Муж пришел в полночь.
К этому времени Анна Сергеевна Орлова была как на иголках.
На журнальном столике лежала полупустая пачка от успокоительных таблеток. И еще одна. От обезболивающего. Рядом стояла чашка с чаем, щедро сдобренным вонючей валерьянкой.
Звонок нарушил тишину полутемной хрущевки, такой же пожилой, как и ее хозяйка.
— Ванечка! — воскликнула Анна обрадованно. — Ну наконец-то… — Она кряхтя поднялась с продавленного кресла и взялась за ходунки. — Бегу-бегу…
Проходя мимо желтого шкафа в прихожей, Анна невольно отвернулась. Еще полгода назад она была моложавой женщиной, в которой никто не видел пенсионерку. Подтянутая и полная жизни, она упорно продолжала ходить на работу утром, а вечером — на фитнес. И за домом успевала следить, и за дачей. По выходным выкраивала время на театры и музеи. Баловала внучатых племянников. Занималась самодеятельностью — пела в хоре. И это все в шестьдесят четыре года!
А теперь…
После того, как полгода назад ее разбил инсульт, Анна превратилась в больную старуху, медленную, немощную, еле способную самостоятельно двигаться и говорить.
Добравшись до прихожей, она впустила мужа в квартиру и неуклюже отступила к стене. Устала… Всего несколько шагов прошла и устала безумно.
— Что ты так поздно, Ванечка? — спросила у благоверного. — Что случилось?
— Аня, я от тебя ухожу, — прозвучало коротко, как выстрел.
— Что? — Анна не поверила собственным ушам.
Должно быть, это слуховые галлюцинации. Из-за инсульта…
— Я встретил настоящую любовь, — холодно бросил муж.
Она никак не могла принять страшную реальность. Муж бросает ее? После почти сорока лет совместной жизни? Не может быть!
Не может этого быть…
Анна, конечно, слыхала истории про нехороших мужей, бросающих своих жен в преклонном возрасте. Как говорится, седина в бороду — бес в ребро, но… Ее Ванечка не такой! Он хороший, честный, верный! Сколько горя они вместе хлебнули, сколько радости разделили. Всегда друг дружку поддерживали, выручали.
Когда муж слег с давлением почти на два года, Анна тащила его на себе во всем смыслах. В плане быта и денег.
И вообще…
Она не стала брать сиделку, так как считала, что лучше нее никто с этой ролью не справится. Недуг супруга Анна переживала как свой собственный. Наверное, это ее и подкосило.
Проклятый инсульт…
Она снова попыталась разобраться в происходящем. Спросила умоляюще, беспомощно:
— Как же так, Ванечка? О чем ты говоришь? О ком?
— О Верочке Шмаковой, — раздалось равнодушное пояснение.
— Эта которая… твоя секретарша?
У Ивана после выздоровления, несмотря на преклонный возраст, карьера на заводе пошла в гору. Он стал большим начальником, получил свой кабинет из дерева и кожи. Генеральный не любил самовольную непредсказуемую молодежь, поэтому, вопреки косым взглядам, назначил на важную должность деятельного пенсионера, которому доверял, как самому себе.
Секретарша опять-таки у Ивана появилась. Все чин чинарем, согласно должности.
Но Анна и не думала про нее ничего такого… Ни-ни! Муж казался ей святым. Праведником. Настоящим мужчиной.
Ангелом во плоти.
Она растворялась в своей любви. В доверии. В нежности…
А теперь по ней будто бульдозером проехались.
— Мы решили пожениться, как только развод с тобой оформим. Я детей хочу завести.
— Каких детей? — Анна почувствовала, что ноги, и так еле держащие ее, отказывают окончательно. Она вцепилась в ручки ходунков. — Тебе же шестьдесят пять?
— И что? — зло сверкнул глазами муж. — Это ты стара и больна для материнства, а я — мужик. Значит, всегда готов.
— А жить? — Анна захлебнулась вздохом. — Где же вы будете жить?
