В ресторане было шумно и тесно. От длинного стола, протянувшегося вдоль одной стены, доносились шутки и смех. Наверно, отмечают день рождения, подумала Катриона, войдя в зал. В другом конце зала, отгороженном деревянным барьером, двое раскрасневшихся поваров под яркими лампами колдовали над дымящимися противнями и кастрюлями. В воздухе витал дразнящий запах пиццы.
Владелец ресторана «Кастелло», низкорослый, подвижный калабриец по имени Джузеппе, одетый в неимоверно яркий, расшитый люрексом жилет, сверкая золотым зубом, приветствовал Джона и Элисон — завсегдатаев этого заведения. Оживленно тараторя, он проводил их к угловому столику, где Джон отрекомендовал его Хэмишу Мелвиллу, которого итальянец приветствовал вежливо, но без горячности, зато по отношению к Катрионе ресторатор проявил преувеличенную галантность, собственноручно пододвинул девушке стул и прикрыл ее колени салфеткой. Может быть, если бы Джузеппе знал, что Хэмиш в состоянии купить всю улицу, на которой расположен ресторан, близлежащую крепость, в честь которой он назван, а также драгоценности, хранящиеся за бронированной дверью в сокровищнице замка, то он бы более равномерно распределил свое внимание между новыми гостями. Впрочем, учитывая горячую итальянскую кровь, этого нельзя утверждать наверняка. Хозяин ресторана знал, что может заслужить одобрение своих гостей-мужчин, ухаживая за их дамами.
«Если весело тебе, то делай так: хлоп! хлоп!» — распевали за длинным столом, хлопая в ладоши и жестами приглашая остальных посетителей присоединиться к их веселью.
— Сегодня здесь очень оживленно, — извиняющимся тоном заметила Элисон, обращаясь к Хэмишу, — но мы любим это местечко, а готовят здесь просто потрясающе. Полагаю, раньше вам не доводилось здесь бывать, иначе Джузеппе вспомнил бы об этом. Он никогда не забывает своих гостей.
— Занимательный тип, — подтвердил Хэмиш, наблюдая, как итальянец ловко лавирует между столиками, на ходу, как оркестром, дирижируя официантами. — Судя по всему, этот ресторан очень популярен, и ему наверняка пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать его таким. Такие люди заслуживают всяческого уважения.
Катриона заметила, что голос Хэмиша обладает глубиной и звучностью, позволяющей хорошо слышать его даже в общем шуме, причем без каких бы то ни было видимых усилий со стороны его обладателя. Является ли это результатом того, что он управляет огромной финансовой империей, или, наоборот, именно своим данным он обязан достигнутыми успехами? Она смотрела, как Хэмиш рассеянно играет ножами, и обратила внимание на его ловкие сухощавые руки с массивным золотым перстнем-печаткой на левом мизинце. Если по рукам можно судить о характере, то эти принадлежали человеку с повышенным самоконтролем, целеустремленному, энергичному и уверенному в себе.
Катриона приступила к изучению меню.
— Вы уже выбрали? — спросила она Хэмиша, увидев, что тот едва скользнул взглядом по списку предлагаемых блюд.
На его лице заиграла лукавая усмешка.
— Я подумываю о спагетти «Путанеска», — понизив голос, сообщил Мелвилл, — но боюсь, что Элисон может этого не одобрить. Ведь это означает «ночная бабочка», или попросту «путана», а миссис Хоум-Мур подозревает, что я и так слишком много времени потратил на подобного рода дам. — Он хитро взглянул на молодую женщину. — Не так ли, Элисон?
— Я жду не дождусь, когда одна из них окончательно запутает вас в своих сетях, Хэмиш, — с дерзкой улыбкой парировала Элисон, не упустившая ни единого слова. — Пусть это будут хотя бы длинные спагетти «Путанеска»!
— Такой страшной судьбы, да еще преподнесенной на тарелке, мне бы хотелось избежать, — нахмурился Хэмиш. — Что вы мне посоветуете, Катриона? Я уверен, вы хорошо разбираетесь в таких вещах.
— Я плохо разбираюсь в итальянской кухне, — сделав вид, что не поняла намека, с невинным видом ответила Катриона. — Моя сильная сторона — все гэльское, шотландское, а не чеснок и томат.
— Интересно, что подаст Джузеппе, если мы закажем хлебцы по-гэльски? — вдруг засмеялась Элисон.
— Ох! — воскликнул Джон, передернувшись. — Однажды в Фрейзерборо я попробовал нечто, что они называли спагетти «Бучанезе». Никогда в жизни больше в рот не возьму этой гадости. По-моему, соус там был из требухи с овсяной мукой. Нет уж, я останусь верен своему любимому блюду — «Пенне алла Маре».
— А я закажу «Лазагне», — уверенно заявил Хэмиш. — По крайней мере, это безопасно.
— Я тоже присоединюсь к вам, — решила Катриона, расстегивая и снимая жакет. — А здесь жарко, правда?
Хэмиш привстал, чтобы помочь ей.
— И я весьма этому рад, — бросил он, пожирая взглядом вырез ее белой блузки.
— Боже мой, Хэмиш, — вмешалась Элисон, — всем известно, что вы льстец и дамский угодник. Не слушай его, Катриона. Он такой шелковый. — Потянувшись к Хэмишу, она пощупала край кремовой манжеты, торчавшей из-под рукава его пиджака. — Конечно, так я и думала. Вы всегда носите шелковые рубашки?
— А почему бы и нет? — пожал плечами Хэмиш. — Шелк так удобен.
— Да, но попробуйте его отгладить, вздохнула Элисон. — Правда, я полагаю, что вы об этом не знаете.
— И ошибаетесь, — сообщил Хэмиш. — Когда мне не нравится, как выглажены мои рубашки, я беру утюг и глажу их сам.
— Спасите — это само совершенство, а не мужчина! — фыркнула Элисон, но не стала продолжать, поскольку в этот момент к столу приблизился официант, чтобы принять заказ.
