Алекс
Я представлял себе, что мою бабушку. Иначе штаны бы и то, что в них ярости рвалось внутри, разорвало бы к чертям.
Я никогда и никого так не хотел, как Варю. И не знаю, каким усилием воли я себя сдерживал. Огромным усилием не переступить грань.
Меня сдерживало пару факторов.
Во— первых, за дверью с ружьем уже возможно стояла Ирина, вместе с Андреем. Я успел заметить ее взгляд, когда Варя схватила мою руку и повела за собой. Этот взгляд обещал оставить меня без мужского приданого, если я пойду дальше своих мечтаний.
А то что это чудовищное испытание, ей не было и дела.
Во— вторых, я не сторонник заниматься любовью в душе, особенно когда прервать могут в любой момент. Андрей выбьет эту дверь, а ночевать на улице с голым задом перспектива так себе.
В— третьих, я не совсем готов. Дружок в штанах не возражает против отсутствия силиконовых преград, он то всегда за обнаженку, но я не знаю как к этому отнесется девушка. Мужчина должен быть больше продуман в этом плане, не даме же этим заниматься. Тем более их у меня не было. Я не думал о них, собираясь в поездку ( в такие туманные дали не заглядывал).
А подойти и стрельнуть их у Андрея…
Перспектива так себе.
Как— то мрачновато.
Поэтому погружая пальцы в пену на голове Вари, я старался думать о чем— то отталкивающем.
Как то мы навещали бабушку Наты, впадающую медленно и верно в маразм. Немало тягостных минут провели. Натали считала данные визиты своим долгом, хотя бабушка давно не узнавала ее. Меня то и подавно.
Вот о ней я и вспоминал до мельчайших подробностей. Поэтому удалось обуздать самого себя.
И мне бы удалось, если бы со мной действительно была бабушка, а не девушка, которую я люблю и хочу.
Потому что, не смотря на мою холодность и отстраненность Варя прижималась все ближе, нежно касалась кожи и ненароком задевала характерную выпуклость внизу. Я радовался неопытности Вари, иначе никакой самоконтроль не помог бы.
Низкое грудное рычание вырвалось из моей груди, когда девушка вновь задела меня бедром. К черту!
Рывком закинул ее левую ногу себе за спину и прижал бедняжку к кафелю. Мои губы впились в ее рот, причиняя боль. В этом момент плевать на то, с какими глазами я выйду отсюда, как буду выглядеть и кем себя чувствовать.
Больше меня волновали ее мокрые шорты, не желающие сниматься со столь желанного мной тела. Пришлось рвать. Рвать на ней, в перерывах между яростными натисками, так не похожими на обычного меня. Я планировал нежность, а не вот это.
Ледяной душ окатил нас обоих и заставил задрожать и оторваться друг от друга.
– Ой, – вскрикнула девушка, не отрываясь взглядом от меня, – Холодно!
Я выключил воду и схватив полотенце протянул его Варе. Почти бесцеремонно выпроводил ее из комнаты, успев заметить и Иру, и Андрея, и включил ледяной душ на полную мощь. Стоял под ним, пока не начала бить дрожь.
Выйдя из душа, завернулся в полотенце и вернулся к себе. Никто на пути не попался. Дети уже давно спали, а старшее поколение вероятно распекало Варю. За неподобающее поведение.
Варя
Ира утащила меня к себе в комнату и уставилась в окно. Сменив одежду и суша волосы феном, я думала о произошедшем. А тетя все подбирала слова.
Шанса испортить все я ей не дала. Собрала свои мокрые вещи и ушла к себе. Алекса и след простыл. Печально. Я могла пойти к нему, тем более он не спал. Его выдавала полоска света под дверью. Поэтому я просто написала ему, раз он онлайн:
«Надеюсь, ты не обиделся на меня. Мир»?
Ответ пришел не сразу. А спустя пару минут, когда я уже отчаялась на него.
«Прости меня, Варюша. Я бесконечно сожалею о том, что не держу себя в руках.»
«Я не хрустальная ваза. Не надо беречь меня от собственных чувств. Может чаю? Примирительного чаю?».
«У нас есть такой чай?».
«Есть. Пойдем налью».
«Ок».
Я жду его на кухне, в легкой полутьме. Чайник давно уже вскипел и заварен. А он не идет. Наконец узнаю его кошачью походку.
– Привет, – здоровается он и смущенно улыбается.
– Привет, чай?
Он садится напротив, внимательно ищет на моем лице следы слез и обиды. И с облегчением не находит. Выдох.
– Думал, я буду реветь?
– С чего бы это?
– От того что меня бесцеремонно выставили прочь.
– Интересно отчего?
– Тебе лучше знать. Ты же меня выставил.
– Я не выставил. Вода холодная пошла. Ты можешь заболеть.
– Фыр— фыр. Дурацкая отговорка.
– Почему?
– Прямо глупая. Придумайте что— то получше. Поизобретательней. Или правдивее.
– Мы играем в слова на букву П?
– Хватит уже паясничать.
