Опубликовано 31 октября 2011 года
Самым дешёвым устройством хранения информации, предоставленным нам технологической цивилизацией, остается жёсткий диск. Именно на нём живёт библиотека в «тяжёлых» графических форматах, по четверти гигабайта за старинный энциклопедический или нынешний иллюстрированный том. Именно на него удобно перегнать пару тумбочек DVD, которые, возможно, когда-нибудь соберёшься посмотреть, и пару стеллажей музыки, которые когда-нибудь, возможно, послушаешь.
Именно на нём поселяются фотографии и домашнее видео. Экономия места колоссальная! Надёжность, конечно… Переставший читаться DVD – ущерб разовый, а вылетевшая пластина гробит весь массив. Но проще иметь должное количество копий, распихав их по разным, достаточно удалённым местам. Завернув в антистатическую плёнку и присовокупив пакетик силикагеля. В этих условиях диск гарантированно доживёт до той поры, когда подключить его интерфейс окажется проблемой.
И из всех форм отечественной торговли торговля компьютерными железками вызывает, пожалуй, наименьшее отвращение. Если, конечно, в грубой и циничной форме пресекать попытки доброжелательных продавцов пообщаться и рассказать что-либо о товаре, а приходить в лавку, точно зная что вам нужно, и обращаться к сидельцам исключительно в императиве. (Иначе можно услышать такое, что никакое душевное здоровье не выдержит, и придётся идти сдаваться в дом скорби участливым людям в белых халатах…)
Дело в том, что товар в компьютерных лавках – стандартизован. Наследие открытой архитектуры PC IBM привело к тому, что у него стандартные, легко сопоставимые функции и стандартные интерфейсы. То есть если вы регулярно читаете Компьютерру, вам легко понять, что вам нужно и стребовать этого с торговца. А торговцу легко удовлетворить ваше требование: стандартные габаритные места упрощают не только монтаж изделий, но и их перевозку, которая довольно давно управляется компьютерными системами. В результате – возможность не омертвлять капитал в излишних товарных запасах, что при нашей величине ссудного процента приведёт к завышению цен, отпугивающему покупателя, и возможности избежать так же отпугивающего потребителя дефицита.
Но всё на свете имеет свою оборотную сторону. И эффективность, в том числе бизнеса, не исключение. Обратимся к такой дисциплине, как теория автоматического управления. За счёт чего система обретает высокую точность и хорошие динамические свойства? Правильно, за счёт высокого коэффициента передачи по разомкнутому контуру. Когда сигнал ошибки (в нашем случае вопрос покупателя: а есть ли у вас энергосберегающий двухтерабайтник той или иной предпочитаемой фирмы?) приводит в действие всю цепочку. От лавочного сидельца до производственного отдела на заводе, который этот двухтерабайтник сделает, упакует и отправит к потребителю. Это будет предельный случай линейности.
В реальности имеют место нелинейности и чистые запаздывания. Дисков у продавца сетевого магазина есть несколько штук в запасе. Центральная система получает известие о продаже одного из них с некоторой задержкой. Ещё с какой-то задержкой об этом узнаёт центральный склад. Какое-то время уйдёт на формирование партии товара. Какое-то на перевозку, распаковку…
Имеют место и сложные алгоритмы обратных связей. По их ведомству пройдут оценка объёма продаж дисков за время подвоза следующей партии и создание соответствующего прогнозу запаса… Но всё равно, если ваш бизнес эффективен, если малы складские запасы, ваш бизнес становится малоустойчивым. Ничего плохого в этом нет. Скажем, планеры всех современных боевых самолётов проектируются вообще за гранью устойчивости, так что могут летать только "по проводам", с нелинейным регулированием – иначе невозможно применить контуры-"невидимки" и обеспечить необходимую в схватке динамику.
Но вот в случае с торговлей иногда вылезают забавные эффекты… Скажем, зайдёт потенциальный покупатель в конце октября 2011 года в ларёк прикупить себе массовой памяти. Привычно продиктует предпочитаемый заказ. И, если не поленится взглянуть на сумму, которую с него норовят получить, обрушится на мальчонку-приказчика в привычной хамско-циничной манере. Крайне неполиткорректной, кстати… А поводом к этому служит то, что за диск с него, покупателя, норовят стрясти вдвое больше, чем за тот же диск в той же лавке в конце лета.
Объяснения, полученные от приказчика и прибежавшего на шум скандала приказчика старшего, поражают своей новизной и оригинальностью. В них фигурируют падение курса рубля, удешевление нефти и предстоящий дефолт Греции. При чём тут Греция, неясно. Единственный производимый там товар, наличествующий в городе, – изрядно засахарившийся мёд в красивых баночках. Никакого отношения к АйТи это не имеет и иметь не может.
Покинув ради сохранения душевного здоровья торговый сарай, обращаемся к Сети. Цены на диски возросли даже на Ebay… И причину этого мы находим без труда. Проходит она по разряду «природа науку одолевает» и зовётся – потоп. Проще говоря, наводнение, но очень сильное. В Таиланде. Воспринимаемом нами как туристический рай, как место, где за смешные деньги можно сшить на заказ приличный костюм.
