В бальном зале отеля «Каледония» было тесно, душно и жарко. Сойдя с площадки для танцев, Фелисити Финли плюхнулась в кресло, стоявшее возле круглого стола с недопитыми бокалами и кофейными чашками, и, отдуваясь, взглянула на мужчину в национальном шотландском костюме, который уселся рядом с ней.
— Я совершенно выбилась из сил, Дональд. «Восьмерка», «Четверка», а потом еще и «Ивовые прутья»! Деревенские танцы — это настоящая пытка!
— Я думал, что благодаря гольфу ты легко это выдержишь, Фелисити, — заметил Дональд Камерон.
Наполнив пивом огромную кружку, он начал постепенно переливать в себя ее содержимое. Демонстрируя характерную гибкость мелодий большинства шотландских народных танцев, музыканты продолжали ту же тему, превратив ее в медленное танго.
Фелисити с жадностью проглотила стакан белого вина. Под воздействием жары и физических упражнений ее лицо приобрело уже даже не розовый, а багровый оттенок. Хмыкнув, она поставила стакан на стол.
— Посмотри-ка на Элисон Хоум-Мур. Она даже не разогрелась как следует.
Элисон и Джон, прижавшись друг к другу, медленно кружили по танцевальной площадке. Темная голова Элисон лежала на надежном широком плече мужа.
— Это потому, что они только что начали, — пояснил Дональд. — Элисон бережет силы. Джон говорит, что теперь она ложится спать не позже десяти, так что сейчас, наверно, для нее уже поздновато.
— О, ну конечно, ребенок. Как здорово, что он у них будет, правда? — отозвалась Фелисити, вытягивая шею, чтобы обозреть остальные столики. — Кстати, ты не видел Брюса? Он уже целую вечность не попадался мне на глаза.
— Нет, не видел. A-а, привет, Джиллиан. А я уж было решил, что ты для меня потеряна навеки, — с довольным видом произнес Дональд, когда вежливо улыбающийся Хэмиш Мелвилл подвел к их столику его подругу. Поблагодарив партнершу за танец, Мелвилл быстро ретировался в сторону бара.
Джиллиан в облегающем рубиново-красном платье из тафты выглядела великолепно, хотя и несколько строго для такого бала. Она зачесала наверх свои светлые волосы, чтобы не остались незамеченными необычные, «под старину», серьги из черного янтаря и имитирующего бриллианты стекла.
— Чертовски тяжело танцевать в этом платье, — призналась она. — Я понятия не имела, что здесь будет такая обстановка.
— Не унывай, малышка, сейчас я закажу еще шампанского, — подбодрил ее Дональд. — Ты присоединишься к нам, Фелисити?
Фелисити внезапно встала.
— Может быть, позднее, спасибо, Дональд, — бросила она, расправляя волны шелковой зеленовато-голубой юбки. — Пойду глотну хоть немного свежего воздуха.
Тесный бархатный лиф платья сковывал и раздражал ее. Она сердилась от сознания, что Брюс ею пренебрегает. Прокладывая путь между гостей, она направилась к стеклянным дверям, выходящим во внутренний дворик гостиницы. Они были распахнуты, и сквозь них виднелось открытое небо и колышущиеся на свежем ветерке ветви и листья экзотических растений.
В последний момент Хэмиш изменил направление и не стал подходить к бару. Там было слишком много людей, встречи с которыми он предпочитал избежать. Два дня назад Мелвилл был вынужден прикрыть огромную, неповоротливую сеть хозяйственных магазинов, не так давно отданных ему в счет долга. Сегодняшний благотворительный бал был ему совершенно некстати, и он с трудом сдерживал искушение взвалить на Линду вину за то, что она заставила его посетить светское мероприятие, когда заведомо известно, что здесь будет полно членов Торговой палаты и участников Круглого стола предпринимателей, ожидающих от него информации и объяснений, которые в данный момент Хэмиш не готов был давать.
Он и Фелисити, не замечая друг друга, одновременно вышли во дворик через соседние двери и остановились, каждый у своего выхода, подставляя разгоряченные лица свежему ветерку. В зале становилось все оживленнее, оркестр теперь исполнял старую мелодию «Битлз» — «Мою любовь не купишь за деньги». Хэмиш зажег сигару и выпустил струйку дыма в листья высокого фикуса, вид которого почему-то заставил его вспомнить о Катрионе и мысленно заскрежетать зубами. После того как он большую часть недели прождал ее звонка, она позвонила вечером в четверг только для того, чтобы сообщить ему, что свидание отменяется. И хотя не было никаких причин, по которым он мог бы возражать против ее поездки к больной матери, на его конце линии моментально воцарилась грозовая атмосфера. Раздраженный деловыми неудачами и стычками с женой, Хэмиш с нетерпением предвкушал, как он отдохнет и расслабится в белой постели Катрионы. Его ушибленное самолюбие нуждалось в реванше, поэтому, узнав об отсутствии Катрионы, Хэмиш расстроился вдвойне. Он многое может простить ей, но только не эту ставшую постоянной недоступность. Это становится подозрительным! Похоже, она его избегает, но он, Хэмиш Мелвилл, не из тех, с кем можно обходиться подобным образом.
Его сигара успела укоротиться на целый сантиметр, прежде чем он заметил, что внутренний дворик является ареной более активного времяпрепровождения, чем его неторопливое курение. С центральной, обнесенной густыми кустами площадки доносились голоса, и Хэмиш постепенно осознал, что может сказать, кому принадлежит по крайней мере один из них.
Фелисити с жадностью глотала прохладный воздух. Дворик освещался лишь несколькими желтыми фонарями, спрятанными среди густой зелени. Заметив за кустами две тени, движения которых показались ей довольно подозрительными, Фелисити не стала углубляться внутрь дворика и остановилась в дверях. Из зала доносилась знакомая мелодия, и она начала тихонько ей подпевать. Любовь не купишь за деньги, цинично подумала она, но любовью очень часто можно купить деньги, и многие безденежные красавицы прекрасно это понимают. Известно ли об этом Катрионе, думала Фелисити, до сих пор не успокоившись по поводу чувств, которые Брюс мог питать к своей красивой подчиненной, несмотря на то, или, может быть, как раз потому, что девушка так нравилась ей самой. В конце концов, если она сама очарована Катрионой, почему Брюс не мог проникнуться к ней нежными чувствами? Но по крайней мере сегодня Катрионы здесь нет. Внезапно мысли Фелисити были прерваны донесшимися из кустов голосами. Кажется, один из них ей хорошо знаком?
