— Очень хорошо, что сегодня ты работаешь допоздна, — сказала Нэн матери. Они сидели за столом на кухне и пили вторую чашку кофе. Бал должен был проходить именно в том отеле, где работала Эмили. Нэн хотела представить матери своих подруг и продемонстрировать их наряды и украшения.
— Знаешь, это совсем не обязательно. Я всегда смогу выглянуть и посмотреть на тебя в танцевальном зале.
— Эм, ты знаешь, что мне нужно. Я хочу познакомить тебя с ними и их с тобой.
Обе молчали, но понимали, что Нэн никогда не приведет своих друзей на Мейпл-Гарденс.
— Только если это будет необходимо. Среди них могут оказаться люди, которых вряд ли следует приводить в магазин… ну, ты меня понимаешь.
Нэн положила ладонь на руку матери.
— Ей-богу, не понимаю. Что ты имеешь в виду?
— Ну, мы возлагали на тебя такие надежды… Мы с тобой надеялись, что ты выберешься отсюда. — Эмили обвела взглядом неказистый домик. — Ты же не захочешь привести приличных людей ко мне в магазин. — Она смущенно улыбнулась.
— Это чудесный магазин. И ты замечательно руководишь им. Я буду гордиться тем, что они тебя увидят, — сказала Нэн.
Она не сказала, что не имеет видов ни на Эйдана Линча, ни на Билла Данна, ни на Джека Фоли. Нет, увезти ее с Мейпл-Гарденс должен был человек, занимавший в обществе гораздо более высокое положение.
— Я хочу, чтобы сегодня вечером вы выпили с нами, — сказала Ева Кит.
— Нет, я не мастер на такие вещи. У меня язык к нёбу пристанет. Общественные мероприятия — не по моей части.
— Там будут родители Эйдана Линча. Вы сможете поговорить с ними об их сыне.
— О боже, Ева, оставь меня в покое. Ни за какие коврижки! Мы с Энн Хейз собираемся в кино. Это подходит нам куда больше, чем пить коктейли с докторами на Эйлсбери-роуд.
— Это не Эйлсбери-роуд, — начала оправдываться Ева.
— Ну, недалеко от нее. — Выражение лица Кит смягчилось. — Но за приглашение спасибо. Ты уже приготовила постель для Бенни?
— Да. Мы не будем шуметь и будить вас.
— Меня разбудить легко. Я сплю очень чутко. Можете прийти и рассказать мне про бал. Наряд у тебя роскошный. Я никогда не видела ничего подобного.
Они примерили его накануне вечером, позаимствовав вечернюю сумочку у миссис Хейз, жившей по соседству. Достали из гардероба Кит белую кружевную блузку и гладили ее до тех пор, пока та не стала выглядеть как новая. После этого Кит вынула свой подарок-сюрприз: красные серьги точно того же цвета, что и юбка.
— Нет, нет… Вы не должны дарить мне такие вещи, — заикаясь, выдавила Ева.
Что-то в лице Кит заставило Еву вспомнить, что если бы обстоятельства сложились по-другому, Фрэнк Хегарти сегодня вечером тоже мог бы надеть нарядный костюм и пойти на бал.
— Большое вам спасибо, — сказала она.
— Ты просто красавица. Выглядишь как цветок.
— Скорее как птица, — серьезно ответила Ева. — Как чокнутый черный дрозд, который склоняет голову набок, прежде чем клюнуть что-то.
Кит прыснула со смеху.
— Я не шучу. Честное слово, — сказала она. — Ты действительно очень хорошенькая. Конечно, малость со сдвигом, но если повезет, этого никто не заметит.
Наряд Бенни был уложен в коробку и завернут в бумагу. Дома им восхищались. Возник всего лишь один опасный момент, когда Патси захихикала и сказала:
— Дай бог, чтобы никто не стащил с Бенни ее скромную манишку.
Хоганы с тревогой посмотрели друг на друга.
— Как это может быть?
Бенни испепелила Патси взглядом, и смущенная служанка вернулась к плите.
— Я бы с удовольствием посмотрела сегодня на нарядных девушек, — сказала мать Бенни. — На тебя, на Еву и всех твоих подруг.
— Ты могла бы поехать на вечеринку к доктору Фоли. Вас приглашали.
Бенни чувствовала себя лицемеркой. Если бы родители поехали туда, она бы их возненавидела.
— Да, это было очень любезно с их стороны, — сказал Эдди Хоган. — Нам следовало нанести мальчику ответный визит.
Бенни поморщилась. Боже, какими старомодными и провинциальными они были по сравнению с дублинцами… Но тут же ощутила чувство вины. С какой стати они должны быть такими же, как люди, которые привыкли посещать вечеринки с коктейлями?
— Вы вернетесь на утреннем автобусе? — с надеждой спросила мать.
— Скорее всего, позже. Нам нужно будет прийти в себя, выпить с девочками кофе или съесть ленч и обменяться впечатлениями о бале.
— Но ты позвонишь? — спросил отец.
— Конечно, позвоню. — Бенни не терпелось уйти. — Завтра утром.
— Надеюсь, твоя поездка в Дублин пройдет удачно, — сказал Эдди с таким сомнением, словно речь шла об обратной стороне Луны.
— Папа, я езжу туда каждый день!
— Но не каждый вечер.
— Ты же знаешь, что у миссис Хегарти я буду в безопасности. — О господи, отпустите душу на покаяние…
— Желаю тебе хорошо провести каждую минуту этого вечера, — сказала мать.
— Мама, мне пора на автобус. Я не хочу торопиться. У меня ведь с собой коробка.
На крыльце Лисбега собрались все его обитатели: мать, отец, Патси и Шеп. Если бы Шеп знал, куда едет Бенни, он поднял бы лапу и помахал ей. Наверняка помахал бы.
— Удачного бала, Бенни! — крикнул ей доктор Джонсон.
Клодах, успевшая заново переделать витрину магазина Пегги Пайн (о которой теперь говорил весь город), красноречивыми жестами напомнила, что Бенни должна снять скромную манишку и обнажить как можно большую часть груди.
Фонси с любопытством следил за ней с другой стороны улицы.
— Яркая птичка, правда? — спросил он.
— Лучшее украшение Нокглена, — заверила его Бенни.
— Желаю удачи! — помахал он ей вслед.
У магазина Хогана стоял Шон Уолш и чистил дверную ручку.
— Похоже, мероприятие предстоит нешуточное, — многозначительно улыбнувшись, сказал он.
Бенни вспомнила совет Нэн. Вежливость еще никому не вредила.
Она ответила на его улыбку и сказала:
— Да, Шон.
— Я пытался убедить твоего отца, чтобы он позволил мне отвезти их на тот прием.
— Это не прием. Просто небольшой а-ля фуршет в доме доктора Фоли.
— Один черт. Он показал мне письменное приглашение. Я сказал, что мне не составит труда отвезти их.
— Они отказались. — Бенни знала, что ее голос прозвучал слишком сдавленно.
— Да, но что ему стоило снять трубку и сказать, что они передумали? Я сказал им, что время от времени они просто обязаны появляться на людях.
— Серьезно?
— Да. И добавил, что лучшего предлога для этого, чем первый бал Бенни, не найти.
— Как жаль, что они не смогли бы взять тебя с собой.
— Еще не вечер, — сказал Шон Уолш и вернулся в магазин.
Конечно, он сказал это ей назло. Шон должен был знать, что она умерла бы, если бы ее родители пошли на бал. У Бенни закружилась голова, и она была вынуждена опереться о стену кондитерской Берди Мак.
Берди постучала в стекло и беззвучно пошевелила губами.
«О боже, только этого мне и не хватало, — подумала Бенни. — Сейчас она всучит мне сломанную шоколадку или что-нибудь не менее калорийное».
— Привет, мисс Мак, — дрожащим голосом сказала она. Бенни, не сходи с ума. Родители уже попрощались с тобой. Они не собирались ехать в Дублин. Иначе стали бы готовиться к этому за неделю.
Берди подошла к двери.
— Бенни, мне только что звонила твоя мать. Она хочет, чтобы я сделала ей перманент на дому. А я забыла спросить, есть ли у вас фен.
Берди Мак с тревогой посмотрела на Бенни.
— Детка, с тобой все в порядке? Ты так побледнела…
— Вы сказали, перманент на дому?
— Да. Это мне нетрудно. Я могу зайти сейчас, накрутить ее на бигуди, а потом прийти позже и снять их. Мне нужно знать, есть ли у вас сушилка для волос.
— Есть, — тоном робота ответила Бенни.
Она добралась до площади машинально и вздрогнула, услышав сигнал автобуса.
— Бенни, ты садишься или нет? Тебе что, нужно особое приглашение?
— Извини, Майки. Что, уже пора? Я и не заметила.
— О нет, что ты. У нас впереди еще весь день и вся ночь. Поспешишь — людей насмешишь. Знаешь девиз нашей автобусной компании? «Никогда не торопи пассажира».
Бенни села и невидящим взглядом уставилась в окно.
Они не могли решить поехать в Дублин. Только не сегодня вечером. Только не к Фоли.
Розмари на лекции по истории не было.
— Она пошла в парикмахерскую, — сказала Дейрдра, пронырливая девица, которая знала все на свете. — Сегодня вечером ей предстоит шикарный прием. Перед балом они все идут на коктейль к Джеку Фоли. Только представь себе, к нему домой!
— Знаю, — рассеянно ответила Бенни. — Я тоже туда иду.
— Что?
— Я тоже туда иду. — Изумление, написанное на лице Дейрдры, ей отнюдь не польстило.
— Вот это да… — пролепетала собеседница.
— Никто никого не приглашает. Каждый платит за себя. — Бенни захотелось утереть Розмари нос.