Но именно там, в индустриальном парке Банг Па, провинция Аюттхая, Центральный Таиланд, крупнейший мировой производитель жёстких дисков, каковым является фирма Western Digital, выпускает 60 процентов приводов для своих изделий. И этот индустриальный парк был затоплен. И реакция на это событие достигла конечного потребителя примерно в течение недели. Остановить производство пришлось и фирме Toshiba… И всё это отразил самый надёжный показатель – уровень цен!
Так что давайте оценим, как события на краю географии ныне влияют на наше повседневное поведение. Примерно в то же время происходили наводнения в Италии. Но никого, кроме итальянцев, они не затронули. Несмотря на то что Италия дала нам и юриспруденцию, и универсальные принципы государственности, и саму науку нового времени. А вот Таиланд, про который мало что знают даже те, кто несколько раз там отдыхал, оказывается крайне важным для современной информационной цивилизации.
Частично это объясняется благоприятным тёплым климатом, позволяющим экономить на стоимости зданий, на расходах на их содержание. Частично – близостью к морским коммуникациям. (Хотя компьютерные комплектующие чаще везут аэропланами, но взлётная полоса тоже любит места, где нет промерзания грунта…) Частично – наличием сельского населения, которое можно вовлечь в индустриальное производство. Большей интегральной эффективностью производства в тех краях.
Но – за эффективность уплачено устойчивостью. Те самые водные массы, которые аккумулируют тепло, порождая уютный климат, иногда изливаются наводнениями. Те самые лёгкие конструкции производственных помещений, которые позволяют минимизировать производственные расходы, оказываются малоспособными противостоять разгулу стихий. (Наследие советской индустриальной эпохи, к тому же испытавшее влияние жёстких требований гражданской обороны, оказывается крайне живучим даже десятилетия спустя, но за это было заплачено эффективностью…)
Так что вспомним одно дарованное нам Римом слово – клоака. Cloaca Maxima, подземный канал три на четыре метра, облицованный камнем, в Вечном Городе до сих пор исправно работает в системе ливневой канализации. Древние инженеры работали на тысячелетия… Так что и инженерам нынешним стоит помнить, что здание технологической цивилизации, информационной и глобальной, так же не должно в погоне за эффективностью пренебрегать такой простой и скучной вещью, как канализация, способная справиться с причудами географии и добавить необходимую устойчивость.
Опубликовано 01 ноября 2011 года
Сказки передают историю народа ничуть не менее точно, нежели летописи. Что летописи? Летописец – человек, от власти зависимый. Иногда прямо, иногда косвенно. Со знаком плюс или со знаком минус. Даже совершенно частное лицо, сидя дома и ведя летопись (дневник, блог), постоянно помнит о недрёманном оке, которое и в невинном тексте может углядеть призывы к насильственному свержению власти. И потому летописец корректирует записи, склоняясь более к фенологическим заметкам: когда прилетели снегири, когда улетели журавли и когда выпал первый снег.
Другое дело сказка. Здесь можно обличать бессмертного Кощея, воздавать должное Ивану-царевичу, смеяться над Кукушкой и Петухом – и пить чай, не опасаясь мучительной полониевой смерти. И потому сказки пишут смелее, свободнее, а следовательно, и правдивее.
Не менее правдивы и сны. Наяву обманывать себя приходится всем – или почти всем. Без этого, без каждодневной лжи самому себе недолго и в петлю. Сон есть истина, истина – сон, вот потому-то задолго до венского психиатра люди толковали сны, и толковали весьма изощрённо, а в результате сохраняли царства и завоевывали империи.
Ну, а сказочный сон есть квинтэссенция реальности. Реальности, не стеснённой ни суровыми законами природы, ни ещё более суровыми законами государства.
С тех пор как сны стали доступны для общего ознакомления, идет постоянное их обсуждение как специалистами, так и любителями. Что такое кинокритика, как не толкование снов, поскольку кинофильм есть сон, запечатлённый на плёнку. Ведь недаром Голливуд именуется фабрикой снов.
Если бы фильм целиком и полностью создавал один человек, его, фильм, можно было бы отнести к интеллектуальному произведению. Но фильм – детище десятков, сотен людей, индивидуальности которых взаимонивелируются, и в итоге перед нами предстаёт «коллективное бессознательное» как таковое, в чистом виде. И судить о фильмах должны – среди прочих – психологи. Государственные психологи. Государственные не в смысле финансирования, а изучающие психологию государств. Вот есть подростковые психологи, а есть государственные.
Но покамест кинокритика числится по линии искусства — то ли по традиции, то ли ради маскировки: так разведчики при посольствах часто занимают должности атташе по культуре. Пусть. Но давайте рассмотрим какой-нибудь сон с позиции познания реальности. Да вот хоть «Captain America: The First Avenger».
Тонкости игры актёров, качество декораций, сложность спецэффектов – в сторону. Речь о главном: о реальности без прикрас самообмана.
И в фильме она, реальность, предстаёт более отчётливо, нежели в иных исторических учебниках. Главный герой, Стив Роджерс – это одновременно и гадкий утёнок, и стойкий оловянный солдатик. Но стать могучим героем он смог только с помощью извне: Авраам Эрскин, немецкий эмигрант, помог Стиву совершить метаморфозу. Американская же наука не смогла даже воспроизвести методу Авраама: Роджерс остаётся единственным суперсолдатом. И Америка тут же находит для него подходящее занятие: участие в шоу. Лишь благодаря искусной, на грани фола, тактике агента Пегги Картер герой принимает участие в боевых действиях.
