Глаза привыкли к свету, и я разглядела мужчину. Он был одет в богатый средневековый костюм, но, в отличие от меня, его одежды в основном были зеленого цвета. Бархатистая ткань меняла цвет от каждого его движения, переходя от темного изумруда к светлой траве и обратно. Все это было расшито серебряными нитями. Темные, почти черные волосы, были убраны назад и заплетены в косу. Зеленовато-синие глаза смотрели отстранено. Но я обратила внимание на руки: сильные, крепкие, и совершенно не похожие на изнеженного дворянина. Поймала себя на мысли, что если бы он поправлял мое ожерелье, я бы не была против.
1. Малахит и мрамор (3)
Мне это сон начинал нравиться все больше и больше. Такой мужчина заботливо вел меня под руку по устланной ковром дороге и помог сесть в карету. Я же тем временем без стеснения разглядывала спутника. Высокий, с широким разворотом плеч, и с таким лицом, над которым старались поколения. Да ладно, я таких красавчиков только в кино и видела, да и то не в каждом.
— Мммм, Князь? А как мне вас звать?
Дедуля, кажется, называл имя, но оно вылетело у меня из головы.
— Зови меня Алеш, дорогая Амалия.
От ноток его голоса у меня подкосились бы колени, благо мы сидели в карете. Вот почему, почему в реальности таких нет? Я коснулась его руки и повторила:
— Алеш…
Мне нравилось, как звучало имя. Знакомо, но в отличие от модного Алекса, очень мягко, и так приятно было тянуть это «ш» в конце. Это выходило нежно и как-то интимно даже.
— Правильно, дорогая Амалия. Так и зови меня на церемонии.
— Я не… — Карета остановилась, и он вышел первый, и протянул мне руку. Я не успела сказать ему свое имя, а между тем дико захотелось, чтобы Князь произнес его своим низким хрипловатым голосом. Вот мужика мое подсознание мне подкинуло идеального. Уже хочу с ним свадьбу.
И снова зеленая ковровая дорожка, но не длинная. Мы оказались на небольшой площади, вымощенной плиткой и окруженной зданиями. Но все это терялось за шумом и толпой людей. Будто ярмарка, все нарядно одеты, кто-то играл на причудливо скрепленных ремешками трубках, кто-то перебирал струны лютни. Падал легкий снежок, оседая белыми звездами на одежде людей.
Люди расступались, освобождая нам дорогу, многие низко кланялись, шептали: «Князь… Владыка Гор… Наш Алеш… Сохрани нас, Алеш и Амалия…»
Мы прошли вперед, и там, на постаменте в центре площади, стояла каменная арка высотой в три человеческих роста. Половина ее была вытесана из единого куска белого мрамора, а вторая… Что? Серьезно? Малахит? Вот у меня фантазия…Наверное, подсознание вспомнило папины байки про геологию. По обеим колоннам шла глубокая резьба, создавая причудливый узор и объем.На белом мраморе виднелись листья, выполненные из малахита, а на зеленом малахите местами проглядывали белые звезды, видимо, выполненные из мрамора. Мне они чем-то напомнили снежинки на зеленом костюме Князя.
1. Малахит и мрамор (4)
К арке подошла женщина в темно-зеленой мантии. Длинный шлейф струился за ней, как хвост у ящерицы. Края ткани тут же подхватили две юных девушки, и как только женщина встала перед аркой, тут же разложили шлейф идеальным полукругом, и замерли сзади. Князь крепко держал меня под руку, и это было так же надежно, как стоять за каменной стеной. Вот только его рука была теплой, ткань костюма бархатистой на ощупь, а от одежды и волос чувствовался запах кедра, сандала и мха.
Женщина подняла руку, и толпа вокруг мигом умолкла. Повисла такая тишина, что, казалось, еще немного — и я услышу, как ложатся снежинки на каменную арку. Безмолвие замерло, окружило пространство, как скалы, и тут же исчезло под нежной волной музыки. Арфисты сзади перебирали струны, выдавая что-то несоизмеримо прекрасное, во сто раз красивее Мендельсона, и уж тем более лучше, чем любые современные фолк-музыканты.
— Владыка и Защитник Гор, Князь Алеш Олдрич, сегодня обучаешься ты с удачей и благоденствием, с девой Амалией.
С каждым словом женщины арка оживала, звезды в малахите и листья в мраморе начинали светиться, будто живые.
— И сохранит ваш союз мир в горах, и да сохранят камни ваш союз нерушимым. Назовите имена друг друга с нежностью и любовью, и расцветет Новый год Зимней Свадьбой.
Князь повернулся ко мне и взял мою руку в свою. Коснулся моего запястья, заставив чувствовать волнение. Наши взгляды столкнулись, его глаза скорее напоминали не малахит, а переменчивый, глубокий лес из сине-зеленых елей. Лес, в котором так легко потеряться. Возможно, на меня еще так повлиял его хвойный парфюм. Я захотела услышать свое имя, но…
— Амалия… — произнес он мягко, и я чуть не взбрыкнула, что меня зовут не так! Однако ж тот помощник князя сказал, что это традиция, и я решила не рушить прекрасный сон и попыталась вложить столько же нежности в имя князя.