— Да, но тебя включили в эту группу… Просто невероятно. — Дейрдра смерила Бенни взглядом.
— С нетерпением жду этого. — Бенни знала, что выражение лица у нее мрачное и унылое.
Больше всего на свете она боялась, что ее родители приедут к Фоли, начнут что-то бормотать, оправдываться и упадут в обморок, увидев ее декольте. Возможно, прикажут ей выйти из комнаты и прикрыть грудь. От этого Бенни бросало то в жар, то в холод.
— Приятно знать, что Нэн Махон так заботится о тебе, — наконец промолвила Дейрдра.
— Заботится?
— Ну, всюду приглашает тебя с собой. Такая подруга дорогого стоит.
У Дейрдры были хитрые поросячьи глазки.
Какое-то время Бенни смотрела на нее с отвращением.
— Да. Я специально выбираю себе таких подруг, — отрезала она.
Она слишком поздно вспомнила предостережение матери Фрэнсис: остерегаться сарказмов.
— А что? Неплохой способ, — мудро кивнула Дейрдра.
День казался бесконечным. Они встретились с Евой и поехали в Дунлаогхейр на пятичасовом поезде. Тем же поездом возвращались домой многие служащие. На некоторых станциях в вагон входили школьники в форме. Ева и Бенни толкали друг друга локтями, довольные тем, что у них начинается новая жизнь. Большой мерцающий круг, началом которого станет бал.
Кит приготовила им сандвичи.
— Я слишком взволнована. У меня кусок в горло не лезет, — заявила Ева.
— А я на диете. Не годится падать на последнем препятствии, — объяснила Бенни.
Но Кит была неумолима. Она не хочет, чтобы девушки упали в обморок во время танцев. Еда может стать жиром только в том случае, если успеет перевариться, а времени для этого у нее не будет. Так что наряд на Бенни не лопнет. Кит сказала, что ванная объявлена для ее жильцов запретной зоной. Впрочем, это не имеет значения. Большинство молодых людей не считает нужным торчать там целыми часами.
Кофе и сандвичи стояли на подносе в комнате Евы. Кит понимала, что девушкам нужно посмеяться и подбодрить друг друга.
Она сказала, что сегодняшняя трапеза — ее обязанность. Ева не должна думать о готовке и подаче на стол.
Она застегивали друг другу крючки и молнии. Держали лампу под нужным углом, чтобы было удобнее пользоваться карандашом и тенями. Советовались, сколько помады наложить на губы, и припудрили Бенни грудь, которая была белее ее шеи и предплечий.
— Наверное, так у всех. Просто у нас до сих пор не было возможности убедиться в этом.
Бенни прикрыла рукой вырез.
— Перестань. Клодах говорит, что это выглядит так, словно ты нарочно хочешь привлечь к своей груди внимание.
— Клодах легко говорить. Она сама носит только широкое.
— Брось. Она постаралась на славу.
— Ой ли? По-моему, я выгляжу последней дурой. — У Бенни был такой несчастный вид, что Ева вздрогнула.
— Перестань. Мы все немного нервничаем. Мне тоже кажется, что я выгляжу хищной птицей, но когда я прихожу в себя, то понимаю, что это не так.
— Конечно, не так. Ты выглядишь потрясающе. Тебе следует знать это. Ради бога, посмотри на себя в зеркало. Ты такая изящная, такая пикантная, — торопливо бормотала Бенни, пытаясь убедить свою встревоженную маленькую подругу.
— А тебе следует знать, что ты выглядишь великолепно. Что случилось? Что тебе не нравится?
— Моя грудь.
— Как, опять?
— Я боюсь того, что подумают люди.
— Подумают, что это потрясающе.
— Нет, не парни. Обычные люди.
— Какие обычные люди?
— Которые будут сначала. На вечеринке. Они могут подумать, что я потаскушка.
— Не глупи.
Кит окликнула их с лестницы:
— Можно войти и полюбоваться? Мистер Хейз приедет за вами через десять минут.
— Входите и прочистите мозги моей подруге.
Кит вошла, села на кровать и рассыпалась в похвалах.
— Бенни волнуется из-за декольте, — объяснила Ева.
— И совершенно напрасно. Пусть из-за него волнуются другие девушки и завидуют, — безапелляционно заявила Кит.
— Но…
— Это не Нокглен. Твоих родителей там не будет. — Внезапно Ева побледнела. — Что случилось?
— Ничего. — Глаза Бенни были слишком яркими.
Ева и Кит обменялись взглядами.
— Миссис Хегарти, можно мне воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно, — ответила Кит. — Только в него нужно опускать монеты.
Бенни схватила сумочку и побежала вниз.
Они уставились друг на друга во все глаза.
— В чем дело?
— Понятия не имею, — ответила Ева. — Это как-то связано с Нокгленом. Могу побиться об заклад, она звонит домой.
— Привет, Патси. Это Бенни.
— Ты что, уже на танцах?
— Только собираюсь. Позови маму или папу.
— Бенни, их нет. Они ушли.
— Что?
— Они ушли. Часов в шесть.
— Куда уехали?
— Они мне не сказали, — ответила Патси.
— Патси, этого не может быть. Они всегда говорят, куда ходят.
— А сегодня не сказали. Зачем они тебе понадобились?
— Послушай, они нарядились?
— Это ты о чем?
— Патси, что они надели? Пожалуйста.
— О господи, Бенни, я никогда не обращаю на это внимания. Они надели пальто. — Патси старалась изо всех сил.
— Как ты думаешь, они поехали в Дублин?
— Конечно, нет. Иначе они сказали бы.
— За ними заехал Шон Уолш?
— Не знаю. Я в это время мыла посуду.
— Ты была обязана что-то заметить! — нетерпеливо воскликнула Бенни.
Патси шумно выдохнула.
— Если бы я заметила что-то ужасное, то позвонила бы в полицию! — обиженно ответила она.
— Извини.
— Ладно, все в порядке, — немного смягчилась служанка.
— Хорошо, увидимся завтра, и я все тебе расскажу.
— Вот и отлично.
— А если они вернутся…
— О господи, Бенни, конечно, они вернутся.
— Если они вернутся, то скажи, что я звонила и хотела их поблагодарить. За красивое платье и все остальное.
— Конечно, Бенни. Я скажу, что ты звонила и была очень милой и веселой.
Бенни несколько минут стояла в коридоре и пыталась восстановить дыхание.
Нет, она не станет портить Еве настроение. Расправит плечи и выпятит грудь. Пойдет на эту вечеринку. Если родители приедут туда, она скажет, что потеряла скромную манишку. Что ее сдуло ветром, когда она открыла коробку. Будет радоваться, шутить и веселиться.
Даже если они будут говорить ужасные вещи людям типа Розмари, если будут отпускать идиотские реплики о необходимости нанести ответный визит, она только еще выше вздернет подбородок.
Никто не узнает, что за этими стальными крючками, предназначенными для того, чтобы приподнять грудь, бьется сердце из свинца, окруженное измученными нервами.
Раздался звонок, и Бенни открыла дверь. На крыльце стоял мужчина в пальто и шляпе.
— Я — Джонни Хейз, которому поручено отвезти двух леди в Доннибрук. — Он с одобрением посмотрел на пышный бюст Бенни и добавил: — Но я с величайшим удовольствием насажал бы полную машину таких красавиц, как вы, и вез бы их до самых Дублинских гор.
Лилли Фоли была готова себя поздравить. Действительно, с прошлой вечеринки прошло немало времени, а лучшего предлога для новой и придумать нельзя. Соседи смогут полюбоваться молодыми людьми, собирающимися на бал. Дом будет заполнен юношами в вечерних костюмах и девушками в длинных просторных платьях без намека на претенциозность. Именно для этого и предназначены большие дома, говорила себе Лилли Фоли. Но мужу и сыновьям она этого не сказала. У них была привычка посмеиваться над тем, что они называли «материнскими пунктиками». Если Лилли Фоли нравилось видеть, как по их трехрядной аллее едут машины, и слышать шелест платьев на ступеньках, ведущих к парадной двери, то она хранила это маленькое удовольствие для себя.
Первой прибыла Шейла, одна из сокурсниц Джека. Лилли Фоли часто слышала по телефону голос этой девушки, которой было нужно обсудить с Джеком какие-то университетские дела, но видела ее впервые. Девушка оказалась привлекательной. Она надела черно-желтое платье (на вкус Лилли, чересчур броское) и сразу начала объяснять, что ее дядя — судья, а двоюродный брат — прокурор, так что она практически родилась адвокатом. За ней приехала юная пара Шон и Кармел, оживленно разговаривавшая друг с другом, но не с остальными. Лилли обрадовалась, увидев Билла Данна, красивого и воспитанного молодого человека. Он был полной противоположностью Эйдану Линчу, шутки которого были ей непонятны, а родители орали как противотуманные сирены.
Она с гордостью следила за тем, как Джек, которому чрезвычайно шел взятый напрокат смокинг, принимал гостей, непринужденно смеялся и обнимал за плечи сразу двух девушек. Чтобы понять, какая из них нравится ему больше, способностей детектива, которыми обладала Лилли Фоли, было недостаточно. Очень хорошенькая, но слишком накрашенная девушка по имени Розмари едва удостоила Лилли взглядом, но употребила все свои чары, чтобы произвести впечатление на Джона Фоли.
Ангус отнесся к своим обязанностям официанта очень серьезно. Мальчик стоял у подножия лестницы; его очки сверкали, новый галстук-бабочка в горошек был безукоризнен. Он ощущал себя центром внимания, человеком, которого заметит каждый, кто войдет и оставит пальто в столовой.
Пока что все гости были ему незнакомы. Он испытал облегчение, узнав Эйдана Линча, друга Джека со школьных времен.
