— Он… ждал незваных гостей?
— Ждал, да утомился. — Алексас потянул её вперёд. — Успокоилась?
— Нет. — Таша упрямо выкрутила руку. — Мы должны покараулить!
Алексас склонил голову набок: жестом хищной птицы.
— Ты всерьёз предлагаешь нам всю ночь сидеть под крылечком его жилища и караулить эйрдалей, которые легко могут так и не появиться? — уточнил он.
Наверное, никто другой не различил бы в этом мягком голосе издевку; но Ташу, прекрасно её различившую, это не смутило.
— А что ты предлагаешь? — спросила она вместо ответа. — Пойти домой и знать, что утром мы можем прочитать в новостном листке о несчастном случае с летальным исходом?
Алексас тяжело вздохнул. Сдёрнув перчатки, вручил их Таше. Подойдя к окну, легонько коснулся рамы.
Окно в комнату распахнулось пугающе беззвучно.
— Что ты…
— Тш. Стой здесь. — Алексас одним махом перемахнул через подоконник. — Я быстро.
Без единого звука приземлившись на потрёпанный ковёр, он встал спиной к Таше, недоумённо наблюдавшей за происходящим. Воздел руки. С минуту дирижировал неведомой музыкой, творимой изящными движениями его пальцев, слышимой ему одному.
Гаст даже не шелохнулся во сне.
Когда под сапогами Алексаса снова скрипнул снег, а створки окна сами собой тихонько вернулись на место — Таше почудилось, что стекло на мгновение покрыла гигантская светящаяся сеть.
— Что ты сделал? — нервно осведомилась она.
— Защитная паутина класса В. — Алексас невозмутимо отобрал у неё перчатки. — Этой ночью все могут спать спокойно: и он, и мы, и эйрдали. Никто не сможет войти в его комнату без приглашения, а я узнаю о любых попытках.
— Значит, в доме он в безопасности? А когда выйдет?..
— Да, снова окажется под угрозой. Но теперь ты согласишься вернуться в трактир и уделить немножко времени нашим проблемам?
Таша, вздохнув, приняла предложенную руку и последовала за юношей в арку, выводившую прямиком на Ремесленную улицу. Вскоре они уже смешались с праздничной толпой, вышагивая мимо ларьков торговцев, предлагавших горячее вино и всякие вкусности, и фокусников, жонглировавших мечами и перебрасывавшихся огненными колёсами, оставлявшими за собой в воздухе искрящийся след.
— Значит, ты и такое умеешь? — спустя некоторое время задумчиво поинтересовалась Таша, немножко повысив голос, чтобы перекрыть гомон разговоров вокруг.
— Джеми знал, как такое делается, — откликнулся Алексас, уверенно лавируя между горожанами, прокладывая путь им обоим. — Только многого боялся.
— Его во многом ограничивал магический резерв, я же помню. Получается, у тебя он больше?
— Да. Я старше и сильнее. Соответственно, у меня больше как силы ментальной, так и силы физической.
— А это тут при чём?
— Когда заканчиваются доступные ментальные силы, заклятия начинают черпать энергию из твоего тела. Почему, ты думаешь, у Джеми то и дело шла носом кровь? Он тратил весь свой магический резерв, а дальше платил собственными жизненными силами.
— То есть… заклятия способны вас убить?
— Ещё как. — Алексас покосился на неё. — Смотрю, ты о магии почти ничего не знаешь?
— Маги не особо охотно раскрывают профессиональные секреты.
— Профессия обязывает, что поделаешь… Заклятия делят, грубо говоря, на десять уровней. Чем выше уровень, тем больше сложность, продолжительность, эффект действия и затрата ментальных сил. Если попытаешься сотворить заклятие уровнем выше, чем тебе доступен — почти наверняка погибнешь. Среднестатистическому магу открыты первые пять уровней, магистрами четвёртой степени становятся те, кто достигает шестого. Третьей степени — седьмого…
— Второй — восьмого, первой — девятого, — закончила Таша. — И магистров первой степени ещё называют архимагами, помню. А десятый?
— Десятый не открывался никому так давно, что Гильдия Магов исключила его из списка уровней, доступных человеческим колдунам. Десятый — это Чудотворцы, и последним таковым среди людей был Ликбер. Сейчас десятый уровень доступен лишь альвам, старейшим эйрдалям…
— И амадэям. — Таша натянула шарф на нос: мороз уже защипал его до бесчувственности. — А магистров первой степени много?
— Не слишком. Мастера обеих Школ, а кроме них — ещё человек десять, наверное.
— И волшебников, и колдунов?
— Колдунов больше, если не ошибаюсь.
— Зло, как всегда, сильнее добра, — буркнула Таша. — А тебе какой максимальный уровень откроется? Можно это определить?
— Боюсь, я уже достиг своего потолка. О…
Они замерли у края небольшой площади с колодцем посреди. Несмотря на мороз, здесь было людно — и немудрено: подле колодца вздымал к небу огненные лепестки огромный костёр, вокруг которого прыгали друг за дружкой горожане в мешках. Взрослые люди хохотали, как дети, зрители улюлюкали и подбадривали соревнующихся криками. Из окна ближайшей таверны доносились звуки лютни и чистый женский голос… и, услышав его, Таша вздрогнула.
Она оглянулась, вслушиваясь во внезапно знакомые слова.
— …ты не видишь лица, да и голос тебе незнаком,
Только это — тот голос, в котором ты слышишь ответ…
Таша сама не ответила бы, откуда у неё взялись силы подтащить Алексаса к двери таверны и войти внутрь.
На сценическом помосте сидела Маришка. Внучка старосты далёкой деревеньки Потанми, с жителями которой когда-то Таша и Арон разделили нехитрую сенокосную трапезу.
Неужели это было только этим летом?..
— Паладины любви… И нужны ли любые слова?
Или просто улыбка, и просто костёр, и рука…
Песня-пророчество из прошлого звала, напоминая обо всём забытом. Звуки лютни сыпались звёздными россыпями, а над ними поднимался голос, щемивший сердце, щипавший глаза. Поднимался — и поднимал всех, кто слушал его, куда-то высоко: выше крыш домов и шпилей башен, выше горных вершин и холодных облаков, на собственную недосягаемую высоту.
— …подойди. Посмотри. В его взгляде — туман и трава,
И дороги, и солнце, и радуга, и облака…