Меня хотели высечь. Потом подумали, что Кристаль наверняка этого не одобрит, и просто заперли в одной из келий. Я должен был просидеть там без еды два дня. Естественно, пропустить пир в честь нашей гостьи. И вот я лежал в углу и плакал, и ненавидел себя в этот момент. Думал, почему я один не смог сдержаться, когда все ребята во дворе лишились семей и дома — у кого-то их отняла нечисть, у кого-то болезнь, — и все молчали. Почему я один оказался таким глупым? Почему я единственный не был готов на всё, чтобы уехать с ней?.. Но долго моё отчаяние не продлилось. Дверь в келью внезапно отворилась, и я не поверил своим глазам: внутрь вошла Кристаль. Она велела дэям закрыть дверь и ждать снаружи, а сама села на пол рядом со мной, чтобы поговорить.
Я плохо помню этот разговор. Я не хотел слушать. Она говорила что-то о том, почему так вышло с моими близкими, а мне не нужны были оправдания. И отчётливо помню всё лишь с момента, когда Кристаль спросила, хочу ли я пойти с ней. Я переспросил, решив, что мне послышалось, а она терпеливо повторила, что я — тот, кого она хочет увезти с собой. Что я единственный, кто ей подходит, ибо остальные чувствовали то же, что и я, но никто не высказал этого. Потому что остальные боялись её, потому что остальные готовы были на всё, лишь бы угодить ей, и никогда не рискнули бы навлечь на себя даже гнев настоятеля, не то что её гнев… но я уеду туда, где Кристаль селит таких же детей, как я. Искренних и чистых душой.
Я согласился, не раздумывая. Отчасти потому, что иначе завтра меня всё-таки ждала бы порка от настоятеля. Об этом я тоже честно сказал Кристаль, на что она улыбнулась и сказала, что там, куда мы поедем, меня пороть никто и никогда не будет. Это окончательно убедило меня в правильности моего выбора, и тем же вечером мы уехали. Кристаль не почтила пир своим присутствием.
Когда мы прибыли в монастырь Первейших Сестёр…
— А я знаю этот монастырь! Мама нам с Ташей про него читала, помнишь, Таш?
— Помню-помню. Только не перебивай, ладно?
— Хочу и перебива-ах… ю!
— Кто-то зевает, я смотрю? — Арон шутливо коснулся носа Лив, словно нажав на кнопку, и девочка немедленно скорчила обиженную рожицу. — Так вот… там сироты жили не в кельях, а в отдельных домах, которые выстроили на территории монастыря специально для них. Для нас. В комнатах мы жили по двое, и по прибытии меня поселили с мальчиком на три года старше меня. Всего три года… но он был куда взрослее и меня, и своих лет. Его семью убила нечисть, когда ему было шесть, и он рос при монастыре на территории нынешней Равнинной. В обитель Кристали его привезли за полтора года до меня, в сравнении со мной он был старожилом… и, как шутили другие ребята, немедля «распростёр надо мной крылышки». Подолгу разговаривал со мной, играл, тормошил, веселил, выводя из уныния, в котором я пребывал. Утешал меня. Он дал мне то, чего тогда не могла дать даже Кристаль… на мои слёзы и вопрос «почему» он сказал, что даже посланница Пресветлой не всесильна. Что она всё-таки обычный человек, далеко не всесильный… и именно в этом её сила. Потом, когда я дорос до того, чтобы беседовать с Кристаль на равных, я принял другое объяснение, но тогда это оказалось тем, что я хотел услышать. И однажды, в очередной мой приступ уныния… я по натуре вообще меланхолик… этот мальчик предложил мне ритуал кровного родства.
Таша понимающе кивнула: этот ритуал она знала. Из тех же учебников. Сейчас эта традиция была давно позабыта, но тысячу лет назад ей придавали большое значение; она шла со времён варваров, прибывших в Аллигран из-за моря. Два человека резали себе ладони, брались за руки так, чтобы их кровь смешалась, и таким образом для всех официально породнялись. С помощью этого нехитрого действа и дети, и взрослые становились полноправными членами чужих семей и кланов.
На секунду Таша удивилась, почему Лив, которого всего этого знать не могла, не задаёт никаких вопросов, но затем взглянула на сестру — и её закрытые глаза вкупе с мерным сопением мигом развеяли удивление.
— Он предложил мне стать моим братом, — продолжил Арон, — а я понял, что он давно уже им стал. Старшим братом, защитником и другом. С другими ребятами спустя какое-то время мы тоже подружились так, что стали одной большой семьёй. Я заново обрёл всё, что потерял… но человека ближе и роднее, чем мой новообретённый брат, у меня не было и не могло быть.
— И его звали Лиар, — негромко сказала Таша.
Мгновение Арон молчал.
