— И зачем?..
— Мы не рискнём привести Арона в «Венец», — произнёс Алексас, — но это не означает, что мы не рискнём привести его в «Рассвет». Ты сообщишь ему, куда направляешься, а он… в конце концов, он сам говорил, что найдёт тебя, где бы ты ни была. Нужно лишь дать ему зацепку и время.
Таша недвижимым взглядом уставилась в стену; стеклянные глаза оленьей головы уставились на неё в ответ.
Итак, им Арона не найти. Впрочем, если он действительно может отыскать её где угодно, вдруг он сам их найдёт? Сегодня или завтра, пока они ещё здесь… но даже если Арон ехал за ней в Равнинную, мгновенно переместиться в Адаманте он вряд ли сможет; а если и сможет, проникнуть в «Венец» ему не удастся. Значит, они встретятся с Ароном, только если «Венец» сам его найдёт, а найти его невозможно…
Замечательно.
Да, отрезать пути Лиарчик умел, ничего не скажешь. Иной дороги, кроме как идти в «Рассвет» — или сдаться, — у Таши не осталось; и оставалось надеяться, что Арон оправдает расчёты «Венца», отыскав её там.
— Будем надеяться, ваш «один способ» сработает, — с самыми мрачными чувствами резюмировала она. Нащупала янтарный кулон, теперь покоившийся в ложбинке на груди — по соседству с корвольфом, украшавшим старую мамину подвеску. — Полагаю, после сеанса связи будем перекраивать мою память?
— Не терпится приступить к истязательствам над своим сознанием? — иронично заметил Алексас.
— Хочу поскорее с ними покончить.
Он, не ответив, подошёл к окну, глядя на солнце, не щурясь. Таша даже отсюда отчётливо видела его глаза, казавшиеся отражением неба, в которое они так внимательно смотрели: бездонное, яркое, с солнечным кругом, сияющим жёлтым золотом.
Хм, она что, им любуется?..
— Жаль, что мы не побывали на балу, — зачем-то сказала Таша, пытаясь спастись от смущающих мыслей. — Это же был Королевский бал, в конце концов.
— Побываем в другой раз. — Алексас обернулся через плечо, взглянув на неё мягко и немного лукаво, будто какая-то мысль вдруг здорово его позабавила. — Я так с тобой и не танцевал. Полагаю, это надо исправить в самое ближайшее время.
Под этим взглядом все мысли, о которых Таша так старалась забыть, вернулись, смущая её с удвоенной силой.
…«а ты уверена, что просто «тоже»…
Что ж, стоит признать: она и правда им любуется. И любуется, и восхищается, и любит. И всё это вовсе не значит, что она влюбилась. Она? Влюбилась? В того, кого всегда считала пижонистым ловеласом?.. Глупость какая! К тому же пижонистый ловелас когда-то сам говорил ей, что предпочитает дев постарше, а между рыцарем и его королевой не должна иметь место иная любовь, кроме восхищения и преклонения перед светлым и недостижимым идеалом. Возможно, кто-то обманулся бы тем, с каким прилежанием Алексасом исполняет свои рыцарские обязанности, но Таша не обманется. Она для него — королева и друг, и ничего больше.
А Найдж, в конце концов, имеет полное право намекать на всё, что ему угодно.
— Если доживём до какого-нибудь бала, — произнесла Таша, немного успокоив себя этим выводом, — первый же танец твой, обещаю.
Она ещё успела увидеть улыбку Алексаса и краем глаза — ухмылку Найджа, прежде чем дверь распахнулась, впуская в гостиную хозяина дома.
— И снова приветствую, Ваше Высочество, — мягко произнёс Ларон, неся в руках широкую серебряную чашу; живая половина его лица невозмутимостью почти не отличалась от маски. — Пришло время сообщить вашему амадэю, куда теперь должно двинуться направление его поисков.
Встав рядом, Таша смотрела, как волшебник водружает чашу на стол — и, мановением руки заставив сосуд наполниться водой, скользит кончиками пальцев по серебряной кромке, будто ожидая, что серебро сейчас запоёт, как хрусталь.
Собственно, на Ароне был завязан третий возможный исход. Предполагавший, что Зрящий найдёт Ташу в «Рассвете», пока она ещё будет там, и тогда помощь короля «Венцу» уже не потребуется. Правда, Таше этот вариант не особо нравился: в одиночку против Зельды и армии эйрдалей, оборотней и колдунов мог не выстоять даже амадэй, и она не хотела подвергать названого отца такой опасности. Но Арон — та спасительная соломинка, за которую они могут ухватиться, если что-то пойдёт не так, а пускаться в подобную авантюру без запасного плана смерти подобно.