— Я купил нам квартиру, — рявкнул Иван. — Что? Ну что ты так на меня смотришь? Я накопил денег и купил квартиру для себя и Верочки.
— Но как же…
Анне казалось, что она находится в какой-то дикой, чужой реальности. В дурацком шоу розыгрышей. В глупом фильме про интриги и страсти. Только не в своей квартире.
Ее хрущевка. Они жили в ней уже много лет. С середины девяностых. После того, как их общую квартиру по вине мужа отобрали мошенники. Иван не любил вспоминать. Анна понимала и не поднимала тему. Трешка, доставшаяся ей от родителей, спасла положение. Ремонт добавил уюта.
Было хорошо…
Последние годы Анна правда мечтала, что они возьмут специальную ипотеку для пенсионеров и купят в новостройке квартиру поменьше. Обязательно с панорамными окнами. А хрущевку сдадут. Вот и дополнительный доход. На море можно будет ездить летом. Даже, возможно, в Турцию.
Но это так, мечты…
— И нашу новую с Верочкой квартиру я оформил на нее, — бросил муж как бы невзначай. — Это чтобы ты не думала нам мстить и козни строить.
Козни? Мстить? Как он мог… Как мог такое подумать! Всю их брачную жизнь Анна злого слова в сторону мужа не допускала. Если не сдерживалась и ругала супруга мысленно, потом корила себя за это. Они ведь не какие-нибудь… Из сериала. Которые на потеху публике поносят друг дружку почем зря и ссорятся каждую минуту.
Они образцовая семья и пара.
Пусть и без детей. Иван не хотел их заводить, говорил, еще не время — то разруха, то кризис, то бедность, то карьера, то кредит на машину, то то, то се. Анна и не настаивала.
И вот он детей захотел, значит…
Только не с ней… Не с ней!
Из глаз потекли предательские слезы.
— Я ухожу от тебя, — медленно и громко повторил Иван, решив поставить жирную точку. Прожег жену взглядом. — Поняла? И хватит уже, Аня. Хватит! Не реви. Это все.
— Как же так можно, Ванечка… Как же…
Анна болезненно вскрикнула. Сердце будто острыми иглами пронзили. Мир закружился бешеной каруселью, а на грудь словно слон наступил. Легкие сдавила непреодолимая тяжесть…
…и мир исчез вмиг.
Анна поняла, что это все.
Это конец…
***
— Госпожа герцогиня! Госпожа герцогиня! — Женский голос летел из темноты. — Очнитесь, я вас умоляю…
Анна попыталась приоткрыть глаза, но получилось не сразу. Веки будто склеили, и давящее чувство в груди по-прежнему мешало нормально дышать. Наконец воздух прошел в легкие. Сразу стало легче.
Немного…
Анна посмотрела перед собой и увидела небо.
Это было так странно. Она ожидала оказаться под не слишком чистым потолком больничной палаты, как это уже бывало. В лучшем случае…
Ну или в морге. Хотя о нем думать как-то не хотелось.
После инсульта, помнится, ее отвезли в районную больницу, совсем небогатую, давно не видавшую ремонта, зато бесплатную. Муж, когда болел, поначалу лежал в дорогой платной клинике. Анна сама на этом настояла. Из семейного бюджета на лечение Ивана ушло много денег, поэтому, когда недуг пришел за Анной, та довольствовалась малым. Она все понимала и готова была потерпеть. Ради любви. Ради семьи. Ради высшей цели. Правда, если бы кто-то попросил ее обозначить эту самую высшую цель конкретными словами, Анна не смогла бы это сделать. Цель была эфемерной, расплывчатой и почти неосязаемой. «Чтоб было как у всех и не хуже, чем у других», — примерно так звучал девиз, под знаменем которого Анна уверенно вела свою семью к счастью…
И ради этого Анна приучила себя к негласному правилу — все лучшее для мужа Ванечки. Он мужчина, глава и кормилец, ему нужнее, а она… Она уж как-нибудь прижмется и потерпит. Извернется и подстроится.
