Алекс
Это уже не моя Катя. Бледная потерянная от бесконечных объятий, вопросов. Никого из нас она не вспомнила.
Андрей сам летал за ней, и мы все скопом ждали их возвращения. Сиротками, столпившись возле окна.
И вот на второй день джип подъехал к дому, сначала вышел Андрей, следом Катя. Она равнодушно скользила по нашим лицам взглядом. Я с трудом держался, чтобы не заключить ее в объятия. Нельзя. Равновесие наконец восстановлено. Андрей представил меня как дядю, наверное к общему облегчению. Мне все равно. Она жива. И лишь это имеет значение.
Катю проводили в комнату, я словно зачарованный следовал за ней тенью, еще не веря в происходящее. Закрою глаза хотя бы на мгновение и карточный домик разрушится.
Катя вернулась. И неизменным на ней осталась ее любимая красная помада.
Естественно, никуда я не поехал. Куда и как я могу поехать? Тем более сейчас, когда она бледная и хрупкая смотрит на меня своими бездонными глазами, полные вопросов? Как я могу вновь оставить её?
Мы как могли окружили девушку заботой и вниманием. Она что— то помнила, что— то нет. Андрея она узнала. Правда, отцом не звала. По имени только. Видимо, семейное это у них.
Примерно через недели две, когда девушка пришла в себя, стала более разговорчивой, Женя отвел меня в сторонку и начал разговор, давшийся ему нелегко. Он давно вынашивал его, лелеял как маленького ребенка и теперь время пришло.
– Что случилось? К чему эта таинственность?
– У тебя есть знакомые, которым можно довериться?
– Это ты к чему?
– Я буду краток и честен. Хвала Небесам, что сестра рядом с нами, я безмерно счастлив ее возвращению. Но покоя не дают мысли о том, где мы это пропустили.
– Пропустили что?
– Я не доверяю Андрею. Сейчас особенно. Сначала исчезает Катя, он рядом, живет у нас. Потом появляется тетка, потом воскрешение Кати. Что— то тут не вяжется. Я хочу знать все.
– Он же тебе все рассказал. Ты сам ездил на опознание.
– Я ее не видел. Тело. Не видел. Было так страшно и тяжело. Поэтому я больше поехал для моральной поддержки. Теперь я хочу знать все. Как, почему, где. Фото, видео. Хочу знать, чем он занимается. Весь его день.
– Это паранойя. Нет?
– Нет. Если на кону наша жизнь и жизнь детей. Я должен знать, кого пускаю в свой дом и для чего.
Я хмыкнул и это не прошло без его внимания.
– Что?
– Наличие Оксаны в доме меня смущает больше.
– Она старый друг.
– Наверное, привычное дело у друзей пытаться залезть в трусы друг друга?
– Я не понимаю…
– Все ты прекрасно понимаешь. Варя и я, мы не слепые. Она смотрит на тебя и это не простые дружеские взгляды. За что ей ненавидеть тебя?
– Она меня не ненавидит. У нас сложные отношения и всегда они были непростыми. Так ты сможешь помочь?
– Смогу, – пообещал я. Помочь я, действительно могу. У Натали, моей жены есть сестра. Мы поддерживаем с ней хорошие отношения. Нас связывает память потери. И пусть отношения между сёстрами не ладились, Сара любила сестру. У нее свое детективное агентство, поэтому я надеюсь на её помощь.
Написал ей сообщение и тут же поспешил к Кате. Девушка смотрела телевизор, скрестив и без того слишком худые ноги. За шесть месяцев она не утратила своего изящества. Она неохотно разговаривала со всеми, кроме отца. Тот старался проводить с ней как можно больше времени и Женя внимательно наблюдал за ним.
Естественно, Сара согласилась помочь. Дело стоило больших вложений и на наше счастье они у меня есть. К обсуждению деликатного разговора мы больше не возвращались. Женя ждал результата, его пока не было.
Катя
Память. Она представлялась мне огромной библиотекой, со стеллажами до потолка. И в этой библиотеке сейчас лишь пыль.
Целые стеллажи моей жизни утеряны нерадивыми читателями.
