Лера
Я проснулась среди ночи. Что-то не так. Руслан не лежал рядом. Где он мог быть? Я поспешно встала и вышла из комнаты.
Парень полулежал на диване и сжимал голову руками. Не замечая меня, он тихонько застонал. Меня это напугало.
– Что с тобой?
Как он дернулся при звуке моего голоса! Поморщился и попытался принять привычный вид.
– Со мной все хорошо, – возразил он зло.
Как же ему хорошо? Будто я не видела, он бледен, милое лицо искаженно по непонятной причине, губы закусаны до крови, капельки пота стекают по его щекам и он смеет утверждать, что все хорошо?
– Объясни, что тобой?
Он не успел ничего ответить и помчался в ванну, раздались булькающие звуки.
Я рванула за ним, но наткнулась на закрытую дверь. Постучала. Тишина. Постучала сильнее. Пнула. Еще раз. Заорала.
– Дверь открой!
Пнула. Ударила кулаком. Еще. Еще. Еще.
Неожиданно дверь открылась. Руслан сидел в углу свой безупречной комнаты, пряча голову в коленях. Его всего трясло.
– Что случилось? Скажи мне!
– Уходи.
– Скажи мне, – я присела рядом.
– Позвони Женьке, – произнес он незнакомым голосом и потерял сознание.
Совершенно испугавшись, я набрала Женю и рассказала ему просьбу Руслана. Он даже не дослушал и, ответив короткое: «Жди», бросил трубку. Я пыталась привести в чувство Руслана, но он, то приходил в себя, то вновь закрывал глаза.
Парень нес какой— то бред про цветы, которые зовут его за собой. Пару раз я слышала свое имя, он шептал его с необъяснимой нежностью и просил не покидать его и заглушить пение цветов.
Я ополоснула его лицо холодной водой и стала ждать.
Минут через десять примчался Женя в наспех накинутой толстовке, когда я уже укачивала Руслана на своих коленях, плача.
Он привычно и ловко достал какие-то таблетки, насильно пихнул их в рот парню и заставил проглотить. Затем Женя оттащил дрожащего Руслана в комнату. Я, было бросилась за ним, но Женя решительно закрыл дверь, оставив меня в полной панике.
Я, молча села возле двери и обняла себя за плечи. Что произошло? Руслан заболел? Но еще вчера все было хорошо.
Правда, он такой бледный и нервный в последнее время, все время грустный, хоть и старается выглядеть счастливым. Вдруг он действительно заболел? И серьезно? Чем он болен? Я могу помочь и хочу, поставлю его на ноги, лишь бы с ним все было хорошо…
Чего там Женя заперся? Что за секреты? Ненавижу секреты и ложь. Я заставлю его сказать мне правду.
Дверь открылась. Вышел Женя. Я резко поднялась на ноги и тут же едва не упала, если бы вдруг парень не поддержал меня.
– Ты как? – с незнакомой заботой спросил он меня. Такая забота, искренне звучащая в его голосе, удивила меня.
– Что с Русланом? – требовательно спросила я, мягко освобождаясь от его рук.
– Приболел немного. Ты не обращай внимания, все уже нормально. Я за ним присмотрю. Тебе лучше вернуться домой.
– Ты в своем уме? Ему плохо, а я уйду?
– Он сам попросил. Позвонит ближе к вечеру. Я тебя отвезу.
– Не желаю я никого слушать! Мое место возле него! – заорала я, яростно махая руками, и пытаясь пробиться сквозь мощный, и казалось непробиваемый заслон из Женьки.
Руслан
Я слышал гневные возгласы своего маленького ангела как сквозь пелену. Сил нет открыть глаза, а уж тем более и сказать что— то. На этот раз мое проклятие оказалось сильнее и почти выиграло.
Нет.
Она не должна видеть меня в таком состоянии.
Я вновь пропал. А когда очнулся, то вновь услышал перебранку Жени и Леры.
Чувствую, меня ждет серьезный разговор с Женей, а потом еще и с Лерой.
Где тут найти можно силы? Как рассказать ей и при этом остаться для нее прежним?