Растущее подозрение заставило Фелисити отбросить страх перед таинственными тенями и решительно шагнуть вперед. Одновременно она увидела, как то же самое в нескольких метрах от нее сделал Хэмиш. Фелисити предоставила ему пройти вперед и неслышно последовала за ним. Вдруг она увидела, как, выйдя на центральную площадку, он резко остановился. Она услышала его голос, сейчас больше похожий на змеиное шипение:
— Что я вижу! Председатель благотворительного комитета и исполнительный директор банка проводят интимное совещание!
«Хэмиш!» и «Боже всемогущий!» — одновременно произнесли Линда и Брюс, и Фелисити успела выйти из кустов как раз вовремя, чтобы увидеть, как они отпрянули друг от друга, торопливо приводя в порядок одежду, и поспешно вскочили со скамьи, на которой Хэмиш застал их в тесном объятии.
— Это все, что вы можете сказать? — холодно прокомментировал Хэмиш.
— Брюс! Что здесь происходит? — вскрикнула Фелисити, лицо которой побагровело от ярости не меньше, чем физиономия ее мужа от смущения.
Линда никак не могла справиться с лифом своего бального платья, который, даже когда был на месте, прикрывал только самое необходимое, а только что, под неистовым напором Брюса, съехал куда-то в сторону, полностью открыв взору ее прелести.
— Вот именно, Линда, может быть, тебе лучше вообще обходиться без лифа? — съязвил Хэмиш, наблюдая за ее усилиями.
— Да тут, в общем-то, почти ничего и не происходило, Флик, — неуверенно начал Брюс, на всякий случай вытирая ладонью рот, хотя вся помада, которая могла перейти на его губы с губ партнерши, уже успела стереться во время их энергичных объятий. — Просто Линда немного перевозбудилась под воздействием танцев, вот и все.
— Очень галантно, Брюс, — возмущенно фыркнула Линда. — Я вообще не собиралась обдирать эти «Ивовые прутья»!
— О Господи! — всхлипнула вдруг ставшая пепельно-серой Фелисити. — Так значит, с самого начала это была ты, Линда, а я-то думала, что это Катриона!
— Что — Катриона? — взвился Брюс, побагровев от ярости. — Ее вообще здесь нет! И довольно, здесь не о чем говорить! Это была просто… — он запнулся, подыскивая подходящее слово, — минутная слабость. Всего лишь один мимолетный поцелуй. Ничего серьезного. Линда скажет вам то же самое.
— Да-да, скажи нам, Линда, — лаконично заметил Хэмиш, затягиваясь и выпуская струю дыма в лицо жены.
— Ради Бога, Хэмиш! — запротестовала Линда, которую не так-то легко было запугать. — Только не надо раздувать эту историю и превращать ее Бог знает во что. Разумеется, это была только невинная забава, так, минутное развлечение. — Она смерила Брюса презрительным взглядом, который в одно мгновение свел на нет всю их былую нежность. — Впрочем, я полагаю, ты все-таки мог бы взять хотя бы часть вины на себя. Нельзя сказать, что ты не проявлял инициативы или вел себя чересчур робко!
Не сводя укоризненного взгляда с Брюса, Фелисити внезапно опустилась на скамью.
— Я знала, что у тебя кто-то есть, — прошептала она, — но все время думала, что это Катриона. Какой кошмар!
В этот напряженный момент ее, казалось, больше волновало не то, что муж ей изменяет, а то, что она подозревала невинную женщину.
Брюс неловко уселся рядом с ней.
— Разумеется, я не стал бы ухаживать за Катрионой, Флик. Ведь я с ней работаю. — Он сделал попытку ласково обнять жену за плечи. — Послушай, дорогая, честное слово, все это ерунда.
Фелисити шумно втянула носом воздух и с яростью отбросила прочь его руку.
— О-о, вот это уже интересно! — саркастически заметил Хэмиш. — Этот парень забавляется под пальмой с моей женой и после этого говорит, что это ерунда. Ну уж нет, я вовсе не считаю, что это ерунда, и, смею вас заверить, вы еще не раз об этом вспомните. — Его голубые глаза превратились в две бледные ледышки.
Фелисити вскинула голову:
— Нет-нет, Хэмиш, не нужно. Поступайте с вашей женой, как знаете, а Брюса предоставьте мне. Я сама сумею вправить ему мозги! — Сейчас она больше напоминала не несчастную обманутую жену, а разгневанную мстительную фурию. Любой мужчина — разумеется, за исключением Хэмиша — пожалуй, посочувствовал бы Брюсу.
— Что ж, пожалуйста. Похоже, не только у меня в семье неурядицы.
Чтобы окончательно превратить эту сцену в фарс, на площадке появилось новое действующее лицо — Виктория Монкрайф, глаза которой так и сверкали от злорадного любопытства. В мерцающем желтом свете фонарей она в своем красно-черном платье с высоким воротником была похожа на торжествующего испанского инквизитора.
— Виктория? Что ты здесь делаешь? — грозно нахмурилась Линда, моментально вспомнив о своей роли председателя дамского комитета, и свысока осведомилась у своей заместительницы: — Какие-то проблемы?
— Я везде тебя ищу, — проворковала Виктория, которую нисколько не обманула напускная деловитость Линды. — Приближается полночь, пора разыгрывать призы. Но если ты занята, то я и сама справлюсь. — От ее хитрого взгляда не укрылся ни хмурый вид Линды, ни каменные физиономии остальных.
Линда бросила взгляд на усыпанный бриллиантами «ролекс». Она уже успела воспользоваться принадлежностями из своей вечерней сумочки, привела в порядок волосы и обновила помаду.
— Нет. Здесь не происходит ничего такого, что не могло бы подождать, — решительно заявила она, пряча сумочку под мышку. — Мы можем выяснить все завтра — если вообще тут есть что выяснять. Лотерея — это куда более важно. Ты идешь, Хэмиш?
