Часть I. Глава 17
Глава 17.
Я зашла в палату 4024 и обомлела. Такого количества воздушных шариков черного и серебряного цветов я еще никогда не видела. Они заполонили собой все свободное пространство. Они были возле кровати, загораживая собой мониторы, панель с кислородом и стойку для капельницы. Несколько шаров были привязаны за белые ниточки к боковинам кровати, к дверным ручкам и к жалюзи на окне. В центре этого безумства на кровати находился пациент — длинный и худой парень с короткой стрижкой и нездоровым цветом лица, покрытого угревой сыпью. На диване для посетителей его мать, подтянутая женщина со светлой стрижкой в терракотовом костюме, читала какой-то журнал с брутальной обложкой — каскадер, летящий над песчаными дюнами на красном мопеде, или мотоцикле. Я не очень разбираюсь в видах этой техники. У меня отвисла челюсть.
— Шонмилый, а может все-таки скутер Honda? — она протянула ему журнал с открытой страницей.
— Ма-а-а-м, ну как ты не поймешь, мне сейчас не до скутеров, и даже не до байков, — ответил ей юноша, тяжело дыша. В его голосе чувствовалась усталость и раздражение, свойственное подросткам. — И на фига вы сюда притащили эту хренову тучу шаров? Мне 17, а не 10!
Дама фыркнула и взяла журнал обратно в руки.
— Ну, у тебя же сегодня день рождения, а мы с папой обещали тебе байк. — Она поправила рукой прическу и немного надула губки, словно школьница.
Я поморщилась.
— Доброе утро, Шон. Добре утро, миссис Макферсон.
Они отвлеклись друг от друга и подняли на меня глаза. Женщина тут же вскочила с дивана, отложив журнал в сторону.
— О, просто Изабелла. — Мать пациента протянула мне руку для приветствия. Я слегка пожала ее.
— Доктор Соул, заведующая отделением кардиохирургии.
Я взяла карту пациента из специальной ячейки, прикрепленной к спинке кровати, и внимательно пробежала глазами анамнез и результаты последних тестов. Дела были не очень — показатели свертываемости крови были слишком высокие, это грозило образованием тромбов, а пульс, хоть и незначительно снизился, оставался высоким — 170 ударов в минуту. Калий также был повышен.
— Миссис Макферсон, я правильно понимаю, что вы не даете согласия на проведение дифибрилляции и установку кардиостимулятора?
— Совершенно верно.
— Позвольте узнать причины вашего недоверия к этим методам?
Я старалась быть вежливой, но мне очень хотелось треснуть этой даме по голове, а затем умыть под холодной водой. Ее макияж напоминал боевую раскраску скаута во время похода.
— О, мой отец, упокой его душу Господь, умер на операционном столе во время обычной операции по удалению аппендицита. Вскрытие показало, что причиной была смерть мозга от анестезии.
— Да, я понимаю ваши опасения. Действительно, проведение операции и анестезия несут в себе определенные риски. Но случай, о котором вы мне говорите, относится к разряду крайне редких. Один из ста тысяч.
— Вы можете дать гарантию, что мой Шон не тот самый один из ста тысяч? — Дама агрессивно приподняла брови.
Я сглотнула.
— Нет.
— Тогда никакого наркоза.
— Хорошо. Мне нужно посоветоваться с доктором Мун, вашим лечащим врачом. Тянуть дальше нельзя. Если не купировать аритмию в ближайшие сутки, вашему сыну грозит тромбоз сосудов. Я не говорю уже об опасности внезапной остановки сердца.
Я, кажется, слегка переборщила с картиной последствий, поскольку мамаша выпучила глаза и прикрыла ладонью рот. Хотя, возможно так до нее дойдет, что парня надо спасать, а не листать журналы для подростков.
Вместо ответа, она едва кивнула головой и медленно опустилась на диван, бросая то на меня, то на сына испуганные взгляды. Я вышла в коридор и достала пейджер, чтобы вызвать Патрисию. Затем подошла к посту медсестер и заказала КТ для пациента. Как только я закончила давать распоряжения, ко мне подбежала Патрисия.
— Доктор Соул, простите, что заставила вас ждать.
— Я была у пациента. Мать действительное упряма. У вас есть соображения?
— Честно говоря, нет. Я пробую еще новокаинамид. Частота пульса снизилась, но трепетания продолжаются. Не может же он постоянно находиться под капельницей.
Я облокотилась на стойку и задумалась. Думай, Линда. Антиаритмики не купируют приступ, абляция не дала результата, общий наркоз под запретом….И тут меня осенило.
