Однажды, когда Белецкий в очередной раз "мужским голосом" попросил позвать Аслана, ему ответили, что парень в больнице, перенёс операцию по удалению воспалённого аппендикса. Белецкий вежливо поблагодарил и повесил трубку, однако, когда передал эту новость Кетеван, с девушкой неожиданно приключилась истерика.
- Я должна поехать к нему! Немедленно! - взахлёб рыдала она. - Я должна быть рядом, плевать, что все подумают! Я не могу оставаться здесь, когда он в больнице! Мне срочно нужно на вокзал!..
Он пытался успокоить её, как мог - на них и так уже ошарашено косились люди, а она визжала и отбивалась.
- Пусти меня!.. Пусти! Ты ничего не понимаешь... Я его люблю, я умру без него, слышишь?! Если с ним что-нибудь случится, я под машину брошусь или из окна выпрыгну, понял?!
В конце концов, пришлось прибегнуть к крайнему средству, чтобы её успокоить, а именно - влепить пощёчину. Это было трудно, но необходимо сделать. Во всяком случае, эффект шока и неожиданности сработал - Кетеван потрясённо затихла, глядя на Белецкого во все глаза. Он немедленно сгрёб её в охапку, прижал к себе и не отпускал. Оба тяжело и взволнованно дышали.
- Ну всё, всё... тише, Кети, успокойся... - выговорил он негромко, поглаживая её по спине. - С ним всё будет в порядке, поверь. Это всего лишь аппендицит. Пустяковая операция. От этого не умирают...
До неё постепенно доходил смысл его слов. Наконец, она обмякла в его объятиях и заплакала, как ребёнок - облегчённо, освобождённо, светлыми слезами.
А Белецкий в который раз почувствовал жгучую зависть к тому, кого она любит так горячо, так беззаветно... Зависть, граничащую с ненавистью.
Поначалу он думал проводить Кетеван до дома - в свете новой информации, открывшейся после звонка в Махачкалу, момент казался явно неподходящим для прогулок и развлечений. Однако девушка отчаянно замотала головой и вцепилась в его руку:
- Я не хочу сейчас домой. Просто побудь со мной, Сандро, пожалуйста... мне страшно. Мы можем что-нибудь выпить? - неожиданно предложила она.
И ему ничего не оставалось, как привести её в то самое кафе на задворках кинотеатра "Россия", где работал его знакомый бармен.
Внутри было накурено, тесно и шумно, но Кетеван это не смутило. Она заказывала коктейль за коктейлем, словно запрограммировала себя на то, чтобы напиться вдрызг, в стельку... но ничего не получалось. Кетеван оставалась абсолютно трезвой - во всяком случае, казалась такой. Вот только речь её стала не такой порывистой, как обычно, сделалась плавнее и медленнее, да глаза блестели чуть ярче, чем всегда - только и всего. Но на всякий случай Белецкий старался почти не пить, чтобы не потерять контроль над ситуацией.
- Ты девственник, Сандро? - спросила она его серьёзно, болтая трубочкой в высоком стакане с каким-то очередным пойлом. Он порадовался, что в помещении было полутемно, и можно было скрыть охватившее его смущение.
- Н-нет, - выговорил он, запнувшись. Впрочем, и не соврал ведь...
Кетеван удовлетворённо кивнула.
- Я так и думала.
- Почему это, интересно знать? - удивился он.
- Ну, ты, вообще-то, красивый, - признала она нехотя. - Обычно на таких всегда девчонки вешаются... А у тебя это было по любви?
Он в смятении покачал головой.
- Совсем нет. Просто так получилось. А... а ты? У тебя с кем-нибудь было?
- Конечно же, нет, глупый! - вскинулась она. - Для грузинки подобный вопрос - практически оскорбление... Я бы не согласилась лечь в постель абы с кем. Только по большой любви - с человеком, с которым собираюсь прожить всю свою жизнь...
- С Асланом, да? - спросил он осторожно. Она с грустью кивнула.
- Но ты не думай, у нас с ним и без секса всё очень серьёзно, по-настоящему. И у нас... было почти всё, кроме главного. Ну, ты понимаешь, да?..
Слышать это было неприятно, хотя Белецкий отдавал себе отчёт в том, что не имеет никакого права на подобную реакцию.
- Как вообще получилось, что ты влюбилась в дагестанца? - спросил он хмуро. Кетеван улыбнулась.