Но каковы враги-немцы! Без раздумий предпочитают самоубийство плену. Умны и беспощадны. И, главное, гениальны. Крылатые ракеты, трансатлантические бомбардировщики, супербомбы и многое, многое другое.
Американцы берут в плен нацистского учёного-плохиша, изобретателя всей этой супертехники. Теперь каждому зрителю понятно, откуда у современной Америки реактивные бомбардировщики-невидимки, «томагавки» и прочие достижения высоких технологий: немецкие корешки, да и вершки тоже немецкие.
В фильме много подобных деталей, не буду раскрывать их все. Кто видел, тот видел. Кто не видел, может и посмотреть, а потом снова и снова. Перейду к выводам.
Анализ сновидения (киносновидения) позволяет заподозрить, что Америка страдает комплексом неполноценности. Для неё характерна неуверенность в собственных силах и упование на силы заёмные. Зато по части шоу, показухи она впереди планеты всей и на сцене способна нокаутировать Гитлера столько раз, сколько потребует задорная американская публика, что есть своего рода компенсаторная защитная реакция: так собачка, опасаясь крупного пса, задаёт трепку подушкам, туфлям и прочим объектам, не рискуя получить сдачи.
И в итоге мы вместо самоуверенной до наглости сверхдержавы получаем совсем другую Америку. Нонсенс? Может быть. А может, совсем и не нонсенс. Вдруг именно кинофильмы, являясь плодом коллективного бессознательного, позволяют судить о потенциале нации куда вернее, чем подсчёт ядерных боеголовок, танковых дивизий и даже университетов?
Задолго до Зигмунда Фрейда Салтыков-Щедрин заметил, что "если человеку жить хорошо, то как бы он ни притворялся, что жить ему худо, – сны его будут весёлые и лёгкие. Если жить человеку худо, то как бы он ни разыгрывал из себя удовлетворённую невинность – сны у него будут тяжёлые и печальные... Поэтому, когда я встречаю на улице человека, который с лучезарною улыбкой на лице объявляет мне, что в пошехонском земстве совершился новый отрадный факт: крестьянин Семён Никифоров, увлечённый артельными сыроварнями, приобрёл две новые коровы! – мне как-то невольно приходит на мысль: мой друг! и Семён Никифоров, и артельные сыроварни (айподы и Сколково. — В.Щ.) – всё это «осуществившиеся упования твоей юности»; а вот рассказал бы ты лучше, какие ты истории во сне видишь!"
То же самое можно отнести и к государству.
Опубликовано 02 ноября 2011 года
Интересный факт. Стоит Компьюленте опубликовать материал, скажем, о «тяжёлой бомбардировке» в системе эты Ворона, так в комментариях сразу же появляется дискуссия: а не пригодна ли система этой звезды для грядущей колонизации человеком? В комментах Компьютерры та же картина. Несмотря на оторванность от текущих проблем, тема звёздных путешествий прочно прописалась в сознании людей.
Итак, звёздные путешествия. Мысль о них вносят в социум фантасты. В России ХХ века, кажется, началось всё с «Туманности Андромеды» Ефремова. До этого писали или про путешествия межпланетные, или про солнечные батареи, интровизоры и электромагнитные пушки. (Кстати, именно обруганная критикой 1960-х «фантастика ближнего прицела» в немалой степени описала наш современный мир – с мобильной телефонией, с телевизионными плоскими панелями, с потеплением северных морей, возможно рукотворным.)
А тут – звёздные дали, в которые уходят корабли первого и второго класса (прямо как цусимские крейсера), в корпусах из кристаллически перестроенного анизотропного иридия, покрытые толстым слоем боразоно-циркониевого лака (циркониевая керамика в современном быту вполне прижилась: ножики для филе и для фруктов на кухне…). Приводил звёздные корабли в движение некий анамезон, вещество со световой скоростью истечения, разгонявший их до скорости пять шестых от световой.
Ну, потом было творчество братьев Стругацких. В ранних книгах («Возвращение») к звёздам пытались отправлять «прямоточники». Тут речь шла о гипотетических прямоточных двигателях Бюссара (Robert W. Bussard), предложенных в 1960-м году термоядерных ракетах, сжигающих почёрпнутые из межзвёздной среды атомы водорода. Прямоточник фигурировал и в последнем романе Станислава Лема «Фиаско». Звездолёты «призрак» из поздних Стругацких, равно как и машины, на которых знаменитый звездопроходец Ийон Тихий открыл восемьдесят тысяч три мира, рассматривать не будем, ибо они скорее сродни волшебной палочке, действуя на неизвестных физических принципах.
Но если зарыться глубже в дебри книг, то мы можем обнаружить, что и до Ефремова русский читатель мог познакомиться с неким межзвёздным путешественником. И произошло это более чем за два века до публикации «Туманности Андромеды». Дело в том, что в первой книге третьего тома «Ежемесячных сочинений» за 1756 год читателя познакомили с Микромегасом. Похождения этого галактического скитальца, уроженца Сириуса, политического изгнанника, облетевшего весь Млечный Путь, представил отечественной публике, если верить Брокгаузу, пятнадцатилетний измайловец, граф Александр Романович Воронцов, будущий государственный канцлер Российской империи. Ну а сочинил «Микромегаса» сын скромного нотариуса Франсуа Мари Аруэ, вошедший в историю как великий вольнодумец Вольтер.