— Думаю, что нет, — холодно сообщил Хэмиш. — Соблазны казино кажутся мне бесконечно более притягательными, чем что-либо другое. — Откуда-то издалека донесся бой башенных часов. Взглянув на свой собственный «ролекс», Хэмиш, усмехнувшись, добавил: — Какое удивительное совпадение — только что как раз наступило первое апреля!
В спальне своей эдинбургской квартиры Андро лихорадочно расшвыривал по кучкам одежду.
— Что, черт возьми, ты тут вытворяешь? — осведомилась Изабель, которая провела все воскресенье в монтажной, расположенной внизу, в переделанном для этой цели гараже. Полчаса назад она услышала, что Андро приехал, но оставалась в подвале, пока не закончила работу, и только сейчас поднялась в квартиру.
— Ха, дорогая! — Андро широко ухмыльнулся ей из-за кипы свитеров и рубашек. — А как по-твоему? Я переезжаю в другую комнату.
Изабель не ответила на его улыбку и, стоя в дверях, с бесстрастным видом продолжала наблюдать за его сборами. В ее темных, глубоко посаженых глазах невозможно было прочитать, что она думает.
— Итак, все идет по плану? — через некоторое время поинтересовалась она.
— Как часы, — самодовольно подтвердил Андро. — А ты чего ожидала?
— Ну, конечно, в таких делах на тебя всегда можно было положиться, — констатировала Изабель, направляясь к туалетному столику. — Вот, не забудь это, — она швырнула на кровать расческу. — Хотя ты почти никогда ею не пользуешься. — Изабель оперлась о поручни кровати и наклонилась к нему. — Мог бы по крайней мере позвонить, хотя бы для того, чтобы сообщить мне, как идут дела.
Андро пожал плечами.
— Я был слишком занят. Ты же знаешь, я могу концентрироваться только на чем-нибудь одном.
— Вчера я говорила с Робом. Он спрашивал, что слышно насчет миллиона фунтов.
— Позвоню ему завтра вечером. К тому времени, скорее всего, я уже смогу сообщить ему добрые новости. Кстати, завтра за ленчем я хочу тебя кое с кем познакомить.
Изабель приподняла бровь, но никак не откликнулась на это известие. Закинув руки за голову, она ленивой походкой направилась к двери.
— Я собираюсь принять ванну, — заявила она. — А потом мы пойдем к «Умберто». Ты задолжал мне приятный выход в свет.
Андро состроил комическую гримасу.
— Я предпочел бы приятную ночь здесь, — с чувством произнес он. — Но полагаю, ты будешь настаивать на своем. Что ж, «Умберто» так «Умберто».
— Ты не забыл, что сегодня должен вернуться пораньше? — напомнила мужу Линда, когда в понедельник утром он, собираясь ехать в офис, застегивал портфель.
— Зачем? Ты что, намерена разыграть очередное представление из серии «Застигнутая на месте преступления»? — саркастически поинтересовался он, защелкнув замки, и почти что вырвал из ее рук плащ, который Линда, как полагается хорошей жене, держала наготове.
Линда светло улыбнулась. Она была в самом соблазнительном из своих пеньюаров — белом шелковом, который облегал ее достаточно плотно, чтобы не оставить незамеченными ни один изгиб и ни одну выпуклость ее стройного тела. Тела, которое Хэмиш полностью игнорировал уже несколько дней.
— Может быть, в следующий раз ты захочешь к нам присоединиться? — с милой гримаской поинтересовалась она.
— В следующий раз я тебя убью, — буркнул он. — А пока что можешь после развода катиться на все четыре стороны.
— Но не раньше же, чем здесь побывают люди из «Интродакшнз»? — Линда сняла с его рукава несуществующий волосок.
Хэмиш нетерпеливо отмахнулся.
— Ради Бога, отмени все это! Я всегда был против этой затеи, но теперь об этом вообще не может быть речи.
Линда вздернула брови.
— Если не ошибаюсь, завтра ты первый раз участвуешь в заседании правления Национальной галереи? Интересно, как они отреагируют, когда увидят сенсационные заголовки о скандальном разводе?
— Откуда возьмутся заголовки, если только ты сама не сообщишь прессе? — хмыкнул Хэмиш.
— Да разве мне надо будет что-нибудь сообщать прессе, если я отменю интервью в «Интродакшнз»? — с рассудительным видом, который доводил Хэмиша до бешенства, пожала плечами Линда. — «Интродакшнз» не станет об этом молчать. И, конечно же, Макса, бедного мальчика, в школе сразу начнут дразнить. — На ее глазах цвета карамели заблестели слезы.
— Я позвоню в школу, чтобы от него прятали газеты. Черт возьми, Линда, какую игру ты ведешь? — Хэмиш на секунду задержал на ней взгляд, но потом, заторопившись, подхватил портфель и направился к дверям. — Что бы ты ни придумала, оставь эту затею. Это ни к чему не приведет.
— Я не веду никакой игры. Я только хочу сказать, что если мы оба правильно себя поведем, то Макс может так никогда и не узнать, что его мать… или отец когда-то ненадолго покидали стезю добродетели. Но он неминуемо об этом узнает, если мы отменим интервью в «Интродакшнз»!
Хэмиш задумчиво смотрел на нее, мысленно просчитывая ситуацию. Действительно ли она знает о его связи с Катрионой? Или о тех, что были до Катрионы? Но он всегда так осторожен… Однако Линда права в одном: отмена интервью в «Интродакшнз» моментально вызовет подозрения, по его следу тут же пустится свора пронырливых репортеров, а тем только стоит что-то учуять… Одному Богу известно, сколько репутаций — и каких! — ими уже загублено! На что же надеяться ему, не политику, не аристократу, а всего лишь бизнесмену?
— Так что ты предлагаешь? — процедил Хэмиш. — Какой заголовок для фоторепортажа? «Остаюсь с неверной женой»?