- Ой, это целая история, достойная индийского кино! Дикое, невероятное стечение обстоятельств... Когда мне было четырнадцать, мы поехали в Сочи на свадьбу дальнего родственника. И так совпало, что у родни Аслана тоже кто-то играл там свадьбу... Именно в эти же даты! Мы провели в Сочи неделю, и на меня мало кто обращал внимания, всем было не до меня, а эти предсвадебные хлопоты и прочее мне казались такими скучными... Я целыми днями была предоставлена самой себе. Гуляла, ходила на море... Вот на пляже мы с Асланом и познакомились.
- Тебе было всего четырнадцать? - он покачал головой. - Совсем ребёнок...
- Аслан меня на три года старше, - похвасталась она и добавила с заметной гордостью:
- Он - настоящий мужчина. Ты знаешь, как за ним девчонки в Сочи бегали! А он выбрал меня...
"Любой нормальный парень из миллиона девушек выбрал бы именно тебя..." - подумал он, но вслух, разумеется, оставил эти размышления при себе.
- Мы обменялись адресами и стали переписываться после того, как оба вернулись домой, - продолжала она между тем. - Всё было хорошо ровно до того момента, пока отец случайно не наткнулся на одно из писем в почтовом ящике. Просто перехватил его раньше меня... Папе, разумеется, стало любопытно, что это ещё за Аслан мне написывает. Он не удержался и вскрыл конверт. Ну, а там... - Кетеван смутилась. - Ты знаешь, хоть мы так и не дошли в своих отношениях до постели, зато в письмах не церемонились и писали друг другу очень откровенные вещи...
- Понятно, - усмехнулся Белецкий, отворачиваясь.
- Ух, и скандал тогда разгорелся! - будто не замечая его напряжения, продолжала Кетеван. - Ты не представляешь, как отец орал. Мне было строго-настрого запрещено даже думать об Аслане. Но... - она решительно вздёрнула подбородок. - Мы всё равно будем вместе, я верю. Пока что ещё мы оба сильно зависим от родителей, но потом обязательно вырвемся из-под их надзора. Если, конечно, они и сами в конце концов не согласятся на наш брак. А пока что приходится скрываться, врать и изворачиваться. Письма друг другу пишем только "до востребования", на домашний адрес нельзя... Если предки узнают, что мы с Асланом до сих пор общаемся... они меня заживо съедят! Да и ему тоже мало не покажется.
- Но почему они против? – недоумевая, поинтересовался Белецкий. - Раз такая любовь... Лучше бы не мешали счастью своих детей, а поддержали и помогли... Ты не пробовала просто нормально поговорить с ними, всё объяснить? Тем более, тебе уже не четырнадцать, ты вполне взрослый и разумный человек.
- Ты не понимаешь, - она коротко и зло рассмеялась. - Это же вопрос чести семьи и рода, вопрос крови... Мы с Асланом принадлежим разным мирам. У нас разные религии... Да и вообще, у грузин к дагестанцам издавна настороженное отношение. Так сложилось исторически.
- Почему?
- Грузинки ведь красивые, - Кетеван горделиво приосанилась. - Наших девушек в прежние времена частенько похищали турки, дагестанцы и лезгины... Да знаешь ли ты, кто такие лезгины?
Он неопределённо покачал головой.
- Они живут в южном Дагестане, на границе с Грузией и Азербайджаном. Раньше постоянно навещали с набегами грузин, крали коней, девушек... и так далее. На грузинском языке лезгин - "лек", а на лезгинском это же слово означает "орёл"... забавно, правда? Есть даже такое стихотворение...
И, внезапно подобравшись, точно на сцене, расправив плечи и вскинув подбородок, Кетеван вдруг начала декламировать нараспев своим хрипловатым завораживающим голосом - громко, никого не стесняясь:
- Позади остались реки,
Гор заснеженных хребты.
В дом к тебе явился леки,
Отчего ж не плачешь ты?
Иль тебе в кругу домашних
Целый вечер напролёт
О моих набегах страшных
Мама песен не поёт?..*
Откинувшись на спинку высокого барного стула, Белецкий с интересом следил за оживлённой мимикой её лица, за точной жестикуляцией, вслушивался в интонации - что и говорить, Кетеван была прирождённой актрисой. Её, несомненно, ждёт великое будущее... И как это он умудрился не заметить её на вступительных прослушиваниях? Как пропустил?..