— Добрый вечер, — церемонно сказал ему Эйдан. — Вы из агентства по обслуживанию банкетов? Не помню, чтобы я видел вас в общественных местах Дублина.
— Я Ангус, — сказал мальчик, донельзя обрадованный тем, что его не узнали.
— Вы очень добры, что позволяете мне называть вас просто по имени. А я — Эйдан Линч. Мои родители прошли в гостиную. Думаю, что они удовлетворяют свои потребности в питье с доктором Фоли. Показать вам мое приглашение… э-э… Ангус, верно?
— Эйдан, я Ангус, брат Джека. — Улыбка на лице малыша стала еще шире.
— Ангус? Да, верно. А я и не догадался! — сказал Эйдан, хлопнув себя по лбу.
— Что ты будешь пить? Есть сухой херес, сладкий херес, пиво и апельсиновый сок, — сказал Ангус.
— О боже… — растерялся Эйдан.
— Но только что-нибудь одно за раз.
— Ах, какая жалость! А я было собрался попросить слить все в один стакан и добавить сверху взбитые сливки. — Он притворился опечаленным.
— Ну, раз уж ты друг Джека, я спрошу, можно ли… — Ангус был готов бежать на кухню, где разливали напитки.
— Вернись, дурачок. Лучше скажи, пришла ли уже одна очень красивая маленькая смуглая девушка?
— Да, она там. С каким-то парнем. Лижет его в ухо и пьет из его стакана.
Эйдан пулей устремился в гостиную. Неужели Ева способна на такое? Может быть, она действительно смешала все напитки? Однако ее нигде не было. Эйдан обвел взглядом ярко освещенную комнату с огромной елкой у окна, заметил множество знакомых, но только не Еву.
Он вернулся к Ангусу.
— Где она? Говори сейчас же.
— Кто? — испугался мальчик.
— Красивая смуглая девушка.
— Та, которая лизала парня в ухо? — уточнил Ангус.
— Да, да! — Эйдан был вне себя.
Ангус подошел к двери.
— Вот! — Он показал на Кармел и Шона, которые, как обычно, стояли очень близко друг к другу.
Эйдан ощутил облегчение.
Кармел и Шон увидели его и замахали руками.
— Зачем он на нас показывал? — спросила Кармел.
— Кармел, ты просто ослепительна, — ответил Эйдан. — Немедленно бросай этого человека. Я обеспечу тебе лучшую жизнь. Ты часто вторгалась в мои ночные сны, так вторгнись и в мои дневные грезы!
Кармел подарила Эйдану улыбку зрелой женщины, знающей все на свете, и потрепала его по руке.
И тут он услышал за спиной голос Евы.
— Привет, Эйдан. А вот и ты, безгласный и молчаливый, как обычно.
Линч повернулся и посмотрел на нее. Ева выглядела так, что он проглотил комок в горле и несколько секунд действительно не мог найти слов.
— Ты восхитительна, — наконец сказал он. Очень честно и беспристрастно.
Нэн предупредила Еву, чтобы та не говорила, что взяла красную юбку взаймы. Если тебя будут хвалить, отвечай «спасибо», велела она. Зачем обижать людей, отвергая их комплименты?
Ева всегда перебрасывалась с Эйданом шутками. К его восхищению она не привыкла.
— Спасибо, — просто сказала она.
Потом туман рассеялся, и они заговорили как прежде.
— Я рад, что ты наконец прибыла, потому что Кармел поставила меня на место. Конечно, обидно, что это произошло на глазах у Шона, но что я мог поделать? — Эйдан беспомощно посмотрел на Еву.
— Тебе придется терпеть это всю жизнь. Это такой же физиологический акт, как выделение запаха животными. Интеллект и все остальное тут ни при чем.
Ева весело рассмеялась и закружилась на месте, демонстрируя себя одобрительно смотревшему на нее Биллу Данну.
— Потрясающе выглядишь, — сказал ей Билл Данн. — Почему ты не одеваешься так все время?
— Я хотела задать тебе точно такой же вопрос! — со смехом ответила она.
Билл поправил галстук и смущенно улыбнулся. Разочарованный Эйдан отвернулся и быстро заговорил с Джеком, оказавшимся поблизости.
— Я начинаю сомневаться, что это была хорошая мысль.
— Что? — Джек посмотрел на бокал пива, который держал Эйдан. — Пены мало?
— Нет, я говорю про приглашение всех девушек сразу. Мы думали, что все они будут у нас в кулаке. Но похоже, что нам ни одной не достанется.
— Джек… — окликнул брата взволнованный Ангус.
— Ага, а вот и Мистер Администратор, — сказал Эйдан, сердитый на мальчика, чуть не испортившего ему вечер.
— Джек, уже можно нести сосиски? Мама хочет знать, все ли на месте.
— Нэн еще нет. Подождем несколько минут.
— А все остальные уже здесь? — Эйдан обвел взглядом комнату. Ему не понравилось, что Ева смеется шуткам Билла Данна. И что его родители слишком громко ржут над шутками представителей старшего поколения.
— Кажется, да. О, а вот и Нэн!
В дверях стояла Нэн Махон, державшаяся так естественно, словно она каждый вечер входила в помещение, полное гостей. На ней было красивое шелковое платье лимонного цвета, с лифом, расшитым тысячами крошечных жемчужин. Ее изящные плечи были обнажены, золотые кудри скрепляла заколка, тоже украшенная мелким жемчугом. Кожа Нэн была безупречной и не имела ни одного изъяна.
Джек поздоровался с ней и повел знакомить с родителями.
— Как ты думаешь, это любовница Джека? — с надеждой спросил Ангус Эйдана Линча. От этого человека иногда можно было услышать неожиданные вещи.
Но на этот раз малыша ожидало разочарование.
— Ты очень глупый молодой человек. Как можно говорить о любовницах с мальчиками, которые учились в католических школах и знают, что для этого нужно совершить Святое Таинство Бракосочетания?
— А как же кино? — парировал Ангус.
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, твой ум — настоящая змеиная яма сомнений. Если у тебя еще осталось в мозгу несколько извилин, то ступай и неси сосиски, — велел ему Эйдан.
— Еще не все пришли! — возразил обиженный Ангус.
— Все, все.
— Нет, одна гостья сидит в раздевалке, хотя явилась уже давно.
— Наверное, она вылезла в окно и убежала, — сказал Эйдан. — Живо неси сосиски, а то получишь по шее!
Ангус тяжело вздохнул. Ну вот, так хорошо все начиналось: галстук-бабочка, внимание людей, благодарности… А теперь Эйдан Линч говорил с ним так же, как в школе.
Он мрачно поплелся на кухню за угощением.
В коридоре стояла крупная девушка и смотрела на себя в зеркало без всякого удовольствия.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила она. — Я что, последняя?
— Думаю, да. Тебя зовут Нэн?
— Нет. Она уже там. Я слышала ее голос.
— Они сказала, что сосиски нести рано, потому что Нэн еще не пришла. Не хватало только ее.
— Ну, значит, про меня забыли, — ответила девушка.
— Наверное, — утешил ее Ангус.
— Ты — брат Джека?
— Да. Меня зовут Ангус Фоли.
— Как поживаешь? Я — Бенни Хоган.
— Ты любишь сосиски?
— Да, а что?
— Они у меня здесь. Я подумал, что ты можешь съесть несколько штук, сначала подкрепиться, а потом войти.
— Спасибо, но лучше не надо. А то я не помещусь в платье.
— Ты и так в нем не помещаешься. — Ангус показал пальцем на ее грудь.
— О боже, — сказала Бенни.
— Так что сосиски уже ничего не изменят, — жизнерадостно добавил он.
— Раз так, я пошла.
Она расправила плечи, стараясь не смотреть на маленького мальчика, решившего, что на ней лопнуло платье, выпятила грудь, как обещала Клодах Пайн, и вплыла в гостиную как океанский лайнер.
Первыми ее заметили Билл Данн и Джон О'Брайен.
— О господи, да ведь это Биг Бен! Просто фантастика! — прикрыв рот рукой, пробормотал Билл.
— Вот это я называю «два Килларни»[17], — сказал Джон О'Брайен.
— Почему Килларни? — Билл был любопытен.
— Поговорка такая. — Джон О'Брайен не сводил с Бенни глаз. — А что, очень недурна. Ей-богу.
Бенни их не видела. Она осматривала комнату, боясь увидеть в толпе этих веселых и уверенных в себе людей своих родителей, неловких и сгорающих от смущения. Хуже того, говорящих о вещах, которые представляют интерес только для жителей Нокглена. Ужаснее этого могло бы быть только одно: если бы они увидели ее наряд и устроили сцену.
Насколько она могла видеть, родителей тут не было. Она щурилась, изгибалась, изучала затылки, пытаясь понять, не спрятались ли они в группе немолодых людей, собравшихся вокруг зычно смеявшегося мужчины.
Нет, здесь их явно не было.
Бенни видела «моррис-коули», выехавший с подъездной аллеи как раз в тот момент, когда они прибыли. В машине сидел один человек. Было темно, поэтому ни лица водителя, ни регистрационного номера она не заметила. Это могла быть их машина. Выбитая из колеи Бенни бегом устремилась в раздевалку и прошипела Еве, чтобы та шла вперед.
— Я подожду тебя, — сказала Ева, решив, что Бенни нужно в туалет.
— Если ты это сделаешь, я убью тебя на глазах у всех. Крови будет столько, что твоя блузка станет одного цвета с юбкой.
— Ладно, убедила. Я пошла, — ответила Ева.
Бенни просидела в раздевалке Фоли минут пятнадцать.
Несколько раз кто-то тряс ручку; наверное, кому-то из девушек хотелось войти и посмотреть на себя. Но в столовой тоже было зеркало, поэтому они перекочевывали туда.
