Катя
Он вёл себя странно. И еще страннее вела я себя сама. После всего пережитого, после всех несчастий, свалившихся на наши головы, я должна была быть счастлива. Но не была.
Конфликт в доме нарастал. Варя и Лера бесконечно ругались, лаялись по каждому поводу с друг другом. Женя и Ира не знали, как их утихомирить. Да еще и новости.
Вчера он отвел меня в сторонку и сообщил, что Петя, мой Петя живой. И у него относительно все хорошо. Только Алекс взял с меня обещание никому ничего не говорить. Пришлось искренне удивиться, ведь моя амнезия уже носила чисто номинальный характер. Забавно, слушать, как любимый мною человек рассказывает, как я безумно люблю другого.
Я пообещала. Взамен Алекс дал мне телефон и я смогла поговорить с Петей. Он так искренне радовался моему голосу, что мы проболтали часа три.
– Я скоро вернусь, Катя и заберу тебя отсюда. У нас будет своя семья. Конечно, если ты сама этого хочешь.
– Хочу, – ответила я, зажмурившись. Да, не смогла сказать ему нет, ведь он в чужой стране совсем один и ему нужна моя поддержка. Пусть даже и такая.
Дни тянулись за днями, в ожидании возвращения Петра. Я конечно, не до конца понимала, отчего такие секреты, но раз пообещала, слово держала.
И я слонялась по дому, играла с детьми, готовила на кухне.
За окном шумел дождь. Резкие потоки воды барабанили по стеклу.
Ненавижу чистить яблоки. Как и картошку. На кухню пришел Алекс, молча отобрал у меня овощечистку и быстро очистил фрукты на пирог. Также молча нарезал их тонкими полукружочками, аккуратно уложив на противень. Не знаю откуда в нас эта синхронность. Мы чаще обходимся без слов, делая что— то вместе.
Волшебство разрушила Варвара, явилась на кухню, бессовестно залезла и слопала несколько ломтиков.
Алекс шутливо цокнул на её диверсию и внезапно мне захотелось закричать на них обоих. Это неправильно! Она и он. Неправильно… Несправедливо получать то, что мне никогда не будет принадлежать. Варя уселась на стул, нисколечко не подозревая о моих эмоциях. Алекс развернулся к ней спиной и тут же налил ей чай, не спрашивая ни вкуса, ни предпочтений. К чему? Он знал.
Сестра тем временам успела стянуть у него прямо из— под руки еще пару ломтиков. И он почистил ей яблоко, порезал на дольки и поставил перед ней блюдце.
Довольная Варя улыбнулась ему в благодарность. А он покраснел. Мой Алекс покраснел!
Это извините, не в какие рамки.
– У тебя странное выражение лица. Ты хорошо себя чувствуешь? – с заботой спросил Алекс, всматриваясь в мое лицо.
О, этот тон! Не я здесь краснею в присутствии нахальной девицы!
– Ты белки сейчас запорешь. Дай мне, – Алекс отодвинул мягко меня от миксера. Я хотела уйти возмущенно. Но осталась.
Эту часть своей жизни я утратила. Разумеется, я вспомнила его, признаваться не стала. К чему? Он отпустил меня. Мораль, его гребаная мораль победила. И любовь тут не причем. Хрупкое равновесие. Вот что его заботило. Не выглядеть в своих глазах уродом.
Только беда его не в этом. Он вечно выбирает не ту. И Варя тут не исключение. Ревность душила меня, травила ядом. Эти двое так и не поняли, почему я выкинула весь противень в мойку. Нет. Они молча начали все сначала.
– Это вообще— то последние яблоки, Катерина.
– А мне то что? Сходи, купи другие.
Алекс вздохнул и покинул кухню. Варя укоризненно взглянула на меня:
– Пмс?
– Нет.
– Тогда что?
– Ненавижу его, – вырвалось у меня и тут же осеклась. Слово не воробей и мне не вернуть слова назад.
Варя усмехнулась:
– Ага. Значит, история с амнезией больше не в рейтинге?
– Видимо, да.
– Я так и подумала. Больно ты чудная.
– Сама такая, – огрызнулась я и повернулась к мойке.
Вари и след простыл.
Варя
Я догнала его по дороге. Неизменна сигарета в пальцах, широкий шаг. Поднятый воротник.
Приноровившись к шагу, я молча следовала за ним. Протянула руку и схватила его за теплую ладонь. К слову сказать, этот поступок сродни героизму для меня. Мне не свойственны проявления чувств, тем более нежностей. Но с ним это выглядело естественно.
Алекс ничего не ответил на эту выходку, мы молча гуляли с ним минут 40, забыв про яблоки, шарлотку, дом, Катю.
Лишь под конец прогулки, возвращаясь назад он прервал молчание и спросил:
– 35 для тебя очень много?
– Если лет, то ничего особого, – ответила я с улыбкой, – Я хочу в цирк. Возьмем детей и махнем?