"Микромегас" ныне прописан в «Философских повестях», по соседству с клиническим оптимистом Кандидом. Воспринимается как нечто сугубо юмористическое. Но давайте поставим мысленный эксперимент: попробуем взглянуть на него как на НАУЧНУЮ фантастику. Ведь Вольтер был автором «Истолкования основ Ньютоновой философии» — монументальной работы, популяризирующей открытия сэра Исаака и породившее то течение галльской мысли, которое завершилось появлением «Энциклопедии».
Итак, персонажи «Микромегаса». Для начала – земные. Вот гигантские пришельцы с небес улавливают корабль с научной экспедицией. Так это была широко известная экспедиция. Французские учёные путешествовали на север Норвегии для меридиональных измерений. Возглавлял её Пьер-Луи Мопертюи — тот, кто ввёл в науку принцип наименьшего действия. Компанию ему составляли математики Клеро и Камю и астроном Лемонье.
Сплюснутость земного шара, о которой толковали в «Микромегасе» и которую определяли длительной и точной триангуляцией меридиана на разных широтах, в те времена была научной новостью, почти как ныне обнаружение следов «тяжёлой бомбардировки» в системе белой-жёлтой звезды или как расширение обитаемых зон у красных карликов.
Да и прославленный викарий Уильям Дерем, ухитрившийся узреть эмпиреи, небеса богословов, в простую подзорную трубу, тоже имеет ныне своих последователей, поклонников theologia naturalis, о чём регулярно пишется в соседней ветке сайта… «Я весьма сомневаюсь, что Богу не под силу наделить материю способностью мыслить» («c'est de quoi je ne doute pas: mais qu'il soit impossible à Dieu de communiquer la pensée à la matière, c'est de quoi je doute fort»). Так говорил в «Микромегасе» «un petit partisan de Locke» — «маленький партизан Локка», последователь Локка то бишь (с партизанами галлы столкнутся позже…). Задача, с которой вскоре, похоже, справятся вполне обычные инженеры, которым предстоит вогнать мысль в кремний, или из чего там тогда будут кристаллы...
Но вернёмся к теме межзвёздных путешествий. Достойнейший Микромегас облетел Млечный Путь, используя законы тяготения да с помощью световых лучей. Ну, законы тяготения необходимо учитывать при любом полёте, даже не космическом. С ними всё понятно. Черпанье энергии из эргосфер вращающихся чёрных дыр, которым, возможно, человечество начнет пользоваться, вместе с «кротовыми дырами» пространства-времени тоже отложим. Ограничимся тем, что налицо. Ракетным движением.
А какое рабочее тело подходит для межзвёздных полётов? Ну, это определяют скорости. Они должны быть максимально приближены к световой. А уравнение Циолковского говорит нам, что при этом желательно иметь истечение рабочего тела с максимальной, то есть световой скоростью. А поскольку анамезон нам пока не известен, то остается лишь электромагнитное излучение. С любой длиной волны.
Получить его могла бы, скажем, гипотетическая фотонная ракета, в фокусе зеркала которой вещество встречается с антивеществом и превращается в гамма-кванты. Те, отразившись от зеркала, дают реактивную тягу. Только есть маленькие вопросы. Ну, прежде всего отражатель. Тот, что отразит фотонный пучок, а не даст ему испарить ракету вместе с экипажем.
С «абсолютного отражателя» начался цикл книг Стругацких. Но мезовещество нами пока в технологии не применяется. Хотя обойти эту проблему и можно. Даже при современном уровне технологий на достаточно длинных волнах обычные уголковые отражатели из меди могут иметь весьма высокие коэффициенты отражения, что, совместно с лучевым охлаждением, сможет уберечь конструкцию от испарения.
Хуже – проблема с энергией. Дело в том, что для того, чтобы обеспечить одному грамму вещества ускорение в привычную нам единицу g, необходим, при стопроцентном отражении, фотонный пучок мощностью в три миллиона ватт. Три гигаватта на килограмм. Три тераватта на тонну. И так далее… А у ракеты, хоть простой, хоть фотонной, есть одна особенность. Она волочёт на себе запас топлива, горючего и окислителя, вещества и антивещества. И запаса этого должно хватить на ускорение и на торможение при обратном пути. То есть мы разгоняем, тормозим, опять разгоняем то, что должно будет испариться в фокусе зеркала… Нерачительно как-то… Вон у Ефремова звездолётчики страдали от нехватки анамезона. И замени его веществом/антивеществом – ничего не изменится.
Ну, у Лема в «Магеллановом облаке» звездолёт пополнял запасы атомного топлива на планетах Центавра. А у болгарского автора Димитра Пеева в романе «День моего имени» антивещество производили термоядерным синтезом на звезде назначения. Но – тоже нерентабельно. Разгонять-то и частично тормозить его придётся всё равно.