Наконец она поняла, что больше никто не приедет, и вышла.
Сейчас она чувствовала себя последней дурой. Бенни охватил лютый гнев на Шона Уолша, который обманом заставил ее подумать, что предстоящий вечер будет безнадежно испорчен. И на несчастную Патси, не знавшую, куда отправились хозяин с хозяйкой, которым в кои-то веки вздумалось куда-то выбраться. Но сильнее всего она злилась на самое себя.
Теперь, убедившись, что родителей в комнате нет, Бенни могла сказать себе, что, если бы они приехали, в этом не было бы ничего страшного.
Когда Бенни смогла связно соображать, она поняла, что привлекла к себе всеобщее внимание.
— Потрясающий наряд, — сказала Розмари, даже не пытаясь скрыть удивление.
— Спасибо, Розмари.
— Где ты его купила?
— В Нокглене, — лаконично ответила Бенни. Она хотела перехватить взгляд Евы и дать ей понять, что все в порядке. Но Ева стояла к ней спиной.
Не успела Бенни добраться до подруги, как услышала еще несколько комплиментов. Насколько она могла судить, комплименты были искренние. Но изумление их авторов ей нисколько не льстило.
Ладно, все это чушь собачья.
Она тронула Еву за плечо, улыбнулась и сказала:
— Я пришла.
Ева отделилась от группы.
— Теперь с тобой можно разговаривать или ты по-прежнему собираешься меня зарезать?
— Все позади.
Ева понизила голос.
— Слушай-ка…
— Что?
— Все в комнате смотрят на нас. Мы с тобой — сказка о Золушке, ставшая явью.
Бенни не смела поднять глаза.
— Я серьезно, — сказала Ева. — От всех этих гламурных кисок вроде Розмари, Шейлы и даже Нэн ожидали, что они украсят собой бал. Но мы смешали им карты. Теперь от кавалеров у нас не будет отбоя. Попомни мои слова.
— Ева, что бы сейчас сделала Мудрая Женщина?
— На твоем месте Мудрая Женщина взяла стакан с напитком в одну руку, а вечернюю сумочку в другую. Тогда ты физически не сможешь прикрыть грудь.
— Не произноси это слово! — взмолилась Бенни.
— Сестра Имельда пользовалась словом «зоб». Как у птицы. «Ева, удостоверься, что у тебя прикрыт зоб», — говорила она. Словно мне было что прикрывать.
— Все равно мы не обращали на нее никакого внимания.
Подошла Нэн и пожала им руки. Она сама привыкла ко всеобщему восхищению, не видела ничего особенного в том, что ее подруги наконец вылупились из куколок, и вела себя так, словно ничего другого и не ждала.
— Ну что, сбили мы спесь с этих Розмари и Шейлы? — громко промурлыкала она.
Троица весело рассмеялась, но Бенни была бы еще счастливее, если бы красивый молодой хозяин, вместе с Ангусом разносивший тарелки с угощением, хотя бы взглядом показал, что заметил присутствие в комнате девушки с полуобнаженной грудью. Грудью, которая, судя по взглядам всех остальных, действительно выглядела очень неплохо.
Хлопнула дверь последнего автомобиля, и молодые люди уехали. Джон и Лилли Фоли стояли на верхней ступеньке лестницы и махали им руками. В доме продолжалась вечеринка, на которой присутствовали их друзья и родители Эйдана Линча. Лилли знала, что она хорошо выглядит. Но это ушла уйма времени, однако она нашла идеальное платье для коктейля, нарядное, но не слишком, модное, но не до такой степени, чтобы выглядеть так, будто она собирается на бал вместе с молодежью. Платье из плотного сиреневого шелка, к которому она надела серьги в тон. От новых туфель болели ноги, но этого никто не знал, а особенно высокий красивый мужчина, стоявший рядом.
— Все прошло отлично, правда? Ты оказался отличным хозяином. — Лилли улыбнулась мужу с таким видом, словно все устроил он, а не она.
— Лилли, ты была великолепна, — ответил Джон, поцеловал ее и обнял за талию. Потом они закрыли дверь и присоединились к гостям.
Ради этого было не жалко никаких усилий.
Женская раздевалка была забита возбужденными девушками, расчесывавшими и покрывавшими лаком волосы. Кое-кто строил зверские гримасы, чтобы было легче пользоваться тюбиками губной помады. Две женщины принимали пальто и выдавали розовые номерки, которые девушки совали в свои сумочки.
Здесь пахло духами, пудрой и испариной от волнения.
Нэн, которая навела красоту раньше всех, не обращала внимания на слегка ревнивые взгляды остальных девушек. Внезапно собственные платья без бретелек стали казаться им продукцией металлургической промышленности. Твердые прокладки немилосердно врезались в тело. Почему волосы Нэн великолепно выглядят без всякого аэрозоля? Почему у нее нет прыщей на подбородке, которые нужно выдавливать, а потом замазывать огромные пятна тюбиками специального крема?
— Пока вы будете готовиться, я немного пройдусь, — сказала она Бенни и Еве. — А потом отведу вас в магазин моей матери.
Она изящно двигалась посреди моря девушек, которые нагибались, подскакивали или бегали вверх и вниз по лестницам, покрытым ковровыми дорожками, и выглядела безмятежной.
Потом Нэн вошла в боковую дверь бара и вежливо улыбнулась по сторонам, словно ожидала встретить знакомых.
Стены здесь были обшиты темными дубовыми панелями, сиденья обтягивал красный плюш. У бара стояли и разговаривали мужчины. Напитки были гораздо дороже, чем в обычном дублинском пабе. В этом баре встречались только богатые.
Тут были люди из других графств, прибывшие в Дублин на скотопромышленную ярмарку или по делам, связанным с торговлей земельными участками. Брокеры, банкиры, приезжие из Англии, люди с титулами. В такие места посторонних не пускают.
Но во время университетского бала одинокая девушка, разыскивающая своего партнера, ни у кого не вызовет удивления. Нэн остановилась там, где на нее падал свет, и оглянулась по сторонам. Долго стоять ей не пришлось. Нэн Махон кожей чувствовала, что все присутствующие в зале смотрят на нее и восхищаются невозмутимой светловолосой молодой женщиной в дорогом платье, стоящей у дверей.
Когда все вдоволь насмотрелись, довольная Нэн помахала им рукой, повернулась и вышла в фойе, где ее ждали Ева и Бенни.
— Что ты там делала? — спросила Ева.
— Демонстрировала свои таланты в баре, — ответила Нэн.
— Неужели тебе мало бала? Нэн Махон, ты ненасытная.
— Только не брякни это при моей матери.
Нэн отвела их в магазин отеля, за прилавком которого сидела привлекательная, но изрядно уставшая женщина. У нее были такие же светлые волосы, как у дочери, но сильно выцветшие. И улыбка у нее была милая, но усталая. Ева решила, что Нэн унаследовала свою сногсшибательную красоту от отца. От того самого отца, о котором Нэн почти не упоминала.
Нэн представила матери своих подруг, и они продемонстрировали ей свои наряды. Эмили Махон все говорила правильно. Она сказала Еве, что красное намного лучше смотрится на брюнетках; Нэн оно бледнило бы. Бенни она сказала, что каждому за десять миль видно, что это прекрасная дорогая парча и что девушка, которая сумела перешить ее, настоящий гений. Ни словом не упомянула о слишком глубоком декольте, которое так волновало Бенни. Если бы это случилось, бедняжка достала бы скромную манишку и надела бы ее снова.
— У вас есть постоянные кавалеры на этот вечер? — с любопытством спросила Эмили.
— Есть один парень по имени Эйдан Линч, которому очень нравится Ева, — гордо сказала Бенни. А потом добавила, стремясь доставить удовольствие миссис Махон: — И всем очень нравится Нэн.
— Я думаю, ты поладишь с Джонни О'Брайеном, — сказала Нэн Бенни. — Он следует за тобой так, словно у тебя где-то внутри спрятан магнит.
Бенни прекрасно знала, какая именно ее часть притягивает Джона О'Брайена.
Эмили обрадовало, что ее дочь дружит с такими славными девушками. Она редко видела подруг Нэн. В отличие от большинства других родителей, Махоны никогда не ходили на школьные спектакли и концерты. Нэн не хотела, чтобы отец знал о ее учебных делах. Больше всего в детстве она боялась, что отец явится в монастырскую школу пьяным. Поэтому знакомство с Евой и Бенни было для Эмили Махон большой удачей.
— Я бы брызнула на вас духами из пробника, но вы уже и так надушились, — сказала она.
Девушки ответили, что надушились недостаточно и с удовольствием добавили бы.
Они наклонились к Эмили, и та щедро полила их духами «Джой».
— Ну вот, теперь вы все будете пахнуть одинаково, — засмеялась она. — Мужчины не отличат вас одну от другой.
— Вот и хорошо, — откликнулась Нэн. — Мы будем действовать единым фронтом, и они никогда нас не забудут.
Тут в магазин вошел покупатель, и они заторопились.
— Эм, мы пойдем. Не хотим, чтобы из-за нас тебя уволили, — сказала Нэн.
— Рада была познакомиться. Чудесного вам вечера. — Эмили ужасно не хотелось, чтобы они уходили.
— Можете не торопиться, — сказал вошедший. — Я посмотрю, что у вас есть.
Его голос заставил Еву резко обернуться.
Это был Саймон Уэстуорд. Он не видел ее. Потому что смотрел только на Нэн.
Как обычно, Нэн не ощущала, что на нее смотрят. «Наверное, она росла, окруженная восхищенными взглядами, — подумала Ева. — Так же, как я сама росла, окруженная звуками монастырских колоколов. Они становятся частью твоей жизни. Ты их больше не замечаешь».
