Часть I. Глава 33
Глава 33.
Хорошее все-таки случилось. Мы с Кэтрин зашли в палату Рэя и увидели, что кто-то приподнял ему кровать, так что теперь его голова была выше уровня тела, и вместо аппарата ИВЛ на лице у него была простая кислородная маска. В палате работал телевизор — шел выпуск новостей. Я не верила своим глазам — мало того, что мой муж пришел в сознание, так он еще и смотрит новости! Мы с Кэтрин переглянулись, не в силах скрыть удивление на лицах.
Рэй посмотрел на нас, и стянул с лица маску. Белки его глаз пожелтели, и я не могла без слез смотреть на него.
— А вот и мои любимые дамы! — он улыбнулся уголками рта, стараясь не показывать боли.
Все внутри меня сжалось, застыло в беззвучном крике.
— Сынок! — Кэтрин подошла к постели и поцеловала его в лоб. — Ты всех нас очень напугал.
— Множественные прогрессирующие аденомы, ма, — это они вас напугали.
— Рэй, когда ты очнулся? — я подошла к кровати и взяла его карту, чтобы посмотреть последние записи.
— Еще ночью. Я попросил медсестру не сообщать тебе, чтобы ты поспала.
Волна нежности прокатилась по моим внутренностям. Даже в таком состоянии он оставался мужчиной — заботливым и любящим.
Показатели анализов в его карте скакали, выписывая амплитуды — ни одного более или менее приближенного к норме значения. Высокий билирубин, низкие тромбы, высокие лейкоциты, низкий гемоглобин — у меня перед глазами замаячил график синусоидной параболы из учебника по геометрии.
Дверь в палату открылась, мы с Кэтрин обернулись и увидели Сильвию Линдси — гастрохирурга, которая спасла моего мужа. Если мой муж продолжит выкидывать такие номера, мне придется завести дружбу с женской половиной всех хирургических отделений. Никто не знает, в каком новом месте решит вырасти очередная аденома, так что я могу обрасти добрым десятком новых подруг.
— Доктор Соул, мэм… — она поочередно пожала нам руки. — Как видите, состояние Рэя стабилизировалось, но ситуация по-прежнему очень сложная.
— Да я просто комок противоречий и сложностей! — вставил Рэя, попытавшись разбавить тяжелую атмосферу в палате своим юмором.
— Мистер Скайфилд, вам лучше надеть маску и выровнять дыхание.
Тон Сильвии был нарочито мягким, но в нем скользили авторитарные нотки. Так говорят родители с детьми, когда оговаривают крайний срок возвращения их домой с прогулки — ласково, нараспев, и в то же время не допуская даже возможности ослушаться.
В этой женщине был стержень, и она начинала мне нравиться. Конечно, я была ей безумно благодарна, но гораздо приятнее быть благодарным человеку, который это заслужил, нежели если он сделал доброе дело из корыстных побуждений, или по стечению обстоятельств. Сильвия Линдси заслужила.
— Очень хорошо, что вы обе здесь, — продолжила Сильвия, бросая на меня сочувственный взгляды. Я догадывалась, что она хочет сказать. Что ж, это избавит меня от необходимости произносить вслух все эти страшные вещи.
— Пациент нуждается в срочной пересадке печени. И у нас есть результаты анализов Линды. Она идеально подходит в качестве донора.
— Милая, я же говорил — ты мой ангел-хранитель! Это удивительно! — воскликнул Рэй, а затем закашлялся. Ему было трудно говорить.
— К сожалению, сэр, все не так просто, — Сильвия повернулась к Рэю и продолжила, — Ваша супруга беременна, она сможет выступить в качестве донора органа, только если сделает аборт. На кону стоят две жизни — ваша и вашего ребенка.
Улыбка пропала с лица моего мужа. Он несколько секунд обдумывал услышанное, а затем, неожиданно для нас, вновь расплылся в широкой улыбке.
— Детка, это же прекрасно, правда? — я увидела в уголках его глаз пару слезинок. — Лоботряс и бродяга Рэй Скайфилд оставит после себя на земле что-то стоящее, а не древний Харлей и пару рваных джинсов.
— Мистер Скайфилд, мы возьмем анализы на совместимость у вашей матери, если, конечно, она против. Не отчаивайтесь. Шанс еще есть.
Я смотрела ему в глаза и знала, что в эту минуту он посылает мне лучи тепла и любви. Я ни на йоту не сомневалась в том, какое решение он примет. Я знала, что Рэй никогда не позволит мне выбрать его. И поэтому так боялась этого разговора.
— О чем вы, доктор Линдси? Вы дали мне еще немного времени, чтобы я смог услышать эту новость своими ушами, чтобы я почувствовал себя отцом, и в итоге ушел с любовью в сердце к своему ребенку. Это бесценно.