А вот обратимся к опыту Микромегаса. Фотонов-то навалом. Сколько там Солнце рассеивает – 3,87 на 10 в 26-й степени ватт что ли… То есть хватит на придание ускорения в один g совокупной массе в 10 в 20-й степени грамм. Надо лишь собрать эту энергию и преобразовать. Всего лишь…
Но – никакого Deus ex machina, никакого непознанного закона природы не требуется. Достаточно машин. Невероятно громадных, сложных и дорогих, но – вполне вообразимых. Батарей квантовых генераторов, способных сконцентрировать лучи на зеркале-парусе звездолёта. Который пойдёт тропой Микромегаса.
Кстати, Микромегас принадлежал к расе, имевшей продолжительность жизни за десять миллионов земных лет. Запредельно для высших биологических существ, но ни один закон природы не мешает иметь такую длительность функционирования процесса в вычислительной системе достаточной надёжности и резервирования. Такая продолжительность жизни вполне подобает тому, кто намерен поскитаться по Галактике, и путь к ней – через достижения ИТ.
Опубликовано 02 ноября 2011 года
Мне уже приходилось писать, что меня огорчает недооценка нашей биологической природы. Биологический фундамент, на котором вырастает и наша культура, и наше "я", сплошь и рядом воспринимают как что-то неактивное, незыблемо-надёжное, не влияющее на «надстройку». Люди старательно отгораживаются от наших ближайших родственников терминологическими барьерами, решётками зоопарков и просто стеной иронии...
Я хочу обсудить здесь одну из особенностей нашей биологии, которую невозможно понять без учёта нашей эволюционной истории. Факты, на которые я опираюсь, общеизвестны. Выводы, которые я делаю на их основании, я в литературе не встречал, но никоим образом не претендую на приоритет в их трактовке. Возможно, это пример распространённого, но недостаточно прописанного знания.
Я хочу выяснить, есть ли у человека фотопериодические реакции; для этого нужно обсудить, что такое фотопериодизм. Разграничим понятия. Фотопериодизм — это регуляция годового цикла в зависимости от фотопериода, длины светового дня. От отличается от фотореакций — реакций на уровень освещённости.
Надо сказать, что это понятие часто трактуют неверно. Вот, заглянул в «Википедию». Читаю: «Реакция на длину светового дня регулирует начало брачного периода, линьки, зимней спячки и т.д. Ещё она проявляется в том, что ночью почти все животные спят». Логично? Конечно, нет. В течение суток длина светового дня не меняется, меняется освещённость. Последнее предложение в процитированном фрагменте я убрал. Сколько времени пройдёт до того, как кто-то умный его восстановит?
Фотореакции у человека известны. К примеру, у работников Крайнего Севера во время полярной ночи часто развивается темновая депрессия. Лечат её или гормонами, или просто пребыванием в ярко освещённых помещениях. Поскольку для успеха лечения важно не время пребывания на свету, а уровень освещённости, ясно, что мы имеем дело не с фотопериодизмом. Итак, ночной сон (и вообще любая суточная динамика) — не проявление фотопериодизма.
А почему организмы вообще реагируют на фотопериод? На их жизнь влияют в первую очередь температура, влажность, наличие пищи и других ресурсов. Понятно, что в умеренном климате динамика этих факторов зависит от сезона; это — вторично-периодические факторы. Первично-периодических совсем немного. Это смена времени дня, времени года, фаз луны и чередование приливов-отливов. Первично-периодические факторы задаются движением трёх небесных тел: Земли, Солнца и Луны. Небесные часы не торопятся и не отстают, вот потому-то организмы и ориентируются именно на них.
Рассмотрим для примера жизнь ласки — мелкого и изящного хищного зверька. Летом мех на её спине бурый, зимой — белый. Белую ласку сложнее заметить на снегу. Когда по осени ласка должна начать линять? После того, как выпадет снег? Тогда ей ещё долго предстоит бегать по снегу с бурой спиной. При наступлении осеннего, ещё легкого похолодания, чтоб успеть как раз к снегу? Но год на год не приходится; судя о переменчивом факторе (времени выпадения снега) по другому переменчивому фактору (температуре) неизбежно будешь совершать большие ошибки. Оптимальное решение таково. Каждая популяция ласок подстраивает начало линьки под такую длину светового дня, чтоб закончить её как раз к усреднённому сроку установления снежного покрова в своём местообитании. Ошибка (когда белая ласка бегает по голой земле или бурая — по снегу) неизбежна, и при таком варианте, но суммарно, за многие годы, она окажется минимальной.
Анализируя фотопериодические реакции, приходится различать причины каких-то изменений и запускающие их сигналы. К примеру, причина отлёта многих наших птиц зимой — бескормица (вторично-периодический фактор), а сигнал — уменьшение длины светового дня. Не везде длина светового дня — удобный для регуляции годового цикла фактор. На экваторе день и ночь всегда равны. На полюсах полгода длится полярный день, полгода — полярная ночь. Ясно, что фотопериодические реакции типичны для организмов умеренных широт.
Конечно, есть и другие ограничения. То, когда именно сурок отправится в зимовку, зависит в первую очередь от фотопериодической регуляции. Теплый или холодный осенний день могут повлиять на его выход из норы, но перестройка его организма на зимний лад уже запущена укорочением дня. А вот выход из спячки сурок к длине светового дня привязать не сможет — темно в норе. Приходится ориентироваться по прогреванию почвы. К счастью, земля и прогревается, и остывает медленно, и динамика температур на глубине норы оказывается более закономерной и плавной, чем на поверхности.