Саймон и в самом деле начал рассматривать полки, брать украшения и сувениры, подносить к глазам и изучать ярлычки с ценами.
Эмили улыбнулась ему.
— Если понадобится помощь, скажите. Я просто болтаю с…
Тут она увидела, что Нэн слегка нахмурилась.
— Нет, честное слово… — Он посмотрел прямо на Нэн и тепло сказал: — Привет. Это не вас я видел в баре несколько минут назад?
— Да, я искала подруг. — Ее улыбка была лучезарной. — Но теперь я их нашла. — Она развела руки в стороны, показывая на Еву и Бенни.
Он из вежливости отвел глаза от лица Нэн.
— Привет, — улыбнулась Бенни. Саймон вздрогнул. Конечно, он знал эту девушку, но откуда? Крупная, броская, удивительно знакомая…
Потом он посмотрел на смуглую малышку. Это была его кузина Ева.
— Ну, добрый вечер, Саймон, — слегка насмешливо сказала она, как будто имела над ним некое преимущество. Она уже узнала его и следила за тем, как Саймон пожирал глазами ее подругу.
— Ева! — Он тепло улыбнулся. Как ни странно, эта теплота не была наигранной.
Теперь он вспомнил и Бенни. Это была дочь Хогана.
— Правду говорят, мир тесен, — сказала Ева.
— Вы все пришли сюда на бал?
— О боже, нет. Самая обычная пятница. Просто в ДКУ принято наряжаться. В отличие от Тринити-колледжа, студенты которого вечно ходят в засаленных куртках. — Ее глаза смеялись, из-за чего ответ не казался таким резким.
— Я хотел сказать, что вы все замечательно выглядите. Но если так бывает каждую пятницу, то я сильно отстал от жизни.
— Конечно, Саймон, мы пришли на бал, — вмешалась Бенни.
— Спасибо, мисс Хоган. — Он никак не мог вспомнить ее имя. Саймон ждал, что его представят Нэн, но этого не случилось.
— Вы собираетесь навестить Хитер в этот уик-энд? — спросила Ева.
— Увы, нет. Вообще-то я еду в Англию. Вы очень добры к ней.
— Это доставляет мне удовольствие. Она очень умная девочка, — сказала Ева. — И умирает со скуки в этом мавзолее.
— Ее школа считается лучшей…
— Да, конечно, выбора у вас не было. — В словах Евы содержался намек: если бы Саймон и его родные не были слепыми от рождения, то нашли бы кучу других мест, куда можно отдать ребенка.
Саймон выдержал небольшую паузу, достаточную для того, чтобы его представили светловолосой девушке — если это вообще собирались сделать. Но никто не открыл рта.
Нэн не протянула руку и не назвала свое имя, а спрашивать сам он не хотел.
— Ну, мне нужно что-нибудь купить, а вам — идти на танцы, — наконец сказал он.
— Вы хотели что-то конкретное? — вспомнила о своих обязанностях Эмили.
— Нет, просто подарок. Маленький подарок для одной леди в Гэмпшире, — ответил Саймон, не отводя взгляда от Нэн.
— Что-нибудь ирландское? — спросила Эмили.
— Да, но не слишком броское.
Нэн, вертевшая в руках маленькое пресс-папье из коннемарского мрамора, подчеркнутым жестом положила его на полку.
Саймон взял его.
— Думаю, вы правы. — Он посмотрел Нэн в глаза. — По-моему, отличная мысль. Большое спасибо… — Фраза осталась неоконченной; кто-то все же должен был назвать имя его собеседницы.
— Очень симпатичная вещь, — сказала Эмили. — Если хотите, я положу ее в коробочку.
— Это было бы замечательно. — Саймон все еще смотрел на Нэн.
И тут на пороге вырос Эйдан Линч.
— Я знаю, что всегда появляюсь не вовремя, но не пора ли дамам присоединиться к нам? Конечно, это не имеет значения. Просто люди стоят у дверей, интересуются, где остальная часть нашей компании, и найти ответ на этот вопрос становится все труднее.
Он переводил взгляд с одной на другую.
Нэн приняла решение.
— Мы слегка отвлеклись, — объяснила она. — Пойдем, Эйдан. Веди нас на бал.
Она потащила остальных с собой, как наседка цыплят.
Бенни и Ева попрощались, и Нэн с порога улыбнулась матери.
— До свидания, Эм. Еще увидимся.
Она не сказала, где именно: здесь или дома. Саймон смотрел вслед троице, которую Эйдан Линч вел в танцевальный зал.
— Какая красивая девушка… — пробормотал Уэстуорд.
Эмили тоже наблюдала за молодыми людьми, шедшими по переполненному вестибюлю.
— Да уж, — сказала она.
Их ждал стол на шестнадцать персон, стоявший на балконе. Когда они вошли, танцы уже начались. Увидев Джека Фоли, девушки, сидевшие за другими столами, подняли глаза, а юноши стали выгибать шеи, чтобы выяснить, с кем он пришел.
Долго гадать не пришлось. Он шел, разговаривая с Шоном и Кармел.
Молодые люди позеленели от зависти, увидев, что за столом Джека Фоли сидят Розмари Райан и Нэн Махон. Для одного стола это было слишком много. Университетских красавиц следовало распределять более равномерно. Все ломали голову, как этот болван Эйдан Линч умудряется быть в гуще происходящего, а кое-кто стал спрашивать соседей, кто эта высокая девушка с потрясающим бюстом.
За столом разрабатывался план кампании. Все выпивают по стакану воды из стоящего на столе большого графина. Как только графин пустеет, каждый из восьми молодых людей выливает туда четверть бутылки джина, которую принес в кармане. После этого они будут заказывать только минеральную и апельсиновый сок, добавляя в каждый стакан содержимое графина.
Спиртные напитки в отеле стоили так дорого, что никто не мог себе этого позволить. Решение было правильным. Трудность заключалась в том, чтобы не дать возможность сменить графин или, не дай бог, долить его доверху, разбавив джин. Поэтому нельзя было оставлять стол на произвол официантов.
Руководитель оркестра объявил, что для начала они исполнят несколько «калипсо»[18], и пригласил всех на танцплощадку.
Билл Данн поднялся первым и протянул руку Розмари. Она выбрала место рядом с Джеком, но решение оказалось неверным. Розмари с опозданием поняла, что должна была сесть напротив: так они могли бы смотреть друг другу в глаза. Она с трудом заставила себя улыбнуться, и пара присоединилась к танцующим.
Джонни О'Брайен пригласил Бенни. Она охотно встала. Танцы были ее коньком. Мать Фрэнсис нанимала для девочек преподавательницу танцев, которая приезжала в школу каждую неделю. Сначала они разучивали вальс и квикстеп, а потом осваивали латиноамериканские танцы. Мысль о том, что когда дело дойдет до самбы, мамбо и ча-ча-ча, девушки из Нокглена смогут дать фору дублинкам, заставила Бенни улыбнуться.
Оркестр играл «Мой солнечный остров». Джонни смотрел на Бенни с нескрываемым восхищением.
— Я и не догадывался, что у тебя такая потрясающая… — Он запнулся.
— Что потрясающая? — прямо спросила Бенни.
Джонни О'Брайен струсил.
— Потрясающие духи, — ответил он.
О да, духи тоже были потрясающие. Опьяняющий аромат окутывал Бенни как облако. Конечно, Джонни имел в виду совсем не духи, но он был прав. От их запаха кружилась голова.
Эйдан танцевал с Евой.
— Я в первый раз держу тебя в объятиях и не чувствую твоих костлявых кулачков, — сказал он.
— Пользуйся случаем, — ответила Ева. — Если еще раз попытаешься танцевать со мной в отцовской машине, снова отведаешь моих костлявых кулачков.
— Ты разговаривала с моим отцом? — спросил Эйдан.
— Сам знаешь, что разговаривала. Ты представлял ему меня трижды.
— Вообще-то он ничего. И моя мать тоже. Чересчур горластые, а так ничего.
— Не более горластые, чем ты.
— Нет, более. Они орут. А я с трудом выдавливаю из себя слова.
— В отличие от тебя, они выражаются нормально. Говорят законченными фразами, — продолжая думать о родителях Эйдана, ответила Ева.
— Ты очень красивая.
— Спасибо, Эйдан. Ты тоже хорошо выглядишь в вечернем костюме.
— Когда ты перестанешь бороться с безнадежным физическим влечением, которое испытываешь ко мне, и сдашься? Позволишь себе стать моей?
— Если бы я это сказала, ты бы умер на месте.
— Уверяю тебя, я скоро оправился бы.
— Ну, это случится еще не скоро. Я имею в виду сдачу. Очень не скоро.
— Вот что значит быть воспитанной монахинями. Мне придется ждать целую вечность.
— Монахини совсем не такие плохие, как о них думают.
— И когда ты собираешься познакомить меня с ними?
— Не смеши меня.
— А почему нет? Я же познакомил тебя с моими родителями. Ты должна была уговорить своих монахинь взять напрокат мотоциклы и с грохотом примчаться на вечеринку к родителям Джека. Но это не пришло тебе в голову, — сказал Эйдан.
— Сестры не могли так поступить, — объяснила Ева. — По пятницам они играют в покер и никогда не изменяют этому правилу.
Шон и Кармел танцевали в обнимку. Оркестр играл колыбельную из «Порги и Бесс».
— Осталось немного, — сказала Кармел.
— Всего четыре года, — весело ответил Шон.
— И вместе мы уже четыре года. Если считать год перед переходом в старшие классы.
— Я его считаю. Весь этот год я не мог выбросить тебя из головы.
— Правда, мы счастливые? — спросила Кармел, обнимая его еще крепче.
