Очередной день снова для меня ничего не значит. Закрываю глаза и провожу языком по сухим губам. Моему организму не хватало воды, уже третий день я не выхожу из своей комнаты. Не желаю этого делать, поскольку, ничего хорошего меня не ждет. Я пролистываю книгу и ухожу в нее с головой. Уже четвертая книга, еще немного и я ее дочитаю. Скоро, мне не останется ничего кроме того, как тупо смотреть в одну точку.
— Матс, хватит там сидеть, ну ёма-ё! Что же ты с собой делаешь, — ласковый голос Лисы пробивается через деревянные двери. Я молча закрываю глаза. — Пожалуйста, Матс, ты хотя бы поешь, а? — И я снова молчу.
Так проходят мои дни. Да, именно так. Джим меня не трогает, я слышу, как он ходит по дому, как шуршит тарелками, как смеется. Можно было бы подумать, что ему наплевать на меня, если бы не то, что я абсолютно его не слушаю. Лисе удавалось лишь изредка достучаться до меня, а Джима я не слушала. Я перестала слушать мужской пол сразу после того, как прокляла их сразу с Цепешом.
Опять листаю книгу и веду сонными глазами по строкам. Иногда, я даже не понимаю смысл, не хочу, а может просто из-за того, что не могу сосредоточится. Я не могу спокойно спать. Все время просыпаюсь в ожидании чего-то, вот только чего, я не знаю… Я схожу с ума, и еще немного, и я собственноручно убью себя. Вот почему я говорила, что Михаил совершил неисправимую ошибку, когда доверил мне мою же жизнь.
— Я не хочу. — Мой голос звучал сухо, с хрипотцой. Иногда мне не хватало воздуха. Но единственное, что мне хотелось, просто остаться одной, что бы меня не трогали и перестали называть мое имя.
— Так дело не пойдет, — чей-то кулак врезался в мою дверь, я вздрогнула, я присела на край кровати и от отвращения к себе, закрыла глаза. Трехслойные мешки под глазами, впалые скулы, щеки пропали, руки стали меньше, ноги худее в два раза. Я не была похожа на анарексичку, но и на здорового человека я тоже не была похожа. Губы побелели, а волосы выглядели как гнездо коршуна.
— Либо ты ешь, либо я насильно заставляю тебя это сделать, Родсвилд! — За дверью послышался голос Джима. — Живо! Я жду.
— Жди, Джим. — Лишь отвечаю я и ложусь обратно на кровать. Моя голова началась кружиться.
— Ты больна. — Его голос уже был спокоен и уравновешен.
— Сам ты больной, и причем на голову. Уходи от сюда! — Я злилась? Нет, я просто не хотела слышать его голос. Почему? Потому что это вызывало отвращение. К Нему? К себе.
— Ха-ха-ха! Ни хрена не смешно, открывай!
— Нет? Нет. Уходи, Джим.
— Ну все, ты меня достала!
В эту минуту моя дверь с грохотом падает на пол, и я вижу глаза Джима. Его прекрасные, голубые ужасающие глаза. Он бы очень зол. А когда увидел меня, втройне разозлился. Я прикрыла свое тело одеялом. Мне было холодно.
— Боже! Матс! — Ко мне подлетела Лиса. Села рядом и обняла. Мне этого не хватало, да, я скучала по ней.
— Да что ты там прикрываешь? Я по тебе уже вижу, что ты живой труп, — Джим сложил руки на груди. Злость не уходила, но она ослабла сожалением. Я сморщилась.
— Не нужно меня жалеть, Ньютон. — Я мотаю головой и снова сажусь на край кровати. Лиса осматривает мое тело и закрывает рот рукой. — Я сама выбрала себе такую участь, хочешь ты этого, или нет! — Я пытаюсь встать, но в этот момент, моя голова просто раскалывается на миллионы кусочков, а в глазах начинает рябеть, ноги становятся ватными, и я падаю, вот только не долетаю до пола, потому что крепкие руки Джима подхватывают меня.
