Опубликовано 31 декабря 2010 года
Обычай праздновать приход Нового Года не нами придуман, не нам его и отменять, но вот решать, где праздновать — в этом мы вольны. В пределах бюджета. Можно, если позволяют средства, поехать куда-нибудь далеко-далеко, да хоть в Рио-де-Жанейро. Надеть белые штаны, белую косоворотку и пойти на пляж. Но вдруг там акулы? Не на пляже, а в океане? И потом, знающие люди говорят, что в Рио-де-Жанейро стоит праздновать международный женский день, он в этом сезоне совпадает с карнавалом.
Тогда поближе, в Европу. Оно и дешевле. Хотя... Вот знакомый весь год ждал Рождественскую гонку звезд биатлона в Гельзенкирхене. Билет купил давным-давно и предвкушал, предвкушал... А тут непогода. В Москве аэропорт отключился от электропитания, будто и не столичный аэропорт, а самый что ни на есть гваздевский (в Гвазде и в самом деле был если не аэропорт, то аэродром — давно, в прошлом веке). И в Германии стихия разыгралась, да так, что крыша стадиона не выдержала и обрушилась. Потому гонки не будет. Но предвкушение назад уже не отберешь.
Может быть, остаться в отечестве? Поехать куда-нибудь в горы, и на высоте три, а то и четыре километра в уютном шале встретить Новый Год в веселой компании?
Так обычно и начинаются традиционные страшилки: веселая компания собирается в горы, в лес или на необитаемый остров, где по чистой случайности стоит коттеджик, доставшийся в наследство от дальнего родственника кому-то из участников. Что за родственник, толком неизвестно. Темное дело. То ли чернокнижник, то ли биолог-лысенковец, живший здесь аж с пятьдесят девятого года, будто скрываясь невесть от кого. И ведь советовали им те же знающие люди, мол, не стоит туда соваться, продайте домик, а на вырученные деньги хоть в Рио поезжайте, хоть в Сидней. А то в домике нечисто. Не в смысле грязно, а просто...
Да вот хотя бы то, что куда-то пропала бригада элитных шабашников, которую душеприказчики наняли отделать коттеджик по последнему слову дизайнерского искусства. Работу шабашники исполнили честно, теперь не коттедж — конфетка, но за расчетом они не явились. А сумма немаленькая! И еще... Прослышали про тот коттеджик люди, до чужого добра жадные, пошли по шерсть, а вернулись стрижеными. Мишка Лось в дурдом угодил, Степка Камень взял, да и повесился на собственной кухне, а Колька Череп так просто исчез. Понятно, никто ни о Мишке, ни о Степке, ни, тем более, о Кольке не пожалел, кроме матерей, а все-таки непонятно...
Но веселая компания знающих людей слушать не спешила. Встретим Новый Год, посмотрим, что и как, а уж потом наследник решит, продавать коттеджик, нет, и если продавать, то почем.
Катером, «Газелькой» или пешим ходом добрались они до коттеджика. Хороший домик. Ветряк электричество дает, насос воду качает, тарелка обеспечивает связь со всем миром. А виды — из каждого окна на миллион. Век бы отсюда не уходить.
Обустроились они, пошли в лес за елочкой (остров — если это остров — речной, где-нибудь на Енисее), срубили ее под самый корешок, принесли в коттеджик и стали искать игрушки. На чердаке нашелся сундучок редкостного вида, в антикварной лавке такие большие тысячи стоят. Но закрыт сундучок, а ключа нет. Не долго думая, его ломиком, ломиком. Внутри, как водится, оказались игрушки, но до чего же странные! Полупрозрачные шары, в глубине которых то появлялись, то исчезали причудливые видения в стиле Босха. Пентаграмма, светившаяся сама по себе кремлевским рубиновым светом. Неведомые зверюшки, от вида которых вдруг начинали стучать зубы. И, что поразило особенно, шесть нарядных куколок, очень похожих на участников новогодней вылазки. Все игрушки развесили среди колких до крови иголок, стали накрывать стол, и тут возьми, да и подумай — а нет ли чего вкусного в подполе?
Подпол оказался полноценным подземным этажом, даже двумя — просто какое-то убежище на случай ядерной войны. И, конечно, обнаружилась комнатка, в которой на полках были уложены бутылки — без этикеток, но запечатанные сургучом. Взяли дюжину, отнесли наверх и раскупорили.