Таша наблюдала, как вода медленно сменяет свою прозрачность на окрас сияющего серебра, будто заливаясь изнутри лунным светом; и когда в неё уже можно было смотреться, точно в зеркало, Ларон удовлетворённо отвёл руки и посторонился.
— Коснитесь воды, — велел он.
Шагнув к столу вплотную, Таша вытянула руку, ощутив кончиками пальцев мокрый холод.
— Теперь настройтесь на того, с кем хотите связаться. Сосредоточьтесь на его образе.
Таша послушно представила Арона. Полы фортэньи развевает ветер, глаза сияют мягким светом, на губах улыбка…
Как же я его люблю, подумала она вдруг: так тепло, что это удивило даже её саму.
— Это сработает? Он же лучший телепат во всём Аллигране, в конце концов.
— Полагаю, это не сработало бы ни с кем, кроме вас. Но, как я понял, для вас он сделает исключение во всём. — В ответе волшебника ей послышался едва различимый сарказм. — Сосредоточьтесь, Ваше Высочество. И когда вода засияет, скажите то, что нужно… только коротко.
Таша покорилась. Снова вызвала в памяти лицо Арона, представив его до малейшей чёрточки: родинку на щеке, ямочку на подбородке, светлую пушистость ресниц.
Когда мягкое сияние воды под её пальцами вдруг обратилось острым, почти болезненным, — прикрыла глаза.
— Арон, мне нужна твоя помощь. Завтра я отправляюсь в тайное общество, которым заправляет Зельда. Найди меня там. За пять дней, если сможешь, — и, помолчав, тихо добавила, — а если не сможешь, помолись за меня.
Странно, но на миг ей почудилось, будто она различает его лицо. Вот здесь, прямо перед собой: удивлённо расширенные глаза, светлые и лучистые, снежинки на ресницах…
А потом Таша разомкнула веки — и, увидев одну лишь спокойную прозрачную воду, подняла руку.
— Сработало? — устало спросила она, стряхивая капли воды с кончиков пальцев.
— Похоже. — Ларон взмахом руки заставил чашу раствориться в воздухе. — Но точно результат мы узнаем лишь со временем… а теперь пора поработать с вашей памятью. — Изящным жестом он пригласил Ташу вернуться в кресло. — Алексас, может, навестишь опекуна? Герланд разбирался в библиотеке, но он нужен здесь, и кому-то было бы неплохо его сменить.
— Я предпочёл бы наблюдать за тем, что сейчас будет.
— Зато я предпочёл бы, чтобы ты за этим не наблюдал.
Тон волшебника не терпел возражений, — и Алексас склонил голову к плечу, пристально глядя на хозяина дома. Без страха и даже без особого пиетета, будто он не был двадцатилетним мальчишкой, а его собеседник — одним из Основателей и просто человеком много старше.
Потом, не сказав ни слова, всё же направился к выходу; но, взявшись за ручку, обернулся.
— Я ещё вернусь. — Алексас встретился глазами с Ташей, и уголки его губ весело дрогнули. — Возьму в этом пример со всех уважающих себя сказочных злодеев.
Она честно попыталась не рассмеяться — и всё-таки рассмеялась. Проследив, как за её рыцарем закрывается дверь, перевела взгляд на Ларона: тот уже стоял напротив, в терпеливом ожидании скрестив руки на груди.
— Да-да. — Таша усилием воли согнала улыбку с лица. — Вся в вашем распоряжении.
Согнать улыбку с лица было довольно просто. Требовалось лишь вспомнить о четвёртом возможном исходе.
Да, она знала, что план «Венца» предусматривал четвёртый исход. И знала, что Основатели о нём знают, пусть даже никто не соизволил ей об этом сказать. Таким образом все они играли в какую-то дурацкую игру, — потому что предполагать этот четвёртый исход было безумием, но это не отменяло того, что он существовал. И заключался в следующем: «если Зельда нас раскроет, Лиарчик увидит это в своём зеркальце, придёт и спасёт меня».
Вопрос только, захочется ли Таше в таком случае спасаться.
— Не зверствуй, Ларон, — послышался сонный голос из кресла, занятого Найджем. — В конце концов, смех продлевает жизнь. А пара-тройка лишних лет нашей принцессе ой как пригодится…
— Это она? — разочарованно уточнила Лив. — Штаб-квартира?