- Это... она? - догадалась Галинка, поскольку муж замешкался с ответом.
- Да, звала меня на встречу выпускников, я говорил тебе, - откликнулся он, тоже с некоторой заминкой. - В понедельник. Если хочешь, пойдём вместе.
- Я-то что там буду делать? - удивилась она. Белецкий и сам не знал, почему предложил ей это. Видимо, чувствовал, что в глубине души она ещё не успокоилась окончательно. Однако Галинка категорически отказалась.
- Я на этой встрече буду, как пятая нога у собаки. В качестве безмолвного приложения к тебе! Даже разговор поддержать не смогу, у меня с твоими однокурсниками нет общих воспоминаний, они мне совершенно чужие, незнакомые люди...
- Да они и мне, откровенно говоря, не такие уж близкие в большинстве своём. Просто интересно взглянуть, кто кем стал... А ещё, представь - как все мне будут завидовать, когда я явлюсь под руку с молодой красоткой!
- Ах ты, тщеславный самодовольный тип, - засмеялась Галинка. - Нет уж, давай не будем подвергать их нервы такому испытанию. Иди один.
- Ты уверена?
Она посерьёзнела и взглянула ему в глаза.
- Абсолютно. Я тебе доверяю.
1995 год, Москва
Едва Кетеван спустилась во двор, как тут же ощетинилась, будто ёжик, словно предчувствуя грандиозную выволочку от Белецкого.
- Не надо читать мне нотаций! - заявила она с вызовом.
- И не читаю.
Он закинул сумку на плечо и молча зашагал в сторону метро. Кетеван засеменила вслед за ним.
- И не спрашивай ни о чём! - на том же надрыве предупредила она. Он равнодушно пожал плечами. Однако у Кетеван, вероятно, была потребность высказаться и даже слегка поскандалить.
- Я взрослый человек и сама могу нести ответственность за свои поступки, - гордо произнесла она. - Не надо меня пасти и опекать, как маленькую...
- Это ты тёте скажи. Мне-то что, - откликнулся он безразлично, и даже не играл при этом. Ему вдруг действительно стало всё равно. В данный момент Белецкий мечтал только об одном - добраться до своего дома и лечь спать. Голова просто раскалывалась...
Кетеван удивлённо притихла и всю дорогу хранила молчание.
Тётя Нателла открыла дверь ещё до того, как они позвонили - видимо, ждала их и наблюдала из окна, кто входит во двор. Белецкий почувствовал, как напряглась Кетеван, стоя с ним рядом - буквально окаменела. Девушка явно не на шутку трусила...
- Спасибо, Сандро, - произнесла тётя Нателла ровным голосом. - А теперь... ты не мог бы оставить нас с Кетеван наедине? Я тебе очень признательна за то, что ты помог, но... нам нужно поговорить с нею с глазу на глаз.
"Кетеван"... Впервые он услышал, что тётя назвала племянницу полным именем, а не просто "Кети", как обычно.
- Конечно, - кивнул он и, насмешливо искривив губы, даже изобразил что-то вроде почтительного поклона. - Раз я вам больше не нужен и вы меня великодушно отпускаете... Сделал дело - гуляй смело!
Он развернулся, чтобы уйти. Тётя Нателла поймала его за руку, с тревогой взглянула в глаза. Даже собственная беда не ослепила её настолько, чтобы не заметить, что парень не был похож сам на себя.
- Ты в обиде за мою просьбу?
- Ну, что вы, - он коротко рассмеялся. - Разве у меня есть право обижаться? Кто я, в конце концов, такой?
- Мне действительно просто не к кому было больше обратиться, - растерянно и тихо проговорила она.
- Зачем к кому-то обращаться? Ведь всегда есть такой приятный во всех отношениях, удобный и безотказный парень, как я... Перед которым даже не стыдно. Который всё стерпит, всё вынесет... который при любом раскладе не опозорит честь семьи и будет молчать, ведь так?!
- С тобой всё в порядке? Тебе там ничего не сделали? - встревоженно спросила она у него. Вид у Белецкого и впрямь был какой-то нездоровый. Несмотря на его сопротивление, тётя Нателла приложила ладонь ко лбу парня и охнула.
