И пусть Рогожин обещал, что кто-то со мной обязательно от его имени свяжется, так никто и не позвонил. Уже утро пятницы, а ни смс, ни даже пропущенного, «короткого маячка». Полный штиль. Странно всё. А может, я просто всё не так поняла.
Нет, конечно, я не надеюсь на помощь от Феди. Но раз сказал ждать участи — то жду. И, тем более, вдруг это будет связано с Ним непосредственно. И я смогу Ему помочь. А потому…
«Короче, черти что!» — нервно выругалась сама себе под нос, замотав головой.
— Ванесс, — окликнула меня медсестра. — Тебя Врач искала. Сказала, что документы на выписку уже готовы. Можешь заходить, забирать.
Ну вот и всё. Канонады залп. Прощай тепло, крыша над головой и гособеспечение.
Забрать бумажку. Отблагодарить оставшимся коньяком — и на выход. В сторону палаты за своим сыном и вещами.
— Ваня, — вдруг окликнула меня Тамара. — Зайди на кухню. Там тебе Ивановна кое-что приготовила. Ой, да не кривись ты мне тут! Нашлась мне скромная цаца. Не ради себя, ради Малого. Иди давай!
— Вань, ты это… — смущенно, издалека начала повариха, сминая от неловкости ручки пакета в руках. — Будет тяжело — заходи. Поможем, чем сможем. Не по помойкам же, и вправду, — поморщилась от боли. — У нас тут, конечно, не ресторан, но… ребенку надо нормально питаться. Да и ты вон, — кивнула на меня, ошарашенную, головой, — уже на труп похожа.
Скривилась я от стыда в улыбке. Спрятала взор.
— Спасибо, — едва слышно.
— На вот, — вдруг протянула свою поклажу. — Пригодится. И первое время легче. Что быстро портится, скушайте сразу. А остальное, ну, как выйдет.
В ужасе отстраняюсь:
— Да нет, не надо. Спасибо огромное. Но…
— Бери! — напором и силой втиснула пакет мне в руки. — Не для себя. Для Федьки. Там еще моя невестка… на мальчика одежду передала. Теплую. Сама говорила, что на улицу сейчас даже не в чем ему выйти. А тут весна, сама видишь какая, сегодня терпимо, а завтра — черти что. Декабрь самый что не есть.
— Спасибо, — пробормотала, окончательно сгорая от растерянности и позора. От осознания того, до чего я докатилась. И как стыдно пользоваться чужой добротой.
Хотя и не со зла. Не ушло. Но…
— Надо, Вань, надо! — будто читая мои мысли, добивает меня Ивановна. — И вот еще. Тут народ немного скинулся. Денег, конечно, не так чтобы… Но там на еду, или я не знаю… На лекарство будет.
Сорвалась. Дикий визг отчаянием вырвался из меня. Завыла. Прибилась спиной к стене и горько зарыдала. Невольно опустилась на пол, роняя свою не менее колючую, чем все это, поклажу. Спрятала от пожирающего заживо стыда лицо, утопила в ладонях.
Вот оно. Вот оно, твоё, папенька, светлое будущее, которое ты мне так благодушно пророчил. Счастливая жизнь с Лёнечкой. Его забота, тепло, любовь и понимание. «О вас позаботиться». Позаботился: бомжи, питающиеся, в лучшем случае, подачками, в худшем — приобщимся к помойке. Выжившие… лишь за счет чужой доброты душевной и понимания. Вот куда нас завел твой драгоценный Серебров. Если не насилие и покорность, то полное унижение, уничтожение и наплевательство. Предательство. По миру пустил. А я и пошла. Ибо уж лучше так, чем в кабале у дикого зверя. У животного, имя которому даже достойного нет.
— Ну, успокойся, зай, — присела рядом со мной женщина; обняла за плечи, прижала к себе. — У всех бывают трудности. И на то мы и люди, чтобы помогать друг другу в час нужды. И это не стыдно. Ни брать, ни помогать. Это им должно быть зазорно. Тем, кто отвернулся. Кто довел до такого.
Забренчал телефон. Как все вовремя. Стереть быстро слезы с лица и продышаться.
— Да, алло. Слушаю? — хриплым голосом.
— Ванесса?
— Да.
— Я сейчас подъеду. Говорите адрес.
— А В-вы, кто? Что?.. — растерянно, невольно заикаясь от волнения, помня слова Рогожина, что надо быть осторожной.
— От нашего общего знакомого, — отчасти грубо, но сдержано. — Адрес говорите.
— Тамара, а ты можешь неподалеку постоять, с Федькой, ну так, чтоб и я вас, и вы меня видели? Я тут кое с кем встречусь. Не знаю, кто он, что, но вроде как… должен весточку от Моего передать.
— От «твоего», это кого? Мужа, что ли? — взволнованно гаркнула, вытаращив на меня очи.
— Да фу. Нет, — поморщилась я. — Нет, конечно. Да и он уже не мой. От этого… Федора. Феди Старшего.
Цыкнула, театрально закатив глаза, и заулыбалась загадочно:
— Интриганы. Ну да ладно. Давай заодно хоть сумки помогу вынести.
— Там еще в раздевалке, внизу.
— А, ну да. Помнят девки ваши баулы, — и рассмеялась добро.
Скривилась я в улыбке, кроя истинные эмоции, хотя и проступил на лицо жар стыда.
Недешевой марки автомобиль, внедорожник въехал на парковку. Ковыряния в бардачке водителя — и наконец-то выбрался наружу мужчина. Прислонил к уху телефон и замер в ожидании.