— Отпусти меня, я вполне сама могу дойти до кровати. — Хриплю я. Эта была ложь. Я, слова-то с трудом связываю в сложные предложения.
— Нет дорогуша, мы идем сейчас не в кровать, а на кухню.
— Я не хочу! — Тут Джим резко ставит меня на пол и прислоняет к стенке. — Слушай меня внимательно, Родсвилд. То, что я скажу, будет только раз. — Я молчу.
— Ты очень важна мне. Ты мне как сестра, понимаешь? Я потерял когда-то все. Семью, стаю. Я был изгоем. И когда я пришел к тебе, я был уверен, что ты моя судьба. Ты моя маленькая девочка. Ты мне как сестра. И я считаю тебя совей сестрой. Ты мне помогала справиться с тем, с чем я не мог, никто не мог. Ты дорога не только мне, но и Лисе. Сложно признавать и тем двум, что ты ненавидишь. А сейчас, я вижу тебя вот такой. Мне больно. Мое сердце не выдерживает. Я думал, если оставить тебя в покое, то ты все-же выйдешь. Но в глубине души я знал, что это не так…
Я останавливаю его, мои глаза хотели бы наполниться слезами, но их не было. Так же, как и воды. Дрожащими от недостатка воды, пищи и сна руками, я обнимаю Джима. Вдыхаю его волчий запах. До боли родной мне. До боли приятный. Вот он мой герой. Вот он, настоящий брат. Иногда я жалела, что он на самом деле не мой брат. В семье я была одна.
— Прости меня, Джим, прости… Мне сложно, и я… — Я не хотела признавать то, что я сейчас скажу, но эта была правда чистой воды: — Я боюсь. Боюсь того, что будет в будущем. Я не хочу ничего.
— Эй, малышка, — он обхватывает своими руками мое лицо и улыбается. Так искренне. — Все будет хорошо, ладно? Мы с Лисой поможем тебе, да, Лис? — Лиса стояла и плакала с улыбкой на лице, она подошла ко мне и обняла крепче чем когда-либо.
— Конечно! Ты наша девочка и ничья больше. Мы тебя не оставим, солнышко.
Я улыбнулась и вытерла дрожащими пальцами ее слезы. Они переживали за меня, переживали за свою малышку. Я улыбнулась.
— Я вас люблю. Спасибо, за то, что не бросили меня.
— Бросили, — Джим удивленно вскинул бровь вверх. — Да тебя попробуй брось, сразу же полетишь через прогиб, — я начинаю хохотать и снова его обнимаю. Он целует меня в лоб.
— Что это такое? — Мы все втроем поворачиваемся на голос. И видим то, что я бы хотела меньше всего. Точнее вообще не хотела. Какого же они тут желают? Эти двое что, всегда теперь вместе ходить будут?
— Ты какого хрена ее трогаешь? — Кайл направился к нам, а точнее к Джиму. Он был зол, и я сделала то, о чем возможно пожалею.
— Только тронь его, — я встаю перед Джимом. Я была в его же футболке и коротких шортах, которые скрывала эта футболка. На удивление я стояла твердо. Мои глаза снова ничего не выражали. — И тогда, ты больше никогда не увидишь этот свет, понял?
Кайл остановился.
— Ты воняешь псиной! — Его кулак прошелся по стене, оставив кровавый след на том месте. — Я же сказал, что убью его, если ты с ним переспишь.
И тогда меня настигло озарение. Так вот оно в чем дело.
— Ты думаешь, что я с ним сплю? — Я начинаю хрипло смеяться, отчего бешу его еще больше. — Ну ты и кретин, Цепеш. Вы оба с ним кретины, — я указала на ангела. Он смотрел, нет, пялился в открытую на меня. И Кайла это не раздражало, тогда почему его раздражал тот факт, что я пахну Джимом? — Я с ним не сплю и даже не встречаюсь. Он с Лисой, дебил. А теперь пошел вон с моего дома.