— Нет, дорогой, — выдохнула Линда, нежно целуя мужа в губы и не обращая внимания на то, что он остался холоден как лед. — Это будет называться «Через столько лет — все еще без ума друг от друга!» Вот это их проймет! — Она проскользнула вперед и распахнула парадную дверь. — Они приедут к трем. Я поглажу твой льняной костюм, — с милой улыбкой продолжала Линда. — Он придает тебе вид дерзкой сексуальности.
— В таком случае, лучше приготовь для меня строгий пиджак, — мрачно буркнул Хэмиш и ушел.
— Как себя чувствует ваша мать? — в понедельник утром спросил Брюс, останавливаясь у стола Катрионы, когда она разбирала накопившиеся за время ее отсутствия бумаги.
— Благодарение Богу, гораздо лучше, — радостно отозвалась она. — Уже хлопочет на ферме, возится с новорожденными ягнятами. Но, если мне будет позволено сделать такое замечание, вы что-то неважно выглядите. Болели?
Брюс и впрямь выглядел так, словно побывал в передряге. В какой-то мере это так и было, потому что все воскресенье он провел под градом упреков Фелисити, которой все нужно было знать. Почему? Как часто? Где? Что она сделала не так, чтобы это заслужить? Как это все произошло и с чего началось у них с Линдой? Как он мог? К счастью, детей не было дома: Айона ушла в конюшню к своему пони, а Гас с приятелем отправился на прогулку в горы. Брюс и сам с удовольствием оказался бы где-нибудь далеко в горах.
— Нет, не болел, — ответил он. — Зайдите ко мне в кабинет.
— Сейчас?
Брюс кивнул, и Катриона, поднявшись, последовала за ним в другую часть здания, где располагался его выходящий окнами на площадь кабинет. Высокие вязы, доходившие до окон, еще оставались без листьев. Шел проливной дождь, стекла покрыли крупные блестящие капли, внизу по мокрому тротуару пробегали под зонтиками служащие многочисленных банков и контор. Воистину, это был очень унылый понедельник, особенно для Брюса.
— Что-нибудь случилось? — спросила Катриона.
— Уж вы-то хотя бы не задавайте вопросов! — вскипел Брюс. — Я уже сыт ими по горло! — Он провел рукой поперек шеи, уселся за свой стол и показал Катрионе на противоположный стул.
Она молча заняла предложенное место. Поглядев на нее, он пристыженно улыбнулся и вздохнул:
— Извините. Дома нелады. Отчасти из-за этого я и хотел поговорить с вами. Я хочу, чтобы вы взяли на себя ведение дел Хэмиша Мел вилла.
У Катрионы невольно вырвался тихий возглас изумления. Не придумав ничего более подходящего, она смогла только вымолвить:
— Это большой портфель.
Брюс кивнул:
— Один из самых больших, которые у нас есть. И мы не хотим его потерять.
Катриона, нахмурившись, подалась вперед:
— А что, существует возможность, что мы его потеряем? Я помню, что не должна задавать вопросов, но хоть что-то я имею право узнать.
Брюс чувствовал себя очень неловко. Воротник вдруг стал ему слишком тесен, и щеки начали заливаться краской.
— Да, боюсь, это вполне вероятно, если я буду продолжать управлять его счетами, — признал он.
— Он узнал про вас и Линду! — всплеснула руками Катриона. Это было утверждение, а не вопрос.
— Да, — вздохнул Брюс. — Пожалуй, лучше уж я сам вам все расскажу. На благотворительном балу в субботу вечером разыгралась кошмарная сцена. Собственно, мы только целовались в саду под пальмой, но и Хэмиш, и Фелисити сразу все поняли. — Брюс мысленно поиграл с идеей рассказать Катрионе о подозрениях, которые питала к ней Фелисити, но решил, что это может повредить их служебным взаимоотношениям. — Дела обстоят следующим образом, — продолжал Брюс. — Теперь Хэмиш наверняка не захочет, чтобы я продолжал вести его дела в банке, а о вас он всегда был самого высокого мнения, так что, если мы объявим, что вы будете заниматься его счетами, может быть, он и не станет их забирать. Думаю, мы должны представить ему это как свершившийся факт, а не дожидаться, пока он сделает первый ход.
Катриона ответила не сразу. Она спрашивала себя, сможет ли при встрече одновременно сообщить Хэмишу, что перестает быть его любовницей и становится его новым банковским управляющим. Вряд ли можно выбрать более неподходящий момент для такой реорганизации, но она, разумеется, не могла сказать об этом Брюсу.
— Может быть, Джон или Дональд справятся с этим лучше, чем я? — наконец предложила она после длительной паузы.
— Я так не думаю. Совсем непохоже на вас, Катриона, — колебаться, имея перед собой такие возможности! Может быть, я чего-то не знаю? — подозрительно сощурился Брюс.
Катриона решительно покачала головой. Скай и Андро придали ей новый заряд энергии и уверенности в себе.
— Нет, все в порядке. Разумеется, я с удовольствием возьму на себя ведение счетов мистера Мелвилла. Мне очень приятно, что вы оказываете мне такое доверие.
— Уверен, вы его заслуживаете, — кисло улыбнулся Брюс. — Но, учтите, Мелвилл — хитрая бестия. Он не всегда играет в открытую.
— Я присмотрю за ним, не беспокойтесь, — заверила Катриона. — Кстати, пока меня не было, вы ничего не слышали насчет страховки Каррузерсов? Я обещала им, что прослежу за ней.
Брюс рассеянно потер ладонью лоб.
— Нет, вроде бы ничего не было. Да, Катриона, здесь больше никому не известно об этом… э-э-э… инциденте на балу. Я могу рассчитывать на вашу сдержанность?
— Безусловно, — ответила Катриона, вставая.
Сейчас ей трудно понять, как она могла втайне восхищаться Брюсом и находить его красивым и как такая умудренная опытом женщина, как Линда Мелвилл, могла ради него рисковать своим браком. Сегодня он выглядел, как загнанное животное, былая радушная приветливость стала простой вежливостью, допустимой в приличном обществе.
— Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что предоставили мне отпуск, — с искренней улыбкой сказала Катриона. — Вы меня очень выручили.
— Вот и прекрасно, — отрывисто буркнул Брюс, придвигая к себе кипу бумаг.