Катриона с удивлением прислушивалась к этому диалогу, думая о том, что обычно спокойная и уравновешенная Элисон, должно быть, немного перевозбудилась и устала, готовя к вернисажу картины и каталоги. Наблюдая, с каким терпением миллионер переносит колючие выпады ее подруги, Катриона пришла к выводу, что он на удивление добродушен.
Приготовленные из желания угодить клиентам-шотландцам хлебцы по-гэльски в исполнении итальянских поваров издавали стойкий запах чеснока, к которому примешивался другой, более знакомый аромат.
— По-моему, это виски, — догадалась Катриона, отщипнув маленький кусочек. — Джузеппе пропитал их виски!
— И овсяная мука, — добавил Джон, заметив чешуйки овсяных хлопьев на хрустящей, блестящей от масла корочке. — Он мог бы подавать это в Бернсовские дни.
— «В тебе я славлю командира всех пудингов и пицц всех мира», — процитировал Джон «Оду шотландскому пудингу «Хаггинс» Роберта Бернса, добавив не предусмотренное великим поэтом упоминание о пицце.
— Бедняжка Робби! — возмутилась Элисон. — Ты заставил его перевернуться в могиле!
— А я думаю, что Бернсу это местечко пришлось бы по душе, — возразил Хэмиш, оглядывая переполненный ресторанный зал, где царило оживление и веселье. — Подозреваю, что это чем-то похоже на трактиры того времени.
— Только тогда песни были более непристойными, а помещение и посуда — куда более грязными, засмеялась Катриона.
За длинным столом, где веселилась большая компания, становилось все более шумно. Мимо со стопкой грязных тарелок в руках как раз проходил Джузеппе.
— Если весело тебе, то делай так! — во все горло распевала девушка, которая, судя по всему, и была виновницей торжества.
Вскочив, она захлопала в ладоши, показывая, что обращается к нагруженному тарелками ресторатору. Джузеппе был не из тех, кто мог устоять против подобного вызова со стороны хорошенькой женщины, поэтому в следующее мгновение, широко ухмыльнувшись, он остановился, с преувеличенно смиренным видом возвел глаза к потолку и… зааплодировал.
Тарелки с грохотом обрушились на пол. В ресторане на секунду воцарилась мертвая тишина, которая тут же сменилась общим взрывом веселья. Именинница истерически хохотала, в изумлении всплескивая руками и восклицая:
— Никогда не думала, что вы выкинете такой фокус! Джузеппе, вы сошли с ума!
Позднее, когда им подали еду, Хэмиш еще раз удивил Катриону.
— Что заставило вас покинуть Скай? — неожиданно спросил он.
Катриона никак не ожидала подобного вопроса. Ее вилка замерла в воздухе на полпути ко рту. Рядом с ними Джон и Элисон, сблизив головы, вполголоса оживленно обсуждали, стоит ли им разбивать цветник позади дома.
— Мне предложили перевод с повышением, — объяснила девушка, опуская вилку. — Из Портри в Пэйсли.
— Наверно, вам было тяжело уезжать оттуда?
Катриона смотрела на Хэмиша, поражаясь его проницательности.
— Да, со временем я это почувствовала. Но вы должны знать, как это бывает. Разве вам не приходилось покидать родные места, что-то оставлять, куда-то перебираться?
— Я вырос в Мотеруэлле, — ответил Хэмиш, — среди сталелитейных заводов, так что мне не было трудно уезжать оттуда.
— Но вы когда-нибудь возвращались в те места? Чтобы повидаться с родными?
Хэмиш покачал головой.
— Там никого не осталось. Родители умерли, братья и сестры разъехались. Кстати, один из них недавно появлялся… с протянутой рукой. — Его лицо омрачилось, гнев и сожаление обозначились на нем.
— А вы протягиваете руку помощи? — мягко спросила Катриона.
— Как правило, да, — Хэмиш не пожелал вдаваться в подробности. — Скай — гораздо более интересное место. Его не так легко забыть.
— Конечно, но, с другой стороны, и остров не забывает вас, — нахмурилась Катриона. — Он не отпускает, зовет к себе. Иногда кажется, что лучше бы этого не было.
— Почему? Те, чьи корни берут начало в простых сельских общинах, как правило, обладают чувством собственного достоинства и верными понятиями о добре и зле.
— Это так. — Катриона вновь подивилась тому, как хорошо понимает ее этот человек. — Но порой эта ноша нелегка.
— Расскажите мне о вашей семье, — попросил Хэмиш, подавшись к ней и, казалось, совершенно забыв о еде.
Катриона, не подозревавшая о том, что Мелвиллом могут двигать какие-то скрытые побуждения, была польщена его вниманием.
— Мой отец работает мастером в порту. Когда-то он был моряком торгового флота, но произошел несчастный случай — лопнувший трос ударил его по голове. Это случилось, когда я была совсем маленькой. В результате отец потерял глаз и получил тяжелую травму черепа, но выжил, и, как мне кажется, это несчастье не ожесточило и не озлобило его. Это удивительный человек! — Катриона не скрывала своего восхищения отцом, ее глаза сияли любовью и гордостью.
Ее горячность произвела впечатление на Хэмиша. Девушка казалась такой искренней, бесхитростной, неспособной на обман.
— А ваша мать? — настойчиво продолжал расспрашивать он.
— О, она тоже удивительная. Она не уроженка Ская — выросла в Клайде. Там они с отцом и познакомились, когда его судно стояло в тамошнем доке. Мама говорит, что это была любовь с первого взгляда. На Скай мы переехали только после несчастья с отцом. Вначале маме было очень трудно, но теперь она почти играючи управляется с хозяйством — водит трактор, заготавливает сено, ухаживает за овцами.
— Как же вы стали банкиром? Какой-то совершенно необычайный прыжок.
— С фермы в банк, хотите вы сказать? — пожала плечами Катриона. — Многие так думают. Просто когда я кончила школу, открылась вакансия в банке в Портри. Как-то само собой получилось, что я туда поступила. Потом я поняла, что мне нравится эта работа. — Она замолчала, опасаясь, что уже наскучила собеседнику, и склонилась над тарелкой.
