— Но как ты не заметила подмены? — нахмурился Джеми. — Это же очевидно, разве нет?
— Не так очевидно, как ты думаешь…
Толком мальчишкам никто ничего объяснить не удосужился. К тому же все дни, минувшие с их пробуждения перед замком Зельды, братья Сэмперы вынуждены были старательно скрывать от окружающих Двоедушие — хорошо хоть блок Арона надёжно охранил их сознание от Мастеров. И пока Таша никак не могла придумать, как бы так аккуратно поставить её рыцарей в известность, что Герланд прекрасно знал о треклятом обмене телами. Более того, наверняка их опекун и провёл подготовку к ритуалу: кто же ещё? И теперь им нужно будет понять, как альв связан с Лиаром, и разоблачить его, а того пуще — убить… и Принца забрать из Фар-Лойла… и…
Но пока Таша решительно не знала, как всё это сделать. И поскольку на ближайшую пару часов у них были куда более актуальные дела, а именно — долгожданный суд над Норманами, всё это определённо могло немножко подождать.
— Надо будет вас с Кесом познакомить, — заявила Лив. — И с Верми. Они хорошие, вы их полюбите обязательно!
— Ну да, ну да. — Таша ласково потрепала Лив по тёмной макушке. — Кто бы мог подумать: моя сестрёнка — драконья избранница!
— А суд вообще долго будет?
— Суд этот — формальность и не более, вот что я скажу, — важно проговорил Джеми. — Могли бы уже сегодня Кэйрмиль голову отрубить, и дело с концом. И всем тем, кто сейчас в подземельях сидит. А то как заявится за ними Зельда, и…
— Не думаю. — Глядя на ступеньки, Таша задумчиво покачала головой. — Сюда ей точно так просто не проникнуть. Да и, наверное, она теперь долго раны зализывать будет…
Королевский дворец, бесконечно воспеваемый в книжках и песнях, действительно поражал воображение — однако ослепительная белизна вокруг начинала понемножку раздражать. Светлоту жилых покоев разбавляла мебельная пестрота, дворцовые анфилады радовали глаз разнообразным шиком, но вот беломраморную стерильность лестниц не нарушали ни ковровые дорожки, ни какие-либо посторонние предметы. Зато их троице (с Алексасом в качестве наблюдателя) периодически встречались придворные, спешившие склониться перед зваными гостями в почтительном поклоне: с момента возвращения из логова Зельды их успели объявить спасителями страны и народными героями. Таша и вовсе авансом возглавила негласный список фаворитов Его Величества — так что лебезить перед ней начинали уже сейчас.
— Чувствую себя ужасно неловко, — буркнул Джеми, когда очередной бедолага не решился выпрямиться, пока они не прошествовали мимо.
— Привыкай к славе…
Больше всего Таше сейчас хотелось вернуться в свою комнату, забыться и заснуть. Но суд она, как Ищущая и друг Норманов, пропустить никак не могла. Пришлось облачиться в подобающее случаю платье, нашедшееся в подаренном герцогом чемодане (его услужливо доставили из арпагенской гостиницы ещё вчера), и побрести на долгожданное заседание. От услуг горничных, настойчиво предлагавших помощь Морли-малэн, Таша решительно отказалась: в данный момент она могла вынести присутствие лишь двух людей на этом свете, и эти два… ладно, три — человека сейчас шли рядом с ней.
— Как только суд закончится, надо будет погулять по Адаманту. И в Школу зайдём. — Лив никак не могла успокоиться. — Я же буду там учиться, ты знаешь?
— Да знаю, знаю…
— Все знают, — добавил Джеми со снисходительной и чуть завистливой улыбкой.
— Я не хотела одно время. Но когда Мастера тебя спасли… Они ведь хорошие на самом деле. Хоть и не хотели меня с собой брать. — Лив нахмурилась. — А ты знаешь, что дядя Арон нам с тобой врал?
— О чём? — на удивление спокойно спросила Таша.
— Что мама за нами вернётся! Мне господин Гирен сказал. На самом деле она болеет очень тяжело, и не хочет возвращаться, но мы ведь найдём её? — Лив подняла на сестру исполненный надежды взгляд. — У нас теперь Кес есть, мы быстро долетим, где бы она ни была, и Мастера нам помогут её найти и вылечить! Возьмут у кого-нибудь из нас кровь, мы по карте узнаем, где мама, ну и…
Таша сделала ещё шаг, сойдя с последней ступеньки.
И остановилась.
— Лив…
Конечно, для подобного разговора это было не лучшее время и не лучшее место. Но Таша так устала от лжи, что хотела покончить с ней раз и навсегда.
Со своей собственной — в том числе.
— Лив… мама и правда не вернётся.
Она поймала взгляд Джеми: мальчишка смотрел на неё с затаённым ужасом, отчаянно мотая головой.
Плевать. Её сестра имеет право знать правду. Она не позволит дальше кутать Лив в паутину прекрасной лжи.
Так, как кутали её саму.
— Не вернётся?..
Присев на корточки, Таша перехватила руки сестры, сжав маленькие ладошки в своих:
— Нет.
— Почему?!
Не отвести взгляд стоило Таше неимоверных усилий.
— Потому что…
…скажи ей, шепнул голос девушки в чёрном. Скажи жестокую правду, которую она должна знать.
— Потому что она…
…скажи…
— …мертва. — Таша смолкла, смиряясь со звучанием собственного голоса. — Маму убил…
— Врёшь!
Лив отшатнулась — отчаянно пытаясь вырвать руки из пальцев сестры.
— Я не хотела тебе говорить. Но однажды ты бы всё равно поняла, и всё было бы только хуже. — Таша потянулась обнять сестру: Лив увернулась. — Я знаю, это…
— Она не могла умереть! Не могла! Она… она же была хорошей, она…
— Хорошие люди тоже часто умирают, Лив. — Таша сглотнула ком, тяжестью возникший в горле. — Мне бы тоже хотелось, чтобы это было не так.
Как жаль, что эту простую и очень печальную истину она сама поняла непростительно поздно.
— Она сейчас на небесах с папой. — Только не с твоим, с горечью добавила Таша про себя. Но этого я всё же пока не могу тебе рассказать. — Думаю, она счастлива.
Сестра смотрела на неё широко открытыми, на спелые вишни походящими глазами — и Таша впервые поняла, как они похожи на мамины.
— Значит… ты врала мне? — прошептала Лив. — Всё это время ты мне врала, а ты… — она даже как-то испуганно покосилась на Джеми, — ты знал?
На веснушчатом лице мальчишки застыло печально-совестливое выражение.
Лив отступила на шаг, и Таша сама разжала пальцы — такой ужас был написан на детском лице.