Доподстраивалась вот…
Но небо все равно удивляло. Оно было таким высоким и свежим, что казалось — можно провалиться в него, если долго в эту невообразимую синь смотреть.
А еще небо было чужим.
— Госпожа! Вы очнулись! Какое счастье! — грянул над ухом пронзительный голос, такой же чужой, как и небо.
Руки щекотала трава. И щеки. Запах отцветающей пижмы, одурманивающе тяжелый, пряный, заполнил ноздри.
И полынь…
Анна Сергеевна поняла, что лежит где-то за городом и смотрит на бег прозрачных облаков в высоте. А на улице тот же поздний август. Или, может, уже ранний сентябрь?
У нее опять был приступ?
И почему она в этом странном месте?
А может, она…
Неприятная мысль о смерти внезапно показалась самой реалистичной. Вот только…
Анна Сергеевна села. Чьи-то сильные руки поддержали ее под спину.
— Госпожа, аккуратнее! — Напротив нарисовалось круглое и румяное лицо молодой женщины. Глаза незнакомки сияли искренней радостью. — Как вы себя чувствуете? Лучше? Я вам сейчас укрепляющего настоя принесу. Сами сидеть уже можете?
— Да, — ответила Анна.
Голос прозвучал как чужой. Он был звонче и чище ее собственного. Хотя нет, он был примерно таким, каким был голос Анны Сергеевны Орловой много лет назад. Когда они познакомились с Иваном в компании заядлых туристов-байдарочников. Один из парней, однокурсник Анны, играл на гитаре, а она пела Визбора.
Иван всегда говорил, что влюбился в нее именно в тот момент. С первого взгляда и на всю жизнь.
И ничего не было романтичнее того признания и прекраснее того момента.
Поход. Гитара. Визбор. Костер. Влюбленные глаза будущего мужа…
Заботливая незнакомка отошла к большой корзине, лежащей поодаль. Стала в ней рыться. А Анна принялась оглядываться по сторонам, продолжая удивляться.
Прежде всего пейзажу.
Кругом раскинулись мягкие холмы, затянутые пестрым покрывалом смешанных лесов. В кроны высоких берез проникало первое осеннее золото. Анна с радушной женщиной находились на вершине такого холма, рядом с проселочной дорогой. Чуть поодаль стояла повозка, запряженная парой пегих лошадей.
Местный транспорт?
Одежда тоже приводила в замешательство.
И Анна, и незнакомка были одеты в старинные длинные платья. Тяжелые, замысловатые, с пышными подолами. Не очень удобные, наверное.
Вытянутые перед собой руки поразили не менее.
То были молодые, ухоженные руки с аккуратно подпиленными короткими розовыми ногтями. Со светлой кожей. Без артритных узлов на костяшках. В кольцах с яркими камнями.
Лет тридцать им было максимум, рукам этим…
Новый мир. Новое тело.
Новая жизнь?
Анна собралась с мыслями. Медлить нельзя. Надо быстро придумать хоть какой-то план дальнейших действий.
За свою жизнь она перечитала кучу фантастики и фэнтези. Ей всегда нравились истории про полное приключений будущее и красочные сказки про эльфов, волшебников и отважных находчивых попаданок. На последних она крепко подсела и перечитала десяток серий подобного рода.
И теперь она сама тоже попаданка. Подумать только!
И что же делать дальше? Как себя вести?
Опыт книжных коллег подсказывал, что объявлять о своем попаданстве сходу незнакомым людям не стоит. Лучше сначала присмотреться к окружающим и к ситуации в целом. А то мало ли… Вдруг чужачек из соседних миров тут не жалуют?
Вот только как не вызвать подозрений, если ты в реалиях нового мира ни бум-бум, и даже не представляешь, кто и как жил в этом теле до тебя?
Самый простой способ не попасться, проверенный множеством попаданок, — это потеря памяти. Тем более что процесс попадания в новое тело часто сопровождается неким травмирующим событием. При таком раскладе немудрено и саму себя забыть.