Это означало, что она может идти. Оставив Брюса перед его порцией утренней почты, Катриона выпорхнула из кабинета. Ей надо только уладить отношения с Хэмишем, и тогда жизнь будет совсем прекрасна! А сегодня за ленчем она увидится с Андро!
— Это Изабель, — представил Андро после того, как поприветствовал Катриону поцелуем. — Изабель Карлайсл — Катриона Стюарт.
Протянув руку, Катриона разглядела смуглую девушку в унылом жакете цвета хаки, с волосами, такими же прямыми и длинными, как ее костюм. Она носила очки в круглой металлической оправе, которые, казалось бы, должны были ее уродовать, но почему-то получалось наоборот. На ее высокомерном лице было написано: «Я знаю, что мне подходит, нравится вам это или нет», и Катриона с первого взгляда почувствовала к ней неприязнь.
— Как это мило, что вы так быстро согласились с нами встретиться, — приятным контральто произнесла Изабель. — Как только Андро сообщил, что вы можете нам помочь, я стала умолять его назначить встречу как можно скорее.
Изабель оценивающе рассматривала Катриону необычными ярко накрашенными сине-фиолетовыми глазами. Они встретились в популярном ресторанчике Нью-Тауна — «Барабан и Обезьяна», где в этот полуденный час столики быстро заполнялись желающими позавтракать посетителями.
— Давайте-ка побыстрее где-нибудь приземлимся, — предложил Андро, избегая встречаться глазами с Катрионой.
«Что он ей обо мне сказал? В чем я могу им помочь?» — недоумевала Катриона, усаживаясь в обитое малиновым бархатом кресло. Этот поверхностный, деловитый Андро не имел ничего общего с тем тактичным, нежным возлюбленным, который очаровал ее на острове.
— Что мы закажем? — осведомился Андро, от которого не укрылось настроение Катрионы. Он просмотрел меню. — Здесь есть горячий салат из куриной печенки — как вы на это смотрите?
— Прекрасно, — согласилась Изабель. — И немного «Аква Либра».
Катриона тоже ознакомилась с меню.
— Я хочу жареный перец с анчоусами, бутылочку «Перье», — перечислила она и, бросив вопросительный взгляд на Андро, добавила: — И побольше информации.
Андро остановил пробегавшего мимо официанта, сделал заказ и повернулся к Катрионе с одной из своих самых обезоруживающих улыбок.
— Я понимаю, что у тебя есть основания сердиться на меня, Кэт, — за время пребывания на острове он перенял у ее родных манеру называть ее уменьшительным именем, — но нужда подгоняет. Как говорится, связался с Голливудом — пеняй на себя.
— Наверно, будет лучше, если я представлюсь по всей форме, — быстро вмешалась Изабель. — Мы с Андро — директора «Пресипити Сити Продакшнз», кинокомпании, которую мы основали, чтобы осуществить один заманчивый проект.
— Знаю. «Катриона», — кивнула девушка, носящая то же имя. — Андро мне рассказывал.
— Значит, вы в курсе того, что мы наткнулись на неожиданное финансовое препятствие?
— Да. Но я уже говорила Андро, что «Стьюартс» никогда не вкладывает средства в такие рискованные предприятия. Это противоречит интересам наших клиентов. — Катриона не смогла удержаться от того, чтобы не придать своему голосу немного резкости.
Если бы она была настоящей «Кэт» — кошкой, то сейчас, почуяв опасность, ходила бы вокруг Изабель, выгнув спину и поводя хвостом. Какие отношения на самом деле связывают эту женщину с Андро?
— Да, ты говорила мне, — подтвердил Андро. — Но мы подумали, что, может быть, найдется такой клиент, который, если его должным образом заинтересовать и направить, захочет вложить деньги в наш проект.
— Кто же, например? — поинтересовалась Катриона, хотя уже начала догадываться, куда метит Андро.
— Например, Хэмиш Мелвилл. Ты хорошо с ним знакома и можешь сделать первые шаги, — серьезно заговорил Андро, подавшись к Катрионе и прикрыв ее руку своей. Дорогая Кэт, ты же знаешь, что это в твоих силах.
— Нет! — с такой силой вырвалось у Катрионы, что официант, который как раз ставил перед ней тарелку, испугался и едва не вывалил жареный перец на скатерть. — Извините, — добавила она, немного придя в себя. — Это выглядит грандиозно, большое спасибо, — обратилась она к официанту.
— Ну, к сожалению, я не могу обратиться к нему с предложением, — угрюмо проговорил Андро с ударением на слове «я», — поскольку, когда я затесался на его пикник, он разве что ноги об меня не вытер. А вот с тобой он обращался так, будто готов есть из твоих рук.
— Ни одному из вас не нужно с ним разговаривать, — вмешалась Изабель, бросив на Андро предупреждающий взгляд и легким покачиванием головы показывая, что он должен ослабить нажим. — Я сама это сделаю. Все, что мне нужно, — это чтобы меня как можно скорее ему представили, потому что если идти через официальные каналы, потребуется время, а его у нас уже нет. Вчера вечером я еще раз разговаривала с нашим лондонским брокером, и он сказал, что у нас в запасе всего одна неделя, а потом начнется новый финансовый год, и вся наша смета полетит к чертям. Мы будем вашими вечными должниками, Катриона, если вы устроите нам встречу с мистером Мелвиллом, но только эта встреча должна состояться завтра или, в крайнем случае, в среду.
Катриона уставилась на Изабель. Та, безусловно, говорила достаточно страстно, чтобы быть убедительной, но в то же время в ней чувствовалась какая-то отпугивающая резкость, что-то нездоровое, как будто ей приходилось делать нечто необходимое, но неприятное. Изабель производила впечатление женщины, которая не станет откровенничать и водить дружбу с людьми одного с ней пола.
— Я осыплю тебя дождем поцелуев, брошусь к твоим ногам и омою их слезами благодарности, если ты только согласишься! — трогательно сложив руки и обратив к Катрионе самый нежный, самый проникновенный и умоляющий взор, провозгласил Андро.
Наступила напряженная пауза. Катриона поднесла вилку ко рту и медленно начала есть, задумчиво переводя взгляд с Андро на Изабель и обратно. Только партнеры по кинокомпании или что-то большее, гадала она.
