– Насколько я понимаю, вам не нравится моя маска? О, как интересно!.. – захлопал глазками барашек. Ресницы – чёрные, длинные, густые, чуть загибающиеся кверху – порхали бабочками. А взгляд был совсем не дурашливый – внимательный такой, умненький. – Но вы же почему-то подумали, что мне понравится ваша. Отвечаю любезностью на любезность, только и всего.
– А кто вам, мой милый юноша, дал полномочия смотреть
сквозь
мою маску? – приподняла брови магесса.
– Ведь я же наполовину эльф. – На его щеке появилась очаровательная ямочка. – Видеть сквозь иллюзии – мой дар...ну или проклятие, как посмотреть.
Мальчику придётся огорчиться... и свыкнуться с мыслью, что бывают такие иллюзии, которые окажутся ему не по зубам. Вслух Айриэ этого не сказала, но он и так, похоже, понял.
Выводил её из себя намеренно, дабы посмотреть, даст ли маска трещину. Да вот досада, не вывел... Но и незаметно, чтобы сильно огорчился по сему поводу.
Наверняка увлекательная беседа продолжилась бы, но их довольно-таки бесцеремонно прервали. По соседнему проулку с гиканьем и свистом промчались несколько всадников на породистых скакунах. Промчались, распугивая кур и свиней, разбрызгивая грязь, с чавканьем летевшую из-под копыт. Вылетев на мощёную центральную улицу всадники, скорее всего, повернули бы к замку, но предводитель, щегольски одетый юноша в тёмно-синем бархатном берете, заметил менестреля и резко осадил коня, безжалостно дёрнув поводья.
– Любезный Тианориннир, – чуть манерно растягивая слова, заговорил юноша, милостиво кивнув в ответ на поклон менестреля. – Надеюсь видеть вас в замке сегодня вечером. Мы с друзьями устраиваем вечеринку.
Юноша, как и его конь, был породистым, очень. Файханас, вне всякого сомнения. Фамильный высокий лоб и ястребиный нос, глаза небесной голубизны и подвитые русые волосы, решительно выдвинутый вперёд подбородок. Похож на старого герцога, которого Айриэ видеть доводилось, правда, не в её нынешнем образе, так что узнавание магессе никоим образом не грозило. Юношу её особа не заинтересовала совсем: скользнул безразличным взглядом, наверняка посчитав заурядной наёмницей, не стоящей его высочайшего внимания. Это Айриэ устроило как нельзя более: привлекать внимание кого-то из Файханасов всё-таки следовало своими профессиональными качествами, а не нынешними весьма скромными внешними данными. Эх, ей бы какое-нибудь громкое деяние совершить... Неужели не найдётся в герцогских владениях подходящей нежити, которую следовало бы ликвидировать? При таком-то маге здесь что угодно могло завестись, от кладбищенских гулей до личей.
– Мэор, это будет честь для меня, – вновь поклонился менестрель. – Я с величайшим удовольствием спою и сыграю для вас и ваших уважаемых друзей.
Друзья одарили менестреля одобрительными репликами, и группка молодёжи умчалась к замку, поднимая по дороге клубы пыли: прошедший ночью грозовой ливень смочил землю, но исправно греющее солнце уже успело всё качественно подсушить.
– Наследник его светлости, мэор Орминд, – пояснил менестрель, подтверждая догадку Айриэ.
– Я так и поняла. Будете услаждать слух молодёжи? Хорошее дело.
Менестрель неопределённо пожал плечами и вдруг предложил:
– Мэора Айнура, хотите, представлю вас сыну герцога? Ведь вы – маг-наёмник, я правильно понимаю? То есть, как и всякий член вашего Ордена, оказываете магические услуги там, где это потребуется. Его светлость мог бы заплатить больше, чем жители этой деревни. Думаю, работа в замке для вас найдётся.
Хм, а мальчик-то произнёс это с таким нарочитым подтекстом, особенно последнюю фразу, что просто нельзя было не обратить внимания. Интересно, что он имеет в виду? Намекает, что в замке что-то нечисто и следует проверить лично? Так проверим, дайте срок.
– Благодарю за любезное предложение, мэор Тианориннир, но пока я им не воспользуюсь. Мне хочется поработать в округе, на свободе. Мы, драконьи маги – вольные птицы, за большими заработками не гонимся. Если мои услуги понадобятся его светлости, думаю, мне дадут это понять. А навязываться мне бы не хотелось.
– Ваше право, мэора, – улыбнулся полукровка. Раздосадованным он не выглядел.
– Кстати, а что, мэор, разве у герцогов в замке нет собственного мага?
– Насколько мне известно, нет. Говорят, года три назад прежний маг умер – несчастный случай. С тех пор собственного мага в Файханас-Маноре не держат. Мелкие магические услуги оказывают приезжие маги-наёмники либо же контрактник, мэор Мирниас. Он проживает здесь, в Кайдарахе.
– Да, с ним мы уже познакомились. Хм, несчастный случай, говорите?
– Так ведь сложно назвать счастливой случайностью то, что вами закусывает голодный упырь, – заметил менестрель. – А с прежним герцогским семейным магом именно это и произошло. Так говорят, меня самого здесь тогда не было.