И молчать.
Лучше сначала побольше молчать и побольше слушать.
— Госпожа, вот, попейте. — Добрая женщина вернулась и подала флягу. — Вы как себя чувствуете? На вас лица нет, — задала обеспокоенно вопрос.
— Я ничего не помню, — сказала Анна. — Совсем ничего.
— И меня забыли? — испугалась незнакомка.
Анна осторожно кивнула:
— Да.
— Мариса я. Камеристка ваша, — расстроенно напомнила собеседница. Побледнела вдруг как снег. — Вы, госпожа, и себя совсем забыли, что ли? Даже имя свое?
И тут случилось невероятное.
В памяти само собой всплыло нужное имя. Оно было такое же.
Абсолютно.
Анна!
— Помню, что я Анна… Вроде бы…
— Помните имя! Какое счастье, госпожа. — Мариса от радости даже в ладоши хлопнула.
— Но больше ничего, — тут же разочаровала ее Анна. Она еще раз огляделась по сторонам. Взглянула на лошадей, на повозку. — Куда мы ехали, и что со мной произошло?
Мариса горестно поджала губы и смахнула слезу.
— Мы ехали в Драконий дол. И вдруг вам стало плохо. Я думала, что вы умираете. Так испугалась! Я ведь с вами одна в этой глуши. Вас так корежило, ломало, вы задыхались… То, что вы выжили, — настоящее чудо.
Анна кивнула.
— Да, пожалуй. Даже не верится, что все закончилось… — Она хотела сказать «хорошо», но язык не повернулся. Ведь это было несправедливо по отношению к прежней хозяйке тела. Та погибла от внезапного приступа, судя по всему. — Вот так…
Мариса наклонилась к госпоже и прошептала заговорщицки:
— Это я.
— Что ты? — тоже перейдя на шепот, уточнила Анна.
— Я заговор применила. Понимаете? Магию. Чтобы вас спасти.
— Спасибо, — без задней мысли похвалила спутницу Анна.
И с теплом подумала о том, что во всей куче бед и неудач, свалившейся на голову, как подтаявший лед с крыши, все же нашлось и кое-что хорошее. Первый встреченный в новом мире человек — это добрая и заботливая женщина. А ведь мог и злодей какой-нибудь попасться. Все-таки неоднозначная такая ситуация…
— Ох! — Мариса прижала к щекам полные руки. — Вы меня, госпожа, только не выдавайте никому. Прошу…
Анна совершенно не понимала сути проблемы, поэтому на всякий случай напомнила про свою амнезию.
— Я что-то плохо соображаю пока… Почему никому нельзя о твоей магии рассказывать?
— И это забыли? — расстроилась камеристка. — Тут дело-то серьезное. Магию использовать всем неродовитым гражданам королевства еще три года назад запретили. Только знать колдовать может. Прислуга, вроде меня — ни-ни! За это теперь и все имущество отбирают, в застенок сажают, а то и вовсе казнят. За прислугой особенно следят. Я поэтому вам и не признавалась никогда. У меня дар-то слабенький совсем, его другие маги и не чуют. Тем и спасалась. А тут… Ну не могла же я вам умереть позволить? Вот и пришлось запрет нарушить.
Она будто извинялась, и Анна немедленно успокоила:
— Я никому ни за что не выдам свою спасительницу. — Перевела поскорее тему: — А что там за Драконий дол, в который мы едем?
— Там именье ваше родовое, — немного успокоившись, пояснила Мариса. — Ну как, ваше… Прабабкино еще.
— Ясно. — Анна вгляделась в пляску хищных птиц на фоне большого облака, наползшего из-за горизонта и укрывшего солнце. — А почему мы туда едем? В гости?
— О-о-ох… — глубоко вздохнула камеристка и замялась на несколько секунд. Похоже, ей совершенно не хотелось озвучивать причину их путешествия. Но пришлось: — Вас туда муж выслал.
