Закрыла глаза.
— В том-то и дело, — прошептала она.
Раз.
Она не собиралась перекидываться. Но даже начала превращения хватило, чтобы ошейник на шее раскалился, прожигая кожу. Боль, рождённая соприкосновением с цверговым серебром, ослепляла, лишала мыслей и сознания; и Таша так и не поняла, чей вопль она услышала — свой или Зельдин — пока падала вперёд.
На миг, на один жалкий миг ведьма потеряла контроль.
И этот миг позволил Таше налететь грудью на лезвие огненного клинка прежде, чем Зельда успела его отвести.
На этот раз боли не было. Лишь странно перехватило дыхание, да что-то странное и чужеродное ощутилось в том месте, где обычно билось сердце. Она услышала чей-то бесконечно далёкий крик, ощутила щекой холод зимней земли — и сквозь невесть откуда взявшийся туман увидела, как напротив неё падает на колени Зельда, прежде чем раствориться в воздухе. Ничего, не уйдёшь… от смерти не убежишь…
Дурацкое ощущение в сердце исчезло вместе с ней. Осталась пустота. Видимо, клинок ведьма призвала за собой. Кто-то звал Ташу по имени: один голос, и второй… Арон очнулся… но откуда бы здесь взяться Лив? Нет, это ей определённо мерещится. Чьи-то руки перевернули её, прижали к себе — бледное лицо Алексаса заслонило собой звёзды. Нет, Лиара, это же был Лиар…
— Придётся искать… другую игрушку, — едва слышно проговорила она.
В груди странно и хрипло забулькало.
Она не боялась. Она уже умирала раз — или не раз — и знала, что это не так уж страшно. Было только немного грустно, только мысли слишком путались, чтобы понять, отчего именно.
Но в ответ он улыбнулся.
— Глупенькая моя девочка. — Улыбка амадэя была столь легко, что её легко можно было принять за игру звёздного света. — Ты ни разу меня не подвела.
Таша упала в чёрную бездну его зрачков — и выдохнула в последний раз.
Лиар поднял голову. Посмотрел на Лив, спрыгнувшую с драконьей спины, огромными глазами глядя на безжизненное тело сестры. На мертвенно-бледного Арона: Зрящий, пошатываясь, брёл к ним.
Коснулся тихим поцелуем Ташиной макушки, дотронулся до янтарной подвески, выбившейся из-под её рубашки — и бережно опустил девушку, по груди которой расползалась огромная багровая клякса, на землю.
— Очнулся, смотрю, — глядя на брата, устало бросил он. Опустил глаза на мёртвую девушку, лежавшую прямо перед ним. — Как раз вовремя.
Секундой позже Таша сделала судорожный хрипящий вдох.
Арону не потребовалось говорить, что делать. Рухнув на колени, он накрыл обеими ладонями рану, зиявшую на Ташиной груди, золотой свет озарил растёкшуюся по рубашке кровь — и жуткое бульканье её дыхания моментально уступило место мерным ровным вдохам.
— Она была мертва, — закончив с развороченной грудной клеткой, произнёс Зрящий, прежде чем перейти к рассечённому плечу. Не обращаясь к брату: отстранённый голос выдавал растерянность, которую необходимо было просто высказать вслух. — Мертва. Я чувствовал.
— Ритуал параллельных жизней. Зельда связала её с собой, а единственный способ разорвать связь, не прибегая к магии — убийство одного рукой другого, — скучающе пояснил Воин. — Этот пункт от жертв ритуала чаще всего скрывают, дабы не делали глупостей. К тому же фокус не оканчивается смертью обоих, лишь если жертва не знает о последствиях действа — тогда связанные воскресают, даже если получили безусловно смертельные ранения. В противном случае шансы, что при разрыве связи оба умрут с концами, примерно пятьдесят на пятьдесят. — Подперев рукой подбородок, Лиар внимательно следил за тем, как брат выпрямляется рядом с Ташей, теперь мирно спящей. — Но, как видишь…
Ладонь Зрящего хлестнула его по щеке.
Руки Зрящего опрокинули его на землю.
Пальцы Зрящего сомкнулись на его шее.
Лиар не сопротивлялся: лишь с неожиданным интересом смотрел на брата, душившего его с выражением сосредоточенной ненависти на лице.
— Дядя Арон! — Лив с громким воплем рванула к ним. — Что вы делаете?!
— Арон, это просто тело. — Иллюзионист, с которого спало магическое оцепенение, вмиг очутился за спиной амадэя. — Тело невинного мальчика.
Зрящий только плотнее сжал губы.
— Здесь два человека, которым нужна ваша помощь. — Ладонь Иллюзиониста легла на его плечо. — Арон, опомнитесь!
Когда амадэй всё же отдёрнул руки, лже-Алексас судорожно закашлялся.
Когда Зрящий сел на выжженной земле — на коленях, между Ташей и братом, спиной к нему — Лиар лежал на спине и хохотал звонким мальчишеским смехом.
— Браво, браво! Да ты ещё способен выходить из себя? — он сел, потирая шею. — А я уже начал думать, не чрезмерно ли умерился твой пыл.
В стороне Странник и Заклинатель хлопотали над Мечником, в беспамятстве лежавшим на земле. Кес яростно бил хвостом по растрескавшейся земле, Лив смотрела на Лиара с завороженным ужасом. Перехватив взгляд девочки, Палач подмигнул ей — весело, совершенно по-мальчишески. Когда та, вздрогнув, зажмурилась, посмеялся чему-то, прежде чем вновь посмотреть на брата.
Арон казался почти спокойным.
— Как ты посмел… как ты смел прикасаться к ней?
— О, даже не знаю, как от стыда ещё сквозь землю не провалился. — Воин сидел на земле, обхватив руками колени, и улыбался. — Завидно? Не играл бы в заботливого папочку, может, тоже бы досталось.
— А я думал, в тебе всё-таки осталось что-то… хорошее.
— Верно подмечено. Уже не помню, когда в последний раз спал с хорошенькой девушкой лишь в самом прямом смысле этого слова. А в душе что-то такое доброе просыпалось, невинное… даже страшно порой становилось. — Лиар вздохнул. — Такой ситуацией, да не воспользоваться…
— Я не заметил, чтобы ты ею не воспользовался.
— Спроси у Таши по пробуждении. Когда девушка целует тебя исключительно по собственному желанию — это, знаешь ли, куда интереснее.
На этих словах Иллюзионист на всякий случай отступил на шаг.
Когда глаза человека из зелёных становятся почти чёрными, это явно не очень хороший признак. Особенно если этот человек — не совсем человек.
— Я не верю тебе, — наконец вымолвил Арон.
— Что кому ни скажи, всё ложь, — усмехнулся Лиар. — Прав достопочтенный господин Оррак: немногие способны встать лицом к жестокой истине.
— Ты очаровал её.
— Братишка, ты прекрасно знаешь, что та магия осталась в крови моего настоящего тела. И когда три заветных слова произносятся исключительно по магической подсказке, это значительно ухудшает качество любви. Предпочитаю лучшее.
Арон стоял на коленях. Кулаки стиснуты, губы сжаты, скулы напряжены. Иллюзионист видел, каких усилий ему стоит не оборачиваться.
Наверное, Зрящий знал: если обернётся — не сможет сдержаться.
— Мне пора, — заключил Воин. — Приятно скоротали последние дни, правда? Болтали, почти как в старые добрые времена… но следующие пару месяцев, думаю, без братского общения я переживу.