— Да, его звали Лиар, — просто ответил он потом. Скосил глаза. — А наша стрекоза всё-таки уснула, как вижу… пожалуй, закончим историю в следующий раз.
— А, может…
— В следующий раз, — непреклонно повторил Арон, бережно подхватывая на руки спящую Лив, невзирая на жалобу в Ташиных глазах. — Джеми, пойдём. Таша, не забудь выпить настой.
Вздохнув, она послушно пожелала всем спокойной ночи. Выслушав ответные пожелания, проследила, как выходят на лестницу Арон и Джеми, аккуратно прикрывший за собой дверь. Сделав пару глотков, отставила кружку обратно на тумбочку — и, потушив прикроватный светильник, легла, глядя в потолок.
Как он может помнить всё это? Его детство ведь было так давно… хотя он же говорил когда-то: главное — забыть, как долго живёшь на этом свете. Если думать, что был маленьким каких-то тридцать лет назад…
Дождь вкрадчиво шептал что-то за тёмным окном, — пока Таша смотрела прямо перед собой, думая, как странно и круто порой оборачивается чья-то жизнь.
…Лиар. Арон.
Названые братья. Лучшие друзья.
И непримиримые враги…
Портьеры раздвинулись, шурша по карнизу деревянными колечками, выдёргивая Ташу из сна. Даже сквозь закрытые веки она почувствовала, как в глаза ударил солнечный луч.
Откатившись в тень, поближе к стене, Таша щёлочками приоткрыла глаза, ожидая увидеть Алексаса у окна — но тот стоял у кровати. Одетый, улыбчивый, уже застёгивавший плащ.
— Доброе утро. — Таша отчаянно зевнула. — Ты… шторы… магией, что ли?
— Простейший фокус из всех возможных. — Прежде, чем двинуться к выходу, Алексас указал на стол, где вил ароматный дымок поднос с завтраком. — Ешь.
— А ты куда собрался? — спросила она, послушно встав.
— Проверить, как там твой деревенщина. Защиту никто не трогал, однако он вышел из дома, вот в чём проблема. Если всё хорошо, скоро вернусь.
— А если нехорошо?
Алексас, мельком обернувшись, улыбнулся.
— Всё равно вернусь. И, может, ещё скорее.
И, поклонившись, закрыл за собой дверь.
Пижон, фыркнула Таша, щедро сдабривая кашу вареньем.
Алексас действительно вернулся скоро: она только-только успела позавтракать и умыться.
— Всё в порядке, — сказал он, — но я наложил руну оповещения. Как только рядом с твоей деревенщиной окажется нечисть, я об этом узнаю.
— А если они наймут человека?
— На этот случай я наложу ещё кое-какие чары, но несколько позже. Сейчас я не хотел задерживаться, просто перебросился с ним парой слов и начертил руну. Для этого же заклятия придётся завязать разговор подольше… а теперь одевайся, мы идём закупаться.
— Зачем?
— Полагаю, тебе пригодится сменная одежда. К тому же, как ты вчера и говорила, всё королевство знает, как выглядит Ищущая господ Норманов. Это определённо создаст нам некоторые проблемы, которых я хотел бы избежать, а потому нужно приобрести кое-что, что поможет тебе замаскироваться. Я мог бы купить всё и один, но не хочу оставлять тебя одну надолго.
Таша, согласно кивнув, проследовала к одёжному шкафу, и вскоре они уже вышагивали по облитым солнцем улочкам к рынку.
— И как же ты хочешь меня… замаскировать? — осведомилась Таша, пряча лицо в тени глубокого капюшона.
— Проще простого. Сменить цвет волос.
— Цвет волос? — она оторопело выдернула руку, но Алексас, ловко поймав её ладонь, вновь невозмутимо подхватил Ташу под локоток. — Я… не хочу!
— Боюсь, твои желания здесь не учитывается. Это не капризы, а необходимость.
Таша уже видела широкую рыночную площадь, пестревшую палатками и лотками, — но, чуть-чуть не дойдя до конца улочки, выводившей на рынок, Алексас толкнул дверь какой-то лавчонки в доме слева. «Кокетка», гласила табличка на обшарпанной двери.
Не буду я ничего менять, мрачно думала Таша, наблюдая, как Алексас выбирает флакончик с красителем для волос; и мысли её были тем мрачнее, что она прекрасно осознавала всю детскую глупость своего поведения. Действительно: хочешь, не хочешь, а маскироваться надо. Цель оправдывает средства.
Ибо цель «остаться в живых» — весьма стоящая.
— Теперь одежда, — объявил Алексас, покинув «Кокетку».
Рынок встретил шумом, гамом, бурей ароматов, пестрядью толпы, запахом наживы и торговыми препирательствами. Ташу на миг удивило, что Алексас не спешит вновь взять её под руку — но, увидев впереди Гаста, который стоял и придирчиво разглядывал что-то на витрине оружейной лавки, перестала удивляться.