Повинуясь внезапному импульсу, Хэмиш дотронулся до ее сверкающих волос, пригладил выбившийся локон, но когда Катриона удивленно взглянула на него, тотчас же отдернул руку.
— Извините. Я просто думал о том, откуда мог взяться такой необыкновенный цвет. Кельтская кровь, полагаю?
Она покачала головой и улыбнулась:
— А вы уверены, что это не краска? Нет, конечно. В семье моего отца все ярко-рыжие, а мать — блондинка. У меня же получилось что-то среднее.
— Удивительный цвет, — подтвердил Хэмиш. — Напоминает летний закат. Иногда я плаваю вдоль западного побережья, закаты там потрясающие. Впрочем, вы, разумеется, знаете это лучше меня.
— Да, знаю, только до сих пор не предполагала, что сама выгляжу как один из них, — засмеялась Катриона.
— Может быть, только я это увидел, — тихо произнес он.
— О чем это вы там говорите? — вмешалась Элисон, покончив с вопросом о цветнике. — Какие коварные замыслы ты вынашиваешь, Кэт? Хэмиш, не спускайте с нее глаз!
— С удовольствием! — тут же откликнулся Хэмиш.
Элисон бросила на него острый взгляд, затем подозрительно всмотрелась в Катриону. Ее подруга определенно выглядела куда менее спокойной и собранной, чем обычно: серые глаза расширились, щеки порозовели. В голове у Элисон зазвенели предупреждающие колокольчики. Она была знакома с Катрионой всего несколько недель, но уже успела к ней привязаться. Они обнаружили у себя много общего: чувство юмора, честолюбие, схожие интересы, но у них еще не было достаточно времени, чтобы как следует присмотреться друг к другу, узнать сильные и слабые стороны друг друга. Тем не менее у Элисон возникло стойкое подозрение, что, несмотря на их частые шутки по поводу кокетливой и склонной к флирту натуры Катрионы, в области отношений с противоположным полом ее подруга оставалась, если можно так выразиться, на уровне выпускницы первой ступени провинциальной школы — легко увлекающейся, легко обманывающейся, ранимой и уязвимой. Хэмиш же, напротив, давно заслужил докторскую степень во всем, что касалось любовных интриг, сумев при этом избежать каких-либо сердечных травм. Его чувства, как и его бизнес, должны были всегда оставаться под контролем и приносить прибыль.
Элисон, прикусив губу, погрузилась в размышления. Она не была уверена, нужно ли ей вмешиваться, но, похоже, Хэмиш повел энергичную наступательную кампанию и уже добился некоторого успеха, задев какую-то чувствительную струну…
Эта ночь была не самой подходящей для теракта — слишком ярко светила луна, да и небо было достаточно ясным, но новоявленные террористы делали только первые шаги на этом поприще. До сих пор организация «Шотландия для шотландцев», или ШДШ, как они себя называли, ограничивалась словами. Они рассылали грубые, грязные, написанные корявым языком анонимные письма людям, носившим английские фамилии или говорившим с английским акцентом, но имевшим отвагу или безрассудство поселиться в сельских районах Шотландии или открыть там свое дело. Здесь, в маленьком, лежащем среди холмов Саус-Морар селении Лэгган, в последнее время с помощью английской финансовой компании начавшей быстро превращаться из сонной деревушки в модный курорт, активисты ШДШ впервые готовились перейти от слов к делу.
Две безмолвные фигуры с лицами, скрытыми под вязаными масками да к тому же вымазанными черным гримом, бесшумно скользили по скалистому склону среди зарослей дрока. Еле заметная тропинка вела вниз, туда, где у подножия холма в узкой долине стояли полдюжины белых, только что выстроенных, но еще не заселенных домиков. Луна выплыла из-за облака, и злоумышленники застыли, ожидая, пока она скроется, чтобы затем кубарем скатиться на покрытую травой лужайку к окружавшему домики свежевыкрашенному забору.
— Чертова луна, — с ярко выраженным хайлэндским акцентом пробормотал один из них. — Надо было нам подождать до завтра.
— Нет уж, дружище, — возразил второй, более высокий и стройный и говоривший гораздо лучше. — Завтра мне надо быть далеко отсюда. Все будет о’кей. Пошли! Просто смотри на это как на охоту. — Включив фонарь, он начал расстегивать молнию на черной нейлоновой сумке, стоявшей у его ног.
Террорист извлек из сумки прямоугольный металлический ящик, в котором стояли шесть контейнеров, издающих сильный запах бензина. В свете фонаря блеснули белые зубы высокого.
— Ты рисуй, а я буду поджигать.
На втором черном лице заиграла ответная ухмылка.
— Ладно. Тебе повезло, что нет ветра. Дай мне десять минут, а потом начинай.
Кивнув, низенький перемахнул через забор, и вскоре оттуда донеслось прерывистое шипение, похожее на звук горящего полена.
Когда настало условленное время, человек с фонарем извлек из ящика один из контейнеров. Это был знаменитый «коктейль Молотова» с тряпичным фитилем. Террорист поджег фитиль и швырнул контейнер в окно ближайшего домика. Грохот разбитого стекла и громкое «ш-ш-ш» разгорающегося пламени взорвали ночную тишину. Поджигатель подхватил сумку и вдоль забора побежал к следующему домику, где проделал то же самое. Процедура повторилась возле каждого из шести домиков, после чего террорист скрылся в зарослях елей, где его уже поджидал сообщник.
— Жаль, что они недолго будут гореть, — раздраженно бросил поджигатель. — Я ожидал большего.
Пламя уже угасало, превращаясь в мерцающие алые точки внутри каждого из строений. В долине опять наступила тишина, которую теперь нарушал только пронзительный крик потревоженных сов.
— Наверно, мало бензина, — разочарованно вздохнул второй. — И дома еще пустые — нечему гореть внутри. Зато посмотри-ка на мою работу — все как надо.