— Алеш…
Красные искры потекли от наших рук вниз, по плитке к арке, поднялись по каменнму своду и над малахитом и мрамором распустился каменный цветок. С него упало наземь два маленьких, маленьких розовых лепестка. Девочки, которые несли шлейф, подбежали, подобрали их и вручили нам с князем. То были две капельки розового турмалина. Стоило взять их в руки, как они сначала пропали, а потом мягким светом возникли у нас на левых запястьях, будто всегда там были – прямо на коже, без браслетов и чего-то еще.
Это было волшебно.
После мы шли по улицам, подходили к лавочкам, а девочки несли следом корзины, куда мастеровые люди могли складывать дары. Там было все — от печеных яблок до парных поясов из тисненой кожи. Вечером вокруг зажглись огни, и мы вернулись к светящемуся каменному цветку…. Я обернулась и взглянула еще раз перед тем, как сесть в карету.
Князь грустно улыбался, а я задремала прямо у него на плече. О, как я не хотела проваливаться в сон — знала ведь, что я проснусь, что все это пропадет, и я окажусь в съемной квартире недалеко от универа… И до последнего сопротивлялась дреме. Князь вынес меня из кареты на руках, легко, будто я ничего не весила, пронес через знакомый мне зал, прошел по коридору и бережно опустил меня на огромную кровать рядом с горящим камином. Я сидела полусонная, и медленно моргала.
Он бережно снял с меня ожерелье, серьги, тиару… даже сапожки. Распустил шнуровку корсета и сказал властно:
— Спи, Амалия.
— Я не….
Но я не могла противостоять тому голосу. И уснула с мыслью, что если бы я придумывала себе свадьбу, то лучше, чем этот сон, не придумала бы. Только первой ночи не хватает… Хотя…будет утро. Да и празднуют они три дня, еще все впереди.
2. Деревянный пол
Я проснусь невероятно отдохнувшая, и первая мысль была: «Черт, где будильник? На пары опоздаю!» Затем меня смутило потрескивание, а после, несмотря на легкость в голове, ощущение того, что тело затекло.
Стоило открыть глаза, чтобы понять: сон не закончился.
Над головой высокий потолок, в отделанным мрамором камине трещат дрова, на мне тяжелое белое платье, где только шнуровка сзади распущена. Вот платья и осталось ощущение скованности.
Я немного неловко села на мягкой кровати. Покрывало из светлой бархатистой ткани, стеганой серебряными и золотыми нитками. Изголовье и столбики из светлого, почти молочного цвета дерева. Такая же мебель в комнате — легкая, изящная, светлая. Небольшой столик у камина, рядом пара кресел с обивкой из такой же стеганной ткани, как и покрывало. Комод с огромным зеркалом в полный рост, ширма… Да это какое-то средневековье! А можно мне в следующий раз приснится что-то в духе стимпанка?
Я аккуратно спустила ноги с кровати — а она была высокой, почти по середину бедра. Сапожек на полу не нашлось, и сквозь ткань чулок я почувствовала холод пола. Так, ладно. У меня вопрос. Вчера не задумалась об этом, но все же: кто надевал на меня чулки и нижние юбки под платье? Князь, как я помню, только распустил шнуровку ночью. А очнулась утром у дедули уже облаченная в это великолепие!
Против воли у меня зарделись щеки. Не обращая внимания на холодный пол, я метнулась к окну. За ним раскинулась огромная оранжерея, с цветами и деревьями. Сквозь зелень и дальнее стекло угадывался горный пейзаж, присыпанный снегом. Высокие сосны и кедры, каменистые уступы и вершины.
Сзади скрипнула дверь, и вошла одна из вчерашних девочек. Она была в темно-зеленом платье с белым фартуком, волосы убраны под чепец.
— Доброе утро, княжна Амалия.
— Доброе… Слушай, — я вместо нормального «кто я, где и что происходит», спросила то самое, дурное, пришедшее мне в голову только что, — а кто меня вчера одевал до церемонии? Стефан или Дед Матей?
— Что вы, княжна! — вспыхнула девочка. Ей на вид было лет тринадцать, и она пришла в ужас от моих слов, — нет, что вы! Дед Матей — мастер, Стефан шьет наряды, но одевает княжну всегда Мать Гор, Теодора Тейтана! Просто она всегда уходит, ей надо быть раньше вас на площади. Таков ритуал.
Это меня успокоило. Немного. Ровно настолько, чтобы озаботиться другим насущным вопросом. Вроде того как раздеться, умыться и все такое. Должна же быть тут дамская комната?
— Конечно, княжна. Только давайте сначала я помогу вам разоблачиться? — предложила горничная в ответ на мои вопросы, и я согласилась. Платье было невероятно тяжелым – я в полной мере осознала это, только когда осталась в нижней шелковой сорочке и чулках и почувствовала невероятное облегчение.
Девчушка окликнула:
— Даянка!
В комнату тут же заскочила вторая девочка. Она была чуть помладше, но очень похожа на первую внешне. Да и в таком же платье и фартуке. Даянка протянула мне халат молочного цвета, невероятно мягкий и теплый.
— Симона, ты что же, не оставила госпоже тапочки? — Цыкнула она языком на старшую, и бросилась к двери, но не к той, из-за которой вышла, а к незамеченной мной ранее двери слева от камина, скользнула туда, и мигом принесла мне мягкие войлочные тапочки.
— Я не забыла, просто не успела! И не надо было лезть, Даяна!