— Мистер Мелвилл уже давал мне понять, что готов принять участие в финансировании какого-нибудь нового шотландского проекта из сферы искусства, — призналась Катриона. — Он даже упоминал кино.
— Что я тебе говорил! — Андро торжествующе обратился к Изабель, поднимая бокал с вином. — Я уверен, что мы сможем продать ему «Катриону». — Он подмигнул. — Я имею в виду фильм, а не девушку — девушку мы никому не продадим!
Взгляд, который при этих словах он бросил на Катриону, разрешил большую часть мучивших ее сомнений. Он заставил ее затрепетать от тоски по нему. Катриона хотела сохранить его, а не потерять. Но разве могла она признаться в том, что у нее незавершенный роман с Хэмишем, что, в общем-то, повышало их шансы на успех, если это признание ставило под угрозу ее отношения с Андро?
— Мне нужно больше информации о вашем фильме, — сказала она. — Теперь я — банковский управляющий мистера Мелвилла. Я не могу рекомендовать ему никаких предприятий, если сама не буду в них уверена. Банкир без чутья — это уже не банкир.
— Приходите в наш офис, и мы дадим вам все цифры, — мгновенно предложила Изабель, нетерпение которой возрастало с каждой минутой. — Это недалеко отсюда. Пойдемте прямо сейчас!
Катриона посмотрела на часы и покачала головой:
— Нет, сейчас мне некогда. Может быть, вечером, после работы.
— О’кей, я буду ждать тебя возле банка, — с готовностью подхватил Андро. — В пять тридцать?
— Хорошо, в пять тридцать, — вздохнула Катриона, допивая вино.
Сомнения грызли ее изнутри, как тупая застарелая боль.
— Я слышал, что ты — мой новый управляющий, — прозвучал хриплый голос Хэмиша возле самого уха Катрионы, так что от неожиданности она едва не уронила трубку. Несмотря на то, что его секретарь сообщил ей, где его можно найти, она не думала, что он сам ответит и что последние банковские новости уже успели до него дойти.
— Это правда, — подтвердила она, чувствуя, как от волнения сердце едва не выпрыгивает у нее из груди. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против.
— Меня это вполне устраивает, — отозвался Мелвилл. — Вернее, это просто отлично. Запомни, все лучше, чем иметь дело с этим ползучим гадом Финли, даже то, чем я занимаюсь в данный момент.
— Чем же? — не удержалась от вопроса Катриона.
— Стою в оранжерее рядом со своей дражайшей супругой, и выглядим мы при этом, как парочка диковинных цветов на выставке, — объяснил Хэмиш.
Он заметил, как дама-фотограф из «Интродакшнз» навела на него объектив и, не выпуская из рук мобильного телефона, быстро спрятался за большим каштаном.
— Где ты? Ты меня слышишь? — спросила Катриона, испугавшись раздавшегося при этом треска в трубке.
— Да-да, — отозвался Хэмиш. — Видишь ли, дело в том, что Линда хочет, чтобы наши изображения появились в этом ужасном журнальчике, где все выглядит так слащаво и красиво. Называется «Интродакшнз» и, по-видимому, его раскупают, как горячие пирожки, хотя лично я бы с наслаждением разорвал бы в клочья каждый экземпляр.
Катриона недоумевала: означает ли это, что Хэмиш решил сквозь пальцы посмотреть на Линдины грехи, но вслух, естественно, ничего не сказала. Вместо этого она спросила:
— Значит, сейчас неподходящее время, чтобы обсуждать твои финансовые дела?
— Совершенно верно. Встретимся завтра за ленчем.
— В этом нет необходимости. Мне нужно всего несколько минут.
— Ленч, — настаивал он. — Или я перевожу счета в другой банк.
Учитывая, что Катриона хотела выполнить обещание представить Хэмишу Изабель, а уже потом начать распутывать их личные отношения, она решила согласиться.
— Хорошо, раз ты настаиваешь, — с улыбкой произнесла Катриона.
— Вот так-то лучше. «Корт-Ярд», в час дня. — Хэмиш нажал на кнопку отбоя и спрятал аппарат в карман.
Катриона, в свою очередь, положила трубку и занялась другими делами. Озабоченная тем, что страховые документы Каррузерсов еще не поступили, она решила позвонить Нику. Ему нужно как можно скорее закончить реконструкцию ресторана, и, предоставляя ему ссуду, банк рискует совсем немногим. Фактически, банк даже может рассчитывать на дивиденды, если Ник успеет развернуться в период наступающего туристского сезона. Она может смело санкционировать некоторое превышение кредита.
— Будем надеяться, ШДШ перенесла свою деятельность в другое место и нашла себе новые мишени, — с облегчением пошутил Ник, когда Катриона сообщила ему о своем решении. — Молния не ударяет дважды в одно и то же место.
— Постоянно держите меня в курсе всех дел, — напомнила ему Катриона. — И не забудьте прислать приглашение на открытие. Это для меня очень важно: ведь вы — мой первый самостоятельный инвестиционный проект у «Стьюартса».
— Мы обязательно вас пригласим. Но вы можете приехать и раньше. В четверг прибывает Сью с детьми. Обещаю, что, если вы приедете, мы заколем в вашу честь жирного тельца.
— Это очень мило с вашей стороны, но я знаю, что пока вы ютитесь в коттедже. Достаточно и жирной сосиски с красным вином.
Медная пластинка возле переговорного устройства гласила, что в белом старинном домике с мансардой располагается штаб-квартира «Пресипити Сити Продакшнз». Через сто пятьдесят лет его существования нижний этаж, где раньше была конюшня для шестерки лошадей, превратился в видео- и киностудию. Квартира наверху служила директорам одновременно домом и офисом.
— Мы просто снимаем дом пополам, мы не живем вместе, — осторожно объяснил Андро, когда вез Катриону из банка. Одна его рука лежала на руле, второй он сжимал пальцы девушки.
— Ты хочешь сказать, что этот дом нельзя назвать «Приют грешника», — пошутила Катриона с беспечностью, которой на самом деле отнюдь не ощущала.