— Доктор Мун, вы пробовали чреспищеводную электростимуляцию? Та же дифибриляция, но не требующая анестезии.
— Нет, но я не уверена, что у нас есть оборудование.
— Так идите и узнайте!
Я сверкнула глазами. Что значит — нет оборудования? Нет — значит нужно купить, или взять в аренду в соседней клинике. Что мы за кардиохирургическое отделение, если у нас нет простейших аппаратов?! Патрисия продолжала стоять на месте.
— В чем дело, доктор Мун?
— Но ведь это исследование, а не лечение!
— Где вы учились? — Я подняла на нее строгий взгляд.
— Колледж закончила в Джорджтауне, а после медицинская школа в Университете Эмори, в Атланте. Ординатуру проходила там же, в больнице при Университете.
Ну как можно быть такой идиоткой, если закончила ординатуру в одном из лучших центров кардиологии? Больница в Атланте известна на все штаты своим «Центром сердца и сосудов Эмори». Хотя, вполне возможно, они там со своими инновациями уже далеко упрыгали от традиционных и проверенных методов. Я тяжело вздохнула.
— Хорошо. С помощью такой электростимуляции мы можем купировать приступ, если немного увеличим силу подаваемого на электроды тока. Вот и все.
Я чувствовала себя лектором за кафедрой.
— Я никогда не делала эту процедуру. Знаю только в теории, по учебникам. Ее сейчас делают крайне редко, этот метод ….э-м-м…устарел.
О Боже! Вот кого нужно было увольнять, а не Элис Пак. Лучше уж уволить парочку Патрисий Мун, нежели хирурга с ученой степенью. Надо эту мысль донести до правления.
— Каждый метод имеет право на существование, если он дает результат. А что если вы в дальнейшей своей практике ежедневно будете встречать таких Макферсонов? Кому будут нужны ваши инновационные методы, если пациент против?
Лицо Патрисии, которая была немногим младше меня, залилось краской. На идеально гладком лбу пролегла глубокая складка. Она избегала смотреть мне в глаза и постоянно покусывала губу. Очевидно, до меня редко кто устраивал ей встряску.
— Вы, конечно, правы. Я узнаю насчет оборудования и дам вам знать.
— Окей.
Она развернулась и быстрым шагом отправилась на поиски необходимой аппаратуры. Я решила сходить в кафетерий и взять чашку кофе. Голова немного гудела, и меня клонило в сон. Я подошла к лифтам. Двери распахнулись, и я увидела Миранду, взмокшую от напряжения, с покрасневшими глазами.
— Привет! — она немного оживилась, увидев меня.
— Я в кофетерий, ты со мной? — я вошла в кабину и нажала на кнопку первого этажа.
— Хорошая идея, кофе мне сейчас не помешает.
— Тяжелая операция?
— Сэм тебе сказал?
— Угу.
— Да. Латала парню легкое. Тензионный пневмоторакс. Эти разборки в нашем городе никогда не закончатся. — Она тяжело вздохнула.
— Ну, значит, у тебя всегда будет работа.
Мы усмехнулись. Внутри кабины прозвенел звоночек, прервав наш разговор, и двери открылись в холе первого этажа. Мы вышли и быстрым шагом засеменили в сторону кафетерия. Из постоянно открывающихся дверей главного входа то и дело дул леденящий ветер с улицы.
— Да уж, зимы не избежать — пробурчала себе под нос Мэнди, чем вызвала мою улыбку.
— Уж лучше заморозки, чем лужи и холодный дождь с пронизывающим ветром.
— Ну, это да. Лучше мерзлая земля, чем жижа под ногами.
В кафетерии было многолюдно. После обхода врачи собрались на утренний кофе. Я начала искать глазами свободный столик и, заметив, что пара докторов из гематологии поднимаются и собирают мусор со стола на поднос, ринулась в их сторону.
— Сюда, Мэнди! — я головой указала ей направление движения. Столик тем временем окончательно освободился.
Это как в известной детской игре — успеть занять свободный стульчик, как только перестанет играть музыка. Кто не успел — вылетает из игры. Я не хотела вылетать из игры. Точнее из кафетерия, не выпив свой стакан кофе.
Заняв столик буквально за мгновение до тройки врачей из гинекологии в смешных розовых робах, я удовлетворенно выдохнула, наблюдая их кислые лица. Им не хватило пары секунд. Мэнди плюхнулась рядом.
— Что тебе принести? — спросила я, вставая из-за стола. Теперь можно не спешить, она покараулит место.
— Американо.
— С сахаром?
— Да.
— Окей.