Алекс сжал мою ладонь в своей и подмигнул.
На душе потеплело. На самом деле возраст не имеет никакого значения. Никакого значения между двумя людьми. Потому что данный вопрос касается только их обоих. Да, поэтому 35 не пугает.
Катя
Я вспомнила все. Все. Память избила мое сознание, обрушившись на меня нескончаемым потоком воспоминаний. И едва стоило вспомнить, ревность накрыла второй волной. Никогда не думала, что буду выть в клетке, сотканной из собственной боли.
Он и я.
Две противоположности одной сути. Две половины одного целого. Любовь, жажда этой не полноценной любви иссушала меня изнутри.
Это мука.
Мука видеть его каждый день и знать, мы никогда не сможем быть вместе. Никогда эти глаза не посмотрят на меня как на Единственную.
Никогда эти руки не коснутся, не оскорбив саму суть любви. Мне никогда не встать рядом с ним на жизненный путь, лишь плестись сзади, глотая вместо воздуха пыль от чужих чувств. Чужой любви. Видела ли я в сестре соперницу? Я видела ее в каждой девушке. В любой, находящейся с ним рядом. Ревность убивала. И его непоколебимая уверенность в собственной правоте. Я всего лишь тень. Тенью следую за ним, куда бы он не шел. Стараясь вместить в себя остатки его внимания. Он вежлив со мной. Безукоризненно соблюдает границы. Спокойно дышит, смотря в глаза. И пульс его не учащен в моем присутствии. Проверяла.
Он не любит меня со всей страстью как я. Горю и страдаю я одна. Лишь я одна в этом проклятом доме. Ирина жалела меня, наблюдая. Она пыталась несколько раз поговорить со мной, по— матерински приободрить. А я к сожалению, плохо поддаюсь психоанализу.
Парочка вернулась, держась за руки. Невинный жест. А я вцепилась и вонзила ногти в край стола от боли. Разве смеет он касаться ее? Вот так просто. Каждое его прикосновение принадлежит мне. Мне одной.
Они зашли в дом, о чем— то разговаривая, Алекс прошел на кухню, поставил пакет на стул, совершенно не обращая на меня внимания. Варя преследовала за ним, стала разгребать пакет, достала яблоки и закинула из один за одним в миску.
Алекс тщательно вымыл их, и только повернувшись к столу, обратился ко мне:
– Кать, ты не передумала на счет шарлотки?
– Нет, – буркнула я и вышла вон, не в силах вынести этого общества.
Варя
Алекс дочистил яблоки и аккуратно разрезал на тонкие ломтики. Я замешивала тесто, пока он раскладывал их на противень.
– Кто научил тебя готовить?
– Мама. Она обожала готовить, – Алекс выпрямился, в его пальцах остались пара кусочков яблока, и я вопросительно взглянула на них.
– Хочешь доесть?
– Умираю как.
– Ты знаешь, Белоснежка тоже любила яблоки.
– К счастью для нас, злой ведьмы здесь сейчас нет.
– Да, она улетела буквально пару минут назад, – деловито произнесла Оксана, – Ужин почти готов, ждем только вас и Андрея. Поторопитесь, пожалуйста. О, яблоки, – Оксана так ловко и быстро выхватила ломтики из пальцев Алекса и сунула их в рот.
– Эй, это вообще мои яблоки! – возмутилась Варя.
– Успевай хватать. А то останешься голодной, – парировала Оксана и прихватив салфетки, ушла.
– Наглость второе счастье, – прошипела я, раздраженно выливая тесто на противень.
– Позволь мне, – перехватил инициативу Алекс и забрал миску, – Напоминает мне сказку про избушку ледяную и лубяную.
– Намекаешь, что я зайчик и меня скоро вышибут отсюда?
– Нет, слишком много лисиц вокруг маленького зайки.
– Я не маленькая.
– Конечно, нет. Но хищников вокруг полно.
– А ты к кому себя относишь?
– К старому бурому медведю. Или мудрому Ка.
– Воспитание дочери идет тебе на пользу, какие глубокие познания в области детского фольклора, – не удержалась я от колкости. Алекс улыбнулся краешком губ и от этого мое сердце еще больше забилось. До чего же он красивый. А я действительно наивный маленький зайчик, раз таю раз за разом. Глупо отрицать мое настоящее отношение к нему. Всегда было глупо.
– Ты думаешь, сказки пишут только для детей?
– Большинство. Читал сказки братьев Гримм в их первоначальном варианте?
– На оригинале да. Круче фильмов ужасов.
– Может, посмотрим какой— нибудь ужастик вечером? После ужина?
– Заметано, – он отвернулся от меня, включая духовку. А мое сердце билось в бешеном ритме.
– Я растущий организм и хочу жрать, где вы оба шляетесь? Пошли за стол, – послышался голос Жени, крайне раздраженный.
Я бросила полотенце на спинку стула и пошла ужинать.