Тотчас запиликал и мой серебристый старичок.
— Да? — взволнованно ответила я на звонок.
— Я подъехал. Выходите.
Шаги едва ли не по эшафоту. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Конечности уже начинают свой лихорадочный пляс.
— Здравствуйте… — несмело шепнула я.
— Здравствуй, Ванесса, — уверенно произнес тот. — Вот, — живо нырнул в карман и достал какую-то бумажку и пластиковую карту. Протянул мне: — Здесь записаны контакты. Созвонитесь — вам всё расскажут, а потом и покажут. Там, конечно, общага, — поморщился от неловкости. — Коморка та еще. Но… на первое время сойдет. Да и, главное, хозяева отличные. И соседи неплохие. А цена — так вообще песня. Не думаю, что кто-то в нашем городе будет сдавать дешевле. И да, не переживайте, за два месяца уже оплачено. Так что смело сегодня и заезжайте.
Немо глотала я воздух, невольно приоткрыв от удивления рот.
— А карточка… — продолжил мужчина. — Она, конечно, на другого человека оформлена, но Вы, как свой паспорт получите, идите в банк, откройте счет (на свое имя) — и переложите все себе. Это не к спеху, но лучше… — скривился невольно, — особо не затягивать. Да и вопросов будет меньше. Код — 7737. Запомнили? 7737. — Шумный вздох: — Поменяете, как доберетесь до банкомата. Так… что еще? — задумчиво пустил взгляд около. — А да, — уставился на меня пронзительно — отвечаю участием. — О всем этом… никому ни слова. Меньше знают — крепче все мы спим. Хорошо?
— Да, конечно, — живо закивала я одобрительно.
— Так… — и снова пустой, бесцельный взор. — Адрес дал, карточку дал. Всё рассказал. Ну, вроде бы, всё, — улыбнулся мило. Глаза в глаза. — Если больше нет вопросов, то я побежал. А! Про работу. Я пытался что-то найти… но, — поморщился. — Сами понимаете, молодая мама, без опыта. А у меня — все вакансии заняты, куда я вас?
— Да не надо, — взволнованно замотала я головой, заливаясь стыдом. — И так все хорошо. Спасибо огромное.
— Ну… — замялся тотчас. — Если уж совсем будет туго, то звоните — что-нибудь да придумаем.
— Да я, может, сюда в санитарки пойду, — вторю мыслям Тамары невольно.
— А, ну вот! — радостно. — Но, если что — номер не удаляйте, но… — нахмурился, — никому о нем и не распространяйтесь.
— Да, конечно, — и снова покорно мотаю головой.
— Ладно. Я побежал. Меня еще дела ждут. А то, вон, с этим, — ткнул взором на «подарки», что я нервно сжимала в руках, — сколько провозился. Времени убил дофига. Теперь со своим нигде ничего не успеваю.
— Простите, — виновато опускаю очи.
— Ой, да причем тут Вы? — тихо рассмеялся. — То я так. Не берите в голову. Вас подвезти, или как? Вы там, вроде как, с ребенком? — забегал взгляд по сторонам.
— Да нет, не надо, — взволнованно отозвалась я, осмелившись вновь взглянуть ему в лицо. — Мы сами.
— Ну да, вам так проще и быстрее будет. Вот, возьмите, — тотчас нырнул в карман и достал оттуда бумажник, а из оного — купюры. Протянул мне. — На такси.
— Да не надо! — ошарашенная, взмолилась, давясь смущением. — Нам и этого всего хватит.
— Не спорьте, прошу, — раздраженно скривился. Силой всунул деньги мне в руки. — Мне так спокойнее, и Федьке. И вообще, меньше заморачивайтесь. В общем, вы поняли. О всей этой сделке — никому. И больше к этой теме не возвращаемся. Но если что (на мало ли, да?) — звоните: помогу, чем смогу.
— Да ну… — еще больше сгорая от неловкости и шока.
— Не ну, — добро, но с напором, требованием. — А все мы люди — все мы под Богом ходим. Да и потом, мне Рогожин в свое время — тоже немало помогал. А деньги эти, на карточке, вообще его. Так что… не ломайте голову. Все нормально. Ладно, удачи, — живо разворот и пошагал к своей машине.
— Всего дорого! — благодарно, вдогонку. Я.
Пятьдесят тысяч рублей на счету. Комната в общежитии (пусть и маленькая, зато уютная, с мебелью и за сущие копейки). И даже с работой повезло: пусть санитаркой в больнице пока не удалось устроиться, поближе к Тамаре и прочим своим новым знакомым, зато с подачи все той же моей новой подруги… через сестру зятя устроилась прачкой в детский сад, причем не так и далеко от нашего нового места жительства (куда и малого после восстановления всех документов перевела). И тут даже коллектив попался куда лучше, чем там: как и для ребенка, так и для меня.
В общем, жизнь налаживалась. Причем это… как некий сказочный «бум», дар судьбы, благодати… который если пытаешься всецело осознать, прокрутить в голове, все то, что случилось, и как в итоге сложилось, — то… слезы на глаза только и наворачиваются. От счастья.
Наверно, это и есть пресловутая… белая полоса, о которой все говорят. Как некая плата за все те мучения, беды, что нам довелось пройти. Причем не только сейчас, когда всё оборвалось.
Да, нет больше шика… Да и просто уверенности в завтрашнем дне. Но… я свободна. Мне не надо никого терпеть. Ни перед кем приклоняться. Унижаться.
Пусть люди меня не поймут… но я счастлива. Раб, получивший свободу, счастлив.