На белых стенах теперь ярко виднелись хорошо различимые черные надписи. АНГЛИЧАНЕ, было написано на первом домике. УБИРАЙТЕСЬ, гласила надпись на втором. ПРОЧЬ, добавлял третий. Послание дублировалось на второй тройке обожженных и варварски изуродованных зданий: АНГЛИЧАНЕ, УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ. АНГЛИЧАНЕ, УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ.
Для того чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно авторов террористического акта, злоумышленники, быстро орудуя баллончиком с краской, оставили на заборе свою визитную карточку, несколько раз написав ШДШ.
На следующее утро, едва Катриона приступила к работе, раздался телефонный звонок.
— Привет, Кэт. Ну как, благополучно добралась вчера домой? — Это была Элисон.
Катриона в это время занималась ежедневной рутиной — проверяла депозиты, вылавливая урожай неправильно оформленных переводов.
— Да, прекрасно. А я думала, ты уже стоишь на сцене с молоточком аукциониста.
Голос Элисон был наполнен кипучей энергией.
— Так и будет через несколько минут. Сегодня ожидается хорошая распродажа — зал уже переполнен. Я только хотела убедиться, что у тебя все в порядке. Бесстыдник Хэмиш иногда бывает назойлив. Я опасалась, не приставал ли он к тебе вчера ночью.
Катриона засмеялась.
— Ищешь материал для сплетен, Элли? — уколола она. — Но тебе не повезло. Он остался неуязвим для моих чар.
Вчера после обеда они с Хэмишем вместе уехали от ресторана на такси, предоставив Джону и Элисон, жившим в противоположной стороне, ловить другое. Перед тем, как высадить Катриону у порога ее дома, Хэмиш вполне по-дружески чмокнул ее в щеку, оставив у девушки легкий привкус разочарования и вместе с тем смутное ощущение вины. Вины — потому что более глубокая и честная сторона ее натуры осуждала другую, необузданную и фривольную, за то, что та находила Хэмиша привлекательным. Во всяком случае, сказала себе Катриона, если бы он повел себя более решительно, она шарахнулась бы от него, как ошпаренная, разве нет?
— Прекрасно. — В далеком голосе Элисон прозвучало облегчение. — Значит, ты в хорошей форме и готова вечером со мной сразиться?
— О, я и забыла, что мы назначили партию в сквош. Ну вот, меня ждет еще одно поражение. — Катриона только начинала учиться игре, и ей было еще очень далеко до Элисон.
— Напитки за счет победителя! Не забудь — в шесть тридцать. Пока!
— Пока. — Катриона положила трубку и подпрыгнула, потому что телефон тотчас же пронзительно зазвонил снова.
На сей раз это была Джиллиан из приемной.
— Тебе тут прислали цветы, — сообщила она голосом, в котором так и сквозило любопытство. — Невероятно красивые. Послать Ронни, чтобы принес их?
Ронни, веселый немолодой хайлэндец, был швейцаром. Сидя за конторкой в роскошной униформе, он приветствовал всех входящих широкой улыбкой. Всех — кроме тех, кого не знал в лицо. Тем он вежливо, но решительно преграждал путь и нажимал спрятанную кнопку, открывавшую вход в холл, только после тщательного осмотра.
— Как здорово! — Катриона почувствовала, как ее сердце забилось немного быстрее. — Не надо беспокоить Ронни, пусть держит палец на своей кнопке. Я пришлю Мойру.
Мойра Кэмпбелл, двадцатилетняя очаровательная, задорная, умелая и энергичная девушка, была секретарем Катрионы. Она вернулась из холла, едва не шатаясь под тяжестью своей ароматной ноши — блистательного изобилия оранжерейных лилий и роз.
— Кто-то ограбил ботанический сад, — предположила она. — Вскрыть письмо?
Среди стеблей белел небольшой конверт.
— Нет-нет, я сама, — поспешно сказала Катриона, вдруг осознав, что у нее дрожат руки.
На карточке было написано: «Спасибо за прекрасный вечер. Хэмиш».
— Это от клиента, — почти не солгав, объяснила она Мойре, пряча карточку в ящик и не зная, хмуриться ей или улыбаться.
Противоречивые чувства — восторг, беспокойство, неловкость, радость, смятение — одно за другим сменяли друг друга. Катриона благодарила судьбу за то, что Джона и Дональда в этот момент не было в комнате, иначе, без сомнения, они замучили бы ее намеками и поддразниваниями относительно личности дарителя.
— Я думаю, нужно отнести их в Стьюартс-Рум, — торопливо предложила Катриона, стремясь поскорее избавиться от цветов, чтобы избежать шуток своих коллег. — Раз уж они подарены клиентом, пусть другие клиенты ими и любуются.
Стьюартс-Рум была самой роскошной и элегантной комнатой банка, предназначенной для приема посетителей, а также для совещаний. Там за кофе и напитками, в комфорте и уединении можно было спокойно обсудить вопросы о предоставлении кредитов или о крупных капиталовложениях. Комната, как и банк, была названа в честь сэра Джеймса Стьюарта, известного шотландского экономиста XVIII века, предшественника Адама Смита.
Мойра неохотно подхватила букет и понесла к дверям. На пороге она столкнулась с Брюсом Финли, который, пропуская девушку, с интересом покосился на цветы. Приблизившись к столу Катрионы, он спросил:
— От поклонника?
— От клиента, — коротко ответила она. — Вы ко мне?
— Да. — Брюс положил на стол письмо, которое держал в руке, и опустился на стул напротив Катрионы. — По-моему, это как раз такие клиенты, как вы любите. Возьметесь вести их дела?
Девушка просмотрела письмо.
— Каррузерс, обратный адрес — Кент. Англичане?
Брюс приподнял бровь и издал нетерпеливое восклицание.
— Неужели и вы подвержены предрассудкам? Да, они англичане, но их рекомендовал один из наших самых уважаемых вкладчиков и, похоже, это как раз подходящие клиенты для «Стьюартса».
Катриона слегка порозовела.
— Я вовсе не имела в виду… — начала она, но запнулась, а потом продолжила уже более уверенно: — Я созвонюсь с ними и условлюсь о встрече.