– Ты использовала все слова. Хотя одно осталось. Прости меня.
– Да за что? – вспылила я.
– Я вёл себя как урод.
– А сейчас? Погоди, ты извиняешься за что именно? Что поцеловал меня или за то что выгнал?
– За все сразу. Неудобно вышло. Пошло и вообще. Напористо.
– Играешь в слова на букву Н?
– Да. Я лишь хочу сказать, что не хотел сделать тебе больно или неприятно. Поэтому, если сделал, прости меня.
– Тогда поцелуй меня. В знак примирения. Поцелуй. И считай мы квиты.
– Хочешь, чтобы я заболел? Мне и так простуда светит. Ледяной душ в последнее время стал обыденностью.
– Теплой воды тебе не хватает?
– Она не помогает. Даже представить на твоем месте бабушку, – краска предательски залила его лицо.
– Фу, ты что целуешь меня и представляешь себе бабушку? – я прыснула от смеха.
– Что же сделать, если на тебя такая реакция.
– И помогает?
– Не очень, – Алекс сам еле сдерживался от смеха.
– Может и мне представить на твоем месте более старшего мужчину? Такого седого в морщинках? И бородой до пола?
Алекс захохотал.
– Если это поможет держаться от меня подальше, то рискни. Иначе знаешь длинная борода и все такое. Запутаешься.
– Так ты поцелуешь меня? Дед то заждался.
– Обещай не представлять на моем месте никого. Никаких дедушек и прочих мужчин.
– И ты пообещай. Никаких бабушек. Сейчас и никогда больше, – прошептала я в ответ, потянулась к нему.
– Обещаю. Никогда больше, я весь только твой, – прошептал Алекс в ответ, мягко накрывая мой рот своим. И видимо нет никаких бабушек, потому что поцелуй вышел то, что надо. Никаких полутонов. Никаких теней между нами.
Я твой, я твоя. И больше никого.
Напряжение между нами росло, поцелуй крепчал и нарастал, никем не сдерживаемый. Интересно, если до этого он тормозил себя картиной бабушки, то получается контролировал себя в наших поцелуях? Поэтому они получались запоминающимися, но слегка скомканными? Волосы наши перемещались, равно как и пальцы сплелись между собой. Пропустила тот момент, когда оказалась прижатой к поверхности стола, за которым мы так и не допили чай. Его много вокруг меня, голова совсем не хочет думать о чем— то другом, кроме его прикосновений. Там где его губы касаются меня, кожа горит огнём.
– Походу, душ нужен нам обоим, раз никаких бабушек и дедушек. Или ледяная ванна. Много, много льда, – простонала я, выгибаясь дугой.
– Ммм? Лёд? Ты хочешь лёд? – прошептал Алекс где— то в районе моего живота.
– Лёд, да я хочу лёд.
Лицо Алекса нависло надо мной. Потемневшие глаза смотрели с вопросом в глазах.
– Тебе жарко? Попить дать?
– Да, – выдохнула я, – Хочу пить. Что— нибудь холодное.
Алекс помог мне сесть, голова кружилась и потолок плыл перед глазами. Он принес стакан минеральной воды и с тревогой уставился на меня.
– Все в порядке?
– Угу, – буркнула я, лихорадочно глотая воду. Он остался между моих ног, пока я сидела на столе.
Мне полегчало, по крайней мере туман в голове рассеялся. Допив я поставила стакан на стол и повернулась к нему, подталкивая его ногами ближе к себе.
– Время полтретьего ночи. Завтра рано вставать, – слабая попытка мне возразить.
Пальчики ловко пробежали под край футболки и коснулись живота.
Алекс вздрогнул и прикусил губу.
– Я серьезно. Время уже вставать, а не спать ложится.
– Давай не ложится, я не против не спать до утра.
– Если бы не дети, я не отпускал тебя из— под себя ни на минуту. Но скоро рассвет, а у нас на него большие планы.
– Насколько большие? – вопрос вызвал мимолетную улыбку на губах.
– А вот завтра и узнаем.
– Хотя бы намекни.
– Тебе понравится.
– Как самоуверенно.
– Я просто это знаю. Может капельку и самоуверенно. Ладно, пошли спать, – парень сунул руки под мои бедра и взяв, таким образом, на руки пошел в спальню.
– Тебе не тяжело? Все— таки возраст.
– Не дразни меня, золотко. А то я могу передумать. Дети расстроятся, твоему отцу придется меня пристрелить, поэтому будем нежными с их чувствами, – Алекс легко донес меня до спальни и поставил на ноги, не смотря на мои попытки его удержать.
– Спокойной ночи, Варвара Юрьевна, – попрощался он, целуя меня в макушку.
– Вообще я Андреевна. Ты же знаешь, – указала я на его промах. Он упрямо звал меня по отчеству Юрия. Иногда словно специально при Андрее.
– Я знаю, добрых снов, – он уже на полпути в свою комнату.
– Спокойной ночи, добрых снов, – шепчу я в ответ и закрываю дверь.