Женя
Мы переехали на следующее утро, последнюю ночь ночевали в квартире, ставшую для нас особенным местом. Она стала домом не только для меня, но и для Леры.
С родителями она не общалась, не смотря на их желание.
Даже не соизволила сообщить матери о беременности. О причинах не спрашивал, в конце концов любопытство не являлось моей отличительной чертой. Цинизм, сарказм – мое, без сомнения, а вот любопытством не страдал.
Последнюю ночь мы лежали на полу, каждый на своем матрасе и смотрели на потолок, по которому проплывал свет от проезжавших машин.
Я вспоминал, как мы долго выбирали с Русланом эту квартиру, как он переживал, сумеет сделать ли из нее что— то свое, сможет создать ли в ней дом, где будут действовать только его правила, а не эгоистичной семейки.
Порой меня удивляло, каким образом в их прогнившей семейке мог появиться такой парень? Мало что появился, так и сломался не под богатством, ни властью. Он никогда не брал у них ни копейки, предпочитая лучше сдохнуть от голода, чем попросить помощи. Старший сын, подававший большие надежды, наследник, ни к черту не ставил их интересы прежде своих. Они мечтали, что он возглавит фирму, женится на Кристине, заведет кучу детишек, в общем, продолжит их дело. А он ушел из дома в 18 лет, сходил сам в армию, несмотря на то, что его пытались отмазать бесчисленное количество раз.
Я вышел покурить на балкон, а когда вернулся, Лера уже спала, свернувшись клубком на моем месте.
Утром, допив кофе, вымыв кружки и упаковав остатки вещей, окинув взглядом опустившую квартиру, я запер дверь и сбежал вниз по ступенькам. Лера уже ждала в машине, смотря на пустые окна.
– Мы вернемся, обещаю, – сказал я Лере, и она с благодарностью в глазах, улыбнулась.
Дома нас ждали. На крыльце девушка неуверенно остановилась, но я взял ее ладошку в свою и приветливо толкнул дверь плечом.
Знаю, Лера не в восторге от своего нового жилья.
Родители в своем репертуаре, я конечно, ожидал нечто подобное, но устроить групповые обнимашки… О чем они думают в конце концов?
Кажется, Лера этому рада, по крайней мере прильнула к матери, словно к родной.
Вырвав девушку из чересчур крепких объятий, я проводил оробевшую девушку в теперь уже ее комнату и будущих детей и собирался выйти, когда она спросила:
– А где ночевать будешь ты?
Я оторопел и ответил, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Тут неподалеку от тебя, не переживай. Позовешь, если что.
Она кивнула, внимательно оглядывая комнату. Я вышел, прикрыв дверь за собой.
Мы проводили вместе почти все свободное время. На работу я забил снова. Лера с ее кругленьким животиком радовала своим настроением. Она вся буквально излучала оптимизм. Я согревался рядом с ней.
На днях она была в чудесном настроении, что когда малышки толкнули ее еще раз, она расцеловала меня.
В тот миг, когда ее теплые и нежные губы коснулись моих, я поддался порыву и привлек ее к себе, не намереваясь прерывать поцелуй. Мне отчаянно мало легкого и случайного прикосновения, ведь с того нашего поцелуя прошло черт сколько времени. Это было в прошлой жизни. Так давно и забыто.
Я практически впился в ее губы неистово и с жаром обнял, совершено не отдавая себе отчет в своих действиях.
Рядом она, она такая светлая, нежная, красивая, я откинул к чертям свой самоконтроль, даже если она сейчас вырвется и ударит меня, мне все равно.
Моя любовь к ней, моя боль, злость, вечная боязнь за нее, одиночество, ответственность, все перемешалось в одно пестрое пятно.
Все, что я копил в себе, грозилось выплеснуться на нее, такую беззащитную, хрупкую, ранимую.
Неожиданно думаю, для нас обоих ее губы дрогнули, раскрылись, и со стоном она ответила на мой поцелуй…
Если бы меня спросили, сколько времени прошло, я бы ответил: «Вечность».
Невозможно в такие минуты ощутить бег времени. Все сконцентрировано лишь на ощущениях тела, пьянит тепло, запах, прикосновения. По телу пробегают сотни разрядов, и нет в мире никого, кроме нас. К своему стыду я не заметил, как мои вначале вполне невинные движения по ее спине, плавно перенеслись на ее грудь перестав быть невинными. Хотелось тепла, ласки, целиком погрузится в ее «Я», почувствовать дрожь, вкус ее тела.
И когда я почувствовал, что если не сейчас, то уже никогда не остановлюсь и буду жалеть об этом, с трудом отстранился от нее, еле переводя дыхание, резко встал и вышел вон.
Болтался в машине по городу около часа, пытаясь прийти в себя. От нее получил уже три звонка. Знаю, она беспокоилась обо мне, но я не мог просто так посмотреть ей в глаза. Жгло чувство вины, не смог сдержаться, нарушил слово, приставал к беременной девушке. Стыд и позор.
Вернулся домой с большущим букетом роз. Лера сидела на кухне в гордом одиночестве, пила чай.
– Привет, – робко поздоровался я, избегая ее взора.
– Привет! Где ты был?
– Так гулял. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, чай будешь?
– Лер, я не хотел…
– Ничего, у всех бывает, – перебила меня девушка, не давая мне закончить.
– Мне ужасно стыдно, я чувствую себя виноватым…
– Все хорошо!
– Нет. Прости меня, пожалуйста. Я не стану больше…
– Все хорошо, забудь.
Опять перебила и тут меня прорвало:
– Ты дашь мне сказать? Я чувствую себя виноватым, я не должен был этого делать, но это не значит, что я этого не хотел. И не хочу я ничего забывать! Мы поцеловались и что ж в этом такого? Мне было хорошо и если бы я, если бы ты, короче я бы считал за счастье целовать тебя каждую секунду в этой жизни. Я люблю тебя и буду любить всегда, чтобы не случилось. Поэтому нет, мне не стыдно ни за этот поцелуй, ни за тот. И не будет стыдно, потому что ты мне ответила.
– Жень, я ответила тебе, чтобы поддержать. Тебе пора найти девушку уже. Иначе ты на всех будешь кидаться.
Это жестоко сказано. Я, не отрываясь, смотрел на нее. Лера перевела дух и выпалила почти шепотом:
– У меня уже есть любимый. Я его люблю. Если ты не прекратишь, то никогда больше меня не увидишь. Разговор закончен. Для меня всегда, ты понял, он будет на первом месте. Ты мой лучший друг, я тебя люблю только как друга. Не тешь себя надеждой, в моем сердце всегда только он.
Мне нечего на это сказать. Сам дурак, все испортил. Захотелось сдохнуть в одночасье, правда, по мне некому будет страдать.