– Возможно, маг был слабый, – предположила Айриэ.
– Возможно, – не стал спорить Тианориннир, – хотя зачем бы герцоги держали десять лет в качестве семейного мага неумёху и слабака? Ведь в столице они легко могли нанять первоклассного специалиста. Впрочем, как я уже сказал, я об этом знаю с чужих слов. Если вас интересует погибший маг, спрашивайте у очевидцев, мэора Айнура. А вас я приглашаю завтра вечером в ?Свиную голову?. Сегодня я выступаю в Файханас-Маноре, но завтра буду развлекать местных в таверне. Надеюсь, мэора, вы не откажетесь послушать мою игру?
Ресницы вновь затрепетали, тёмно-янтарные глаза смотрели пылко и вместе с тем чуточку насмешливо. Айриэ усмехнулась в ответ:
– Не откажусь. Думаю, я в любом случае неплохо проведу время. Пиво у папаши Брэддора отличное.
Пел менестрель хорошо. Пожалуй, даже слишком хорошо для человеческой деревеньки Кайдарах, чьи жители, привыкшие к музычке попроще, едва ли могли в должной мере оценить мастерство Тианориннира. Тем не менее, полуэльф выкладывался на все сто – наверное, как и его эльфийские родичи, просто не мог лгать песней. Айриэннис искренне наслаждалась красотой его игры и пения, когда он изредка исполнял эльфийские баллады. Когда, чтобы порадовать собравшуюся публику, он переходил к привычным для крестьян человеческим плясовым и частушкам, просто переключалась на потребление гномьего светлого пива, хотя честно отдавала должное мастерству менестреля. Айриэ подозревала, что сегодня в таверне звучало непривычно много эльфийских песен, что косвенно подтвердило удивление папаши Брэддора по поводу репертуара Тианора. Что ж, она ничего не имеет против такого знака внимания со стороны полуэльфа. Услаждает слух.
Через какое-то время менестрель сделал перерыв, спеша промочить натруженное горло поднесённым пивом. К столику Айриэ подошёл кто-то из местных и пробасил:
– Мэора колдунья дозволит присесть?
Крестьянин выглядел внушительно и добротно. Средних лет, круглолицый, с румянцем во всю щёку, коротко стриженный и начинающий седеть. Рубаха с вышитым воротом из тонкого полотна и щегольской пояс тиснёной кожи говорили о достатке и солидности. Скорее всего, хозяин одной из кайдарахских ферм.
Айриэ согласно кивнула и уточнила:
– Я – маг. Магесса, если угодно. – Именоваться ?колдуньей? ей не нравилось.
– Прощения просим, мэора маг, – поправился крестьянин. – Меня Нарвасом звать. Слыхал я, что мэора работу ищет по своей, колду... магической части?
Нарвас смотрел с хитрецой и вместе с тем несколько смущённо, будто заранее опасался, что ему откажут.
– А у вас есть что мне предложить, брай Нарвас?
– Да вроде как, – с некоторым сомнением отозвался потенциальный клиент, явно не уверенный в том, что ему стоит излагать свою проблему заезжей магессе. Потом крякнул, решился и подозвал подавальщицу. – Дозволите вас пивком угостить, мэора?
– Благодарю, мне хватит. – Айриэ болтнула остатками пива в кружке. Она действительно не любила выпивать больше двух кружек подряд.
– Ну как знаете, мэора маг, а я выпью... Да, так вот, дело-то моё вроде как простое, но... нечистое. Вы только не гневайтесь прежде времени, мэора маг, выслушайте, сделайте милость. А то я намедни мэору Мирниасу было заикнулся, так он меня к свиням собачьим послал.
Айриэ насмешливо фыркнула, но заверила фермера, что непременно выслушает и гневаться не станет. Несколько успокоенный Нарвас продолжил:
– Я, мэора, как многие у нас, свинок держу и скажу не хвалясь, дело идёт отлично. Ферму я от отца унаследовал, да сам сложа руки никогда не сидел, вот и водится в карманах серебро, да и не только оно. – Нарвас многозначительно посмотрел на магессу, давая понять, что клиент он платёжеспособный. – Есть у меня преотменный хряк-производитель, рыжий, породистый, хороших кровей. За поросятами от него люди в очередь выстраиваются. Держу я его в отдельном сарайчике, на окнах там решётки, на дверях замок – самолично каждый вечер запираю. Не то чтоб у нас воровство часто случалось, его светлость герцог за порядком следит и простой люд защищает. Но всё ж-таки и самому надо голову на плечах иметь, а на дверях – запоры крепкие, тогда и порядок будет. – Он отхлебнул пива, утёр ладонью мокрые губы и продолжил: – То есть я к тому веду, что к хряку ночью никто попасть не мог, решётки и замки целые. Но эдак с декаду назад прихожу это я утром дверь отпереть да хряка в загон выпустить и вдруг вижу: рыжий мой забился в дальний угол, дрожит и выходить отказывается, а на соломенной подстилке венок невестин лежит. Девки на выданье у нас такие плетут, непременно из белых цветов, да в праздник Начала Лета на женихов гадают, в воду венки бросают. Пригляделся я, значит, к венку, а он не простой: цветы хоть и белые, да невиданные, таких у нас не сыскать. Колокольцы на тонюсеньких стеблях, каждую жилку на просвет видать. Да вдобавок мокрые они, будто только-только из воды выловленные, и бледной зеленью отливают, тиной да тленом пахнут. Собака со мной была, так она было в дверь сунулась, да вдруг отпрянула, завыла коротко, хвост поджала и удрала прочь. А хряк ни в какую не выходил из сараюхи, пока я венок убрать не приказал. И не иначе как сами Лунные богини-то меня надоумили приказать, чтоб венок тот не руками, а палкой подцепили, унесли со двора да сожгли вместе с палкой. Я, правда, на нечисть тогда не думал, просто порчи опасался.