— Хорошо. Они остановились в отеле «Каледония» и не намерены долго оставаться в нашем городе. — Брюс взглянул на часы. — Думаю, что я еще успею сбегать на Вентвортский аукцион, просто посмотреть, как идут дела.
— Собираетесь поторговаться за Фергюссона? — спросила Катриона.
— Что? Думаете, мне следует это сделать?
— Конечно. Если картина вам нравится.
С выражением живейшего интереса Брюс подался к ней.
— А вот у меня почему-то сложилось впечатление, что вам она не нравится.
— Просто мне кажется, что эта дама выглядит… ну, скажем, слишком агрессивной, вот и все.
— Да, может быть, вы и правы. Ну, я пойду. — Поднявшись, он вдруг о чем-то вспомнил и добавил: — Да, кстати, что вы думаете об этой шотландской версии Ричарда Брэнсона?
Катриона вначале не поняла, кого он имеет в виду.
— Что?.. A-а, Хэмиш Мелвилл! — Она улыбнулась забавному сравнению. — Он интересный, — осторожно ответила она. — А вы действительно считаете, что он похож на Ричарда Брэнсона?
— Не совсем, — уступил Брюс. — У него далеко не столь добродушный вид и он вовсе не безгрешен.
— Спасибо, что так быстро приняли нас, мисс Стюарт.
Мужчина, пожимавший Катрионе руку, был среднего возраста, с темными, начавшими седеть на висках волосами. На его тяжеловатом лице выделялись крупный нос и набухшие вены, но широко поставленные светло-карие глаза смотрели прямо и искренне. Супруга, выглядевшая лет на пять моложе него, поддерживала форму с помощью краски для волос, корсета и макияжа. Она вырядилась в платье из цветастого шелка, ярко-голубой плащ и бусы из жемчуга. Оба они отличались высоким ростом и, судя по всему, повышенной самоуверенностью.
Ник и Сью Каррузерс раньше владели рестораном в Эшли-Вилд в Кенте, а теперь собирались открыть подобное заведение в Шотландии. Из состоявшегося перед встречей короткого телефонного разговора Катриона поняла, что Каррузерсы сделали остановку в Эдинбурге, прежде чем отправиться дальше на север. Они договорились, что встретятся в тот же день после обеда и обсудят финансовые проблемы супругов.
Катриона провела посетителей в Стьюартс-Рум, где их уже ожидал поднос с серебряным чайником и позолоченным фарфоровым сервизом.
— Какая прелесть! — заметила Сью Каррузерс, увидев стоявший в вазе букет Хэмиша Мелвилла. — Наверно, они чудесно пахнут?
Возившаяся с чайником и чашками Катриона, не Поднимая головы, ответила:
— Да, очень хорошо. У нас контракт с ближайшим цветочным магазином. Молоко, сахар?
Супруги выразили свои пожелания, взяли чашки и очень скоро уже оживленно рассказывали о своих планах (по их словам, решительных и бесповоротных) всей семьей переехать в Шотландию.
— Мы — хорошие рестораторы, — отважно заявил Ник. — Сью занимается кухней и меню, а я — финансами, поставками и дизайном. В Кенте у нас был обширный круг постоянных клиентов, теперь мы намерены создать нечто подобное здесь.
— Но если ваши дела шли так успешно, почему вы решили переехать? — спросила Катриона.
— Это все из-за детей, — откровенно призналась Сью Каррузерс. — Нашим парням одному двенадцать, другому — четырнадцать. Они ходят в школу, но там подвергаются просто ужасающему влиянию. Наркотики, угон автомобилей, алкоголь, девицы — и это в их-то годы! Может быть, в Хайлэнде они и не превратятся в ангелов, но по крайней мере избегнут того, чтобы стать слугами дьявола.
Катриона просмотрела всю информацию, которую успела собрать о финансовых делах новых клиентов.
— Я вижу, вы готовы вложить около ста тысяч фунтов.
— Это то, что мы выручили, продав ресторан, — с гордостью объяснил Ник. — Но основная часть сразу же уйдет в уплату за нашу новую собственность.
— Да? И где же она находится? — поинтересовалась Катриона.
— По дороге на острова, — с таким торжеством объявила Сью Каррузерс, как будто была фокусником, доставшим из шляпы кролика. — Между Форт-Уильямом и Мэлли — кажется, это так произносится? — уточнила она, делая ударение на первом слоге.
Катриона подтвердила, что «Мэлли» произносится действительно так, и продолжила:
— Кстати, я очень хорошо знаю эти места. Как называется селение, где вы покупаете дом?
— Глендоран. Это где-то возле Гленфинна. Вы знаете? — спросил Ник.
— Глендоран, — задумчиво повторила Катриона. — Да, я знаю это место. Когда-то там стоял лагерем принц Карл.
— Это одна из причин, почему мы хотим купить дом именно там. Агент из бюро путешествий объяснил нам, что туристы охотно посещают это место даже зимой, — пояснила Сью. — Дом, который мы покупаем — точнее, усадьба с прилегающими постройками, — когда-то были частью большого поместья, но потом оно пришло в упадок. Оно идеально подходит для наших целей, тем более что находится всего в нескольких метрах от дороги.
Ник порылся в папке с документами и вытащил несколько скрепленных вместе листов, верхний из которых оказался бланком известной фирмы по торговле недвижимостью.
— Вот подробное описание, — сказал он.
Катриона просмотрела документы.
— О каких суммах мы сегодня ведем речь? — уточнила она.
— Дело обстоит так: наше первоначальное предложение в семьдесят пять тысяч за землю и строения было принято, но нужны еще деньги на переоборудование. Общая смета превышает сто тысяч. Конечно, мы можем получить субсидию в «Хайлэндс и Айлэндс Энтерпрайз», но на это потребуется время, а мы пока что нуждаемся в деньгах для покупки мебели, оборудования, ну и жить нужно на что-то, пока мы не начнем работать. Мы надеемся окончательно перебраться сюда к Пасхе и открыть ресторан в конце мая. Вот здесь я все это расписал, а вот калькуляция ежегодного дохода. — Ник достал из папки еще два листа.