Кэтрин отвернулась, утирая с лица слезы. Я понимала ее. Если бы мне предложили спасти на выбор сына или еще неродившегося внука, я выбрала бы сына.
— Есть же еще Кевин! — вдруг вырвалось у меня. — У тебя есть брат, Рэй!
Рэй и его мать переглянулись, словно скрывали от меня нечто, чего мне не следовало знать.
— Он в Марокко. — Ответил муж.
— Я это знаю.
Я не понимала, почему они так вяло реагируют на мои слова. Ведь Кевин удваивал шансы Рэя на спасение.
— Мы не уверены, что он жив, — робко заметила его мать.
Я застыла с выражением удивления на лице.
— Что?
— Связь с ним потеряна вот уже три года. Он исчез из лагеря археологов весной 2007 года. Последний раз его видели, отправляющимся за покупками на местный рынок.
Кэтрин села на диван для посетителей, достала из сумочки носовой платок и смахнула им с лица слезы. Говорить ей было тяжело.
До этого момента я думала, что это я — самая несчастная женщина на земле, и только теперь до меня стало доходить, какого склада человек передо мной. Стойкости и оптимизму Кэтрин Скайфилд можно было только позавидовать. Она провела лучшие годы жизни с человеком, который ни во что ее не ставил, потеряла без вести одного из сыновей, а теперь готовится потерять и второго. И при этом она не утратила своей женственности, ясности ума и сердечной доброты. Она не закрылась в скорлупе своего горя, не ожесточилась на весь белый мир, и не стала походить на тех злобных дам, которых часто можно встретить за перемыванием костей своим соседям. Куда уж мне до нее с моим кошмарным выбором — кому жить, а кому умереть. Просто детский лепет по сравнению с летописью ее жизни.
— У вас есть какие-то доказательства того, что Кевина больше нет в живых? Его тело было найдено? Может, были какие-то свидетели? — я цеплялась за брата моего мужа, как за спасательный круг, отказываясь принимать на веру его кончину.
— Нет. Никаких доказательств у нас нет, — ответила Кэтрин. — Но мы давно прекратили все поиски.
— Что ж, — ответила я, — тогда вы — наша последняя надежда.
— Получается, так и есть, — с придыханием сказала свекровь, а затем посмотрела на Сильвию, — куда мне пройти для сдачи анализов?
— Пойдемте, я отведу вас в лабораторию.
Они вышли, оставив меня наедине с мужем. Я присела на краешек его постели и взяла за руку.
— Влюбиться в тебя было моей самой большой ошибкой! — С улыбкой сказала я.
— Конечно, в противном случае ты до сих пор бы бегала за Сэмом и ставила подножки Марго. Это гораздо интереснее.
Несмотря ни на что, чувство юмора моего мужа оставалось при нем. Значит, мы еще повоюем.
— Перестань паясничать.
— Я и не думал.
Я крепко сжала его ладонь, как будто хотела убедиться, что она все еще горячая.
— Рэй, как же я буду одна воспитывать нашего малыша?
— Во-первых, я все еще жив. А во-вторых, одна то ты точно не останешься. Я еще никогда не встречал такой конкуренции на пути к завоеванию женщины. Мужчины жаждут твоего внимания, уж поверь мне. — Рэй подмигнул мне и пожал ладонь, — Мне пришлось нелегко — устранить Сэма, Дерека, Джорджа и пару влюбленных в тебя интернов было задачкой для профессионала.
— Что?! — мои глаза округлились, а брови поползли вверх, — ты знал про них всех?
— Я же говорю — задачка для профессионала!
Ему стало тяжело дышать, и он надел на лицо маску. Секунду назад он шутил со мной, а теперь задыхается. Это невыносимо. Я сжала челюсти и посмотрела в окно, чтобы не заплакать.
Рэй отдышался и снял маску.
— Ну же, милая, не кисни. Давай будем верить в хорошее, — его ладонь прошлась по моей руке от локтя к запястью, вызвав взрыв тактильных ощущений.
Господи, я хочу, чтобы этот мужчина касался меня до конца моих дней!
— Я верю, Рэй.
— И я.
Я положила голову на подушку рядом с ним и закинула на кровать ноги. Возле него, даже здесь, в палате интенсивной терапии, я чувствовала себя защищенной.
— Можно потрогать? — спросил меня муж и взглядом указал на живот.
Я кивнула. Его теплая ладонь, забравшись под робу, легла на мою кожу, и я представила себе, как его энергетика передается нашему ребенку — сквозь слои эпидермиса, ткани, плаценту. Если в этой ситуации что-то и могло подарить мне капельку счастья, то это была его рука на моем животе.