Я тщетно пыталась вспомнить, в частности этого красивого и грустного мужчину. Его океановые глаза не давали покоя. Их глубина пугающе знакома.
Я плохо помню тот роковой день. Помню яхту. Маленькую, изящную яхту. Очнулась я уже в больнице. Это все, что нашлось на полках библиотеки под названием «моя память».
Неясные отрывки, чьи— то голоса. Я провалялась в коме пару месяцев, так сказали врачи. Меня никто не искал, потому что уже похоронили, опознали чужую девушку, внешне похожую на меня. Хотя думается, опознать там было нечего. Властям надо было убрать это некому ненужное дело о пропаже, поэтому и к опознанию отнеслись весьма прозрачно.
А теперь мне нужно восстановить свою жизнь… Если это возможно.
Быстрый, а потом тщательный обзор моей комнаты не дал никаких результатов. Красная помада, короткие шорты, пара платьев, джинсы. Ничего интересного, никакого намека на мою жизнь. Ни дневника, ни записок, ничего. Ни одного клочка бумажки. Видимо, я не вела никаких ни подсчетов, ни списков. Интересно, чем я занималась— то вообще? Кем работала? О чем мечтала?
Никто не мог рассказать мне больше, чем родные. Хотя судя по их поведению они знали обо мне втрое меньше, чем я сейчас. Высокий блондин, называвшийся моим братом, не смог ничего рассказать о моем детстве. Равно как и его ( моя) младшая сестра. Она красивая и кроткая как ангел. И внешность обманчива.
Мой отец немногословен. Сложилось впечатление, что ему особо поделится нечем. Отец года не иначе.
Женя
Алекс сидел в кабинете, уставившись в окно. Я несмело подошел к нему, и он никаким образом не отреагировал на мое появление. Возвращение сестры еще больше привязало его к нам.
Никто не сказал ей правду. Не потому что мы не хотели. Нет.
Это его просьба. Он не хотел ее воспоминаний. Мы долго спорили на эту тему и все же оставили как есть.
В кабинет зашла Катя. Она удивленно посмотрела на нас обоих и протянула:
– Мне кажется, я проводила здесь много времени раньше. Нет?
– Бывало, – осторожно ответил я, избегая взглядов Алекса.
– Может хотите чаю? Лера испекла шарлотку.
– Мы спустимся через пару минут, – пообещал я и сестра ушла.
– И что теперь? Ты уедешь?
– А у меня есть выбор?
– Кто знает.
– Я не стану ничего менять, если ты об этом.
Нет возражений. Он сдался и это очевидно. Ситуация прояснилась. Она его не помнила. Не помнила, как долгие вечера грустила в своей комнате, роняя на подушку слезы. И быть может забвение не худшая награда в жизни?
Они стали общаться как дядя и племянница. Никаких полутонов, полутеней, скрытых улыбок и дрожания губ, переплетения пальцев. Ничего. Им по— прежнему легко разговаривать, есть общие интересы и как прежде Катя смотрела на него как неведомое доселе чудо. И как прежде он оставался для нее загадкой.
Он в её присутствии становился другим. Отчужденным. И с каждым днем пропасть между ними увеличивалась. Да, они по— прежнему кружили вокруг друг друга как два спутника, но теперь да, это напоминало больше семью, чем влюбленных.
Алекс относился к Кате с особым бережным отношением. Приносил чай, укрывал ее ножки покрывалом, следил за тем как, что она принимает в качестве лекарств. Андрей между прочим не отставал от него. Он поначалу воспринял Алекса в штыки, но поняв, его ухаживания не имеют под собой другой подоплеки, кроме родственной, успокоился.
Нам безусловно жаль.
Жаль отголоска той любви, которой не суждено было расцвести, подобно роскошному цветку.
Я не могу представить, как бы вёл себя на месте Алекса. Не могу. Поддерживаю его выбор, потому что принимаю цену. Цену, которую он платит за ее спокойствие, сложно представить.
И ещё сложнее представить реакцию Кати, когда память к ней вернется.
А она вернется.
И моя бедная сестра поймет, он снова предпочёл остаться при своем мнении. В этом весь наш друг. Я бы не выдержал. Но я не он. И судя по всему выдержка у него железобетонная.