Я пробралась сквозь кучу столиков к линии раздачи и встала в очередь. Через несколько секунд мой нос уловил знакомые нотки туалетной воды ARMANI. Дерек. Я слегка повернула голову и боковым зрением увидела край его пиджака. Того самого, в котором он был в день нашего знакомства. Сердце в груди сжалось в комок. Я уставилась в затылок стоящего передо мной мужчины и начала считать до ста, стараясь успокоиться и взять себя в руки.
— Линда…. — Я вздрогнула, уловив кожей тепло его дыхания возле мочки моего уха.
— Если бы не та запись, ты бы поплатилась за свой нрав, шлюшка. — Прошептал он мне, тяжело дыша и почти что касаясь своими губами моей шеи.
Кровь внутри меня закипела, обдавая жаром все органы. Я, борясь с отвращением, вновь слегка повернула голову в его сторону.
— Тебе конец, Дерек. Рекомендую сейчас же отправляться домой и паковать чемоданы. Беги туда, где нет интерпола. Туда, куда не достанет длинная рука нашего правосудия. Хотя, я очень сомневаюсь, что такое место существует.
Сердце в груди колотилось быстро-быстро, словно выбивая барабанную дробь. Кровь прилила к лицу. Я ощутила легкое головокружение от недостатка кислорода. За спиной стало тихо. Я повернулась всем телом и встретилась взглядом с добродушной девушкой, судя по форме, из радиологии.
— Добрый день! — я натянуто улыбнулась ей.
— Добрый день. — Девушка улыбнулась мне в ответ. Мне показалось, что я ее смутила. Я поспешила отвернуться, чтобы не выглядеть странной.
Взяв кофе с молоком для себя и американо для Мэнди, я вернулась к столику.
— Наконец-то! — Недовольно сказала моя подруга.
Я села рядом с ней и уставилась в точку на стене, все еще приводя в порядок свои мысли. Меня по-прежнему немного трясло.
— На тебе лица нет. В очереди за кофе ты встретила собаку Баскервилей?
— Хуже. Дерека.
— Что этому козлу было нужно от тебя? — Глаза Миранды наполнились злостью.
— Наверное, хотел припугнуть.
— И что ты будешь делать?
— В обед отвезу запись в отделение полиции.
— Но ведь он все еще работает здесь, все всплывет.
— У меня уже есть версия, которая все объяснит.
— И какая же?
Мэнди сделала глоток и с любопытством уставилась на меня.
— Он проезжал мимо, и у него сломалась машина. Он начал ее ремонтировать и весь вымазался в пыли и мазуте. Попросил меня разрешить принять ему душ. Ну, а дальше все на пленке. Примерно так.
— А как ты объяснишь тот факт, что он знал, где ты живешь?
— Ну, на одно свидание мы же с ним сходили. Он меня провожал.
— Дерек наверняка расскажет свою версию.
— Но поверят мне, Мэнди. У меня запись.
— В принципе, ты права. Да и мы с Итоном подтвердим.
— Вы помирились?
— Я не могу на него долго злиться. — Щеки Миранды вспыхнули.
— Плутовка.
Мы переглянулись и улыбнулись. Мне было совершенно ясно, почему она не может на него злиться. Наверное, этот интерн и есть тот самый Бог оргазма, о котором мечтают все женщины.
Я достала из кармана пейджер и отправила сообщение Патрисии Мун, напоминая ей о том, что я все еще жду информацию об оборудовании для Шона Макферсона. Не успела я спрятать его обратно в карман, как почувствовала вибрацию мобильного телефона. Звонила Аманда.
— Алло. — Я вся превратилась в слух, предвкушая новости о состоянии Рэя.
— Линда, Рэй проснулся.
— Отлично. Какие показатели?
— Пульс 85, давление 110 на 70, гемоглобин и тромбоциты в норме.
— Слава Богу! — я облегченно выдохнула.
— Линда, он зовет тебя.
Голову обдало жаром. Он зовет меня! Успокоившееся сердце вновь стало выдавать барабанную дробь. Я поставила на стол недопитый кофе и встала.
— Я уже иду, Аманда. Скажи ему, что я уже иду.
Мэнди понимающе закачала головой, игриво цокая при этом языком.
— Ай-ай-ай, Линда. Так и до помешательства не далеко. Если ты будешь каждый раз так вскакивать, когда он тебя зовет — боюсь, мы тебя потеряем.
— Зато он обретет.
Я бросила на подругу извиняющийся взгляд и направилась к лифту. Мне хотелось бежать. Ноги сами несли меня к нему. Я иду, Рэй.