Часть II. Глава 1
Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью сухой августовский воздух, который лился в дом сквозь распахнутые окна нашей спальни. Он нес с собой запахи свежескошенной газонной травы, влажной земли и цветущего лилейника, который Тайра высадила перед домом еще в мае.
Запах краски, лака и побелки дурманил, но вместе с тем дарил ощущение перемен. Я напрягла зрение и посмотрела вдаль — туда, где меж двух высоких елей Кэтрин устроила импровизированную детскую площадку с огромным батутом, горкой и миниатюрным замком принцессы — с башенкой и окошками.
Солнце опустилось до линии верхушек сосен и уже не так слепило глаза. Я с наслаждением, наполняясь трепетом и нежностью, смотрела на свою малышку и будто вмиг помолодевшую свекровь.
Заливистый смех Вики, нашей с Рэем годовалой дочери, разносился по двору, словно трель соловья. Счастливая мать моего мужа, ставшая бабушкой и с радостью взявшая на себя большую часть забот о малышке, выпрыгивала из-за угла замка в шапке дракона и протяжно рычала, вызывая у девочки бурю эмоций и неловкие аплодисменты малюсенькими ладошками.
Если бы не Кэтрин — я бы сошла с ума. Прошедшие почти два года с момента моей поездки в Марокко, я до сих пор вспоминаю с содроганием.
Стоит мне лечь в постель и погрузиться в легкую дремоту, как мой мозг достает из глубин памяти те страшные дни, когда жизнь Рэя висела на волоске.
Я помню звонок с номера мужа, который застал меня распластанной возле стены в доме Кевина, когда я изо всех сил пыталась поверить, что его больше нет. Дрожащий голос Кэтрин в трубке в первую секунду погрузил меня в пучину отчаяния, но лишь для того, чтобы через пару моих глубоких вдохов, вернуть смысл жизни и надежду.
— Линда, это не мой сын! — почти прокричала она мне с другого конца земного шара, вложив в эти слова всю свою материнскую любовь и веру.
— Что!? Кто не ваш сын? — ответила я ей, глотая слезы и икая от державшей меня в напряжении истерики.
— В морге, на опознании — это не мой сын! — ее звонкий, пропитанный болью и радостью одновременно голос, заставлял мои барабанные перепонки дрожать от перегрузки.
— Но, как это возможно? Это какая-то ошибка! — промямлила я, переваривая ее слова.
— Я стою в его палате и говорю с тобой по его телефону! Он жив, Линда! Рэй еще жив!
В ту минуту земля поплыла у меня под ногами, а мое воспаленное сознание отказалось дальше воспринимать информацию и просто отрубилось. Прямо у той злополучной стены.
Как оказалось — медсестра, дежурившая в ту злополучную ночь, перепутала номера палаты, сообщая Сильвии о смерти пациента. Несчастным юношей на том операционном столе в боксе № 78 морга Университетском клиники Раш, оказался больной с раком желудка в терминальной стадии из палаты № 1096. Рэй находился в палате 1069.
Спустя сутки я держалась за бортики его кровати по пути к лифту и молилась, чтобы Джордж (тот самый подлиза-метросексуал) провел самую успешную пересадку печени в своей жизни.
Рэй провел в коме почти два дня. Я, Кэтрин и Кевин, все это время по очереди дежурили у его кровати и молились. Я — как умею, Кэтрин — как ее научили в приходе, а Кевин — читал Коран, сидя в инвалидном кресле после перенесенной резекции печени.
Наутро третьего дня, когда в палату зашел Джордж и тихим голосом сказал, что мозговой активности нет и нам нужно его отпустить, я залезла к Рэю на кровать и обняла его.
Я больше не могла плакать. В моих глазах просто закончились слезы. Я осушила все свои внутренние соленые озера и теперь могла только молчать и гладить его по рукам, лицу, и волосам.
Кэтрин встала с другой стороны кровати и взяла Рэя за руку. Кевин, сидящий в инвалидном кресле, закрыл лицо руками и начал молиться на арабском. Ему, наверное, было тяжелее всех — спустя столько времени увидеть семью, отдать часть своей печени для спасения брата, перенести сложную операцию, и все зря. Рэй уходил, и мы ничего уже не могли сделать.