Анна не поняла:
— Выслал? Что это значит? — по горестной интонации собеседницы она примерно поняла, что в семье прежней Анны произошло нечто из ряда вон выходящее. Нечто плохое и судьбоносное. Какая ирония! — Что именно случилось?
Мариса послушно разъяснила:
— Ваш муж, его светлость герцог Лирнийский, отослал вас сюда, в ваше родовое имение, ожидать развода. Он уже подал прошение в королевский суд.
Слово «развод» резануло по ушам и болезненным эхом отозвалось в голове. Анна зажмурилась и помотала головой. Да что ж это такое! И тут развод.
Вот тебе и новая жизнь в новом мире…
Правда здесь развод с неизвестным герцогом вовсе не казался таким уж страшным и ошеломляющим событием. Мужа прежней Анны Анна новая в глаза не видела, да и не особо, надо сказать, этого жаждала. Может, без него и лучше будет?
В своем-то собственном имении?
Раньше у Анны была только дача на шесть соток, а тут целое родовое имение! Интересно будет посмотреть. А еще она теперь герцогиня… Или — пока герцогиня? Как тут у них обстоят дела с титулами и разводами? Скорей бы уж до этого самого Драконьего дола добраться и во всем разобраться…
Пока суд да дело она решила выяснить все детали случившегося.
— И из-за чего супруг со мной разводится? Напомни, пожалуйста? — Предположила: — Влюбился в другую, что ли?
И угадала.
— Да. В какую-то никому не известную безродную девушку. Она его прямо околдовала!
Анна невольно восхитилась ироничностью ситуации, а потом подумала, уж не похожестью ли судеб обусловлено ее попадание в тело бедной прежней Анны?
— Да уж, — произнесла она спокойно. — Случается такое.
Ну надо же было что-то сказать?
Мариса, похоже, ожидала совсем иной реакции. Ровный тон госпожи сначала удивил, а потом обрадовал верную камеристку.
— Можно я вам одну честную вещь скажу? — решилась она. — Вы только меня правильно поймите и не сердитесь.
— Говори, — кивнула Анна.
— Простите… Но я даже рада, что вы память потеряли. Вы теперь такая спокойная и умиротворенная, — пустилась она в разъяснения. — А то последние дни перед отъездом были сущим кошмаром. Вы так мучились, так страдали. Рыдали ночами напролет. Это было ужасно! У меня сердце разрывалось от жалости и беспомощности. Ну что я, простая камеристка, могла сделать? Я даже карету у его сиятельства выпросить для вас не смогла. — Она указала подбородком на повозку. — Герцог только этот старый тарантас позволил взять. Черную упряжную пару чистопородную, что вам родители подарили, запрячь не разрешил. Этих вон выдал. Рабочих… Как будто вы, госпожа, не герцогиня, а какая-то крестьянка… И ни кучера, ни повара с вами не отпустил. Ни горничных. Ни лекаря даже… Драгоценности и одежду, что дарил вам во время брака — все запретил в сундуки складывать. Это так несправедливо! Так жестоко…
Анна знала Марису меньше часа, но от добрых слов той и заботы разливалось в душе благодарное тепло.
— Главное, что ты со мной. Проживем как-нибудь без драгоценностей и нарядов.
Камеристка так расчувствовалась, что никак теперь не могла успокоиться.
— Ох, госпожа. Ну горничные — ладно. Я одна и за троих поработать смогу. И тарантасом править умею. Даже силки на кроликов поставлю, если уж совсем голод припрет… Но как же без лекаря-то? С вашим-то недугом?
Недугом…
Анна насторожилась. Что еще за недуг?
— Чем я болею? — спросила напрямую.
Взгляд Марисы невольно скользнул по пышному подолу Анниного платья. Рюши таинственно колыхались на ветру, перекликаясь травянистыми узорами с серебром душистой полыни.
Что-то было не так.
— Вы, госпожа, подол-то приподнимите…
Все еще не понимая, в чем суть проблемы, Анна смяла руками бархатистую ткань платья, потянула к груди. И все стало ясно.
