Часть II. Глава 7
Глава 7
— Ты уверена, что недели будет достаточно? — Сэм выгнул брови, и улыбнулся своей фирменной улыбкой скептика.
Я закинула ногу на ногу, подражая Шерон Стоун, и сощурила глаза.
— Ты думаешь, недели не достаточно, чтобы составить план клинического испытания и подать заявку на грант?
— Нет, — он сменил ухмылку на широкую улыбку, — в твоих талантах я ни сколько не сомневаюсь. Я просто прикидываю, как долго смогу командовать ребятами из хирургии в твое отсутствие. Соскучился по своей работе.
«Хитрый лис» — подумала я про себя, буравя его взглядом. Я давно заметила, что Сэму некомфортно работать на равных с бывшими подчиненными. Он чувствовал себя не в своей тарелке и постоянно норовил выдать какое-нибудь ценное указание.
— Если я получу грант, я буду вынуждена оставить должность, — я слегка наклонилась к нему, — так что, старина, держи кулачки за мой успех.
— Ты же знаешь, что я всегда держу их за тебя, а еще молюсь.
Я откинулась на спинку своего высокого удобного кресла, которое покачивалось при каждом движении, и с благодарностью посмотрела в глаза друга.
— Как у тебя с Лизой? Она хорошенькая, — я подмигнула ему.
— Да, хорошенькая…. — лицо Сэма погрустнело, — но знаешь, я не хочу давать ей ложных надежд. Она заслуживает парня с серьезными намерениями, а не озабоченного кабеля, который ищет, кого бы затащить в койку на пару ночей.
— Еще не отпустило?
— Нет. Я думал, что два года в Афганистане помогут мне справиться с этим чувством. Но вот я здесь, и вот я случайно встречаюсь с ней у лифта, — Сэм закрыл глаза и положил голову на спинку дивана, — я чувствую ее запах — ландыш, мята и нотки шоколада, — я почти наяву ощущаю шелк ее волос, и тут срабатывает звонок, сообщающий о прибытии кабины. Я вынужден открыть глаза, и проводить глазами ее спину.
— Вы даже не здороваетесь?
— Она игнорирует меня. Никак не может простить мне, что мои жизненные цели диаметрально противоположны ее целям, как будто я могу что-то изменить в своем восприятии мира, как будто только я должен что-то менять, а ей позволено оставаться прежней — бескомпромиссной карьеристкой с высокой грудью, низким голосом и самыми нежными губами.
Сэм завелся. Очевидно, его чувства к Марго не только не остыли, но напротив — еще больше подогрелись под жарким солнцем Кабула.
— Ты попал, — констатировала я, — боюсь, так просто это не закончится. Вдвоем вам будет тесно под сводами этой больницы, и даже под синим небом Чикаго. Кому-то придется уехать.
— Надеюсь, она одумается.
Я снисходительно улыбнулась безнадежно влюбленному другу, думая про себя, что такие женщины, как Марго не меняются ради мужчины. Они не меняются вообще.
Телефонный звонок прервал нашу милую беседу. Прежде, чем снять трубку, я посмотрела на простые белые часы с черными стрелками напротив моего стола — до конца рабочего дня не больше получаса. Миранда, наверняка, уже в предвкушении вечернего променада по свадебным ателье. Я пообещала пройтись с ней по магазинам и помочь выбрать фасон платья.
— Шеф Скайфилд слушает, — ответила я.
— Мэм, к нам в приемное отделение везут заключенного из тюрьмы «Мэриот». Вы нужны внизу, чтобы подписать документы.
— Окей.
Я положила трубку.
— Идешь со мной в приемное? Везут заключенного из тюрьмы «Мэриот».
— Да, идем.
Мы оба встали со своих мест, и вышли из кабинета. Когда дверки лифта распахнулись, впуская нас внутрь, я невольно наморщила лоб. Маргарита Сансет собственной персоной, уже без униформы, как всегда безупречно одетая, как будто вошла в этот лифт прямо с трапа самолета, который привез ее с Миланской недели моды, со скучающим видом подпирала стенку. Увидев Сэма, она вспыхнула, и отвела взгляд.
— Добрый вечер, шеф, Сэм — устало поздоровалась она, стараясь избегать встречи глазами с моим другом.
— Хороший был день, доктор Сансет? — решила я разрядить обстановку.
— О, да. Мне удалось удалить опухоль, которая проросла в мозжечок.
— Похвально, доктор Сансет.
Звонок возвестил о том, что мы приехали. Марго выскочила из лифта первой, не удосужившись даже попрощаться. Ее эффектная летящая походка заставила нас с Сэмом на мгновение застыть у дверей лифта, и проводить ее взглядом.
— Могу тебя понять, — прошептала я.
— Идем, — он подхватил меня под локоть и потащил в сторону приемного отделения.
В приемном уже было полно копов. Они окружили каталку, на которой лежал мужчина в оранжевой робе. Я подошла к дежурному врачу — ординатору первого года Джексону Дайву, и без особого интереса спросила:
— Что там?