— Не смей мне указывать, иначе…
— Иначе что? — Я остановила его и подошла на два шага, которые разделяли нас. Теперь я могла почувствовать его запах. А его и не было. Он не пах. Ничем. — Убьешь меня? Ударишь? Вот только есть один нюанс, который ты не заметил, из-за пелены свое ревности, напыщенный индюк. Рядом стоит мой ангел-хранитель, — эти слова мне дались с трудом. В глазах снова начинало рябить, тело трясло, но я продолжала стоять и смотреть этому наглому уроду в глаза. — Он не позволит ни одному из того, что я перечислила случиться. А сзади меня, стоит мой Лучший друг Ньютон, который с радостью разорвет тебя на части. А Лиса… Она тебя покромсает, если это потребуется, и ты не посмеешь ей навредить, иначе, тебя убьет Грегорн. А если ты хоть что-то посмеешь сделать Джиму, — я ткнула пальцем в его твердую грудь. — Я тебя лично убью. И не только физически.
Минута молчания. И смех, смех этого придурка.
— Ты мне стала нравиться еще больше. А теперь, — он подошел ко мне и вскинул себе на плечо. — Собирай свои вещи, мы едем ко мне.
— Какого черта?! — Крикнула я.
— Что за дрянь? — Крикнула Лиса.
— Если ты сейчас же не оставишь ее, я тебе глотку порву, Кайл. — Прорычал Джим. Если сейчас начнется драка, кто-то один точно умрет. И я не хотела жертвовать Джимом.
— Я не поеду с тобой, я тебя ненавижу, пошел ты в жопу!
— Разве что в твою. — Грубо ответил он и понес меня в свою машину. Он кинул меня на заднее сиденье. Затем заблокировал машину и пошел обратно в дом, за моими вещами?
— Я тебя ненавижу! Ненавижу! — Я кричала и била кулаком по стеклу. Силы стали уходить. Вокруг начало все кружится, и я просто на просто упала в темноту.
* * * * *
Юноша сидел на краю кровати и наблюдал за девушкой, она была столь невинной, во всех смыслах, что он хотел ее еще больше. Больше чем кого-либо. Он не хотел ее делить, но спор есть спор. Чертов Люциан! В глубине души он знал, что она выберет его, но пока он наслаждался тем моментом, когда он мог до нее дотронуться. Он хотел попробовать на вкус ее сладкие губы. Хотел бы ощутить ее всю.
Она начала вертеться и резко распахнула глаза. Они были туманными, только отходили от двадцати двух, часового сна.
— Какого хрена? — Она опомнилась и соскочила с кровати. Пока она спала, ее удалось привести в порядок. Нужные лекарства восстановили ее прекрасную кожу, алые пышные губы, но голос все еще был хриплым. О, как это возбуждало! — Где я? — Аматис схватила парня за шкирку. Он сидел и широко улыбался. Так широко, как только мог человек.
— Ты у меня дома, дорогуша.
— К-как? — Девушка рылась в памяти, пыталась вспомнить хоть что-то и вспомнила… — Вот же сукин сын! Я ухожу!
Тут Кайл подскочил и зажал девушку меж его телом, и стеной. Та начала барахтаться, он схватил ее руки. Их лица оказались в миллиметре дуг от друга.
— Отпусти меня, идиот! — Это забавляло парня, он уже явно представлял ее в постели.
— Теперь ты не имеешь права куда-либо от меня уходить, считай, что я тебя украл. Навсегда, — его горячие губы коснулись ее шеи, и она воспротивилась этому.
— Перестань, ты мне противен!
— Но почему-то, тогда, на той вечеринке, ты даже была не против потерять со мной невинность, — его руки спустились девушке на бедра и поглаживали их, двигаясь к ягодицам.
— Тогда, я выпила, а сейчас я полностью трезвая. И я говорю, отпусти меня! Сейчас же!