Разные популяции одних и тех же видов могут ориентироваться по разным факторам. Под Харьковом зелёные жабы выходят из спячки, когда прогреется земля, а нерест их определяется то ли температурой, то ли длиной светового дня. В Крыму, на засушливом мысе Тарханкут, нерест запускают весенние дожди.
Подводя итог, можно сказать, что сроки событий, происходящих вокруг нас, зависят от двух важнейших факторов — длины светового дня и температурного режима. Иногда к ним добавляется третий — влажность. Например, многие растения зацветают или сбрасывают листья, ориентируясь на длину светового дня, а прорастание их семян запускается влажностью и температурой (да ещё и после действия холодного периода, например). Пока климат стабилен, преимущество имеют те виды, которые регулируют свой цикл по длине светового дня. А когда климат меняется? Фотопериодическая регуляция оказывается невыгодной из-за десинхронизации процессов, регулируемых разными факторами.
Мухоловка-пеструшка — обычный европейский вид насекомоядных птиц. Зимуют они недалеко от экватора, примерно на десятом градусе северной широты. Хоть изменение длины дня там и невелико, именно оно запускает реакцию возвращения с зимовки на места размножения. Эта реакция подогнана так, чтобы, когда птицы долетят до мест размножения, построят гнёзда, отложат яйца и выведут птенцов, как раз наступил пик численности листоядных насекомых.
Следствием нынешних климатических перестроек стало более раннее наступление весны. В Западной Европе за полвека весна сдвинулась на более ранний срок на целых две недели! Численность гусениц зависит от температурной динамики, и пик их численности тоже сдвинулся вперёд, на то время, к которому птенцы мухоловки-пеструшки и множества других птиц просто не успевают вывестись. Результат — сокращение численности видов, сделавших ставку на астрономические часы. Ситуация не безнадёжна. Отбор постепенно сдвигает популяционную норму в пользу ранневылетающих особей. Если изменения климата не будут слишком быстрыми, а сокращающие численность виды не будут страдать от других несчастий, ситуация со временем исправится. Успеют современные виды перестроиться или вымрут, покажет будущее.
Настало время обратится к вынесенному в заголовок вопросу. Фотореакции у человека есть, а есть ли фотопериодические?
Наш годовой цикл размыт и регулируется в основном вторично-периодическими факторами. Кстати, по происхождению вид наш — африканский, и формировался недалеко от экватора, где фотопериодические реакции распространены меньше. Впрочем, большинство людей (кроме коренных африканцев) имеют примесь генов коренного европейского вида — неандертальцев. Для неандертальцев фотопериодические реакции могли быть более полезны.
Так или иначе, фотопериодические реакции у нас есть. И выражаются они в возрастании уровня половых гормонов в ответ на увеличение длины светового дня. Вам знакома расхожая мысль, что весной чаще влюбляются? Вот-вот. Влюблённость — сложный процесс, но уровень половых гормонов создает необходимую для него мотивацию.
В последнее время на постсоветском пространстве пропагандируют «день Святого Валентина». В пересаживании этого заморского праздника на местную почву заинтересованы торговцы некрасивыми красными и розовыми предметами в форме
У множества видов, живущих рядом с нами, наблюдаются похожие реакции. Та же ласка спаривается в марте, а через полтора месяца уже приносит детёнышей. Апрель-май — хорошее, кормное время...
А когда родятся человеческие дети, зачатые в феврале? В ноябре, под голодуху и холода (не у нас, нынешних, но у наших совсем недавних предков). А критические периоды эмбрионального развития придутся у них на весенний авитаминоз. Что-то не стыкуется...
Но наше отличие от ласки и подавляющего большинства других зверей не только в этом. Размножение человека — внесезонное, и беременность может наступить в любое время года. Во время становления нашего вида изменился даже сам характер женского репродуктивного цикла. Наверное, наибольшее отличие физиологии человека от физиологии других обезьян состоит в менструальном, а не эстральном цикле (я об этом уже упоминал). Овуляция при менструальном цикле скрыта. Сексуальная жизнь (и связанные с нею семейные отношения) у человека растянуты на весь год, а не привязаны к короткому периоду эструса (течки).
Так в чём же смысл фотопериодически регулируемого весеннего пика гормонов? Вероятнее всего, смысла в нём уже не осталось (хотя когда-то он был). Это физиологический рудимент — признак, сохранившийся от прежних этапов нашей эволюции. От каких?
Африканских? Не факт, и не только из-за нашего околоэкваториального происхождения. Отбор при становлении людей был направлен на формирование менструального цикла в условиях внесезонного размножения, ведь при сезонном размножении переходить на менструальный цикл бессмысленно. Вероятно, фотопериодизм человека — наследие ещё более давних времён. Наверное, мы получили его от наших далёких азиатских предков, некрупных обезьян с недолгим сроком беременности. Откуда они могли знать, что их потомки заселят Африку, увеличатся в размерах, перейдут, после многих эволюционных экспериментов, к новым семейным отношениям и новому репродуктивному циклу, увеличат срок беременности, расселятся из Африки по всему миру...
Отбор против сложившихся на предыдущем эволюционном этапе фотопериодических реакций идёт не только у певчих птиц. Он шёл и у наших предков, и он уже почти загладил старый способ регуляции размножения, отточенный нашими далёкими предками.