С губ сорвалось невольное:
— О, господи…
Обе Анниных ноги, открытые до колен, тонули в изумрудном ворсе густой травы.
На левой был надет плотный серый чулок, чуть сморщенный у щиколотки. Туфля из черной кожи держалась за лодыжку тугим ремешком. А вторая нога...
…была как у шарнирной куклы. Блестящий материал, похожий на металл, распускал по острым травинкам искорки тусклых зайчиков…
Анна судорожно потянула за ткань. Подняла подол до бедер, чтобы срочно оценить весь масштаб бедствия. От колена и выше правая нога была целой, живой.
— Искусственную вам эльфы делали, — робко пояснила Мариса. — Зачаровывали особым образом, чтобы держалась как своя и не болела.
— Ясно.
По поводу ноги Анна сразу решила, что и это ничего. Неприятно, но не смертельно.
Главное, что она не одна. И крыша над головой имеется. И финансы тоже. И молодость опять же… Разве этого мало?
Новый мир интересовал гораздо сильнее, чем старые проблемы. Неизвестность манила волшебством, тайнами, эльфами. Сказка, начавшаяся со знакомого по прежней жизни предательства, притягательности своей не утратила.
Наоборот.
— Как же так произошло? С ногой? — решила выяснить Анна.
— На охоте вас лошадь понесла, споткнулась о бревно и в овраг рухнула. Придавила ногу. Лекари старались, но ничего-то у них не вышло с лечением. Так что пришлось… Вот так… — Мариса посмотрела на небо. Облака разошлись, выпуская на свободу побледневшее солнце. — Давайте уже поедем, госпожа. Путь не самый близкий.
— Давай, — согласилась Анна.
Она неожиданно легко поднялась. Протез почти не ощущался. Шарнир в щиколотке двигался удобно, мягко, подчиняясь малейшему мысленному импульсу. Пришлось постоять немного, чтобы разобраться с ощущениями, но спустя буквально пару минут, Анна уверенно двинулась к повозке.
Тарантас не имел специальных скамеек для пассажиров, поэтому импровизированное сиденье было собрано из пары поставленных друг на дружку чемоданов, укрытых коровьей шкурой.
— Я просила у его светлости медвежью, — пожаловалась камеристка, приставляя к борту короткую лесенку. — Говорила: вдруг холодно будет в старом-то имении? Не дал.
— Обойдемся. — Анна взобралась на чемоданы. Села поудобнее. Накинула на плечи лежащую в мятой раковине свернутого тента шаль. Задала вопрос, ответ на который знала и так: — Из-за ноги он со мной на самом деле разводится, да?
Герцог мог хоть десяток любовниц иметь на стороне, но развод…
Развод был обусловлен иной причиной. Простой и банальной. Сколько раз Анна наблюдала подобное в своем мире. Скольких «любимых» жен благодарные супруги отправляли в утиль, стоило тем заболеть или покалечиться…
Все тут ясно и понятно: герцогу увечная жена не нужна. Не по статусу! С такой и в свет не выйти, и в постель не лечь…
От мысли о «супружеском долге» с неизвестным, чужим мужчиной у Анны по спине пробежал холодок. Она расправила рюши на подоле, прикасаясь к правой ноге с невольной благодарностью. Уж лучше эльфийский протез, чем очередной муж-предатель под боком.
Мариса кряхтя влезла на длинные дроги — мощная рама повозки выходила далеко вперед, — потопталась на них, удобнее собирая поводья, села на низкий облучок. Обернулась.
Причмокнула лошадям:
— Ну, пошли, мои хорошие! — Пегие коняги дружно налегли, утягивая поскрипывающий тарантас к ближайшему холму. Полуобернувшись через плечо, камеристка призналась вдруг: — Я боялась, что уж эта-то новость, про ногу, вас подкосит, а вы, госпожа, будто еще бодрее стали?
— Нога ходит — и ладно, — отшутилась Анна. Поинтересовалась, желая разрядить напряженную обстановку: — Долго нам до Драконьего дола ехать?