— Ну уж нет, ты моя, и только моя, — он вдыхал запах ее кожи, запах ее волос. Смотрел в ее серые глаза и тонул в них, влюбляясь в нее все больше и больше, но к нему она чувствовала иные чувства. Ненависть, отвращение, гнев. Он выдохнул и с великим «не хочу» отпустил девушку.
— Ты когда ни будь перестанешь меня ненавидеть?
— Никогда.
* * * * *
Кайл ушел, оставив на моем теле, свои вонючие микробы. Я содрогнулась и повернулась к шкафу, который стоял справа от меня. В этом шкафу были мои вещи и новые. Его подачки я принимать не собиралась. Поэтому, взяв первые попавшиеся шорты и майку и зашла в душ, который находился в моей комнате. Но перед этим заперла сначала дверь в саму комнату, а потом ванную дверь. Сняв с себя грязные вещи, я кинула их в корзину для белья.
Теплые струи воды поначалу обжигали мою кожу, а затем, расслабили ее до такой степени, что я закрыла глаза от удовольствия. Приняв ванну, я вылезла и укутав свою голову в полотенце, надела чистую одежду и вышла в комнату. Тут тихо. Тут так одиноко. Тут страшно.
Я всегда боялась одиночества. Всегда боялась остаться одна. И с этим я справлялась благодаря Питчу. Потом он ушел. Мне стали помогать Джим и Лиса. Но теперь, их тоже нет рядом. Мне их не хватает. Я хочу, чтобы это все закончилось. И я сделаю все возможное для этого.
— Выходи, и иди есть. — За дверью прозвучал голос Цепеша. Я только хотела ответить, что я никуда с ним не поду, как он дополнил:
— Если не спустишься, я выбью эту дверь с петель и тогда, тебе не понравится, что я сделаю. Ну это сначала…
И он ушел. Мало того, что он был психически больным, жутким собственником, так еще он и начал мне предоставлять никому ненужные угрозы. Мое сердце застучало с бешенной скоростью, а все тело пронзила дрожь. Мне было страшно? Нет. Я была зла. Я ненавидела его.
Подождав пока он уйдет, я открыла двери и начала спускаться вниз по ступенькам. Найдя кухню, по запаху, я зашла туда и села за стол.
— Я знал, что ты меня послушаешь, — он улыбался, я это чувствовала, даже если он и стоял спиной ко мне.
— Отвянь.
— Это грубо, Аматис, тебя не учили манерам?
— А тебя не учили, что человек не собственность и тебе никто, ни чего не должен? — Парень поставил мне тарелку горячего супа перед носом, а себе кофе.
— Ешь.
— Был уговор на то, что я спускаюсь. Я спустилась. Но не было уговора на то, что я буду есть.
Из его ушей и ноздрей шел чуть ли не пар.
— Эй, Кайл, спокойнее. — Люциан присел рядом с братом.
— Каждой твари по паре? Вы подходите друг другу, — съязвила я. Затем встала из-за стола, и вылила суп в раковину.
— Спасибо, милый, за завтрак. Думаю, раковина оценила.
Тут Кайл не выдержал и схватив меня закинул на стол. В этот миг, он приник своими губами к моим. Я была в оцепенении меньше минуты, затем очухалась и отстранившись влепила ему смачную пощечину. Его щека приобрела красный оттенок.
— Я никогда не буду твоей! Я тебя ненавижу, запомни это! И раз ты не хочешь отправлять меня домой, то радуйся, я умираю. Умираю внутри. А раз так я лучше сдохну, чем буду жить с тобой.
— Я люблю тебя, дура! — Резко заявил Кайл, и я встала к нему спиной.
Он любит? Такой как он, только может присваивать себе, но не любить. С ним страшно находиться. Страшно жить. Страшно смотреть ему в глаза. Это истинный дьявол. Его любовь ничего хорошего не принесет, лишь страдания. Я его ненавидела, он отобрал наглым образом у меня свободу. Да, я тоже виновата, но по началу, а точнее с самого начала он на это и рассчитывал. Вот только одно он не усек, то, что я никому не подчиняюсь. И никогда не буду. Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в глаза.
