С волнением обсуждали сложившуюся обстановку в Сталинграде. Мы знали, что немецкие войска прорвались в город, на его улицах идут бои.
На Северо-Западном фронте в это время обстановка была относительно спокойной. Перед нами стояла .одна задача: активной обороной сковывать войска противника, не допустить, чтобы он снял хотя бы одно соединение с нашего фронта и перебросил на юг.
После завтрака пошли на передний край. Надо было принимать дивизию.
- Начнем, пожалуй, с правого фланга, где обороняется полк Кротова, сказал генерал Корчиц.
По узенькой тропке поднялись на небольшой взгорок. Было прохладное утро. Вокруг стояли, светясь каждым листом, уже порыжевшие осины, с них, посверкивая тончайшими нитями, тянулась в чистом воздухе паутина.
По дороге генерал Корчиц рассказал мне о командире 140-го стрелкового полка подполковнике Михаиле Ивановиче Кротове.
- Грамотный в военном отношении, требовательный, смелый, принятое решение доводит до конца. Имеет солидный боевой опыт.
Метрах в 500 от командного пункта полка, на просеке, нас встретил Кротов среднего роста крепыш, смуглое лицо, карие, почти черные глаза. Тогда ему было всего 38 лет.
Наметанным взглядом я сразу определил - кадровый командир. Чистый подворотничок, начищенные до блеска сапоги. Он четко вскинул руку к козырьку фуражки, представился.
Вначале направились в первый батальон. По пути Кротов коротко рассказывал о своих комбатах.
- Командир 1-го батальона майор Евгений Семенович Назаренко, много повоевавший и испытавший человек. На 2-м батальоне - капитан Анатолий Андреевич Казаков, молодой командир, ему 23 года. По молодости горяч, правда, умеет взять себя в руки. 3-м батальоном командует недавний командир минометной роты капитан Василий Иосифович Лейпунов. Вдумчивый. Осторожный. Тщательно все взвесит, чтобы правильно принять решение.
Вячеслав Викентьевич добавил:
- Каждый из них испытан в боях. Такими командирами можно гордиться. Все комбаты имеют боевые награды.
Шли мы не спеша. Красноармейцы грелись на солнце, День выдался тихим и теплым.
Майор Назаренко ожидал нас в первой траншее. Он доложил сведения о противнике и о батальонном районе обороны. Докладывал четко, со знанием дела.
И вот тут я обратил внимание на один, на мой взгляд, недостаток: наши траншеи местами были не глубокие. Продвигаясь по ним, часто приходилось сгибаться. Хотел сказать об этом, но подумал и решил в данной ситуации промолчать. Для себя заметил - траншеи необходимо углубить, тем более что скоро грунт скуют морозы.
Подошли к болоту. Здесь траншеи прервались. Некоторые участки красноармейцы вынуждены были преодолевать броском. А снайперы врага только этого и ждали.
Перед нашим передним краем, в 300-400 метрах, тянулась шоссейная дорога Старая Русса - Рамушево, по которой шла техника врага. Ее можно и должно было успешно обстреливать, но наша артиллерия и минометы молчали. Я тогда еще подумал: "Может, не хотят обнаружить себя?"
На границе района обороны второго батальона нас встретил капитан Казаков. Невысок ростом, неширок в плечах, чистый - без морщинки - юношеский лоб, живые светло-карие глаза, нежный румянец заливает скулы. На вид ему лет двадцать. Но докладывал он как бывалый командир. Построение обороны подразделения капитана Казакова почти ничем не отличается от первого батальона. Опорные пункты рот подготовлены к круговой обороне и связаны между собой системой огня и заграждений. Красноармейцы несли службу бдительно, хорошо знали свои обязанности. Я обратился к одному из наблюдателей. Он четко доложил свои обязанности, показал свой сектор наблюдения, разведанные нами дзоты и расположение других огневых точек фашистов. У каждого пулеметного расчета была стрелковая карточка, на которой разборчиво были нанесены: полосы огня, ориентиры, их номера, наименование и расстояние до них, расположение своего подразделения и место командира, необходимые данные о враге.
В тот день мы побывали почти во всех подразделениях, расположенных в первом эшелоне, побеседовали с командирами и бойцами. Настроение у людей боевое. Не успели добраться лишь до третьего батальона - он был расположен во втором эшелоне.
Солнце уже спряталось за лес. Густой сероватый туман поплыл от реки Ловать. Серии ракет всплывали на противоположной стороне; черная вода каскадом загоралась у песчаной отмели берега.