Мариса вгляделась в плавные изгибы далекого леса.
— К закату будем.
Лошади шли шагом.
Дорога была неровной: где заросла бугорками осоки, где ощетинилась камнями и корнями. Вдоль пути стояли плакучие березы. Изредка попадались и пестрые молодые сосенки. Торчали так и тут из плотной травяной шкуры глыбы белого известняка. Где-то вдали мелодично и звонко пела река.
Повозка выехала из перелеска и двинулась через поле. Трясти почти перестало. Лошадки прибавили ходу.
Анна смотрела на резную, чуть подсушенную ранней осенью полынь, на пушистую вату отцветшего кипрея, на желтые кисти золотарника. На подрощенный выводок перепелок, выбежавший к повозке из норки травяного лабиринта и тут же скрывшийся с глаз в соседнем темном ходе.
Локоны, выбившиеся из строгой прически, приятно щекотали шею и щеки.
— Как же здесь хорошо! — произнесла она вслух.
Мариса отчего-то не разделила ее восторга. Натянула поводья и остановила лошадей.
— Тпр-р-р. Стойте. — Она вгляделась в дальний край поля. Нахмурилась и помрачнела. Буркнула под нос короткое: — Проклятье…
— Что случилось? — забеспокоилась Анна.
— Едут. Сюда, — туманно пояснила камеристка. — Только их не хватало…
Анна поняла, куда та смотрит. В золотисто-зеленой дымке плыли к ним через поле едва различимые фигуры всадников.
— Кто это? — спросила она.
— Эльфы, госпожа, — донеслось в ответ.
В голосе Марисы звучала нескрываемая тревога.
Анна постаралась выяснить ее причину:
— Встреча с ними принесет нам какие-то проблемы?
— Кто их знает? — пожала плечами камеристка. — Просто они людей не особо жалуют.
— Тут их земли?
— Нет. По соседству. Выше и ниже по течению реки. Но ездят они везде без преград. По чужим землям тоже. У них с нашим королем особый договор.
— Понятно, — мрачно кивнула Анна и приготовилась к встрече.
Всадники стремительно приближались. Над колыханием травы один за другим вычертились стремительные силуэты охотничьих собак, что неслись во главе кавалькады. Белые борзые с глазами, похожими на синие кристаллы, подбежали первыми и окружили повозку.
Пегий мерин, правый в упряжке, прижал уши и неловко попятился, опасно вывернув дышло.
— Тпр-р-р, спокойно! — скомандовала испуганному животному возница.
Анна не боялась собак, но эти, эльфийские, вызывали у нее невольную оторопь. Крылось в их платиновых силуэтах, в остро вытянутых мордах, в мерном кружении вокруг тарантаса какое-то кровожадное, почти акулье спокойствие. И превосходство. Они настигли добычу и знают, что жертве не уйти…
Неприятное такое ощущение.
— Фу! А ну отойди! Нельзя! — прикрикнула Анна на самую активную из собак, когда та попыталась сунуться под дышло и цапнуть перепуганного мерина за пушистые бабки.
Борзая послушалась и отступила, буравя Анну сапфировым взглядом. Анна ощутила, как прокатилась по позвоночнику короткая волна адреналина. Собака могла укусить. Лошадь могла понести…
Как эхо того ужаса, что пережила предыдущая хозяйка тела…
Всадники подъехали, окружили, нависли со всех сторон. Вид их оказался более чем впечатляющим. Длинноногие лошади возносили седоков так высоко, что Анне и Марисе пришлось закинуть головы, чтобы вглядеться в их лица. Светлые волосы рассыпались водопадами по широким плечам. Блестели узоры на легкой броне. Мягко струились плащи цвета припорошенной первым снегом травы у четверых, морозно-синие у двоих.
Всего всадников было шестеро.
Эльфы…
Нечеловеческая красота мешалась в них с таинственной, скрытой жутью. Шесть пар глаз всех оттенков зеленого оглядели Анну с ледяным высокомерием.