— С этим, справляйся сам, Кайл. Это твои проблемы.
И отвернувшись снова, я ушла. Ушла в свою комнату. Иногда, любовь бывает ложью, которая скрывает истинные намерения человека. У Кайла их не было. Он говорил это с искренностью, а я взяла и кинула ему в лицо камень. Камень, который разбил его чувства ко мне. И мне не было его жаль. Потому что судьба повернулась к нам задницей и сказала: «смотрите, эта ваша чертова жизнь». Он поймет. Поймет, как это, быть изгоем общества. Как это, когда притупляешь мои права. Как это, когда играешь со мной как с игрушкой и берешь когда хочешь. Как это, отбирать у меня мой первый и второй поцелуй. Как это, когда ты ломаешь мне жизнь. Я хочу, чтобы он чувствовал все это. Хочу, чтобы его ломало изнутри. Я хочу, чтобы его сердце разбилось вдребезги от моих слов. Потому что мое сердце окоченело. Мои чувства исчезли. Моя душа скрылась за горизонтом. Моя искренность сменилась ложью, потому что такие люди как он, делают только хуже. Он черствый кусок дерьма, которому лишь важны его собственные прихоти и желания. Да плевал он на всех и вся. Он плевал на меня. Он плевал на всех, кроме себя любимого.
Я соврала. Я не умирала изнутри. Но я была блистательно убедительной. Нельзя умереть внутри. Но можно потерять сердце, разорвать душу и избавиться от чувств. Это иногда полезно, ничего не чувствовать. Потому что, когда мы чувствуем, мы изнуряем сами себя. Мы выводим себя и убиваем свои нервы. Мы сами себя губим. Сами уничтожаем то, что сотворили. Мы сами.
— Собирайся, — в Комнату вошел Кайл. Лицо его не выражало ничего. — Я отвезу тебя обратно.
* * * * *
Наделю назад, Кайл привез меня домой и больше не появлялся у меня на пороге. Я старалась делать вид, что ничего не было, и все вернулось на круги своя. Все стало тихо и спокойно. Мы все втроем решили съехаться, вот только мама Лисы была против такого сожительства. Не из-за меня конечно, а из-за Джима. Но, Лиса даже не слушала ее. Собрала вещи и уехала ко мне.
Недавно мы затронули тему школы, и Лиса решила, что мне нужно доучиться и поступать в университет, потому что так дело не пойдет. С сентября я иду в школу. Доучиваюсь в одиннадцатом классе и поступаю в университет.
Когда Джим уходил по ночам на работу, мы с Лисой устраивали просмотры фильмов с многими вкусностями и пряностями, и поэтому сегодняшний день не был исключением. Джим и Лиса уехали в магазин за продуктами, я осталась же дома, чтобы привести его в порядок. Как только я убралась, в дверь постучали. Я пошла открывать, но одернула себя. Есть звонок, это раз. Два, это то, что у Джима есть ключи. Три, я никого не жду. Я тихо отошла от двери и задержала дыхание.
— Мисс Родсвилд?! — Незнакомый голос мужчины послышался за входной дверью.
— Полиция Протлшейта, откройте пожалуйста.
Но это меня вовсе ну успокоило. Что тут делает полиция. Что тут вообще происходит? Я подхожу к двери и открываю ее.
— Добрый день, — кивает мне мужчина средних лет в форме. — Вы мисс Родсвилд?
— Она самая, — отвечаю я.
— Кем вам является Лисандия Ноллеглей? — Сердце забилось быстрее, пульс участился.
— Подругой. Что с ней?
— С ней как раз-таки все в порядке, а вот ее мама…
— Что с моей матерью? — Сзади послышался голос Лисы, капитан повернулся к ней, и сказал то, что убило мою подругу:
— Соболезную мисс, но ваша мать скончалась. Авиакрушение. Не выжил никто.
Пакет из ее рук падает на землю. И она переводит взгляд на меня.
— Мне жаль.