- Да ты весь горишь! Нет-нет, стой, куда ты сейчас? В таком состоянии я тебя не...
- Да перестаньте, тётя Нателла, - перебил он с досадой. - Только не надо делать вид, что вы обо мне действительно волнуетесь. Я прекрасно доберусь домой.
- С чего ты взял, что я делаю вид? - ошарашенно залепетала она. - Сандро, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты замечательный мальчик, и я очень рада вашей дружбе с Кети...
- Нашей... дружбе... с Кети! - кажется, это была самая настоящая истерика - он не мог отхохотаться минут пять. - Какая прелесть, я сейчас заплачу. Тётя Нателла, ну перед кем вы притворяетесь? Даже ваша фраза о том, что вы жалеете... жалеете, что Кети выбрала не меня... помните?.. она не имеет ничего общего с симпатией ко мне. Прежде всего вы думаете о том, что если бы ваша племянница любила меня, а не Аслана, это было бы для вас менее позорно.
- Но... - беспомощно запротестовала она.
- Спасибо за заботу. Мне пора домой, - снова жёстко прервал её он и пошёл вниз по лестнице.
Белецкий провалялся с температурой четыре дня. Отчаявшись сбить жар средствами из домашней аптечки, мать позвонила в неотложку, а на другой день вызвала участкового врача. Её не на шутку перепугали эти несбиваемые "тридцать девять и пять". Он покорно принимал выписанные лекарства, пил сваренные матерью клюквенный и брусничный морсы - а всё остальное время просто спал, спал, спал, словно сном восстанавливал всю высосанную из него за два года энергию. Эти четыре дня болезни напрочь стёрлись из его памяти.
- Доктор сказал, что, помимо всего прочего, организм может быть ослаблен на фоне какого-нибудь стресса, нервного истощения, - сказала мать утром пятого дня, когда он, наконец, почувствовал себя немного лучше. - Что с тобой происходит, сынок? Как же ты довёл себя до такого состояния? У тебя всё в порядке в училище, точно? Может, ты от нас что-то скрываешь? Не нахватал ли ты "хвостов"? - в её глазах плескалась тревога.
- Всё нормально у меня с учёбой, мам, - отозвался он . - Благополучно переведён на третий курс. Не разводи панику.
- Тебе друзья несколько раз звонили, - вспомнила она. - Я сказала, что ты болеешь.
- Какие друзья?
- Да не помню уже... когда мальчики, а когда девочки.
- Если ещё будут звонить - передай, пожалуйста, что у меня нет сил разговаривать, - попросил он. - Не хочу никого слышать в ближайшее время. Совсем.
Однако "совсем" укрыться от товарищеской заботы не получилось. Ещё через день в квартире раздался звонок, и мгновение спустя Белецкий услышал, как зазвенели в прихожей голоса Анжелы Климовой и... Кети. Конечно же, Кети. "Мы с Тамарой ходим парой..."
- Сейчас посмотрю, девочки, - раздался негромкий голос матери, и она осторожно приоткрыла дверь его комнаты. Он торопливо зажмурился, отвернувшись к стене.
- Спит, - шёпотом сказала мать. - Он все эти дни постоянно спит, восстанавливает силы... Может быть, пройдём на кухню? Попьём чайку...
Очевидно, болезнь сына заставила мать на время зарыть топор войны - она была готова принимать у себя в гостях даже "провинциальную" Анжелу и Кетеван с её "лицом кавказской национальности".
- Чай? О, было бы здорово, - обрадовалась Анжела.
- Можно на него взглянуть? - услышал Белецкий голос Кетеван.
- Да, конечно... - несколько растерянно отозвалась мать.
Он лежал с закрытыми глазами и не мог видеть вошедших. В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь еле слышным тиканьем настенных ходиков. И всё-таки он знал, чувствовал, что Кетеван сейчас рядом. Стоит возле его кровати и смотрит ему в спину. Он задышал ещё более размеренно и спокойно, притворяясь, что погружён в глубокий сон. В ближайшие сто лет ему не хотелось ни видеть её, ни разговаривать с ней.