмелился бы назвать себя хорошим. Равно как и милосердным, и — упаси Богиня — добрым. Но есть люди, которые мне полезны, и те, которые бесполезны. Есть люди, которые мне мешают, и те, которые не мешают. И я никогда не забывал о том, что многие из каждой категории заслужили лучшей участи, чем прижизненная преисподняя.
Зельда остановилась первой.
В руках её из ниоткуда материализовался меч: двуручник с пламевидным волнистым лезвием. Сталь была кроваво-алой, окутанной завораживающим багряным маревом, похожим на отблески костра. Ардор… Прежде такие клинки Таша видела только в книжках; правда, обычно они не были красными, да и светиться даже не думали, но клинки всех амадэев наверняка были волшебными. Каждый изгиб лезвия наносил свой разрез, оставляя мертвеющие и загнивающие лепестки плоти, так что даже пустяшная рана приносила пострадавшему немало проблем. А если учесть, что лезвия ардоров принято было смазывать ядом…
— Значит, таково твоё решение, — произнесла Зельда, когда Лиар застыл прямо напротив неё. — И как же ты намерен меня остановить? Убить меня ты можешь лишь своей рукой. И в этом слабеньком теле ты мне не противник.
— Я — нет. — Лиар наконец позволил себе поднять глаза к небу. — Но кое-кто другой — вполне.
Снег вдруг продавила сияющая синева — тонкая светящаяся линия, очертившая широкий круг вокруг Таши и Воина, занявшего чужое тело.
Прежде чем Зельда успела обернуться, прежде чем Таша успела моргнуть — Лиар перехватил девушку за талию и закрыл ладонью её глаза: чтобы Ташу не ослепила вспышка драконьего пламени, разбившегося о накрывший их защитный купол Мастеров.
Из огня, мгновенно растопившего снег до чёрной земли, Зельда выскочила живая и невредимая — но её уже ждали.
— Здравствуй, Зельда, — сказал Арон, спрыгнувший на снег позади четырёх Мастеров.
— Прощай, Зельда, — обнажив оружие, добавил Мечник.
Арон, поняла Таша ошеломлённо, забыв, что надо вырываться. Арон, Арон!
И четверо в белых мантиях Мастеров!..
Мечник кинулся вперёд, Заклинатель поднял руки, Странник прижал пальцы к вискам — и лесная опушка превратилась в ад.
Таша смотрела, как вокруг сражавшихся валятся деревья и трескается земля. Дракон парил сверху, готовый вмешаться в схватку в любой момент; под ним схлёстывались лёд и пламя, снег и каменные ливни, ураганные вихри и огненные дожди, сталь Мастера и сияющий меч Зельды. Под ногами ведьмы выросли из земли щупальца ожившей грязи — Таша не успела заметить, как та перерубила их мимолётным движением клинка. Снег взвихрился в громадную львиную голову, накрывшую её зубастой пастью — Зельда вырвалась из неё одним косым ударом. Сияющие жёлтым светом листья, яркими бабочками налетевшие невесть откуда, облепили её живым коконом — в следующий миг они уже осыпались серым пеплом.
Таша не сразу поняла, кто запер дуэлянтов в защитном круге — Зельда или её оппонент — но за границей этого круга клокотали разноцветные волны и струился чёрный дым. Потом догадалась: всё-таки Зельда, а волны и дым — заклятия Мастеров, которые она успешно отражает. Меч волшебника порхал, как птица, Зельда оборонялась, но защита её была непроницаема. Мечник перекатывался, кувыркался, наступал словно со всех сторон одновременно — бесполезно: ведьма оставалась на одном месте, блокируя его удары, сражаясь экономно и неброско…
А в какой-то момент Таша поняла, что вокруг Зельды уже не один Мечник, а два. Двое волшебников, похожих, словно братья-близнецы.
Иллюзия?..
Меча, рук, тела Зельды уже нельзя было увидеть: лишь угадать по рубящему воздух свисту, по сияющему алому следу, что оставлял в воздухе волшебный клинок, и отблеску летящих рыжих кудрей. Казалось, у ведьмы сотня рук, каждая из которых сжимает по клинку. Огненный меч рассекал вечную ночь, кромсал её на куски, резал, как масло; один удар наконец достиг цели — но не успела Таша вскрикнуть, как иллюзия растворилась в воздухе, чтобы на её месте возникли две других. Очередная огненная волна за границей защитного купола, застыв колким льдом, осыпала снег хрустальными осколками, — а трое Мечников атаковали Зельду с новыми силами: кололи, рубили, выбивали из её вездесущего клинка снопы огненных искр, призраками скользя друг сквозь друга, не мешая и не раня своих…
Молодой светлокудрый волшебник, стоявший рядом с Ароном, рассмеялся: руки его порхали крыльями бабочки. Стоило Зельде достать одного из противников — на место падшего приходили двое других. Вокруг неё танцевало уже пятеро магов, и когда они на миг расступились, Таше всё же удалось увидеть Зельду.
Она никогда не думала, что её может обрадовать мука в чьём-то лице.