Айриэ вопросительно приподняла брови, честно стараясь скрыть насмешливые огоньки в глазах. Порча, которую попытались наложить на элитного хряка, впечатляла... масштабами злодейства. О, пасторальная жизнь!.. Магесса умилённо вздохнула. Нарвас пояснил:
– Мало ли, кому и где я дорожку перешёл. Люди-то разные бывают. Откуда ж мне знать, может, кто чёрным колдовством балуется, да и решил вот мне гадость сделать... Нет, мэора, я ни на кого рукой указать не могу, но венок-то в запертом сарае не сам появился. Да не единожды, а три ночи подряд! Потом стихло всё, а может, потому, что я батракам приказал караулить ночью по очереди возле сараюхи. Три ночи они просидели, всё тихо было, и я велел бросить это – подумал, что надоело тому шутнику веселуху устраивать. Да и не подействовала порча ни на кого. Может, потому, что хватило у меня ума подброшенного венка не касаться и своим не дозволять. Он, мэора, прям тошноту вызывал, до дрожи его не хотелось трогать. Грязный он будто, венок этот, да тленом попахивает, как... как с утопленницы снят или навроде того.
– А потом что? – поторопила Айриэ фермера, увлёкшегося описанием своих переживаний.
– А потом – хуже стало, мэора, – угрюмо ответил Нарвас. – Как только караульных убрали, в сарае браслет невестин появился. Из речного жемчуга, самого простенького, у нас такой невесте на свадьбу одевать положено, а после – когда первенец на свет появляется, да при именовании каждого из детей в Лунном храме. И браслет этот тоже мокрый был, сохнуть не желал, а уж воняло от него – будто точно с разложившегося трупа снят.
Крестьянина передёрнуло, он поскорее присосался к кружке, стремясь запить неприятные воспоминания. Айриэннис лениво размышляла, какая нечисть тут может развлекаться. Наверное, Нарвас, фигурально выражаясь, плюнул в ближайший водоём, вот эта русалкина родня и ополчилась на любимого хозяйского хряка. Нечисть, скорее всего, относительно безобидная и просто мстит, но проверить придётся.
– Вот, мэора магесса, я решил, что караульных сажать без толку, да и бояться стали люди-то. Две ночи после того тихо было. Хряк мой спокойно себя вёл, не пугался, ел за двоих. Да только не отвязалось от меня это лихо проклятое. В сарае на соломе фата невестина лежала, тоже мокрая и с гнилостным духом.
Айриэ представила себе хряка в фате, жемчужном браслете и с веночком на голове – и подавилась остатками пива. Пока она смеялась-откашливалась, утирая слёзы, Нарвас на удивление серьёзно пережидал приступ весёлости, одолевший магессу. Потом усмехнулся криво, устало и как-то даже испуганно, хотя за последнее Айриэ не поручилась бы.
– Я и сам знаю, мэора, что дурак-дураком выгляжу. Когда я с этим к мэору Мирниасу подкатился, он меня и послал, слушать не захотел. Да только с сыном у меня теперь, кажись, неладно. – Нарвас вздохнул. – Сам не знаю, нечисть ли в том виновата, но... судите сами, мэора маг. Мой младший, десять годков ему, позавчера с приятелями своими подрался. Ну, то дело обычное, мальчишкам без драк никак не обойтись. Да только сын работу ему порученную не выполнил, а с этим у меня строго. Я своих с малолетства к труду приучаю, мне лодырей-белоручек не надобно. Так вот, младший мой в числе прочих дел должен каждый вечер домой большую корзину ряски приносить, очень её свинки и куры уважают, да и на пользу им такой корм. А в тот день, как я говорил, мальчишка с дружками подрался, те корзину ему сломали, и явился мой парень домой пустой, порученную работу не выполнив, да ещё пытался скрыть от меня всё. Ну, я ему крапивой всыпал за всё хорошее, да велел наутро с петухами встать и топать за ряской. В общем, чуть засветлело, пошёл сынок как миленький куда велено, к мельнице то бишь. Там, недалеко от мельницы, у нас пруд старый имеется – большой, глубокий, в жару не пересыхает. Караси водятся, да ряской его летом завсегда густо затягивает. Купаться там не купаются, вода стоячая да вонючая, а у нас речка чистая рядом; на ней, к слову, мельница и стоит.