Понюхали. Что-то редкое, экзотическое, то ли херес, то ли мадера. Или марсала, компания у нас простая, вина различает по этикеткам.
Решили проводить вином Старый год. Подняли бокалы — понятно, взятые тут же, в коттедже, чокнулись над столом, выпили, кто залпом, кто медленно, и здесь погас свет...
Дальнейшее всякий, кто видел хотя бы парочку страшилок, может вообразить сам. Понятно, почему в страшилках действующие лица почти всегда молоды. Или очень молоды. Такие до зрелых лет, не говоря уже о старости, просто не доживают: идут в темные подвалы, где что-то сопит и шуршит; убегая, падают не менее трех раз на ровном месте; роняют револьверы, фонарики и ключи от машины в самый неподходящий момент; забывают вовремя зарядить мобильные телефоны; открывают запертые ящики — и вообще, ведут себя, словно никогда не смотрели телевизор.
Нет, не поеду я ни в горы, ни на остров, тем более горы и острова от Гвазды далеко...
Открою я лучше порядком зачитанные «Мертвые души», главу седьмую: «Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!»
Гоголь знал, о чем пишет — он был холостяком. Почитаю, положу том на полку и никуда не поеду. Буду встречать Новый Год дома. По-семейному. Вот только спущусь в подвал, в котором бывал раза два, много три с тех пор, как сменил квартиру семь лет назад. Не лежит к подвалу душа. И Афочка рычит, хватает за полу. Не хочет, чтобы я шел. А нужно — там у меня, кажется, подставка для елки хранится. Где ж ей еще быть?
На всякий случай — с Наступающим!
Опубликовано 28 декабря 2010 года
Для человеческого общества, — как и для многих физических процессов, — характерен гистерезис. Слово это на наречии эллинов обозначает запаздывание. Система с гистерезисом — это та, состояние которой зависит не только от воздействий, ощущаемых ей в данный момент, но и от тех, что она испытывала в прошлом. И понять наше настоящее мы можем, только обратившись к прошлому. И знание прошлого необходимо нам для того, что бы предвидеть наше будущее.
Для истории нашей страны особую роль играет XIX век. Ну, хотя бы потому, что в нем население России возросло от 36 миллионов человек, показанных в 1796 году пятой ревизией, до 129 миллионов, установленных первой переписью года 1897-го. И потому, что за этот век феодальная страна превратилась в державу, индустриализирующуюся достаточно бурными темпами. Если в 1801 году число фабрик насчитывало 2423, с количеством занятых 37862 работника и объемом производства в пять миллионов рублей, то к 1896-му году фабрик стало 38401, с 1742181 занятых и объемом производства в 2745345 тысяч рублей. Если к началу правления Александра I в России было три университета, то к 1896-году высших учебных заведений стало 52. Содержавшихся, главным образом, на государственные средства — на голову студиозуса казна в 1894 году потратила 318 целковых.
Страну связала сеть железных дорог, темпы строительства которых возросли к концу века — за один 1899 год более шести тысяч верст. Развивались информационные технологии. Почта — в 1897 году было доставлено 656106900 единиц корреспонденции. Телеграф — внутренней корреспонденции было отправлено 13914494 депеши из 194272433 слов. (Соотнесите последнее число с тем трафиком, который каждый из нас порождает, желая поглядеть новости…) Телефон — 75 рублей в год за сервис при отдаленности от телефонной станции до 2-х верст, и по 15 рубликов за каждую версту сверх (вот когда уже обозначилась «проблема последней мили»!).
Россия разгромила Наполеона. Завершила Кавказскую войну. Вернулась на берега Амура, потерянные в семнадцатом столетии. Навела порядок в своем среднеазиатском подбрюшьи.
А теперь, — положа руку на сердце, — давайте признаемся себе, много ли мы знаем об этом столетии? И, — скорее всего, — каждый добросовестно отвечающий на этот вопрос, сочтет, что знает о позапрошлом веке явно недостаточно. И в этом виноваты не только наши лень и нелюбопытство, но и объективные проблемы, причем относящиеся к ведомству информационных технологий.