Мы шли тропинкой под обрывистым берегом. Когда свет ракет опадал клочьями мертвого огня, тогда отчетливо слышался стук пулеметов. Трассирующие пули веером летели через все пространство реки, вонзались в мокрый песок, тюкали над нашими головами в стволы деревьев.
- Ходить здесь опасно, - прервал молчание генерал Корчиц.
Вот и знакомый блиндаж. У входа нас уже ожидал начальник штаба подполковник Тихомиров.
- Поступила депеша из штаба фронта. Вам, товарищ генерал, приказано немедленно явиться к новому месту службы.
Корчиц нахмурился. Еще не успел сдать соединение, проститься со всеми однополчанами, а приказ немедленно уезжать.
Утром он распрощался со всеми, кто был в штабе дивизии, и уехал в 1-ю ударную армию.
С этого момента я вступил в должность командира дивизии. Масса вопросов волновала меня. Как пойдет моя служба, когда на плечи легла такая ответственность? Дивизия - сложный организм, объединяющий несколько тысяч людей, организационно состоящий из трех стрелковых и артиллерийского полков, противотанкового и зенитного артиллерийских дивизионов, разведывательной роты и саперного батальона, батальона связи, тыловых частей и учреждений. С этими тревожными мыслями я заснул. Вскочил от сильного гула. От глухих ударов сыпалась со стуком земля на стол, звенело стекло лампы, весь блиндаж слегка вздрагивал. Снаряды противника рвались неподалеку от оврага, в котором был расположен командный пункт. Проснулся и комиссар дивизии Яков Петрович Островский.
- Что думаете делать, Василий Митрофанович?
- Пойду в 232-й полк, - ответил я комиссару.
- Вот и хорошо, - весело отозвался Островский, - пойду и я с вами.
- Очень рад. Мне будет легче знакомиться с людьми и обстановкой.
Наспех позавтракали и в сопровождении двух автоматчиков направились по тропинке, через поле, кустарник и небольшую рощицу. Только вышли на поляну, как в расположении противника скрипуче "заиграли" шестиствольные минометы, низкое небо расцветилось огненными трассами мин. С глухим гулом, сотрясая землю, разорвались от нас метрах в двухстах. Мы бросились в старую глубокую воронку, переждали обстрел, пошли дальше. По пути Яков Петрович рассказал о командире 232-го стрелкового полка:
- Иван Григорьевич Мадонов прибыл в дивизию недавно, но уже успел показать себя умелым командиром. Вот что случилось у нас в июне этого года. Противник ровно в пять часов утра открыл ураганный артиллерийский огонь по участку обороны 232-го полка. Одновременно в воздухе появились его самолеты, началась бомбежка. Около часа продолжалась огневая обработка, а затем враг перешел на узком участке в атаку. Основной удар пришелся как раз по позициям 232-го полка, где гитлеровцы пошли вперед при поддержке танков. Несмотря на отчаянное сопротивление бойцов полка, врагу удалось вклиниться в глубь наших позиций.
Мадонов принял смелое решение - направить роту танков под командованием старшего лейтенанта Латышева в обход вклинившихся в нашу оборону гитлеровцев и ударить во фланг и тыл. Маневр удался, вскоре мы увидали, как два немецких танка задымили, а остальные начали пятиться как раз, к тому месту, где в засаде их ожидали орудия младшего лейтенанта Кучерова. Ударами с близкого расстояния по бортам эти танки были подбиты. Подразделения полка перешли в контратаку и выбили врага с занятых позиций...
Мадонов встретил нас на опушке леса. Доложив, провел к наблюдательному пункту полка, который был оборудован на четырех вековых соснах и замаскирован так, что ни с воздуха, ни с земли его нельзя было обнаружить. Там находился командир, который в бинокль наблюдал за действиями противника. Здесь же стояла стереотруба, сидел с аппаратом телефонист. Я поднялся вверх, приник к окулярам и увидел через стереотрубу как на ладони первую позицию врага. Видно было, как мелькали стальные каски в траншеях.
За этот день мы прошли и осмотрели батальонные районы обороны 232-го полка. Практически оборона была здесь построена так же однообразно, как и у соседа - подполковника Кротова. Познакомился и побеседовал я с командирами батальонов, рот и батарей, командирами взводов и отделений, со многими красноармейцами. Настроение у всех было боевое. Некоторые командиры и даже красноармейцы прямо задавали мне вопрос: "Когда, товарищ полковник, начнем наступать? Сколько можно сидеть в обороне?"
Выводов поспешных я не делал. Все увиденное тщательно анализировал, все услышанное обдумывал и потихоньку намечал план своей будущей работы.
