Алекс
Мы слегка увлеклись и лишь аплодисменты привели обоих в чувство. Женя, Лера, Катя стоят и бьют в ладоши. Ира стоит, надувшись вместе с Максом. Они оба до сих пор думают, что имеют, какое-либо отношение к нашей с Варей жизни. Фигушки.
Пока мы планируем свадьбу, Макс порывается уехать. Знаю, Варя вздохнула бы с облегчением, но мы семья. Мы с ним единственные, кто еще может так себя называть. Я сам начинаю с ним разговор.
– И куда ты поедешь?
– Домой.
– А он не тут?
– Ты сам говорил всегда, дом лишь стены. У меня работа.
– Ладно. Раз работа, значит больше спонсировать тебя можно перестать?
Макс остановился:
– Будешь попрекать меня деньгами?
– Разве когда-нибудьтебя попрекал? Я просто хочу, чтобы ты порадовался за меня.
– Хм. Алекс, ты ведь сам знаешь. Я не рад за вас обоих. И мама тоже не очень будет рада. Я сохранял видимость наших отношений с Варей, не только ради себя одного. Она убила всех, кто был мне дорог. И сейчас ваша свадьба как… Как бомба. Если с Варей что— то случиться, я никогда этого тебе не прощу.
– Ничего не случится. Мы с тобой это обсуждали.
– Мы обсуждали не вашу свадьбу. Последствия. Руслан тоже думал, что просчитал все. А в итоге. Её невозможно просчитать. Она безумна. Ты ошибаешься, что сможешь поймать ее.
– Она не одна. В этом то и все дело.
– А если ты не сможешь? Что если она окажется умней? Кем ты согласишься пожертвовать?
– Чего ты хочешь?
– Пусть Варя уедет со мной. Выведи ее из этого уравнения. Пожалуйста, Алекс. Я ее люблю. И не хочу хоронить. Никого больше не хочу.
– Ладно. Не уезжай еще день. Дай мне всего день.
Макс кивнул. Он прав. Я подписал Варе смертный приговор, равно как и себе.
Петя в Питере давал показания против Андрея и Вероники.
Варя
Я упиралась, как могла. Но Алекс непреклонен. В последнее время он излишне бледен. Я чувствую, он врет мне. Врет как сивый мерин. И сейчас уговаривает меня уехать вместе с Максом и детьми.
– Я никуда не поеду. Мое место рядом с тобой.
– Это не обсуждается. Ты уедешь. Возьмешь наших детей и уедешь. Сегодня же.
– Не поеду. Не заставишь!
– Варюша, я тебя прошу. Умоляю. Уезжай.
На семейном совете все меня уговаривают. А я не хочу. Оставить их одних? Ни за что.
Лера и Женя собирают вещи детей. Я никому не помогаю. Алекс собирает мои вещи, я разбираю. Мы ходим по кругу по комнате. Наконец ему первому надоедает. Он обнимает меня и прижимает к себе. Мы стоим так недолго, потому что тут же забываем обо всем на свете. Его руки в моих волосах, губы на моих губах. И в мире нет никого больше.
С каждым толчком внутри я растворяюсь в нем, впивая пальцы в кожу спины. Мне не надо просить, чтобы он двигался побыстрее, ритм наш общий. И мне вполне хватает лишь одного его протяжного стона, чтобы счастье накрыло нас с головой обоих…
Утром все молчаливы. Женя пьет кофе, у Леры покрасневшие глаза. Она бесконечно целует детей, не соблюдая никакой порядка.
Наконец мы прощаемся. Я обнимаю брата, Леру, Иру.
Сую длинное письмо в карман Алексу.
Он упрям. Но я упрямее.
И несмотря ни на что он сажает меня в машину, сам пристегивает ремнем, протяжно целует и шепчет:
– Ты простишь мне это. Когда— нибудь. Береги детей.
Кивает Максу и захлопывает дверь. Машина трогается, и сердце мое разрывается.
Прилипнув ладонями к окну, я плачу, реву во весь голос. Потому что чувствую, это последний раз. Я вижу его в последний раз. И запомню его именно таким. Моим.
Женя
Я и Катя проводили всю компанию до аэропорта. Детей поделили поровну в машине. Они бедняжки совсем притихли. Вика не поняла, почему папа не едет с ней. Она требовала его честь в машину, а он лишь поцеловал ее и перекрестил.
Ребята помахали нам на прощание. Варя обняла меня и прошептала, орошая слезами мою футболку:
– Я люблю тебя, братец. Береги себя. Встретимся на той стороне.
– Обязательно встретимся. Все будет хорошо. Ты не переживай. Ты же меня знаешь. Да и Алекса. Все будет хорошо, – улыбается брат и прижимает меня к себе.
Они машут нам и уходят, мы идем по трапу, я крепко держу Степу за руку, а слезы текут по моим щекам. Макс поджимает губы, сдерживая себя. Я мотаю головой и поворачиваю назад. Мое место рядом с семьей. Я никуда не лечу.