Андро улыбнулся в ответ.
— Я делю с Изабель парадную дверь, кухню и кинокомпанию, — с обезоруживающей откровенностью проговорил Андро, для убедительности подкрепляя свои слова нежным пожатием.
— И дружбу, — добавила Катриона, изучая его лицо.
Андро следил за потоком машин, ожидая, пока появится возможность свернуть вправо. В ответ на замечание Катрионы он рассеянно кивнул:
— Да, конечно, и дружбу тоже.
В этот момент ему понадобились обе руки, чтобы повернуть руль, и рука Катрионы неожиданно оказалась пустой.
Через несколько секунд они уже подъезжали к домику с мансардой. Сделав поворот, Андро сразу же вновь нашел руку Катрионы и, повернувшись, поцеловал ее. Девушка немного приободрилась, но в то же время не могла не упрекнуть себя в том, что перед встречей с Изабель нуждается в подобном допинге. Однако упреки упреками, а допинг необходим.
— Я занимаюсь финансовой и технической стороной дела, — сообщила Изабель, когда они поднимались по лестнице. — Андро отвечает за творческую.
Изабель успела переодеться в блестящее серо-черное платье. Она была настроена по-деловому:
— Я приготовила для вас все сметы и письма.
Наверху, в комнате, которая служила одновременно офисом и гостиной и где царил живописный беспорядок, оказался еще один человек, которого Катрионе представили как будущего оператора фильма. Алекс Дункан был среднего роста, средних лет мужчиной с высоким куполообразным лбом в строгом костюме-тройке и безукоризненной рубашке с галстуком, делавшими его похожим скорее на юриста, чем на технического работника кино. С очень серьезным видом он почтительно пожал Катрионе руку.
— Судя по вашему имени, вы шотландец, — сказала Катриона после церемоний представления, усаживаясь на предложенное ей место за столом, где ее уже ждали приготовленные для просмотра бумаги и компьютерные дискеты. — А я считала, что американские продюсеры всегда настаивают на том, чтобы ключевые должности в съемочной группе занимали их представители.
— Ну да, я и есть первый представитель «Минервы», — произнес Алекс, растягивая слова в манере, присущей жителю Лос-Анджелеса, а не обитателю Хайлэнда. — Я охотился в Испании и заехал сюда, чтобы повидаться с родными и узнать у Изабель, есть ли какие-нибудь новости. Но вообще-то я живу в Лос-Анджелесе, куда и вылечу в пятницу. Мой агент набрал работы и очень меня торопит.
— То есть у Алекса, как и у нас, тоже горит земля под ногами, — ввернула Изабель.
— Не волнуйтесь, это я уже хорошо усвоила, — тускло улыбнувшись, проговорила Катриона. — Я пришла сюда как раз для того, чтобы поскорее разрешить ваши проблемы.
— Очень хорошо, тогда я не буду вам мешать, — сказал оператор, направляясь к двери. — Молю Бога, чтобы вы оказались волшебницей, Катриона. Так хотелось бы поработать в Шотландии. Здесь такой великолепный свет! Надеюсь, что очень скоро мы снова увидимся.
Минут десять Катриона провела за компьютером, просматривая файлы и отбирая те, которые считала заслуживающими дальнейшего изучения. Чтобы ознакомиться со всеми деталями и принять взвешенное решение, может ли она рекомендовать Хэмишу этот проект, ей понадобится не меньше часа, а может быть, и гораздо больше. Катриона приняла внезапное решение.
— Могу я взять все это домой? — спросила она, придвигая к себе отобранные документы. — У меня есть компьютер, через который я смогу сразу прогнать все цифры.
— Вы хотите сказать, что сегодня еще не скажете нам да или нет? — запротестовала Изабель.
— Боюсь, что так, — решительно подтвердила Катриона. — Но только нужно, Андро, чтобы ты подвез меня домой. И потом, может быть, мне понадобится твоя помощь.
Катрионе хотелось, чтобы Андро принадлежал ей одной. Трое — это уже толпа, в особенности, если третья — Изабель.
— Что касается финансовых вопросов, вряд ли Андро сможет вам помочь, — с некоторой нервозностью заметила Изабель.
— Все цифры я найду в ваших безукоризненных отчетах, — невозмутимо отозвалась Катриона. — Что мне нужно, так это творческие, художественные аргументы, перед которыми нельзя было бы устоять, которые сделали бы проект неотразимо привлекательным.
— Понятно, — заявил Андро, сгребая в охапку бумаги и дискеты. — Если это необходимо, нет вопросов, поедем.
— Надеюсь, вы не обиделись, Изабель, — сказала Катриона, собирая оставшиеся документы. — Дома мне гораздо лучше работается.
— Ради Бога, все в порядке. — Однако, вопреки своим словам, Изабель отнюдь не выглядела счастливой.
По дороге к Катрионе Андро невзначай обронил:
— Мне кажется, тебе не очень-то нравится Изабель.
Катриона прикусила губу.
— Не то, что она мне не нравится. Просто я чувствую исходящую от нее угрозу.
— Почему? Потому что она такая напряженная и озабоченная? Но ей приходится быть такой. Кинопродюсерство — жесткий бизнес.
— Могу себе представить. Нет, я имела в виду не это. У меня такое чувство, будто она все время за мной следит, словно готова наброситься на меня, стоит мне сделать какое-нибудь критическое замечание. Мне от этого становится как-то неуютно.
— Да, пожалуй, она чересчур близко к сердцу принимает все, что касается фильма, — задумчиво произнес Андро. — Как тигрица, охраняющая детеныша. Но, знаешь, Катриона, это действительно отличный проект. Джил Манро никогда не согласился бы на ерунду. Он ведь сразу понял, что это — беспроигрышный вариант.
— Надеюсь, он все же достаточно внимательно прочитал сценарий, — хмыкнула Катриона. — У меня хорошее предчувствие по поводу этого фильма, Андро, но я не могу положиться только на инстинкт. Мы сейчас не в Долине Фей. Речь идет о больших деньгах, и Хэмиш захочет услышать весьма убедительные аргументы, прежде чем дать согласие хотя бы на предварительную встречу.