— Очень счастливые. Все здесь завидуют нам.
— Тебя еще не тошнит от Кармел и Шона? — вполголоса спросила Ева, когда все возвращались за стол.
— Да, спрашивать их о чем-то бесполезно, — согласилась Бенни.
— Они напоминают животных в зоопарке, которые ищут друг у друга блох.
— Перестань, Ева! — засмеялась Бенни. — Тебя могут услышать.
— Нет, я серьезно. Это любимое занятие обезьян. Наверное, так у них принято вести себя в обществе.
За столом оставались Джек Фоли и Шейла. Джек должен был первым следить за графином с джином. Этот вопрос решили голосованием. Шейла была довольна, что ей доверили нести стражу вместе с Джеком, но она предпочла бы оказаться на танцплощадке.
Нэн вернулась к столу с одноклассником Джека и Эйдана Патриком Ши, учившимся на архитектурном отделении. Патрик Ши был потным и разгоряченным, а Нэн выглядела так, словно танцевала на катке, обдуваемом холодным ветром. На ее лице не было и намека на испарину.
Бенни смотрела на нее с восхищением. Нэн владела собой в любой ситуации, а вот ее застенчивая мать не была уверена в себе. Возможно, это качество досталось Нэн от отца. О котором никто ничего не знал.
Интересно, почему Ева не представила Нэн Саймону? Это было просто невежливо. Будь на месте Евы кто-нибудь другой, Бенни сделала бы это сама, но Ева неизменно принимала в штыки все, что относилось к Уэстуордам.
Но Нэн тоже промолчала. Это было неспроста. Если бы Нэн хотела, чтобы ее представили, то попросила бы кого-нибудь сделать это.
Джонни О'Брайен протянул ей стакан с апельсиновым соком. Бенни поблагодарила его, сделала большой глоток и только тут поняла, что в стакане больше джина, чем сока.
Она храбро проглотила джин и увидела, что Джонни О'Брайен смотрит на нее с восхищением.
— Ты явно из тех девушек, которые могут держать выпивку, — сказал он.
Гордиться было особенно нечем, но спасибо и на том, что она не закашлялась. А если бы ее вырвало?
Розмари тоже смотрела на нее.
— Завидую, — сказала она. — У меня начинает кружиться голова даже после глотка спиртного.
Бенни оглянулась по сторонам, зная, что ею молча восхищаются все сидящие за столом, и мрачно ответила:
— Верю…
— Вот что значит родиться в деревне, — насмешливо поблескивая глазами, добавила Розмари. — Там пьют все от мала до велика, верно?
— О да, — ответила Бенни. — Но по-разному. Лично я в деревне пью джин из горла. Там не принято наливать его в стакан и смешивать с апельсиновым соком.
Все захохотали. Именно на это она и рассчитывала.
Смешить их было нетрудно. Труднее было заставить посмотреть на тебя другими глазами.
Бенни смотрела на спокойного и веселого Джека. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и следил за всем, что происходило вокруг. Из него вышел бы образцовый хозяин дома. Он готов был пригласить танцевать каждую девушку, сидевшую за столом.
Она чувствовала непреодолимое желание протянуть руку и нежно погладить Джека по щеке. Может быть, это сумасшествие? Ничего подобного она раньше не испытывала.
Скоро он пригласит ее на танец. Может быть, даже на следующий. Наклонится к столу, улыбнется, протянет руку и вопросительно посмотрит ей в глаза. Она видела картину так ясно, словно это уже случилось.
— Бенни? — скажет он, и они спустятся на танцплощадку, держа друг друга за руку. А потом обнимутся.
Руководитель оркестра сказал, что их солист может заткнуть за пояс самого Таба Хантера и сейчас докажет это, спев «Янг лав».
Бенни хотелось, чтобы Джек перехватил ее взгляд и протанцевал с ней три медленных танца подряд, начиная с «Янг лав».
Но Розмари перехватила его взгляд первой. Бенни не понимала, как это ей удалось. Наверное, с помощью ее отвратительных ресниц. Розмари махала ими, пока не привлекла к себе внимание Джека.
— Розмари? — сказал он тем тоном, которым должен был сказать «Бенни?».
Сердце Бенни превратилось в кусок свинца.
— Ну что, Бенни, рискнем? — спросил оказавшийся рядом Эйдан Линч.
— Спасибо, Эйдан. С удовольствием.
Она встала и спустилась на танцплощадку. Розмари обеими руками обняла Джека за шею и слегка отстранилась, чтобы лучше его видеть.
Студенческий бал всегда проходил с успехом. Но те, кто устраивал его в нынешнем году, были уверены, что такого успеха не было давно. Об этом можно было судить по энтузиазму, с которым разыгрывались призы.
— Приз получит джентльмен, который встанет первым и покажет нам дырку в носке.
Победу без труда одержал Эйдан Линч, в доказательство предъявивший свою ногу. Приз по праву принадлежал ему. Зал умирал со смеху.
— Как ты это узнал? — с любопытством спросила Бенни.
— Один мой приятель когда-то работал здесь официантом и рассказал мне все здешние хохмы.
— А каким будет второй вопрос?
— Затейник скажет: «Приз получит первая леди, которая предъявит портрет кролика». Это тоже легко.
— Да? А у кого есть такой портрет?
— У каждого. Кролик изображен на монете в три пенса.
— Верно. Эйдан, ты просто гений.
— Так и есть, Бенни. Но об этом не знает никто, кроме нас с тобой.
Когда Эйдан и Бенни вернулись за стол, их приветствовали как героев и тут же откупорили выигранную ими бутылку вина.
— Еще одна выпивка. Бенни, ты просто чудо, — сказала Розмари. Она как-то ухитрилась прижаться к Джеку и опереться на него. Бенни хотелось встать и дать ей пощечину. К счастью, Джек отодвинулся, и желание разделить их прошло само собой.
Объявили вальсы. Бенни не хотела танцевать вальс с Джеком. Нужно было постоянно крутиться; на то, чтобы случайно прижаться к нему или прикоснуться к его лицу, не оставалось ни секунды.
Когда зазвучала музыка, люди гурьбой потянулись на танцплощадку. «Ке сера, сера, пусть будет что будет…»
К их столу подошел высокий красивый юноша и учтиво попросил:
— Пожалуйста, позвольте пригласить Нэн на один танец. Она и так с вами весь вечер… Нэн, ты согласна?
Нэн подняла взгляд. Все остальные с любопытством посмотрели на нее.
— Конечно, — сказала она и с улыбкой пошла танцевать.
Бенни еще по школе помнила, как ужасно было оставаться последней, когда кто-то набирал себе команду. Хуже было только тогда, когда в одной команде оказывалось меньше игроков и в конце концов мать Фрэнсис говорила: «Ладно, Бенни, иди к ним». Когда играли в «музыкальные стулья», она обычно выбывала первой. У Бенни было неприятное предчувствие, что так случится и сейчас.
Джек снова танцевал с Розмари! Билл Данн и Ник Хейз беседовали на другом конце стола, за несколько миль от нее. Если бы они заметили Бенни и присоединились к ней, то все было бы в порядке.
Бенни деланно улыбалась и теребила меню, сулившее им дыню, суп, жареную курицу и бисквиты со сладкой подливкой. Неужели они забыли, что пятница — постный день? Бенни налила в стакан шипучий апельсиновый сок, выпила и краем глаза увидела, что к столу приближается официант с металлическим сосудом, готовый долить графины с минеральной водой.
Бенни встала.
— Не надо, — сказала она. — Вода нам больше не нужна.
Официант был пожилой и усталый. Он видел много студенческих балов, но сам не танцевал на них никогда.
— Прошу прощения, мисс, но я должен долить графины.
— Нет! — решительно отрезала Бенни.
— Может быть, вы и не хотите пить, но остальные захотят, когда вернутся с танцплощадки, — сказал он.
От жалости и высокомерия, одновременно звучавших в его словах, на глаза Бенни навернулись слезы.
— Они сказали, что больше не хотят никакой воды. Сказали еще до того, как пошли танцевать. Честное слово.
Но вызывать у него подозрения не следовало. Вдруг он пожалуется метрдотелю, что за этим столом происходит что-то странное?
Ею овладела страшная усталость.
— Послушайте, — сказала Бенни официанту. — Мне все равно. Они сказали, что их уже тошнит от воды, но мне на это наплевать. Доливайте, если хотите. Какого черта?
Официант застыл в нерешительности. Наверное, решил, что Бенни выпила лишнего, и раздумывал, не стоит ли ее вывести.
— Ладно, я пойду к другому столу, — наконец сказал он.
— Вот и отлично, — ответила Бенни.
Сидеть одной было неприятно. Она могла сходить в женский туалет. Извиняться было не перед кем. Ник и Билл сидели на дальнем конце стола, оживленно беседовали и не видели, что Бенни уходит.
Бенни заперлась в кабинке и задумалась. Наверное, следующим танцем будет рок-н-ролл. Тоже не тот танец, который ей хотелось бы танцевать с Джеком. На этот раз она не будет ловить его взгляд. Дождется, когда снова заиграют что-нибудь плавное и медленное. Например, ее любимую «Мелодию без оков». Или «Странников в ночи». «Нежно, нежно»? Немного сентиментально, но тоже сойдет.
И тут она услышала голос Розмари. Та стояла у раковины.
Конечно, вальсы еще не кончились. Обычно их исполняли три подряд.
— Он просто прелесть, правда? — кому-то говорила Розмари. — И ужасно милый. В отличие от всех этих самовлюбленных спортсменов, которые считают себя красавцами.
Бенни не узнала голос ее собеседницы. Почему-то эта девушка считала, что Джек — бойфренд Розмари.
