Алекс
Она орала на меня как разгневанная фурия. После того вечера Катю словно подменили. Скандал за скандалом. Сегодня за завтраком она кинула в меня тарелку и умудрилась задеть. Остатки овсяной каши разлетелись по столу.
Спокойствие. Только спокойствие. Хорошо, что дети уже поели и теперь с интересом наблюдали за происходящим.
– Никуда вы не поедете вдвоем! Понял! А то я в опеку позвоню!
– Какую опеку? Ты совсем с ума сошла?
– Она ребенок! А ты, ты!
– Договаривай, – мой тон стал обжигающее ледяным, и девушка это поняла. Правда, отступать она не намерена и договорила:
– Извращенец.
Едко и метко. Она знала, как я отношусь к подобным словам в свой адрес. И знала, больней ей меня не ударить.
Катя пристыженно замолчала, ожидая моей реакции на ее слова. На слова, причиняющие боль.
– Не смей так говорить о нем! Поняла? – на кухню влетела Варя, разгневанная и прекрасная в своем гневе.
– О, маленькая потаскушка явилась! Интересно, какой он у тебя? 50— ый? Или с толпой мужиков тебе интереснее?
Ответом ей послужила пощечина. Не моя и не Варина. Ира занесла повторно руку и ее тут же перехватил Андрей:
– Не смей бить мою дочь.
– Тетю не трогай! – взвинтилась Варя.
– Да вы охренели все! – тут же взревел Женя, раскидывая всех по углам. Я схватил Варю в охапку и утащил к себе.
Девушка заревела у меня на руках. Семейная драма в самом рассвете.
Я растерянно гладил девушку по волосам, ее слезы пропитывали мою футболку, но мне было все равно. Слова Кати отзывались во мне колоколом. Уверен, она сейчас жалеет о их произношении. Но именно они позволили моим путам наконец— то пасть, оставив после себя лишь пустоту. Она хотела сделать мне больно, а вместо этого освободила. Освободила от терзаний.
Варя затихла и теперь растерянно теребила рукава. Она хотела отстраниться от меня, но к чему? Чтобы успеть заложить кирпичную кладку? Я не пустил. Взял ее хрупкие пальчики в свои и сжал.
– Спасибо.
– Она на самом деле не думает так. Не воспринимай ее серьезно. Уверен, она уже сожалеет о них.
– Помнишь ты говорил мне про крест, что я несу на себе?
Я кивнул, не понимая к чему она клонит.
– Сделать больно может лишь близкий человек.
– И снять этот крест тоже. По крайней мере можно нести его вдвоем.
– Нет, Алекс нельзя. Он только мой. Для родной сестры я мразь и потаскушка, что посягнула на принадлежащее ей.
– Твоя сестра не отличается большим благоразумием. И терпеливостью. Нельзя требовать того, чего я никогда не смогу ей дать.
– Ты ее любишь?
– Как свою племяшку. Никак больше.
– И когда ты это понял? Что не можешь дать ей того, чего она хочет?
– Знаю, о чем ты думаешь. Почему я не переспал с ней. Почему наши отношения не продвинулись дальше пары поцелуев?
– Не совсем так. Но я хочу знать и на этот вопрос ответ.
– Потому что это был бы не я. Будь ее чувства ко мне не превыше собственных, и все равно это был бы не я. Я не такой. Она вообразила себе бешеную любовь, безумные чувства, которых никогда не было. Ей захотелось драмы в своей жизни, способа отвлечься. Вот и все. Запретный плод всегда сладок. Но вкусив его, никто не доел до конца. Ни разу. Никто. Он тем и сладок. Предвкушением. Получив от меня отдачу, заручившись поддержкой Катя быстро бы остыла. История была коротка. Ни один мужчина никогда не отказывал ей. А тут я. Две недели и не поддался чарам. Вызов.
– И когда ты это понял?
– Сразу же. Всего лишь игра. А повязла она в ней, поняв, что по ее не выйдет.
– А я почему— то верила ей.
– Она сама верит себе. Вот и бесится. Не обращай внимания. Мы скоро все разъедемся.
– И я поеду с вами?
– Это как сама захочешь. Как сама решишь.
– А ты как хочешь? – выпалила Варя, выдавая себя с головой. Я грустно улыбнулся:
– У меня свой крест, Варвара. В этом мы до боли похожи. Ладно, пора заняться делами, помочь прибраться на кухне после скандала
– Можно я посижу у тебя? Не хочу ни с кем разговаривать.
– Конечно, располагайся. Потом сходим, погуляем? Детям и тебе нужен свежий воздух.
Варя согласно кивнула и легла на его кровать. Я ушел, плотно прикрыв за собой дверь.
Варя
Да, слова сестры ранили меня. Не так как она хотела.
Ведь ей больнее. У меня не было сестры раньше, и я всегда ее хотела. Горько оплакивала ее потерю и ни о чем не жалею. Я рада, что она у меня есть. Даже не смотря на боль, что она причиняет.