- Номер вашей дивизии, полка, батальона, роты?
Унтер-офицер втянул голову в плечи, словно ожидая, что его вот-вот ударят.
- Мы ждем! - повторил Бейлин.
- Штабной роты 30-й пехотной дивизии.
В это время вошел майор Пташенко и, спросив разрешения, обратился ко мне:
- Товарищ полковник! У блиндажа вас ожидает незнакомый генерал-лейтенант!
Я вышел из блиндажа и увидел двух генералов и группу, очевидно, сопровождающих их офицеров. Представился:
- Командир 182-й дивизии полковник Шатилов!
Генерал внимательно посмотрел на меня, крепко пожал руку и спросил:
- Вам, полковник Шатилов, уже известно, что 182-я дивизия вошла в состав 1-й ударной армии?
- Нет!
- Приказом от 19 ноября. Я командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант Коротков, а это - член Военного совета генерал-майор Колесников.
Я сразу узнал генерала Дмитрия Емельяновича Колесникова. Он был членом Военного совета 26-й армии на Юго-Западном фронте в первые месяцы войны, и мне не раз приходилось с ним встречаться.
- Но раз у вас нет приказа, зайдемте к вам в блиндаж и там разберемся.
Генерал Короткое позвонил в штаб армии. Выяснилось, что шифровка не успела еще прийти в дивизию. Командарм приказал доложить обстановку. Когда я начал докладывать о противнике, он спросил:
- Давно были пленные?
- Сейчас, товарищ генерал, допрашивают унтер-офицера в блиндаже начальника разведки.
- Пойдемте.
Мы вошли в блиндаж, где Бейлин продолжал допрос.
Пленный, увидев двух генералов, совсем растерялся. Полчаса назад в блиндаж пришел полковник, а тут вдруг сразу два генерала.
- Спрашивайте о планах командования!
- Какие задачи поставлены дивизии на ближайшее время? - задал вопрос Бейлин.
- Я унтер-офицер. О задаче дивизии не знаю. Офицеры говорят, что надо укреплять оборону и готовиться к зиме.
- Где расположен штаб дивизии?
Пленный замялся. Спрашивали о том, что является военной тайной. Зорько подвел гитлеровца к карте, разложенной на столе.
- Я карту плохо знаю, - залепетал унтер-офицер.
- Смотрите! - показал майор. - Сейчас ваша штабная рота расположилась здесь. А вот тут должен быть штаб дивизии. Верно?
Пленный кивнул.
Выслушав еще несколько ответов пленного, генерал встал:
- Ясно, у противника ничего не изменилось. Оборону держат прежние силы. Молодцы разведчики. Немца немедленно отправить в штаб армии.
Во время допроса член Военного совета тихо беседовал с начальником политотдела дивизии полковником Хромовым. Краем уха я услышал:
- В любых условиях боевой обстановки сохраняйте и укрепляйте партийные организации в ротах и батареях и на них опирайтесь. Их коммунисты ближе всех стоят к красноармейцам.
Командование армии побывало в расположении частей дивизии, тепло побеседовало со многими офицерами и красноармейцами. Когда был закончен официальный прием дивизии в состав 1-й ударной армии, а это произошло уже поздним вечером, я пригласил командующего, члена Военного совета и сопровождающих их офицеров на ужин.
Войдя в мой блиндаж, Геннадий Петрович Коротков внимательно осмотрелся. Его удивила почти домашняя обстановка в нем. Было уютно и тепло, на столе белела скатерть, аккуратно расставлены тарелки, разложены вилки, ножи. На одной из тарелок маленькими ломтиками хлеб. На другой - селедка, картошечка с луком. На третьей - консервы. Хорошо постарался ординарец Константин Горошков.
За ужином генерал Коротков рассказал о боях в начале войны. Он тогда командовал 238-й стрелковой дивизией, а затем 5-м гвардейским стрелковым корпусом, отличился в оборонительных боях за Тулу.
- А мы с Шатиловым, - сказал генерал Колесников, - дрались на Юго-Западном в составе 26-й армии. Помните, комдив, бои на киевском направлении? Вот только командарм наш, Федор Яковлевич Костенко, не дожил до этих дней. Он погиб под Харьковом в мае прошлого года...
После ужина командарм и член Военного совета уехали на свой КП.
Вскоре после посещения дивизии командованием армии поздней ночью я отправился вместе с начальником разведки и переводчиком в расположение боевого охранения батальона Бурмистрова проверить несение службы. Пришли, а там нас встретил комбат. Вместе с ним и командир 2-й стрелковой роты старший лейтенант Гуськов. Он доложил обстановку, а я спросил:
- Узнали, что мы прядем, или совпадение?
- У меня, товарищ полковник, по плану проверка боевого охранения.
- Ну хорошо, тогда вместе проверим.
Я очень не любил отрывать командиров от дела, но прекрасно знал, что Сергей Иванович Бурмистров не любит сидеть в штабе, чаще всего находится в подразделениях, на передовой.
Итак, собрались мы в блиндаже командира боевого охранения. Тесновато. Сидим и расспрашиваем офицера о поведении противника, интересуемся, в чем нуждаются бойцы, доходит ли сюда горячая пища? Побеседовали и уже собрались уходить, как появился наблюдатель и доложил:
- Замечена группа немецких солдат, идут прямо в наше расположение.
Мы насторожились. Майор Зорько, опытнейший разведчик, скомандовал:
- Не стрелять! Боевому охранению подтянуться к блиндажу. Старшему лейтенанту Бейлину выйти в траншею и завязать разговор с противником.
Я сижу, не вмешиваюсь, только наблюдаю через амбразуру. В снежной пелене появились силуэты немецких солдат. Действительно, бредут на наш блиндаж. Вот уже подошли совсем близко. Их пять человек. Слышим немецкую речь. Бейлин тихо нам: переводит.
- Куда мы идем? Не к русским ли? - беспокоится долговязый детина.
- Как будто провалился командный пункт батальона.