Его новая печень работала, как часы — кожа посветлела, на щеках появился румянец, анализы пришли в норму. Все было просто чудесно — кроме работы головного мозга, который словно впал в зимнюю спячку.
В какой-то момент я взяла его руку и положила себе на живот — туда, где теплилась новая жизнь. Я крепко прижала его ладонь к животу своей рукой и прошептала:
— Рэй, я беременна! Нашему ребенку нужен отец….не уходи…..
Неожиданно указательный палец его руки вздрогнул, а меня словно насквозь прокололи длинной иглой, наподобие тех, что используют во время забора амниотической жидкости для теста на генетические отклонения. Только моя игла была толще и длиннее, так что достала своим острием до самого позвоночника.
Я широко распахнула глаза и повторила свои слова громче.
— Рэй, я беременна! Нашему ребенку нужен отец….Не уходи!
И вот уже несколько его пальцев начали судорожно сгибаться и разгибаться под моей ладонью.
Джордж стоял и недоуменно смотрел на монитор, отображающий энцефалограмму. Вместо ровных линий прибор показывал резкие скачки мозговой активности, похожие на крутое пике.
— Я не верю своим глазам! — прошептал он, расплываясь в радостной улыбке, — Линда, его мозг просыпается!
Я крепче прижалась к мужу и уткнулась носом в его плечо. В тот момент я поняла, что он будет жить. И я буду жить. И наш ребенок будет жить.
Несмотря на все пережитые стрессы, и тяжелый период послеоперационной реабилитации Рэя, которому только пару месяцев назад снизили дозировки имуннодепрессантов и прочих препаратов, я родила Викторию ровно в срок — 17 августа 2011 года. Имя ей выбрал муж, потому что все, что мы пережили — самая настоящая победа.
Сегодня отличный день. Потому что я добралась с ремонтом до нашей спальни. Дорогущие и чересчур тяжелые для этого места обои были нещадно сорваны со стен, и теперь обвисали, касаясь краями пола. Покрашенная в яркий белый цвет дверь источала ядовитые запахи, но зато отражала солнечный свет, наполняя комнату радостью и теплом.
Самое время для радости, потому что сегодня моей Вики исполнился год.
Я открыла глаза и обернулась, наблюдая за тем, как Рэй в рубашке в клетку и заношенных джинсах, с бумажной пилоткой на голове, наносит на потолок ровные мазки побелки.
Снизу его тело казалось мне еще более восхитительным и сексуальным. Обтянутая потертой джинсовой тканью задница приковывала к себе взгляд, заставляя меня пялиться на нее, как быка на красную тряпку.
На его широких сильных руках, в закатанных до плеча рукавах, играли мышцы, как будто Рэй выступал на чемпионате бодибилдеров.
Я сглотнула, ощущая, как внизу живота завязывается тугой узел желания.
— Рэй, во сколько придут гости? — спросила я, продолжая буравить его взглядом.
— К семи, а что?
Я посмотрела на маленькие золотые часики на своем запястье (подарок Кэтрин к рождению Вики) — стрелки показывали 17.00.
— Э-м-м, а ты не хочешь спуститься и сделать небольшой перерыв? — промурлыкала я, обходя стремянку с правой стороны и заставляя его посмотреть мне прямо в глаза.
Рэй замер с кистью в руке, а затем на его лице появилась многозначительная улыбка. Его глаза загорелись, а губы приоткрылись, призывая впиться в них поцелуем.
— Но ведь здесь нет кровати! — сказал он наигранно расстроенным тоном, спускаясь с лестницы.
— Зато здесь есть огромная куча оборванных обоев! — ответила я с улыбкой.
Его широкие ладони легли мне на плечи. Мгновенно миллионы мурашек пронеслись по коже, поднимая вверх волоски и заставляя трепетать каждую клеточку.