Разве я могу сказать ей, что со мной не будет «жили они долго и счастливо» при всем желании?
Как я могу разрушить ее мечты?
Кто я такой, чтобы заставить ее страдать, ее глаза плакать, истерзать душу? Я знаю, она любит меня. И знаю, она с готовностью подставит плечи под мой груз и понесет его, лишь бы облегчить мои страдания… Лера, девочка моя… Что же мне делать?
Страх сжирает меня изнутри, противными липкими лапами трогает мое сердце.
Я пообещал, что никогда не причиню тебе боль, Лера. А рассказав тебе все, я не могу предугадать степень боли, которую тебе причиню…
Как все началось? Сначала начала часто болеть голова. Головная боль вскоре стала моим постоянным спутником по жизни. Я не обращал особого внимания на данный факт, думал, что как обычно много работы, куча проблем, вот и мозг не выдерживает. Дальше стало еще интереснее. Боль не стихала до утра, возникала внезапно, и я буквально чувствовал ее в голове. Голова не раскалывалась, она взрывалась. Все бы ничего, но к ней еще присоединилась тошнота и рвота, меня совсем не обрадовав.
Из-за постоянной боли я часто не воспринимал происходящее. Была только боль и я.
Мира не было.
Я начал путать день, ночь, время, имена и даже тогда не пошел к врачу, пока Женька не потащил меня. Меня пугала не так боль, как галлюцинации. Вот что страшно, когда я не понимал смысла происходящего и не верил своим глазам, особенно эти непонятные звуки и цветы, которых боялся больше всего.
Мне прописали обезболивающее и списали все на давление. Я исправно пил таблетки, но они мало помогали. Я не мог есть, меня выворачивало наизнанку.
Через неделю я вместе с Женькой поехал в Питер, в частную клинику.
Я был очень слаб, и дорога далась мне нелегко.
Меня обследовал невропатолог – женщина с очень добрыми глазами. Меня отправили на сканирование головного мозга, компьютерную томографию, магнитно— резонансное изображение, кучу всяких тестов на состояние психики и прочей всякой ерунды.
Лидия Ивановна, так звали моего врача, серьезно посмотрела на меня и выдала:
– У тебя опухоль головного мозга.
– Рак, что ли? – спросил я спокойно.
– Да, но надеюсь опухоль доброкачественная.
Я еще не знал, что женщина, годившаяся мне в матери с такими добрыми глазами может бессовестно врать. Мне даже не нужна операция. Она бы просто не помогла.
Мне выписали стероиды, и стало намного лучше, следом пошла радиотерапия, волосы я на время потерял, потом химиотерапия…
Наверно, Бога не интересовала моя дальнейшая судьба.
Тяжелее всего, признаться. Отец выслушал меня молча, а потом закурил, чего никогда не делал. Все не верили мне до конца бесконечных проверок, визитов врачей, разнообразного лечения у лекарей, бабушек, у святых икон. Безрезультатно.
Вы не излечимы.
Гениальная фраза. Вот уже полгода все как я и живут в ожидании, чем же это все закончится.
И как все это преподнести ей? Как? Я не знаю…
Женька вернулся через полчаса. Злой. Сел напротив.
– Ты должен ей сказать.
Я отвернулся. Сейчас мне уже лучше.
– Ты должен ей сказать. Она имеет право знать, – повторил Женя. Я знал, что он пристально смотрит на меня, но не мог повернуть голову и посмотреть на него в ответ.
– Что молчишь? Она сможет выдержать это. Скажи ей.
– Нет, – ответил я с дрожью в голосе.
– Не заставляй меня делать это за тебя. Мне жаль, но она имеет право знать. Нельзя бесконечно скрывать. Это нечестно. Скажи ей.
– Нет. Она ничего не узнает. Никогда.
Я услышал, как Женька раздражено цокнул языком и вышел из комнаты. Признаюсь, он прав. Но не хотел я заставлять серо— голубые глаза плакать. Должен быть другой выход. Через пару часов, возможно, приду в себя и решу этот вопрос.