— Да, я понимаю. И постараюсь тебя ими снабдить. — Андро направил «сузуки» вверх по Замковому холму. — Но ты не можешь винить Изабель, если она почувствовала себя отодвинутой в сторону.
Катриона не стала продолжать тему Изабель.
— Ты можешь оставить машину на эспланаде, — сказала она, показывая на железные ворота Эдинбургского замка, возле которых стоял вооруженный солдат. — Я скажу часовому.
— Неплохо, да? Собственный охранник. — Наличие часового произвело на Андро сильное впечатление. — Он что, считает, сколько людей вошло и сколько вышло?
— Вот именно! — рассмеялась Катриона. — Должны же девушки как-то заботиться о своей репутации.
Жители окружающих площадь домов имели право оставлять на ней свои машины, если, конечно, в ближайшее время не намечался военный парад. Поскольку Катриона жила одна, ее несколько успокаивало сознание, что совсем неподалеку от ее квартиры всегда находится облеченный властью и оружием человек.
Поднявшись на третий этаж, они вывалили принесенные документы на пол гостиной. Катриона ввела цифры в компьютер и занялась вычислениями. Андро томился от безделья.
— Вот что я тебе скажу, — минут через десять предложила Катриона. — Я заканчиваю кормить цифрами компьютер, а ты пока сбегай купи пиццу, чтобы накормить нас. На Хай-Стрит есть хороший магазинчик.
Когда он вернулся, Катриона уже ясно представляла себе бюджет будущего фильма и приступила к чтению сценария. Она была знакома с романом Роберта Льюиса Стивенсона «Катриона», но предлагаемая версия этой книги оставляла за бортом напыщенные и запутанные политические коллизии оригинала, сосредоточив все внимание на доброй старой любовной истории. Катрионе XX столетия сценарий показался шотландским вариантом «Вестсайдской истории», но она не могла не признать, что в нем есть несколько ярких, выразительных характеров и захватывающая романтическая атмосфера, что вкупе с великолепными костюмами и восхитительными замками и усадьбами XVIII века должно было привлечь самую широкую зрительскую аудиторию.
— Ваш проект все сильнее меня захватывает, — призналась она Андро, когда он поставил рядом с ней порцию пиццы и стакан красного вина. — Я думаю, что с чистым сердцем могу рекомендовать его Хэмишу Мелвиллу. Разумеется, я не могу гарантировать, что он разделит мой энтузиазм, но проект действительно представляется жизнеспособным, а для него это — прекрасная возможность разнообразить капиталовложения в сферу искусства.
— Значит, если этот фильм будет идти в ближайшем кинотеатре, ты сходишь его посмотреть? — уточнил Андро, откусывая огромный кусок пиццы.
— Обязательно, особенно если в роли головореза Алана Брека будет шотландский вариант Хью Гранта.
Катриона поцеловала его, радуясь тому, что может без ущерба для своей профессиональной репутации удовлетворить горячее желание помочь Андро. Другой вопрос, как при этом разрешить ее собственные проблемы с Хэмишем Мелвиллом, но это уже потом.
— Впрочем, кое в чем ты мне все-таки должен помочь, — добавила Катриона, положив голову на его плечо и отпив немного вина.
— Твое желание — закон для меня, — с готовностью отозвался Андро, стараясь говорить как можно спокойнее.
Он уже предвкушал победу, и его сердце колотилось от возбуждения.
— Эти цифры так красиво ложатся в смету, и тем не менее этому парню, вашему лондонскому брокеру, они не понравились. Мой клиент должен точно знать, на что пойдут его деньги. Я должна сама услышать от лондонского брокера, зачем понадобился еще один миллион.
— Да где-то здесь все написано, разве нет? — Андро начал рыться в разбросанных вокруг них бумагах.
— Да, но там ничего не говорится о том, насколько дополнительный миллион повлияет на художественный уровень фильма, а этот вопрос будет интересовать Хэмиша Мелвилла в первую очередь. Не забывай, он ведь не голливудский магнат, которому все равно, на чем делать миллионы. Мелвилл должен поддерживать свою репутацию. Если он будет вкладывать деньги в фильм, то не может позволить, чтобы это была второсортная подделка. Художественные достоинства картины для него будут иметь едва ли не большее значение, чем возможная прибыль, хотя и последнее, безусловно, тоже важно.
— Не слишком ли он много хочет, твой Хэмиш Мелвилл! — воскликнул Андро.
— Я бы не стала называть его моим, — поспешно ответила Катриона, — но, видишь ли, если я смогу убедительно доказать, что именно его миллион превратит заурядный средний фильм в художественное событие, это наверняка подстегнет желание Хэмиша вложить в него деньги.
Андро поднял руки, показывая, что сдается.
— Я все понял. Я свяжу тебя с нашим брокером. Его зовут Роб Гэлбрайт.
— Еще один шотландец! — удивилась Катриона. — Вот уж воистину шотландский фильм, несмотря на американские деньги, что с точки зрения Мелвилла явится еще одним достоинством.
— Гэлбрайт — шотландец, но живет в Лондоне. — Андро поднял телефонную трубку.
— Нет, не нужно сейчас ему звонить. Я сделаю это сама, когда тебя здесь не будет. Ничего, если я позвоню ему домой?
— Если ему это не понравится, может мне на тебя пожаловаться, — сердито пробурчал Андро. — Следует ли понимать тебя так, что мне пора отчаливать?
— Само собой разумеется, — улыбнулась Катриона, всем своим видом показывая обратное. — Но не сразу.
Андро аккуратно переставил стакан с вином в безопасное место, и только после этого опустил ее на пол рядом с собой. Они начали целоваться, не обращая внимания на шелест разбросанных повсюду бумаг.
— Последний вопрос, прежде чем ты окончательно заставишь меня забыть обо всем на свете, — выдохнул Андро, отрываясь от ее губ.
— Да? — Катриона чувствовала, что ее возбуждение достигает вершин холмов Ская.
— Когда ты поговоришь с Хэмишем Мелвиллом?
На мгновение, но только на мгновение, Катриона спустилась с небес на землю.
— Завтра я встречаюсь с ним за ленчем. Во второй половине дня смогу ответить тебе «да» или «нет».