Арон протянул руку за спину — и в звёздном свете клинок Зрящего засиял мягким золотом, словно отражая огненное зарево.
— Похоже, мне даже не придётся вмешиваться, — заметил Лиар. Он не держал её: знал, что у Таши хватит ума не высовываться за границу магического щита, где дрожала земля и бессильно травили воздух отражённые заклятия. — Даже дракон без дела останется.
Таша знала, как всё будет. Бесконечно отражать одновременно десяток неуязвимых мечей, магическую атаку Мастеров Адамантской Школы и ментальную атаку двух сильнейших телепатов Аллиграна не сможет даже Зельда. Рано или поздно один из трёх элементов её защиты даст сбой — и какой, не суть важно. Важно то, что потом в разрушенный защитный круг войдёт Арон, и одного точного удара будет достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с Возлюбленной Богиней по имени Зельда.
А после, убедившись, что чужие руки сделали всё, как должно, Лиар покинет временное тело и вернёт его законному владельцу. Наверное, ещё прежде, чем Арон и Мастера соизволят обратить внимание на них двоих. Впрочем, даже если тёмный амадэй немного задержится, чтобы обменяться парой слов с любимым братиком, ему ничем это не грозит. Ни Арон, ни Мастера не тронут тело Алексаса — это никак не поможет разобраться с его временным владельцем.
Какой стройный, изящный план.
Таша не могла им восхищаться. Невозможно восхищаться существом, которое ты ненавидишь больше всего на свете. Но она ужасалась холодному сиянию его чистого, незамутнённого эмоциями разума. Гению, которого никто и никогда не смог превзойти.
Мастерству игры за чёрных, отточенной за сотни лет жизни, посвящённой мести.
— Развязка и правда вышла эффектной, верно? — почувствовав прикосновение к своим волосам, Таша отшатнулась. — Забавно… ещё совсем недавно тебе это нравилось.
— Зачем? Зачем было всё это? — на её глазах вскипали слёзы холодной ярости. — Зачем я нужна тебе?!
— Считай, ты расплатилась за то, что когда-то было у меня отобрано.
— У тебя отобрано?! — она обернулась, взглянув в его спокойное лицо; за чертой купола всё взрывалось, кипело и плавилось, но Таша этого уже не видела. — Это ты убил ту, кого любил Арон! Ты, твоя магия, твой эгоизм! Как ты мог обвинить его в этом? Обвинить любимого брата в том, что он оказался лучше тебя, оказался достойнее любви?!
— Она не любила его. Как он — её. Он был влюблён, пылал страстью, желал — всё что угодно, кроме любви, — голос Лиара пронимал холодком до мурашек. — Арон всегда был эгоистом. Милым маленьким мальчиком, который хотел быть любимым. Мальчиком, который захотел понравившуюся игрушку, но не задумался, какую цену придётся за неё выплатить.
— Он? Он эгоист?! — Таша уже кричала. — Ничего не путаешь?
— Ах, да. Совсем забыл. — Глядя в её глаза, амадэй усмехнулся. — Арон же поведал тебе сказочку о нехорошем старшем братце, не простившем младшенькому отобранную возлюбленную?
Таша не ответила.
Она уже научилась чувствовать подвохи.
— Жаль. Я так долго пытался отучить его врать. — Лиар склонил голову набок: мягким, очень плавным жестом. — Видишь ли, девочка моя, его история — почти правда… за исключением того, что Лоура влюбилась в него не сама. Это Арон внушил ей чувство. Использовал силу, данную ему Кристалью, заставив её думать, что она разлюбила меня и влюбилась в него. Но разум твердил ей одно, сердце утверждало другое… и это свело её с ума. — В его взгляде стыл холод — и спокойная, сотнями лет заглушённая боль. — И это привело женщину, которую я любил, в петлю.
— Лжёшь, — прошептала она.
— А я ведь уже говорил тебе. Неужели я мог пообещать нежно любимому братику вечность мучений лишь за то, что моя возлюбленная выбрала его? Наверное, мог… если б я был им. — Амадэй легко коснулся её руки. — Что ж, смотри. И решай сама, лгу я или нет.
Таша не успела отшатнуться: глаза его внезапно размылись во мгле, и…
…она стояла, глядя на остовы сгоревших домов. Тьма окутывала её, тьма и запах гари, и ветер нёс серый пепел, зарывая его в волосы.
— Я найду её, — Ташины губы разомкнулись независимо от её желания, и голос, сорвавшийся с них, был мужским. — За ней должок. Лично передо мной.
— Какой? — едва слышно спросил женский голос за спиной.
Пальцы Лиара стиснули рукоять меча так, что любой другой ощутил бы боль — но не он.
— В этом городе был человек, который стал для нас дороже остальных. Я бы не простил ей смерти всех, но за смерть одного обеспечу ей преисподнюю.
Странный всхлип заставил его обернуться.
Их сестра вместе с ним удивлённо смотрела, как Арон — юный и красивый Арон с длинными тёмно-русыми кудрями — падает на колени, цепляясь за его мантию.