Его финансовый план был четким и понятным, и Катриона начала проникаться теплом к этому человеку. Он казался добросердечным, рачительным и умелым хозяином, но видно было, что он знает счет деньгам и не станет бросать их на ветер.
— Итак, вам необходимы кое-какие оборотные средства, которые позволили бы довести до конца ваш замысел.
— Да, хотя в данный момент я не могу назвать точную сумму.
— Разумеется, нам необходимо обеспечение. Мы можем сделать это в форме закладной, тогда все дела по вашей собственности будут идти через нас.
Ник заколебался.
— Неужели это необходимо? Может случиться, что нам понадобится не так уж много, не больше пятидесяти процентов от суммы закладной.
— В любом случае, мы никогда не даем больше шестидесяти пяти, и это зависит от независимой экспертной оценки. Само собой, мы должны будем сделать и свою собственную оценку и провести все это через наших юристов. Я вижу, вы уже указали здесь имя вашего адвоката. — Сделав пометку в блокноте, Катриона подняла голову и ободряюще улыбнулась. Каррузерсы были людьми как раз такого типа, с которыми она предпочитала иметь дело — диаметрально противоположными Чарльзу Монкрайфу и ему подобным. — Что ж, все это выглядит весьма многообещающе, — признала она. — Как вы смотрите на то, чтобы я сама взглянула на ваше будущее владение? Тогда я составлю более полное представление.
— Как пожелаете. Мы как раз собираемся съездить туда на несколько дней, — кивнул Ник. — Приезжайте, когда сможете.
— Хорошо. Сейчас я уточню свое расписание у секретаря. — Катриона потянулась к телефону. — Мойра? Посмотри, пожалуйста, что у меня на пятницу? Ничего? Прекрасно. Пометь, пожалуйста, что меня не будет в городе. — Она посмотрела на Каррузерсов. — Пятница вас устроит?
Ник и Сью, обменявшись быстрыми взглядами, одновременно кивнули.
Когда они выходили из комнаты, от их шагов качнулся столик, на котором стоял букет Хэмиша Мелвилла. Длинные стебли затрепетали, и до Катрионы донеслась волна нежного аромата.
— Не унывай, Катриона, когда-нибудь ты разобьешь меня в пух и прах, — утешала подругу Элисон после партии в сквош.
Учитывая, что последние полчаса она провела на корте, молодая женщина выглядела необычайно свежей и ничуть не уставшей. Раскрасневшаяся Катриона, чувствуя себя далеко не столь бодрой, вышла из-под душа и начала вытираться.
— Гоняешь меня по корту, как тебе вздумается, а после этого еще хочешь, чтобы я шутила и хорошо выглядела? — шутливо упрекнула она, становясь на весы. Стрелка остановилась на цифре пятьдесят два. — По крайней мере, это поддерживает меня в форме.
Катриона достала из сумки белые кружевные трусики и быстро натянула на гладкие бархатистые бедра.
— Ты такая худенькая, — заметила Элисон, критически оглядывая подругу. — Если, хочешь выиграть у меня, наращивай мускулы.
Рассмеявшись, Катриона надела шелковую блузку и отбросила с лица и шеи влажные волосы.
— Ты тоже не амазонка, Элли. Ты победила меня не мышцами, а опытом и умением.
Элисон взглянула на свое тело, гладкое, но более округлое, с более полными грудями и бедрами.
— У меня появляется животик, — констатировала она. — Я ничего бы не имела против, если бы это было связано с беременностью, но увы…
Катриона сочувственно улыбнулась.
— По-прежнему не везет?
Она знала, что подруга хотела бы иметь ребенка, но не знала о тех щемящих приступах горя и тоски, которые испытывала та всякий раз, когда убеждалась, что ее надежды вновь не осуществились.
Элисон надела юбку от своего изящного черного костюма. Обе они пришли в спортклуб прямо с работы.
— Нет, — сквозь зубы пробормотала она, застегивая молнию. — Может быть, в будущем месяце получится. — Накинув жакет, Элисон заставила себя улыбнуться: — Ну, а ты все ждешь своего прекрасного принца, Кэт? Похоже, никому не дано иметь все, что он хочет?
Катриона усмехнулась.
— Мне все еще вместо прекрасных принцев попадаются одни лягушки. Все, что пока удалось достичь — получить цветы от Хэмиша Мелвилла.
Элисон помедлила, прежде чем ответить.
— Вот это успех, — без всякого энтузиазма произнесла она. — И что же ты сделала, чтобы этого добиться?
Катриона удивленно уставилась на подругу.
— Ты меня в чем-то упрекаешь?
— Я ни в коем случае ни в чем тебя не упрекаю, Кэт! Но я твоя подруга, и вправе о тебе беспокоиться.
— Хотела бы я, чтобы было о чем беспокоиться! Если хочешь знать, я с удовольствием завела бы хороший роман.
Катриона провела щеткой по волосам, и они пушистым огненным ореолом засияли вокруг ее головы.
— Пожалуйста, но только не с Хэмишем Мелвиллом. Почему бы тебе не пофлиртовать с Дональдом Камероном? Он-то полон желания и всегда готов. — Элисон умело подкрасила губы яркой помадой и напудрилась, чтобы скрыть появившийся в последнее время желтоватый оттенок кожи. В зеркале отразился укоризненный взгляд Катрионы.
— Фу! Ухаживания Дональда — не более чем сотрясение воздуха, пустая болтовня. Кроме того, ты же знаешь, у него роман с Джиллиан.
— Да, но они не женаты.
— В отличие от Хэмиша Мелвилла, хочешь ты сказать? Руки прочь от женатых мужчин?
— Кэт, просто ты совсем не подходишь для того, чтобы водиться с женатыми мужчинами. И потом, Хэмиш такой… безжалостный.
Катриона поразмышляла над этим определением и отрицательно покачала головой.