Можем ли мы понять сами себя, не задумываясь о своей предыстории? Не смешите...
Опубликовано 03 ноября 2011 года
Массовые психозы – штука исключительно привлекательная для авторов мрачных фильмов, романов и поэм. Представьте себе путешественника, учёного-этнографа, который набредает на чистую, ухоженную деревеньку, в которой, однако, видны и признаки небрежения: мычат недоенные коровы, ни дымка над ладными мазанками. А главное — ни души. Путешественник заходит во двор и видит болтающуюся на одной петле ставню, приоткрытую дверь и умирающего от жажды пса на цепи. Освободив собаку, он заходит в хату. На столе остывшая еда, печь нетоплена, а в остальном – полный порядок. Только людей нет.
Путешественник идёт дальше и вдруг слышит звуки скрипки, цимбал, рожка. Идёт на музыку. На окраине, где некогда стояла церковь, покуда не сгорела при невыясненных обстоятельствах в прошлую холеру, меж крестов деревенского кладбища пляшут гопак под нехитрую музыку мужчины и женщины, старики и дети. Пляшут без веселья, без страсти, будто зачарованные, не обращая на незнакомца никакого внимания. Час пляшут. Два. Уже и ночь подошла, уже и скрипач свалился без сил, один лишь цимбалист бьёт по струнам – а они всё дергаются, как механические игрушки с нескончаемым заводом.
Такой вот зачин для фильма. Что важно: всё соответствует исторической правде. Более того, деревни оборотней – тоже правда. Целые селения охватывал психоз звероодержимости, описанный – понятно, с художественными приукрашиваниями – графом Алексеем Константиновичем Толстым в «Семье вурдалака».
А эпидемии кликушества, охватывающие целые уезды?
Много, много в истории страниц, при чтении которых по спине бегают не мурашки, а целые слонопотамы. Причины массовых психозов, пути распространения, цикл развития изучают специалисты, но изучают неспешно, полагая, верно, что всё это имеет лишь академический интерес. Ан нет! В любую секунду психоз может выплеснуться из гнилой, изношенной и перегруженной канализации общественного бессознательного и натворить дел самых неприглядных. Потому лучше, если он, психоз, будет управляемым.
Управляемый психоз не только безвреден, он порой и полезен. Пример относительно безвредного психоза – массовые демонстрации преданности и верности как правительству в целом, так и его вождям (вождю) в частности. Миллионы людей, представляющих школы, институты, трудовые коллективы или жилищно-эксплутационные конторы, выходили в день седьмого ноября с флагами, транспарантами и портретами, строились в колонны и шли мимо трибуны, с которой регулярно кричали: «Слава советскому народу – оплоту мира во всём мире! Ура, товарищи!»
И мы более-менее искренне «ура» подхватывали. Степень «более-менее» зависела от погоды (в дождь как-то не кричалось, а вот солнышко энтузиазму весьма способствовало) и предварительного разогрева гмызью ли, водочкой или разведённым медицинским спиртом. Некоторые, впрочем, употребляли и неразведённый.
Сейчас, по прошествии времени, видишь, что то был психоз (особенно впечатляли демонстрации полярников-зимовщиков, когда все шесть человек ходили колонной вокруг базового домика, тоже с флагами и портретами в мёрзнущих руках и тоже кричали «ура» на тридцатиградусном морозе), но тогда психозом казался невыход на демонстрацию. Так и спрашивали: «Почему не был на демонстрации? Больной, что ли?»
Или субботники, «свободный труд свободно собравшихся людей». Посадить дерево или ликвидировать последствия стихийного бедствия я не прочь не только теоретически, но и практически даже и сегодня. И деревья сажал, и пожар однажды тушить довелось (горело социалистическое имущество, а я стоял в цепочке и передавал вёдра с водой).
Но выходить в смену и работать даром, притом что семья живёт в комнатке буйного общежития, а каждый рубль расписан на месяц вперёд, тогда, в семидесятые и восьмидесятые, казалось перебором. Впрочем, медикам выходить на службу в субботу и лечить бесплатно не предлагали: и без того в больнице имелся и имеется дежурный персонал. У нас просто в приказном порядке перечисляли в фонд субботника однодневный заработок. При ста рублях зарплаты на руки потеря четырёх рублей тридцати копеек радовала далеко не всех. Однако что ж делать… Зато польза казне очевидна.
А в году две тысячи одиннадцатом российские города охватило другое поветрие: старую тротуарную плитку выковыривают и вместо неё кладут новую, порой худшую. Я-то думал поначалу, что это только в Воронеже происходит. Потом, побывав проездом в Москве, увидел, что и столица поражена тоже. Но добили меня Ессентуки.
Пешеходная площадка у верхней питьевой галереи – той, что рядом с грязелечебницей имени Семашко (прежде – цесаревича Алексея). Плитка, как плитка. Нормальная. Ей бы сто лет лежать, потому как прочная и толстая. Но нет, стали выковыривать, обнажая грунт. Извлечённую старую плитку аккуратно складывают и куда-то увозят. Вместо неё привозят плитку мелкую и худосочную, но я покинул курорт скоропалительно и преждевременно, так и не дождавшись триумфа воли градоправителей, и в памяти остался раздрай у галереи.