Подцепив указательным пальцем руки бретельку моего топа, Рэй потянул ее вниз, оголяя плечо. Не выдержав напора, тонкая веревка лопнула.
— Как не предусмотрительно было с твоей стороны надевать майку из такой хрупкой ткани, — с напускным сожалением выдал мой муж, и тут же припал губами к тому месту, где под кожей выпирала ключичная кость.
— Я специально выбрала именно ее, чтобы не тратить драгоценные минуты на пуговицы и молнии.
Я запустила руки в его волосы, перебирая их и пропуская сквозь пальцы, словно песок.
Горячие ладони Рэя с легкостью пробрались под майку и уже крепко сжимали мою грудь.
— М-м-м, детка! Может быть, сделаем еще ребеночка? — прошептал он мне на ухо, слегка прикусив зубами его мочку. — Появление Виктории явно пошло на пользу твоей фигуре!
Я усмехнулась. Рэй был прав. После родов я немного поправилась, мои бедра стали шире и пышнее, а грудь увеличилась на целый размер.
Я уже хотела съязвить что-нибудь в ответ, наподобие «теперь твоя очередь, милый», но его губы накрыли мой рот нежным и ласковым поцелуем, который раскрывал мое желание, словно утренняя роса бутон розы — лепесток за лепестком.
Я расстегнула ширинку на его джинсах и запустила руку внутрь, нащупывая сквозь ткань хлопковых боксеров головку его эрегированного члена.
Рэй отпустил мои губы и из его горла вырвался сдавленный стон.
— Линда, прости, но мне не до прелюдий! — просипел он на выдохе, задыхаясь от желания.
Мои спортивные шорты смешного персикового цвета в ту же секунду оказались на полу. Рэй подхватил меня за бедра и приподнял. Мои руки обвили его шею, а ноги замкнулись за его спиной.
Через минуту он усадил меня на подоконник, быстро стащил с меня черные кружевные трусики, затем приспустил свои джинсы и развел мои ноги руками.
Два его пальца нежно прошлись от лобка меж половых губ к влагалищу. Я закрыла глаза и застонала.
— Рэй….
Вместо ответа он начал водить головкой члена меж половых губ, вырисовывая вокруг моего клитора спирали. Я подалась вперед и вцепилась ногтями в его задницу.
— О, детка! — прошептал он и вошел в меня — медленно и аккуратно, заставляя замереть и затаить дыхание в ожидании горячих волн экстаза.
Его плавные и нежные толчки постепенно сменялись резкими ритмичными движениями, заставляя истекать влагой мое влагалище. Пальцы на ногах начали неметь, а пульсирующий и сжимающийся в узел клитор заставлял кричать от наслаждения, словно я была обезумевшей амазонкой в объятиях викинга.
Я кончила первой, не в силах больше сдерживать оргазм, который перенес меня на белое пушистое облако и заставил растечься на нем кисельной рекой.
Рэй сделал еще несколько резких фрикций и с ревом разъяренного льва откинул голову назад.
Между ног стало горячо, словно меня усадили на раскаленные кирпичи. Его член внутри меня все еще вибрировал, заставляя стенки влагалища сжиматься вокруг него в плотное кольцо.
— Не хочешь меня выпускать? — промурлыкал он мне на ухо.
— Не хочу….
— Предлагаю повторить, когда Вики уснет.
— Хорошая идея.
Рэй отстранился и натянул джинсы, одарив меня хитрой улыбкой заговорщика. Я сползла с подоконника, сделала мимо него пару грациозных шажков, нарочито виляя попой, подняла с пола отброшенные в порыве страсти трусики и помахала ими в воздухе.
— Когда Вики уснет, да? — спросила я, бросая на мужа испепеляющий взгляд и выставляя напоказ свою наготу, как произведение искусства.
Он прикрыл ладонью глаза и резко выскочил из комнаты, прикрикнув мне из коридора:
— Ты ведьма, Линда Соул! Сексуальная и опасная! Но я люблю тебя!
Где-то я это уже слышала. Ну, да ладно. Я тоже люблю тебя, Рэй Скайфилд.