Знаете, учить что либо по голому учебнику — дело пустое. Надо пощупать железки руками, попортить их вволю. Только тогда начинаешь ощущать предмет…
И — то же самое с историей. Очень забавно говорить с молодежью, даже интересующейся историей, об отечественной истории советского периода. Либеральные демократы представляют ее по песне — «коммунисты поймали мальчишку, потащили его в КГБ…». У левых эдакий стабильный рай, с бесплатным жильем, образованием и медициной (не, медицина была ничего — заведешь знакомую девчушку в регистратуре поликлинике, запасешься бланками справок, и плюнешь на занятия в старших классах, впав в увлекательную возню с мотоциклом…). Но к реальности, к тому как на самом деле жили люди — все эти представления отношения не имеют.
И, — в каком то минимальном приближении, — приблизиться к пониманию прошлого можно чтением аутентичных источников. Не книг, и даже не добротных монографий, а изданий, приближенных к описываемым событиям. Лучшим образом передающих то, что людей занимало; то, о чем люди думали и говорили; о чем умалчивали…
Девятнадцатый век характерен тем, что язык его письменных источников понятен значительному числу наших современников, в отличие от века восемнадцатого. (Хотя педагоги любят утверждать, что пушкинские строки про ямщика, сидящего на облучке, детям уже абсолютно непонятны…) Но вот книги… Их в девятнадцатом веке было немного, редки были и дороги. И значительная часть их до нас не дошла. И если житель столиц и может, при желании и изрядном терпении, — необходимым, что бы дождаться вожделенного издания из книгохранилища, — что-то почитать из века позапрошлого, то для большинства населения России такой возможности нет в принципе. Даже если такое желание у них и возникнет.
Но вот сейчас технология делает для доступа россиян к собственному прошлому, нежели все отмеченные всеми мыслимыми званиями и наградами деятели культуры вместе взятые. Речь идет об электронных книжках последнего поколения с десятидюймовым экраном. Типичным примером которых является Pocketbook 902. Это — устройство в котором количественные изменения перешли в качество. И — прежде всего, — в размере экрана. Десятидюймовый экран с разрешением 1200 на 825 пикселей несопоставимо лучше подходит для чтения книг в PDF-формате, чем свои пяти- и шестидюймовые предшественники, и даже восьмидюймовый iRex Iliad. (Наличие Wi-Fi и Bluetooth избавляет от возни с кабелями при закачке файлов, остается лишь процедура зарядки.)
А форма PDF характерен тем, что именно в него переведено с бумажных носителей огромное количество книг, изданных в позапрошлом веке. Кстати, даже из отечественных изданий большинство отсканировано иждивением заморских корпораций, Microsoft и Google. Причем — из заокеанских библиотек. Учитывая, что единственно доступной для обычного читателя (налогоплательщика!) формой издания является электронная книга, то вопрос о целесообразности использования средств, выделяемых российским бюджетом на культуру, встает во всей безобразной наготе. (Нет, конечно, в отличие от живых деятелей культуры, способных усладить детали начальственных тел или обуви прикосновением трепетных уст, книги позапрошлого века не склонны «колебаться с генеральной линией» — но они элемент того фундамента, на котором стоит общество.) Припоминается, что гранты на МИКРОФИЛЬМИРОВАНИЕ энциклопедии Брокгауза и Ефрона выделялись уже тогда, когда сия энциклопедия продавалась в каждом ларьке в электронной форме — думаю, что Прокуратура или новомодный Следственный Комитет при желании легко установят подробности и персоналии данной истории.
А читатель, при желании может поглядеть на девятнадцатый век своими глазами. На изменение отношения к Наполеону в отечественных изданиях, от дружбы венценосцев до приравнивания Буонопарте к Антихристу. Сводки с театра военных действий. Расследования пожара Москвы. Осознание горестных уроков Крымской войны. Работы российских металлургов Аносова и Чернова. Опыты с электричеством академика Якоби. Описания кругосветных плаваний российских фрегатов и клиперов. Издания Гумбольдта и Гексли — история науки собственно и есть наука.
Нравы тогдашней этнической преступности — мало было угнать в полон мужика с Оренбургской линии, захваченного в набеге. Его надо было еще и удержать. А кандалы — требуют металлургического производства, которого у степняков не было. Так что пользовались близкими к природе биотехнологиями. Подрезали кожу на подошвах ступней, подсыпали туда рубленную конскую гривы, и зашивали. После зарастания ходить на ногах было невозможно, только на коленях — не убежишь… И то, как технологии традиционные — винтовки Бердана, картечницы Барановского, пороховые ракеты, — помогли немногочисленным отрядам Кауфмана и Скобелева стереть с политической карты «крышующие» работорговцев ханства и эмираты.