— Мне нужно идти. Я все еще заведующая кардио, — сказала я, убирая его руку с живота.
— Иди, а я посплю.
— Правильно, тебе нужен отдых.
Я поцеловала его в губы, встала и одернула на себе халат. Ожидание результатов от Кэтрин убивало, и мне нужно было срочно занять себя чем-то стоящим. Например, Джамалом Айшва.
Я вышла в коридор, прокручивая в голове данные из его карты, и чем больше я вспоминала, тем яснее перед глазами вставал вопрос — как он дожил до такого возраста, имея трехкамерное сердце?! Этот вопрос заставил меня ускорить шаг. Мне хотелось немедленно посмотреть на этого мальчика, чтобы понять — в чем кроется его секрет, ведь дети с таким диагнозом редко доживают до года! Или хирурги в Индии придумали чудо-микстуру, о которой я ничего не знаю? А может быть, он просто последователь йоги? Как же мало я знаю об индийской медицине!
Я летела к пациенту, уже имея в голове план обследования — электрокардиограмма, рентген грудной клетки, допплерэхокардиография для определения транспозиции митральных сосудов, и ангиокардиография. Зондирование полостей сердца мне было нужно, чтобы определить показатели насыщенности крови из камер сердца кислородом и форму единственного желудочка.
Как только двери лифта выпустили меня на этаж кардиохирургического отделения, я подошла к посту медсестер и заказала все необходимые анализы и исследования. Я была возбуждена, поскольку надеялась, что сегодня же получу все необходимые результаты и завтра смогу провести операцию Фонтена. Это сложнейшее хирургическое вмешательство, которое я никогда раньше не делала в одиночку. Я видела учебный фильм, ассистировала Майклу Дебейки, чем весьма горжусь, но сама собиралась делать ее впервые!
После того, как все распоряжения медсестрам были розданы, я, наконец, добралась до палаты 4001, в которой у нас традиционно оказывались пациенты, поступающие по благотворительным программам, как различных американских фондов, так и зарубежных.
Я увидела играющего в приставку смуглого мальчика с круглым лицом и необыкновенно ясными бирюзовыми глазами. Он был худощав, и немного походил на страдающего анарексией, но больше всего пугали его синюшные губы.
— Привет, Джамал! — я улыбнулась. — Меня зовут доктор Соул, и я помогу тебе.
— Добрый день, доктор Соул! — ответил мне мальчишка на чистейшем английском, и улыбнулся мне в ответ, обнажив свои аккуратные ровные зубы.
— Ты очень хорошо говоришь по-английски! — похвалила я его.
— Я очень люблю канал Дисней! — пояснил мне мальчишка, — Его можно смотреть только по спутнику и на английском языке. Поэтому я решил его выучить сам.
— Ты большой молодец!
— Спасибо.
Я огляделась в палате, пытаясь обнаружить присутствие кого-то, кто ухаживает за ребенком, и мой взгляд зацепился за ярко-оранжевое женское пальто, висящее на вешалке.
— С тобой прилетел кто-нибудь из родственников?
— Со мной моя сестра, Индира. Она вышла в буфет.
— Очень хорошо, — я одобрительно покачала головой. — Джамал, через пару часов тебя заберут на зондирование, а на завтра я назначу операцию. Тебе не стоит ничего бояться, я позабочусь о тебе.
Мальчик настороженно посмотрел на меня.
— Вы тут, что ли, главная?
Я рассмеялась, плененная его детской непосредственностью.
— Да, командую здесь я. Так что — доверься мне.
— Хорошо, доктор Соул.
— До встречи в операционной, Джамал!
Я помахала ему рукой и вышла в коридор, намереваясь сходить проведать Итона. В эту минуту телефон в кармане протяжно завибрировал. Это была Кэтрин. Я с замиранием сердца нажала на кнопку ответа вызова.
— Слушаю.
— Линда, мне очень жаль.
От ее слов я как-то сразу ссутулилась и согнулась под тяжестью предстоящих новостей. Сердце упало в желудок, а на глаза навернулись слезы.
— Почему? — только и смогла выдавить я.
— Несовместимые группы крови.
Черт! Я сжала кулак и несколько раз ударила им по стене. Благо в этот момент в коридоре никого не было.
— Линда, что же нам делать? — дрожащим голосом спросила меня Кэтрин.
Шестеренки в моей голове вращались с бешеной скоростью. Что делать, Линда? Что делать? Я ходила по коридору взад — вперед, и судорожно искала выход из ситуации. Поток мыслей начался сам собой, и я прервала молчание.
— Во-первых, я попрошу своих друзей сдать тесты на совместимость. Возможно, кто-то подойдет.
— А если нет?
— Во-вторых, послезавтра я лечу в Марокко. Я найду Кевина, если он жив.