— Нет, я не думаю, что он безжалостный. Сильный, жесткий, может быть, хитрый, но безжалостный — нет. Так или иначе, почему мы его обсуждаем? Ведь это не более чем несколько цветов, посланных, возможно, в тот момент, когда он смотрел, как его жена примеряет новые парижские туалеты, и прикидывал, во что они ему обошлись!
Элисон рассмеялась, представив себе эту картину.
— Да, может быть, ты права.
— Конечно, права, — жизнерадостно откликнулась Катриона, застегивая сумку. — Давай пойдем и чего-нибудь выпьем.
Часом позже, выйдя из клуба, они оказались почти в полной темноте. Лишь висящий над входом фонарь освещал ступеньки. Машина Элисон стояла совсем близко, в освещенном круге, и Катриона еще на несколько минут задержалась возле нее, чтобы поболтать с подругой и помахать ей на прощание. Ее собственный серебристый «фольксваген-гольф» стоял в стороне, в тени платановой аллеи. Не успела Катриона отпереть замок, как распахнулась дверца стоящего рядом приземистого черного «ягуара» и оттуда вынырнула какая-то темная фигура.
— Добрый вечер, Катриона.
Катриона едва не подпрыгнула.
— Хэмиш! Господи, как вы меня напугали! Я подумала, что вы грабитель или что-нибудь в этом роде. — Учащенно дыша, она прислонилась к автомобилю.
— С каких это пор грабители разъезжают на «ягуарах»? — засмеялся Хэмиш и, подойдя поближе, успокаивающе дотронулся до ее руки. — Прошу прощения. У меня не было ни малейшего намерения пугать вас. Я ожидал вас здесь, чтобы поговорить.
— Почему же вы не вошли в клуб? — Отперев багажник, Катриона закинула туда спортивную сумку.
— Хотел поговорить наедине. Я вспомнил, что вы должны играть здесь в сквош с Элисон. Вы получили мои цветы?
— Да, большое спасибо. Хотя, наверно, вы не должны были этого делать.
— Почему нет? — Она увидела, как в темноте сверкнули его зубы. — Красивые девушки должны получать цветы.
— Почему-то мне кажется, что ваша жена не согласилась бы с вами.
На его лице появилась лукавая обезоруживающая улыбка.
— Может быть, и нет, хотя в свое время я частенько посылал цветы и ей. Вы пообедаете со мной?
Катриона была застигнута врасплох.
— Не знаю, — растерянно пробормотала она.
— Что значит — не знаю? — В его голосе все еще чувствовалась усмешка. — Разве вы не хотите есть?
Катриона была голодна как волк и как раз собиралась заехать пообедать в ближайший китайский ресторанчик.
— Хочу, — честно призналась она.
— Тогда все в порядке. — Он приоткрыл дверцу своего «ягуара», и оттуда донесся запах натуральной кожи. — Вы любите рыбу? — спросил Мелвилл.
Теперь засмеялась Катриона.
— Разве вы не знаете, что если бы люди на островах не любили рыбу, то им вообще пришлось бы голодать? — почти что возмущенно поинтересовалась она.
— Зато я знаю место, где так готовят морской язык по-дуврски, что он тает во рту. И подают его с ледяным французским «Полли Фюме». — Хэмиш еще шире распахнул дверцу, и в салоне загорелся манящий огонек.
Не раздумывая, Катриона грациозно скользнула на сиденье.
— Вы поймали меня на крючок, — отважно заявила она. — Но Элисон этого не одобрит.
— А мы ей не скажем, — заговорщически подмигнул он, захлопывая дверцу.
Кафе «Маринетти», небольшое и незаметное, скромно пряталось на одной из боковых улочек Лейта — когда-то независимого города и порта на берегу залива Ферт-оф-Форт, ныне ставшего одним из районов Эдинбурга. Тем не менее ему удалось сохранить индивидуальность и остаться своеобразным богемным островком, заполненным ресторанами, картинными галереями и необычными жилыми домами, перестроенными из пакгаузов. Если Эдинбург порой подавлял своей буржуазной солидностью, то в Лейте царил гораздо более свободный дух.
Хэмиша и Катриону усадили за угловой, освещенный свечой столик, стоявший у наполовину зашторенного выходящего на улицу окна. Сосновый паркет, столы и стулья — все было красиво и удобно. В ресторане основной акцент делали на вкусной еде, а не на сопутствующих эффектах. Почти все столики были заняты, но ощущения тесноты не возникало.
— Я был здесь всего один раз, — сказал Хэмиш. — Этот ресторанчик открылся сравнительно недавно.
— И я думаю, вы не приводили сюда жену, — заметила Катриона, внимательно рассматривая столовые приборы.
— Что заставляет вас сделать такое предположение? — мягко спросил он, отодвигая свечу, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Потому что, как мне представляется, вы очень тщательно организовали свою жизнь, — ответила Катриона, подняв голову и смело глядя ему в глаза. — Есть места, куда вы водите только жену, а есть и другие — для приятельниц, для девушек.
— Стало быть, вы уверены, что у меня есть подружки?
— Наверно, по одной в каждом порту, — пошутила Катриона, показывая ровные белые зубы. — Но я рада тому, что мне достался Лейт. Мне здесь нравится.
— Прекрасно. Потому что, по странному совпадению, это мой любимый… порт, — уверенно заявил Хэмиш.
Мерцающая свеча создавала иллюзию уединенности. Отблески пламени плясали в их глазах, серых и голубых, как будто скрепляя печатью незримый договор.
Хэмиш раскрыл меню.
— Хотите взглянуть или сразу заказываем морской язык?
— О, безусловно, язык, — сказала Катриона. — И еще это, ледяное, как там вы его назвали? Иначе я решу, что вы не держите слова.
— Этого я никак не могу позволить. Значит, как и договаривались, «Полли Фюме» и рыба по-дуврски.
Принесли рыбу, свежую, сочную, посыпанную петрушкой и смазанную маслом. К ней подали хрустящий картофель фри в корзиночках. Хэмиш и Катриона ели неторопливо, наслаждаясь каждым кусочком и смакуя живительное прохладное вино.