Споры западников и славянофилов. Перипетии освобождения крестьян. Нарождение террора. Сочувствие ему либеральной общественности… Почему действующая Конституция РФ так похожа на «конституцию Сперанского», в которой над разделенными властями все равно парил набольший из всех Государь.
Какая часть населения воспользуется такими возможностями — неважно. Важно то, что такие возможности предоставлены столь большой части почтенной публики, как никогда не было раньше. И — без всякого участия ведающих культурой и образованием чиновников и кормящихся вокруг оных отраслей «деятелей». Обычной, типовой деятельностью, ИТ-корпораций (со времен Карнеги забота о публичных библиотеках является для корпораций — типовой). В завершении хотелось бы пожелать проекту Google Book более удобного поиска для русских книг.
Опубликовано 28 декабря 2010 года
Опубликовано 30 декабря 2010 года
Под Новый год обычно подводят итоги года минувшего. Научные журналы и научные разделы изданий «общего интереса» — не исключение. И подводить им есть что. Экзопланеты, открываемые почти что в промышленных масштабах — отображение достижений точной механики, оптики, сенсоров и цифровых методов обработки сигналов.
Расшифровка генома неандертальца, и сопутствующее ему важное, но почему то совсем не удивляющее открытие, что от двух до четырех процентов генов этого вымершего «пра-» гуляют и среди наших соотечественников. О перепрограммировании жизни, о душе — анима теологии, — сотворенной, пока лишь до бактерии, генетическим демиургом Крейгом Вентером "Компьютерра" рассказывала. На CNews можно было прочесть и о квантовомеханическом поведении макроскопического осциллятора, все атомы которого были «опущены» в так называемое основное состояние, загнаны под шконку, тьфу, нет — на низкоэнергетические орбиты (проделать это удалось за счет подъема частоты осциллятора — охлаждение до нужных величин, вероятно, пока за пределами возможностей экспериментаторов).
В результате прием и испускание квантов вызывали колебания — по законам квантовой механики объект с квантовыми свойствами не может находиться в предсказанном месте с предвиденной скоростью... Квантовая магия, уже наблюдаемая глазом!
Но вот для «Компьютерры» хотелось бы выделить два научных достижения, седьмое и восьмое по списку, составленному журналом Science. (Дурная привычка указанного выше сайта спрашивать допуск, заставляет привести список здесь.) Речь там идет о симуляторах, иначе говоря — моделях.
Трудно сказать, когда впервые появились модели. Но, во всяком случае, средневековые строители наверняка демонстрировали заказчику точно — но в уменьшенном виде — выполненные копии замков и дворцов из дерева и гипса. Скульпторы и живописцы, вожделея заказа и аванса, демонстрировали потенциальному счастливому заказчику модели скульптур из воска или алебастра, или эскизы картин.
Практика эта перешла и в техническую сферу, которая долго была делом скорее искусства, нежели науки: в адмиралтействах и королевских советах разглядывали и обсуждали модели кораблей и орудий, которые ныне можно увидеть в музеях.
А на производстве в дело шла практическая сметка, опыт да подгонка по месту. На кораблях — именно эта машина сделала Европейскую цивилизацию хозяйкой планеты — пушечные порты: без орудий и опытных канониров ходить в Южные моря малоразумно и нерентабельно, нравы там и раньше были такие же, как ныне у Сомали, только встарь деревянные суда водили стальные парни — рубились после спуска на воду. Принято считать, что расчеты, позволившие прорубить порты до спуска на воду, впервые произвел в 1666 году английский корабел Энтони Дин (Anthony Dean) при строительстве 64-х пушечника HMS Rupert, о котором рассказано в «Дневниках…» британского царедворца Пипса (Дин связан и с историей нашей страны — он был наставником Петра Великого в корабельном ремесле). Но — тут были использованы расчеты. Модели давали лишь наглядное представление о создаваемой машине.
Но, несмотря на достижения математики в XIX веке, когда был сформирован классический анализ и выведены уравнения математической физики, решить такую актуальную задачу, как расчет сопротивления воды равномерно движущемуся (о переходных процессах речь и не шла!) судну, было невозможно. Для этого пришлось прибегнуть к моделированию. Моделированию натурному, физическому. В Опытовых бассейнах.
