— Таша в опасности, да? — прошептала Лив.
Старушка швырнула на стол листок.
На мыслеграфии посреди страницы подле пустого трона стояла маленькая светловолосая девушка лет шестнадцати. Распущенные кудряшки окутывали её светлым нимбом.
— Теперь — да.
Есть много способов быстрого пробуждения человека, упорно не желающего пробуждаться. И первое место по эффективности и неприятности Таша всегда делила между снегом за шиворот и холодным душем.
Впрочем, этим утром она поняла, что когда твою тёпленькую пятку щекочут ледяными пальцами — это ненамного приятнее.
Не открывая глаз, Таша попыталась мстительно пнуть наглого посягателя на её блаженный сон, однако ногу ловко перехватили за лодыжку; на сей раз чью-то холодную руку и её кожу милостиво разделила плотная ткань юбки.
— Доброго дня, моя королева.
Таша неохотно приоткрыла глаза.
Алексас примостился на краешке сиденья. Разрумяненный, улыбающийся. Он не щурился на бившее в окна кареты солнце, и, отражая золотые лучи, глаза его сияли.
— Что, приехали?..
— Да, и день чудесный. — Бесцеремонно уложив Ташины ноги к себе на колени, Алексас принялся натягивать на них сапожки. — Как в песне поётся: «проснулось всё, проснись и ты, красавица моя»!
— Где мы? — несколько оторопело наблюдая за его действиями, спросила Таша.
— На постоялом дворе. Комнату я уже снял.
— Сейчас ведь уже не утро, верно? — оценив цвет солнечных лучей, уточнила она. — Это я так долго спала?..
— Ничего, пара часов до закрытия мастерских у нас есть.
Таша зевнула. Села, потянувшись за тулупом — но его перехватили раньше, заботливо накинув ей на плечи.
— Пойдём. Умоешься, перекусишь, и отправимся в мастерскую. — Алексас протянул ей сумку. — Время ждёт.
— Что с тобой случилось, не могу понять? — озадаченно бормотала Таша, пока он распахивал дверцу кареты. — Ведёшь себя как-то… фамильярно, что ли? Не в плохом смысле, — торопливо добавила она, — но тем не менее. Раньше натягивать мне сапоги ты бы не соизволил.
Алексас галантно подал ей руку.
— Просто понял, что пришла пора выбивать из тебя твои самодурские наклонности.
От удивления Таша даже приняла помощь.
— Мои наклонности?..
— Эта игра в «я королева, я главная», конечно, забавная, но к настоящей жизни неприменима. Летом ты уже имела возможность в этом убедиться. Я старше. Я больше знаю жизнь. Я должен заботиться о тебе и защищать тебя, и принимать решения за нас обоих, а не исполнять твои приказы.
— Может, ещё прикажешь мне сидеть в высокой башне у оконца, пока ты будешь вести расследование и свершать великие подвиги в мою честь?
— Между прочим, истинные принцессы именно так и поступают.
— Не дождёшься!
— Посмотрим.
Тоже мне, заботливый папочка, досадливо подумала Таша. С меня и одного хватит.
А потом вдруг подумала, что ведёт себя точь-в-точь как Лив, — и что досады в её реакции куда меньше, чем смущения.
Перейдя двор, хрустящий свежим снежком, они вошли в белокаменное здание трактира. Комната оказалась на втором этаже, светлой и уютной, с двумя кроватями и азалиями, розовевшими в горшочках на окне. Надолго, впрочем, там не задержались: Таша только умылась и сжевала кусочек хлеба с сыром, запив чаем. После чего вступила в непродолжительную борьбу с Алексасом за право одеться самой.
Битва была проиграна. Юноша не только застегнул ей тулуп, но и шапку надел, и шарф завязал в два оборота. Даже варежки подал.
— Предупреждаю, это скоро мне надоест, — проворчала Таша, когда они вышли из трактира. Шли снова под руку: если во дворе был снежок, то на брусчатой дороге начинался гололёд, коварно присыпанный этим снежком.
— Так противна моя забота?
— Чрезмерная забота порой куда хуже полного наплевательства.
— Привыкайте, моя королева. Когда сделаетесь Морли-малэн, вам и нос самой вытереть не дадут, наготове всегда будет служанка с носовым платочком.
— Не будет у меня никаких служанок!
— Мне кажется, или я слышу интонации Лив?
Таша, фыркнув, отвернулась.
— Ты хоть знаешь, куда меня ведёшь, заботливый мой?
— Если б не знал, не вёл.
— Придётся верить на слово.
Броселиан разительно отличался от Арпагена. Белые домишки в два-три этажа казались игрушечными, широкие улочки вымостили светлым камнем. Заснеженные крыши сияли золотом на мягком вечернем солнце, каминные трубы пряли ниточки дыма. Закутанные прохожие неторопливо шествовали мимо по своим делам.
Таша опустила натянутый по нос шарф: стало трудно дышать. Мороз немедля тронул щёки щипучей рукой.
— Рядом с Броселианом ведь находится Зачарованный лес, верно? — спросила она.
Слова обернулись облачками пара, мгновенно истаяв в прозрачном солнечном воздухе.
— Да. Там. — Алексас махнул куда-то вправо. — Он начинается сразу за крепостной стеной.
Таша вспомнила свои детские уроки краеведения и тканевую карту, расстеленную по полу.
Зачарованный лес был ещё одной из Ложных земель. Как Равнина с Криволесьем.