— Да, вы знаете, как доставить девушке удовольствие, — очередной колкостью прервала молчание Катриона. — Рыба и чипсы в портовом кабачке.
— В этом и заключается секрет моего успеха, — принял шутливый тон Мелвилл. — А вот в чем секрет вашего? Еще почти дитя — и уже банковский управляющий.
Катриону рассмешила его угодливость.
— Не знаю. К тому же быть управляющим, пусть даже у «Стьюартса», не бог весть какой размах.
— Вот как? — Он удивленно приподнял бровь. — А что же тогда, по-вашему, размах?
— Заниматься бизнесом, контролировать миллионы, идти на риск. Это, должно быть, захватывающе. — Она наклонилась к нему. — Разве не так?
Мелвилл пожал плечами.
— Как сказал гном мальчику в одной детской сказке: «Я кажусь себе таким же большим, как ты кажешься себе».
— Вот уж не думала, что вы знаток детских сказок! — воскликнула Катриона, смущенно покачивая головой.
— Что только доказывает, что и вы можете ошибаться, — отозвался он. — Приятно узнать, что вы тоже не являетесь совершенством.
— Я ни на минуту не поверю, будто вы считали меня совершенством.
Загадочно улыбаясь, Хэмиш приподнял свой бокал.
— Почти совершенством, — проговорил он. Его голос был сладким, как мед, а глаза — мягкими и ласкающими, как голубой бархат. — Особенно здесь, сейчас, при этом освещении.
Его взгляд, тон и слова, весь его облик подействовали на Катриону завораживающе и лишили дара речи. Она почувствовала, как под его взглядом ее захлестнула обжигающая волна. Ни один из знакомых мужчин, начиная от парней с острова, с которыми Катриона дружила в юности, и кончая обходительными, вкрадчивыми, опытными светскими львами, встречавшимися ей в последнее время, никогда не вызывал в ней такой мгновенной и острой вспышки. Это было невозможно, невероятно, невыносимо! Ее дыхание участилось, сердце готово было выпрыгнуть из груди, Катриона едва не вскрикнула, таким глубоким и пронзительным было это ощущение. Дрожащая, растерянная, беспомощная, она молча сидела, ожидая, пока оно пройдет.
Катрионе казалось, что ее спутник не мог не заметить, какую бурю он вызвал, однако Мелвилл никак этого не показал. Наконец она овладела собой и, положив нож и вилку поперек тарелки, отодвинула ее от себя. Хэмиш с удивленным видом опустил бокал.
— А я-то думал, что вы голодны, — заметил он, окинув взглядом остатки ее ужина.
— Была голодна, — поспешно подтвердила Катриона. — Но теперь уже нет. Это было великолепно.
Мелвилл вытащил из ведерка со льдом запотевшую темно-зеленую бутылку.
— Во всяком случае, вы не можете отказаться помочь мне покончить с этим. Особенно если учесть, что именно я повезу вас домой.
Катриона молча наблюдала, как он наполнил ее бокал. Она уже совершенно успокоилась, и от бешеного внутреннего огня, пожиравшего ее минуту назад, остались лишь тлеющие угольки.
— Здесь очень уютно, — заметила она, оглядывая расположившихся за другими столиками посетителей. — Гораздо тише, чем у «Кастелло».
— Конечно. Я так и подумал, что это более подходящее место для беседы. Джузеппе, разумеется, яркая личность, но его ресторан не располагает к интимному общению. А сегодня я не расположен делить вас ни с кем, даже с этим общительным и обаятельным итальянцем.
— Не только он обладает монополией на обаяние, — пробормотала себе под нос Катриона, отпивая из запотевшего бокала. Затем она спросила уже нормальным голосом: — Между прочим, вы сегодня были на аукционе?
Легкое движение губ Хэмиша показало, что комплимент не остался нерасслышанным.
— Да, я там был. Вот уж потеха! Элисон осталась довольной.
— По-моему, так и есть. Вы купили Эрдли?
Мелвилл покачал головой.
— Кто-то хотел его гораздо сильнее, чем я, и заплатил цену, которую я счел чрезмерной.
— Вы часто покупаете на аукционах?
— Нет. В основном через дилеров. Они дают мне знать, когда у них появляется нечто, что может меня заинтересовать.
— Именно так вы приобрели Пикассо?
— A-а, Пикассо… Нет, не так. — В мерцающем свете свечи Хэмиш выглядел немного таинственно. — Эта картина, можно сказать, сама свалилась мне в руки.
— Вот так просто? Пикассо — и вдруг падает прямо в руки? — недоверчиво спросила Катриона. — Это звучит довольно загадочно.
Он как-то странно усмехнулся.
— Ничего загадочного, скорее, обычная случайность. Она принадлежала одному американскому дилеру, который хотел кое-что, что было у меня. Мы обменялись.
— Что же такого он мог хотеть, что по стоимости равнялось Пикассо? — изумилась Катриона.
— Мою жену, — лаконично ответил Хэмиш. — Он хотел жениться на моей первой жене. Почему-то он считал, что она стоит Пикассо. Бедняга не догадывался, что я отдал бы ее за кусок картона.
— Вы шутите! — возмущенно воскликнула Катриона. — Вы шутите, правда?
Хэмиш пожал плечами.
— Не совсем. Он увез ее и таким образом хотел загладить свою вину. Неужели я должен был отказаться?
— Да! — убежденно воскликнула она. — Нельзя превращать людей в предмет для бартера.
— Вот как. — Хэмиш казался пристыженным. — Что ж, а я это сделал.
Несколько секунд она молча смотрела на него.
— Это очень хорошая картина Пикассо, — добавил Мелвилл, как бы умоляя понять его.
Катриона пребывала в смятении, не зная, верить ему или нет, а если верить, то можно ли простить такой поступок? Она растерянно покачала головой и вздохнула:
— Даже не знаю, как вас воспринимать.
Прищурившись, Хэмиш взглянул на нее.
— А не надо никак меня воспринимать, — сказал он, взяв ее за руку. — Просто давайте поедем и посмотрим на нее.