Опытовые бассейны были передовыми по тем временам научными учреждениями, в которых были и бассейны как таковые. В них опускалась модель, воспроизводящая подводную часть корабля. Модель буксировалась с той или иной скоростью. Динамометр определял силу, необходимую для буксировки. Далее данные переводились на суда реальных размеров. Для этого использовались сначала экспериментальные коэффициенты, потом было создано учение о так называемых критериях подобия, Фруда, Рейнольдса, Прандтля...
Интересно, что, казалось бы, частная техническая задача — определение сопротивления судов — решалась на сугубо государственном уровне. Опытовые бассейны были по преимуществу правительственными. Первый был создан в Англии в 1870-м году. Французы проводили испытания в Бресте. Существовало и голландское учреждение. Россия обзавелась Опытовым бассейном в 1891 году. Тогда в мире шел переход артиллерии на бездымные пороха. У Морского министерства Российской империи образовалась «остаточная сумма» в полтора миллиона рублей. Ландо и карет на нее покупать не стали, адмиральских дач не строили. Управляющий Морским министерством адмирал Чихачев и главный инспектор морской артиллерии контр-адмирал Макаров предложили эти деньги Менделееву для изыскания способа изготовления бездымного пороха.
Дмитрий Иванович решил проблему, затратив на лабораторные нужды всего полмиллиона рублей — им был создан пироколлодий, пироксилиновый порох, пригодный и для стрелкового оружия, и для артиллерии. А на оставшийся миллион предложил организовать для российского флота Опытовый бассейн, снабженный передовыми по тем временам измерительными и регистрирующими приборами (в их числе были и тогдашние вычислительные машины — логарифмические цилиндры). Тогда же Опытовым бассейном обзавелась и Италия, позже — Германия и США. Бахвалились ли тогдашние главы государств Опытовыми бассейнами, как ныне суперкомпьютерами, неясно…
Так вернемся к достижениям 2010 года. Сегодня за физическое моделирование взялись не инженеры, но физики. У них появились «квантовые симуляторы», системы, позволяющие решать сложные задачи, связанные с решетками кристаллов. Ранее, пытаясь проинтерпретировать тот или иной экспериментальный результат, теоретик брал трехмерное множество точек, в которых находятся взаимодействующие между собой заряженные частицы, и формировал так называемый гамильтониан (функция такая…) для этих электромагнитных взаимодействий. Гамильтониан же решается не всегда (или крайне редко).
Так вот — в прошлом году ряду групп физиков пришла в голову идея воспользоваться моделированием. Ионы кристалла заменили пятнами лазерного света. Попавшие в них атомы изобразили взаимодействующие электроны. Потом система настраивалась под тот или иной гамильтониан, и — надо садиться и ждать, как само собой сформируется решение. Пока, правда, такие квантовые симуляторы использовали только для поверки результатов ранее решенных задач.
И речь, скорее, идет об аналоговом моделировании. Ну, когда-то динамические процессы (в механических системах, в гидравлических, тепловых…) моделировались электрическими токами и напряжениями в аналоговых вычислительных машинах, где операционные усилители были обвешаны цепочками емкостей и резисторов. Сейчас квантовомеханические процессы взаимодействия электронов и ионов моделируются по аналогии взаимодействием лазерных лучей и атомов. Но — самое главное и почти волшебное — «квантовый» характер взаимодействия сохраняется.
И самый главный вывод, который можно сделать: на новом этапе развития технологии произошел возврат к приемам, применявшимся в прошлом. Как Опытовые бассейны позволили решить задачи, которые были «не по зубам» классическому анализу, так и квантовые симуляторы возможно позволят решать те задачи, перед которыми пасует нынешняя вычислительная математика и техника. Спираль, о которой любили говорить и гегельянцы, и марксисты!
Но и «традиционные» вычислители внесли в минувшем году свой вклад в науку, а именно — в молекулярную биологию. Дело в том, что белки, состоящие из большого количества аминокислот, могут сворачиваться уж очень разнообразными способами, порождающими «комбинаторные взрывы» (не в моделях, или в вычислительных методах, а в самих процессах). А компьютер из 512 узлов сумел продраться сквозь эти процессы — это позволило смоделировать поведение помещенного в воду белка, его сворачивание-разворачивание, на отрезке времени в одну миллисекунду, что позволило моделировать процессов на новом уровне.