На следующий день, с рассветом, вместе с комиссаром пошли на левый фланг дивизии, на участок обороны 171-го стрелкового полка. Линия обороны проходила вдоль берега реки Ловать. Шли под береговым обрывом спокойно, пули и осколки свистели выше наших голов. Яков Петрович по пути дал краткую характеристику командиру 171-го стрелкового полка подполковнику Ивану Ивановичу Нейману. По национальности он латыш. Спокойный, хладнокровный, неторопливый, очень рассудительный - вначале все взвесит, выслушает мнения подчиненных, а потом принимает решение.
- Награжден двумя орденами Красного Знамени, - закончил Островский.
Подполковник Нейман - высокий, стройный, свежевыбритый, светловолосый, с синими холодными глазами - встретил нас недалеко от своего командного пункта, врытого в берег реки. КП был так замаскирован, что не просматривался ни с воздуха, ни с земли. Представился он, твердо произнося слова, доложил обстановку. На все мои вопросы отвечал предельно кратко, со знанием дела обрисовал обстановку в батальонах и отдельных ротах, дал характеристику командирам. Чувствовалось, что он хорошо знает подчиненных, знает, кому из них лучше поставить ту или иную задачу в бою. Все вместе мы пошли по первой траншее от реки Ловать к правому флангу полка.
Передний край растянулся на десять километров вдоль реки. Начали мы знакомство с батальоном Н. И. Микерова с его командного пункта. Все блиндажи для жилья командиров и красноармейцев врыты в берег, сделаны добротные перекрытия в три-четыре наката. С НП батальона я осмотрел окрестности в бинокль - впереди чернели остатки деревни Редцы, местность вокруг ее развалин изрыта траншеями, ходами сообщения, окопами, показали мне и несколько дзотов. Редцы - важный узел сопротивления, подготовленный к круговой обороне, связанный системой огня и заграждений с Присморжьем. Деревня с возвышенности круто спускалась к берегу Ловати. Именно здесь в дальнейшем предстояло нам участвовать в наступательной операции по окружению демянской группировки фашистских войск. Но тогда я этого, конечно, не знал.
Итак, на опушке леса у ручья, впадающего в Ловать, укрепился враг. Каждый метр земли перед своим передним краем гитлеровцы опутали колючей проволокой, густо усеяли минными полями, промежутки между опорными пунктами простреливались пулеметным, минометным и артиллерийским огнем. Наблюдая эту картину, я невольно вспомнил весну 1942 года. Тогда наша 200-я стрелковая дивизия наступала в этих же местах несколько левее.
Перед началом атаки стрелковые подразделения 200-й дивизии вышли на исходный рубеж. Артиллеристы изготовились на огневых позициях, их командиры заняли свои наблюдательные пункты.
После боя нам стало известно, что разведчики-артиллеристы из первой батареи 650-го артиллерийского полка Дудин, Цыганков, Степанов, Яковлев, Вартанян во главе с командиром взвода лейтенантом Г. И. Сиротой пробрались под сильным огнем противника к пехоте, залегшей на окраине Присморжья, чтобы корректировать огонь наших орудий. Наступающие подразделения дивизии имели задачу захватить Присморжье и выйти к Рамушево, разъединив старорусскую и демянскую группировки, и надежно обеспечить на фланге стык через реку Ловать со 182-й стрелковой дивизией.
После короткой артиллерийской подготовки пехота поднялась в атаку, ворвалась в Присморжье. Но несколько огневых точек врага ожили и открыли огонь. Продвижение пехоты вновь приостановилось. Артиллеристам приказали подавить огневые точки противника. Снарядов было мало, и требовалось вести особенно прицельный огонь.
Командир батареи старший лейтенант Комаров приказал по телефону лейтенанту Сироте с его разведчиками и связистами перебраться за Черную речку, обнаружить уцелевшие огневые точки гитлеровцев и их координаты передать на батарею. Разведчики незаметно подобрались к позициям фашистов и засекли их огневые точки. Получив от них данные, наши орудия легко подавили огневые точки врага.
Как только батарея подавила огневые точки, к ней присоединились другие орудия дивизиона капитана К. Б. Соколова и полковая батарея старшего лейтенанта А. Ф. Ватченко. Наша пехота поднялась в атаку, успешно преодолела первую траншею врага, очистила деревню Присморжье. Завязался бой во второй и третьей траншеях за Александровку. Артиллеристы, поддерживая пехоту огнем и колесами, быстро уничтожали обнаружившие себя огневые точки врага.
Вместе с командиром полка подполковником В. Я. Даниленко мы прошли по Присморжью и Александровке. Повсюду исковерканные пушки, пулеметы, повозки, орудийные передки врага. Большие потери понес враг и в живой силе.