Он протянул мне на подпись бумаги. Я зацепила пальцами края документов, чтобы перелистнуть на последнюю страницу, но мой взгляд остановился на знакомой фамилии в шапке страхового договора — Мидлтон. Словно часовой механизм сработал в моей голове, заводя шестеренки. Я замерла и уставилась в то место, где было написано полное имя пациента. Мои глаза абсолютно отчетливо видели набор букв, который мой мозг отказывался признавать за правду. Дерек Мидлтон — узник тюрьмы «Мэрион», угодивший туда за неудачную попытку изнасилования. Тот самый Дерек, который почти заставил меня взять в рот свой вонючий отросток. Комок встал в моем горле, мешая дышать. Волны тошноты прокатывались по пищеводу, поднимая к гортани желчь и желудочный сок.
— Шеф, что с вами? — во взгляде Джексона скользила настороженность.
— Э-м-м… ничего, — я посмотрела на него так, словно звук его голоса раздражал меня, — что с пациентом?
— Ранение карандашом в шею. Драка с сокамерниками.
Я подошла к каталке. Нервная дрожь била меня, словно разряды дефибриллятора. Над Дереком, лежащим без сознания, склонилось сосредоточенное лицо Аманды Хофф. Ее пальцы ловко ощупывали место прокола, из которого торчал карандашный огрызок, проверяя, задета ли сонная артерия.
— Что здесь? — спросила я, скрывая дрожь в голосе.
— Увы, но артерия задета, — подбежавший к нам медбрат передал ей в руки рентгеновские снимки. — Ну вот, — разочарованно выдохнула Аманда, — на снимках это отлично видно. Стоит нам вытащить карандаш — он за несколько секунд умрет от кровопотери.
— Ты возьмешься?
— Попробую, — с сомнением ответила Аманда, — Ты узнала его, не так ли? — шепотом спросила она, подняв на меня глаза. Я молча кивнула и сглотнула. — Он больше не опасен.
— Знаю.
Аманда повернулась к стойке медперсонала и крикнула:
— Готовьте восьмую операционную, и как можно больше крови и тромбоконцентрата!
Медсестры засуетились, начав обрывать телефоны. Двое крепких медбратьев покатили носилки с Дереком к лифту. И в этот момент по громкой связи вызвали Аманду.
— Доктор Хофф! — вещал строгий голос из динамика, — Немедленно подойдите в палату 4015. Код синий. Повторяю. Доктор Хофф, немедленно подойдите в палату 4015. Код синий.
Аманда застыла с выражением ужаса на лице.
— Линда, прости! Тебе придется взять операцию на себя. Мой пациент с пересадкой сердца…., я должна идти!
Она резко развернулась в противоположную сторону и побежала к запасному лифту. И только когда за ней закрылись двери кабины, я поняла, что только что произошло. Мне придется спасать жизнь этому поддонку.
Я сжала кулаки так сильно, что мои острые ноготки врезались в тонкую кожу ладоней.
— Доктор Скайфилд! — на мое плечо легла рука дежурного врача, — Вы будете оперировать заключенного?
— Да, — прошипела я.
— В операционной все готово.
— Спасибо.
Я закрыла глаза, сделала глубокий вздох, и решительно направилась к лифтам. В конце концов, я давала клятву Гиппократа. Обещала, что буду одинаково хорошо лечить и мужчин, и женщин, и белых, и черных, и бедных, и богатых, и, как теперь оказывается, и хороших, и плохих.
Оказавшись в предоперационной, и с ожесточением натирая руки мыльным раствором с антисептиком, я думала только об одном — как сдержаться и не убить его?
Я на автомате выполняла все необходимые действия — протянула руки сестре, чтобы она надела перчатки, покорно подставила голову для повязки, позволила туго затянуть завязки одноразового халата на спине.
— Скальпель на девять, — сухо скомандовала я, сосредоточившись взглядом на месте ранения. — Триша, накройте, пожалуйста, лицо пациента салфеткой. Сейчас может хлынуть кровь, я не хочу, чтобы она попала ему на голову.
Когда моя ассистентка из ординатуры накрыла Дереку лицо, я, наконец, смогла отвлечься от мрачных мыслей и сконцентрировать все внимание на операционном поле. Я старалась действовать крайне аккуратно, словно сапер на боевом задании, но карандаш угодил прямо в артерию. Едва я потянула за него пинцетом, как на меня хлынул фонтан крови.
— Срочно два пакета крови и пакет тромбоцитов! — крикнула я, зажав рану обеими руками.
Монитор рядом с моим ухом верещал от ужаса, показывая экстросистолию.
Я давила на рану с такой силой, словно топила его и удерживала ненавистное лицо под водой. По моим жилам растеклась такая мощь, что я чувствовала как горят мышцы на плече и предплечье.
Кровотечение остановилось, а на экране появился синусовый ритм.
— Доктор Скайфилд, как мы будем зашивать рану? — спросила ошарашенная Триша, — если вы отпустите руки — кровь хлынет вновь!
Я закрыла глаза и задумалась. Выход был только один — перевести пациента на искусственное кровообращение, продолжать надавливать на место разрыва стенок артерии, а левой рукой наложить заплатку из сосудистой ткани.
— Триша, ты когда-нибудь брала для заплатки часть вены под коленной чашечкой?
— Да.
— Отлично. Переводим пациента на ИК.
Персонал засуетился вокруг меня, как муравьи. Я старалась не думать о том, что мои руки горят от напряжения, глаза слезятся, а в носу щекочет из-за выбившегося из прически волоска.
Ты мразь и козлина, Дерек Мидлтон. Но я спасу тебя, черт подери!