— Ты давно с ним встречаешься? — спросила она.
— Я с ним совсем не встречаюсь. Пока, — грозно добавила Розмари.
— А мне казалось, что он очень увлечен тобой.
У Бенни сжалось сердце.
— Кроме всего прочего, он еще и хороший танцор. Вальс — не мой конек. Я сделала вид, что подвернула ногу. На самом деле мне просто хотелось немного отдохнуть.
— Неглупо.
— Приходится хитрить. Я сказала, что потанцую с ним позже, потому что этот танец мы не закончили.
— У тебя здесь нет соперниц.
— Мне не нравится, как выглядит Нэн Махон. Ты видела ее платье?
— Платье замечательное. Но твое не хуже.
— Спасибо. — Розмари была довольна.
— И где он сейчас?
— Он сказал, что закончит тур вальсов с Бенни.
У Бенни вспыхнули щеки. Джек знал, что она осталась подпирать стенку. Знал, черт побери! Не рискнул пригласить ее на весь тур и вспомнил про старушку Бенни только тогда, когда ослепительная Розмари ушла от него.
— Кто такая Бенни?
— Эта здоровенная провинциалка. Они знакомы семьями или что-то вроде того. Когда об этом заходит разговор, она вечно темнит.
— Значит, она тебе не соперница?
Розмари засмеялась.
— Нет, не думаю. Но кем бы она ни была, у ее родителей есть деньги. Они как-то знакомы с Фоли, и платье у нее очень дорогое. Не знаю, где она его взяла, но парча смотрится потрясающе. И покрой отличный. В нем она выглядит не такой коровой. Говорит, что сшила его в своем Нокфлэше или как его там…
— В Нокфлэше?
— Неважно. В общем, в какой-то дыре. С таким же успехом можно было сшить его в Алленовой трясине[19]…
Голоса смолкли. Девушки поправляли косметику, укладывали волосы и прыскались духами. Они были готовы вернуться в зал во всеоружии.
Бенни сидела в кабинке как каменная. Она здоровенная. Она никому не соперница. Она из тех, с кем можно закончить танец, но кого никогда не пригласят с самого начала.
Она посмотрела на часики, которые родители подарили ей на семнадцатилетие. Без пяти десять.
Бенни отдала бы все на свете, чтобы очутиться у камина в Лисбеге. Мать сидит в одном кресле, отец в другом, а Шеп смотрит на огонь и думает, что означают его узоры.
Ах, как она была бы рада, если бы сейчас в задней двери повернулся ключ, Патси возвратилась после прогулки с Мосси и сварила им всем по кружке какао. Ей не хотелось находиться в месте, где люди говорят, что она здоровенная, никому не соперница и что ее повсюду приглашают, потому что у ее родителей куча денег и потому что они дружат домами с Фоли. Не хотелось охранять стоявший на столе джин для людей, которые не желали с ней танцевать.
Но одного желания оказаться как можно дальше от места, где ее унижают, было недостаточно. Бенни решила извлечь выгоду из подслушанного. Хорошо, что ее платье кажется дорогим и отлично сшитым. Хорошо, хотя и грустно, что в нем она выглядит не такой коровой. Хорошо, что Розмари не уверена в Джеке. Хорошо, что Джек не увидел ее за столом, одинокую и брошенную, и теперь не считает себя обязанным танцевать с ней. На свете много хорошего, сказала себе Бенни Хоган, достала хлопчатобумажную тряпочку, на которую мать Нэн брызнула духами «Джой», и потерла ею за ушами.
Сейчас она вернется в зал, и Розмари никогда не узнает, что ее жестокие и обидные реплики помогли Бенни настроиться на положительный лад и почувствовать себя более уверенно, чем прежде.
Со сцены объявили, что скоро начнется обед и что благодаря специальному разрешению архиепископа пятничный пост можно не соблюдать. Это сообщение вызвало в зале нездоровое оживление.
— Как они этого добились? — спросила Ева.
— Архиепископ узнал, что все студенты стали ангелами, и решил наградить нас, — предположил Джек.
— Нет, просто курицу легче всего готовить. Каждому по крылышку в зубы, и дело с концом. Для этой цели они специально выращивают цыплят с десятью крыльями, — сказал Эйдан.
— Я серьезно. Почему архиепископ хочет, чтобы мы ели курицу? — спросила Бенни.
— Это сделка, — объяснил Эйдан. — Устроители бала обещают не устраивать танцы в субботу вечером, которые могут затянуться за полночь и осквернить воскресенье, а взамен Церковь позволяет есть курицу в пятницу.
— Ты сбежала от меня! — нагнувшись к Бенни, сказал Джек, когда подали суп.
— Что?
— Ты сбежала. Я искал тебя, чтобы пригласить на вальс.
— Неправда, — с улыбкой ответила Бенни. — Это Розмари сбежала от тебя. Она подвернула ногу. Наверное, ты нас перепутал. Мы для тебя все на одно лицо.
Окружающие засмеялись, но Розмари даже не улыбнулась. Она подозрительно уставилась на Бенни. Откуда та знает про ногу?
Джек воспользовался случаем произнести цветистый комплимент.
— Вы совсем не на одно лицо. Но все одинаково чудесно выглядите. Я не шучу. — Он говорил это и смотрел Бенни прямо в глаза. Она улыбнулась в ответ и впервые не нашла слов, чтобы отшутиться.
Во время обеда началась какая-то суета. К их столу подошли организаторы бала и попросили Розмари и Нэн продавать билеты.
— Почему именно мы? — спросила Розмари, не желавшая покидать место рядом с Джеком. Члены оргкомитета не стали объяснять, что заставить людей покупать билеты легче, если их об этом просят красивые девушки. Нэн уже встала.
— Это благотворительное мероприятие, — сказала она. — Лично я не возражаю.
Розмари Райан очень расстроилась. Сегодня вечером все шло не так. В этом маленьком инциденте все почести достались Нэн, а сидевшая напротив дылда Бенни улыбалась ей так нахально, словно что-то знала.
— Конечно, я тоже пойду, — сказала она, поднявшись на ноги.
— Береги ногу, — сказал Джек. Розмари пристально посмотрела на него. Возможно, Фоли жалел ее, но насмешливый взгляд Бенни ей не нравился.
Человек, который считал, что может заткнуть за пояс Таба Хантера, но не сумел доказать это, теперь решил, что ему по плечу Теннесси Эрни Форд, и запел свой вариант «Шестнадцати тонн», которые Бенни терпеть не могла. Эта песня была популярна в то время, когда они готовились к выпускным экзаменам, и Майра Кэрролл ухитрялась петь ее каждый раз, когда оказывалась рядом с Бенни.
Бенни танцевала с Ником Хейзом.
— С тобой очень легко танцевать. Как будто держишь в руках перышко, — удивился он.
— Легко танцевать, если тебя правильно ведут, — вежливо ответила Бенни.
Он был ничего, Ник Хейз. Но только ничего.
Джек танцевал с Нэн.
Когда он танцевал с Розмари, почему-то это было не так обидно.
Нэн не делала для этого никаких усилий. Она нисколько не кокетничала с ним. Это должно было сводить с ума такого человека, как Джек Фоли, привыкшего ко всеобщему обожанию. На самом деле Джек и Нэн были одного поля ягоды. Раньше Бенни этого не замечала.
Оба были уверены в себе, потому что им не нужно было бороться за чье-то внимание, как, похоже, приходилось делать всем остальным. А поскольку они были уверены в себе, то могли быть милыми и добрыми. Красивая внешность позволяет человеку быть таким, каким ему хочется.
— Я нигде не вижу тебя по вечерам, — сказал Ник.
— Никто меня не видит, — ответила Бенни. — А в каких местах ты бываешь?
Ее не интересовало, где бывает Ник. Бенни просто нужно было, чтобы он говорил; это помогло бы ей забыть об ужасной мелодии, под которую они танцевали, и подумать о Джеке.
— У меня есть машина, — сказал Ник, отвлекая Бенни от мыслей о следующем танце, на который Джек наверняка пригласит ее. — Я мог бы иногда приезжать к тебе в Нокглен. Джек говорил, что ему у вас ужасно понравилось.
— Серьезно? Я очень рада. — Это внушало надежду. Это было прекрасно. — Может быть, вы как-нибудь приедете вместе, и я встречу вас обоих.
— О нет, идея заключалась совсем не в этом. Я не хочу делиться с Джеком Фоли, — насмешливо сказал Ник. — Почему ему все, а другим ничего?
Он нарочно говорил с английским акцентом, пародируя великосветское произношение. Но выходило глупо и плоско. Ник не умел смешить людей, как это делал Эйдан Линч и она сама.
Бенни пыталась справиться с болью, которую ощущала, наблюдая за танцем Нэн и Джека.
Ник Хейз смотрел на нее и ждал ответа.
— Я всегда ненавидела эту песню, — неожиданно сказала она.
— Почему? Песня как песня.
— Из-за слов.
— «Я продал душу в казенный кабак…» — пропел Ник вместе с вокалистом. — Ради бога, что в этом такого? — удивился он.
Бенни смотрела на него. Похоже, Хейз действительно не помнил первую строчку — про то, как шахтер выдал на-гора шестнадцать тонн угля, а взамен не получил ничего.
Он не чувствовал никакой связи.
Эта связь существовала только в ее мозгу. Название песни не заставило никого из присутствующих в зале покоситься на Бенни Хоган. Она должна была помнить это. И то, что Джонни О'Брайен и Ник Хейз хотели назначить ей свидание.
Ей следовало запомнить многие события этого вечера. Как и танец с Джеком, когда он все же ее пригласил.