Психоз или нет? Массовый или не очень? Нет, я понимаю, что цель замены старой плитки на новую – освоение средств (деньги чужие становятся деньгами своими).
Другое волнует меня: вдруг и пляски святого Вита, и кликушество, и эпидемии ликантропии Средневековья тоже не сами по себе возникали, а были организованы и срежиссированы во имя чьих-то интересов?
Опубликовано 03 ноября 2011 года
Я давно хотел написать колонку про противостояние офлайна и онлайна, про то, как мы предпочитаем из онлайна узнавать новости реального мира, как мы с огромным удовольствием нажимали бы в магазинах на кнопки Like, имплантированные в ценники. Или, например, твитили бы понравившуюся трёхмерную модель ёлки с белкой из ближайшего леса. Или узнавали бы о солнечном дне за окном, заходя на погодный сайт ...oh, wait.
Как раз в этот момент у меня и оформилась мысль не связывать примеры в какую-то единую историю. Лучше расскажу три, как в одноименном эпизоде House MD, отхватившем Emmy Award и Humanitas Prize. Свяжите эти истории сами, если хотите.
Первое. Вот уже несколько лет, как за окном кухни нет термометра. Когда-то он был. Я шёл в школу, ехал в институт и, кажется, даже собирался на работу — и всегда утром поглядывал на столбик (в школьные годы, конечно, приходилось вставать на цыпочки).
Термометра нет, и первые годы без него было очень тяжко. Но каждый раз, когда я вносил законопроект о его покупке в семейный совет, документ клали под сукно. Причина — интернетное лобби. Перед выходом достаточно глянуть в Сеть и узнать точно, что тебя ждёт. Правда, раньше моего города в списке не было или погода по нему показывалась не очень точно. Зато можно было посмотреть соседний, и нас, таких прогрессивных, это не парило.
Потом появились мобильники, а в мобильниках всякие погодные виджеты. Я перестал подходить к компьютеру: обуваешься и краем глаза посматриваешь на виджет. Он тебе скажет, где ты и что как. В последнем iPhone робоассистент Siri умеет говорить, нужно ли надеть плащ.
Пару дней назад Яндекс дал мне протестировать их новое погодное приложение для iPad. Это такая штука на четверть гигабайта, которая показывает красивые интерактивные картинки и заодно, конечно, выводит градусы. Полюбовался на картинку и нашел баг: на иллюстрации шёл дождь, а за окном, где уже стемнело — нет. Вот она, сила офлайна, подумал я, снимая наушники.
По подоконнику барабанили капли, которых я не слышал, пока играла музыка.
Вторая история. Вчера приводил в порядок календарь: набросал все дела, включая главное — поспать с полуночи до восьми. Как всегда, забил под завязку несколько дней. Перед сном чёрт меня дернул проверить расписание. Оказалось, что в мобильной версии календаря время сдвинулось то ли на полчаса, то ли на час.
Меня передёрнуло: по календарю, которого я твёрдо решил придерживаться, спать мне оставалось на час меньше. Результат — ещё полчаса в темнотище искал способ исправить ошибку, потом решил синхронизировать задачи Google Calendar со стандартным приложением iPhone, а потом сон как рукой сняло.
Только уже к двум часам до меня дошёл весь идиотизм происходящего. Я потратил на электронного тупицу несколько часов своей жизни вместо того, чтобы просто заснуть, не обращая внимания на его бредни. Доверился машине больше, чем самому себе. Спорил с нею, пытаясь отстоять свое мнение, а не показать железному болвану его место с помощью простейшего будильника и умения просыпаться самому в нужное время. Допустил на секунду, что реальность компьютера имеет хоть что-то общее с моей.
Наконец, третья история. С неделю назад у меня выдался свободный день. Я решил посвятить его не семье, не прогулкам, и даже не просмотру сериалов, а какой-нибудь игре с красивыми картинками. Скачал космическую леталку Eve Online, полностью удовлетворившую когда-то мою страсть к междузвёздным путешествиям. В неё можно бесплатно играть несколько дней; их-то, подумал я, мне и хватит.
Через час или два я с ужасом отодвинул от себя клавиатуру с мышкой. За это время меня научили выводить корабль из дока, летать и стрелять. Обещали выдать какой-то лётный сертификат. Предупредили, что надо пройти ещё несколько курсов. Напугали огромным количеством меню.
Я заодно вспомнил, что Eve Online — не только про стрельбу, полёты и добычу полезных ископаемых. Она про создание корпораций, совместную работу, вылеты на всяческие акции, торговлю на местной бирже, про экономику, для построения которой наняли настоящего экономиста.
У меня самого есть в реальной жизни маленькая корпорация с офисом в двенадцать квадратных метров. Но это ничто по сравнению с межзвёздной галактической организацией, имеющей десятки филиалов в разных планетных системах. Моя родственница ведёт бухгалтерию, но эта бухгалтерия — детский лепет, если окинуть взглядом ассортимент виртуальных игровых товаров.
Таких же виртуальных, как мой фантомный термометр за окном. Как мой календарь, существующий где-то в центре треугольника, образованного моим мозгом, настольным компьютером и мобильником.
Я обещал, что не буду связывать воедино эти три истории. Сделайте это сами.