Он пригласил ее в одиннадцать тридцать пять. Когда в зале притушили свет и вокалист объявил, что, поскольку Фрэнки Лейн приехать не смог, он сам споет песню Фрэнки «Глаза влюбленной женщины», Джек Фоли перегнулся через стол и сказал:
— Бенни?
Они танцевали легко, словно были партнерами много лет.
Она не болтала, не несла чушь и не сыпала шуточками.
Казалось, он был рад танцевать молча.
Бенни смотрела через его плечо и видела, что люди наблюдают за ними. Джек и Бенни были одного роста, поэтому во время разговора она при всем желании не смогла бы смотреть на него снизу вверх.
Джек слегка привлек ее к себе, и это было чудесно. Но Бенни пугало, что там, где лежала его рука, длинный лифчик кончался и начиналась мощная спина.
О господи, как заставить его поднять руку выше? На свете есть вещи, которые женщина должна знать лучше, чем «Отче наш»…
К счастью, танец кончился. Они стояли рядом и ждали начала следующего. Джек слегка отодвинулся и потрогал прядь ее волос.
— Что, выбилась? — встревожилась Бенни.
— Нет, все в порядке. Я просто представил себе, что она выбилась и у меня появился предлог прикоснуться к твоему лицу.
Как странно… Он хотел прикоснуться к ее лицу, а она весь вечер мечтала погладить его по щеке…
— Боюсь… — начала она.
Бенни хотела сказать: «Боюсь, лицо у меня такое потное, что палец прилипнет».
Но вовремя остановилась.
— Чего ты боишься? — спросил он.
— Боюсь, по сравнению с этим вечером все остальные пятницы покажутся мне смертельно скучными.
— Не критикуй Нокглен. — Он всегда говорил так. Это был их пароль.
— Ты прав. Мы понятия не имеем, что хотят сделать из нашего городка Марио и Фонси.
Певец извинился за то, что на этом вечере нет несравненного Дино, а потому он исполнит собственную интерпретацию песни Дина Мартина «Незабываемые воспоминания».
Бенни и Джек прильнули друг к другу, и на этот раз его рука оказалась немного выше.
— Ты — украшение любого вечера, — промолвил он.
— Почему ты это сказал? — Лицо Бенни не выражало владевших ею чувств. Значит, для него она не более чем массовик-затейник…
— Потому что это так и есть. Я — всего-навсего невежественный игрок в регби. У меня нет дара слова.
— Ты вовсе не невежественный игрок в регби. Ты — замечательный хозяин. Этот вечер хорош тем, что ты собрал нас вместе и пригласил к себе домой. — Когда Бенни улыбнулась, Джек крепко обнял ее и больше не выпускал.
— От тебя чудесно пахнет, — шепнул он ей на ухо.
Бенни не ответила. Она не закрыла глаза: это было бы слишком интимно. Она не смотрела по сторонам, чтобы не видеть завистливых взглядов. Ее обнимал самый желанный мужчина на этом балу. Она смотрела вниз и видела его спину, обтянутую смокингом, и волнистые волосы, падавшие на шею. Джек прижимался к ней, и она слышала биение его сердца. Или так билось ее собственное? Она надеялась, что это его сердце, потому что пульс был слегка учащенный.
Закончилась третья песня, «Парень из Ларами», но Джек не собирался возвращаться за стол. Он ждал следующего танца.
Бенни благословляла преподавательницу, которая приезжала на побитой старой машине и учила танцевать ирландских девочек, одетых в туники. Благословляла всем сердцем, когда они с Джеком танцевали «Мамбо итальяно» и «Убежище Эрнандо». А потом они, запыхавшиеся и смеющиеся, вернулись за стол. Шейла даже не пыталась делать вид, что слушает Джонни О'Брайена, а Розмари выглядела как в воду опущенная. Нэн перехватила взгляд Бенни и показала ей большой палец. Ева, на плечах которой лежала рука Эйдана Линча, сидела напротив и улыбалась от уха до уха. Они были на ее стороне.
— Мы уже думали, что потеряли вас, — язвительно сказал Ник Хейз.
Ни Бенни, ни Джек не обратили на его слова никакого внимания. Эйдан Линч выиграл еще один приз. На этот раз им оказалась огромная коробка шоколада, которую тут же открыли. Кармел начала кормить Шона его любимыми конфетами с кофейной начинкой.
Розмари вырвала у нее коробку и протянула ее Джеку.
— Съешь одну, пока хоть что-то осталось. — Но ее движение оказалось слишком резким, и конфеты полетели во все стороны.
Бенни подняла глаза. Обычно такие вещи были в ее духе. Как чудесно, что сегодня вечером это сделала Розмари!
— Ты должен мне танец, который мы не успели закончить, — сказала Розмари, пока остальные подбирали конфеты.
— Действительно. Я бы не позволил тебе забыть об этом, — галантно ответил Джек.
Его рука по-прежнему сжимала руку Бенни. Девушка была уверена, что он пригласит ее еще раз.
И тут неожиданно объявили последний номер. Всех звали на площадку танцевать под звуки «Калифорнии».
Бенни чуть не заплакала.
Произошло невероятное. Каким-то образом Розмари Райан сумела одержать над ней верх. Именно ей предстояло танцевать с Джеком последней. Ник протянул Бенни руку; одновременно то же самое сделал Джонни О'Брайен. Ей показалось, что Джек огорчился, но, скорее всего, только показалось. Потому что когда она с Джонни О'Брайеном спустилась на площадку, Джек и Розмари кружились в танце и смеялись. Бенни не была в этом уверена, но ей почудилось, что Джек убрал волосы со лба Розмари тем же жестом, которым только что поправлял ее собственную прядь.
Она радостно улыбалась Джонни О'Брайену, а сама лихорадочно подсчитывала возможность того, что Джеку Фоли нравятся все девушки без исключения и он говорит нежные слова каждой из них. Не потому что он коварный искуситель, а потому что искренне считает, что каждая женщина имеет право на его внимание.
«Должно быть, так оно и есть», — думала Бенни. Ибо то, как Джек обнимал ее, Бенни, во время танца, было подозрительно похоже на то, как он обнимал Розмари, когда все танцевали под слова «Спокойной ночи, милая, увидимся утром».
У дверей, где собрались фотографы, чтобы сделать снимки, происходило настоящее столпотворение. Они раздавали маленькие розовые карточки с адресами ателье, где на следующий день можно будет получить отпечатки.
Когда Джек окликнул ее, Бенни остановилась.
— Давай сфотографируемся для потомства, — сказал он.
Бенни, не верившая своим ушам, прижалась к нему.
И тут по лестнице спустилась Нэн.
— Нэн тоже, — сказал он.
— Нет-нет. — Нэн отошла в сторону.
— Брось, — сказал он. — Чем больше народу, тем веселее.
Все трое дружно улыбнулись в объектив. А потом все начали прощаться, желать друг другу спокойной ночи, говорить, что вечер удался на славу, и садиться в машины, которые организовал Джек. Ник Хейз должен был развезти по домам Бенни, Еву и Шейлу, потому что все они жили на юге. Остальные обитали в радиусе двух миль от центра города.
Нэн ехала в одной машине с Кармел и Шоном.
К ярости Розмари, ей пришлось сесть в машину Джонни О'Брайена, который жил на той же улице, что и она сама.
Кит оставила им сандвичи и записку: «Я допоздна играла в карты, так что прошу не будить до утра».
Они бесшумно прокрались по лестнице.
— Знаешь, Эйдан Линч очень милый, — сказала Бенни, когда они начали раздеваться. — По-настоящему милый. Несмотря на все его шуточки.
— Да, но девять десятых времени он говорит на уголовном сленге. Слушать его — все равно что изучать незнакомый язык, — пожаловалась Ева.
— Кажется, ты ему очень нравишься.
— Если так, то у него не все дома. Возможно, это наследственное слабоумие. Его родители орут, как городские глашатаи. Ты их слышала?
Бенни хихикнула.
— А как у вас с Джеком? Похоже, вы поладили.
— Я тоже так думала, — грустно ответила Бенни. — Но ошиблась. Он — идеальный друг, который любит всех. Ему нравится быть центром большой компании, где хорошо всем и каждому.
— Ну, быть душой общества не так уж плохо, — сказала Ева. Она лежала в кровати, подложив руки под голову, и выглядела куда более веселой и жизнерадостной, чем несколько месяцев назад.
— Да, не так уж. Но ловить звезды нехорошо. Я должна помнить это, — ответила Бенни.
Утром их разбудила Кит.
— Бенни, тебя к телефону.
— О боже, это мои родители! — Она выскочила из постели в ночной рубашке.
— Ничего подобного. Молодой человек, — ответила Кит, одобрительно выгнув бровь.
— Привет, Бенни. Это Джек. Ты говорила, что останешься у Евы. Я узнал номер у Эйдана.
Сердце Бенни заколотилось так, что она чуть не упала в обморок.
— Привет, Джек, — ответила она.
— Может быть, встретимся во время ленча?
Слава богу, теперь она знала, что означают эти встречи. За столом соберется куча народу, а она, Бенни, будет всех развлекать.
Конечно, Джеку нравилось все время находиться в окружении друзей. Бенни была рада, что вчера вечером объяснила это Еве. Она больше не позволит себе питать несбыточные надежды.
Бенни выждала пару секунд, а потом приняла предложение. Думая, что речь идет обо всей компании.
— Нет, только о нас с тобой, — ответил он. — На этот раз мы будем вдвоем.
Курортный город в графстве Керри, на юго-западе Ирландии, неподалеку от одноименных озер, славящихся своей красотой.
Вест-индская синкопированная мелодия с импровизированным текстом.
Обширная заболоченная низменность между реками Шаннон и Лиффи в центральных и южных графствах Ирландии, занимающая площадь около 1000 кв. км. Основной источник торфа для тепловых электростанций.