— Кто вы такие и что здесь делаете? — спросил один из эльфов.
Вышивка на его плаще была самой богатой. Сбруя лошади блестела серебряными клепками. Анна решила, что он, должно быть, является предводителем отряда.
— Я герцогиня Анна Лирнийская, — представилась она, искренне надеясь, что произнесла свое новое имя и титул правильно. — Это моя камеристка. — Кивнула на притихшую Марису. — Я еду в Драконий дол. Там мое родовое имение. У вас ко мне какое-то дело? Зачем вы остановили меня?
Анна решила подняться для убедительности.
В этот момент одна из собак все-таки бросилась — встала на задние лапы и, перекинувшись через борт тарантаса, хватила Анну зубами за правую ногу…
— Нельзя! — прикрикнул эльф-предводитель. Собака тут же отскочила и послушно села в сторонке. — Так, значит, вы жена лирнийского герцога? И что же заставило вас покинуть Лирн? Одну?
— Дела. Личные. — Анна с трудом укротила взметнувшийся в груди вихрь возмущения. Резко расправила порванный подол. Чего этому любопытному эльфу надо? Лучше бы за животными своими следил… — Это все, что вас интересует? Я ответила на ваши вопросы? — поинтересовалась она холодно.
— Вполне. — Эльф хищно прищурился. — Я доложу о вас господину.
Сказав это, он круто развернул коня, свистнул собак и поскакал прочь. Его спутники последовали за ним.
— Ни «до свиданья» тебе, ни «извините», — не удержалась от возмущения Анна.
— Что вы, госпожа! — обернулась с облучка Мариса. — Разве ж эльфы будут перед людьми извиняться? Мы для них, что мыши. Даже благородных, вроде вас, они с собой на одну ступеньку не ставят. — Она облегченно выдохнула. — Уехали, и слава небесам… — Потом вспомнила про атаку борзой и разволновалась: — Сильно вас эльфийская псина-то тяпнула?
— Нет. Моя нога ей не по зубам оказалась, — прозвучал ответ.
— Ну и хорошо, — обрадовалась камеристка, успокоив: — А платье я вам починю. — Крикнула лошадям: — Но! Пошли, мои хорошие!
Повозка тронулась.
— Что это за отряд был? — принялась выяснять Анна. — Кто они такие? Охотники? Солдаты? Почему носят броню?
— Это егеря, — пояснила Мариса. — Они служат эльфийским князьям. За всем тут следят, все вынюхивают, все разведывают. Разбойников ловят, если те в окрестностях появляются.
— Это хорошо, что ловят. — Анна задумчиво оглядела острый гребень леса впереди. — Места тут довольно глухие… А кому они о нас доложить хотят? Князю?
— Князьям. Их тут трое поблизости. Судя по разному цвету плащей, эти егеря из разных отрядов. Случайно, видимо, объединились.
— А что, разбойников тут много? — продолжила Анна свои расспросы.
— Захаживают, говорят. А еще по реке на кораблях проплывают. Пока король с князьями договор не заключил, разбойникам и пиратам тут раздолье было. Теперь — нет.
Дорога углубилась в смешанный подлесок. Колеи пошли ямами. Затрясло так, что Анна чуть язык себе не прикусила.
Мариса направила лошадей к замшелому валуну, притаившемуся у берез. Остановила. Спрыгнула на землю.
— Разве мы приехали? — удивилась Анна.
Она огляделась в поисках хоть какого-то жилья, но на него и намека не было. Кругом молодые деревья стояли плотной решеткой, и щетинилась на высоких кочках трава.
Мариса принялась распрягать лошадей, поясняя:
— Дальше придется пешком. Дороги нормальной до имения нет. Лошади пройдут, но без повозки.
— Почему нет? Как же так? — удивилась Анна.
— Большой мост обвалился, когда река Великая из берегов вышла, — пояснила спутница и, решив, что герцогиня не хочет долго шагать на своих двоих, успокоила: — Ничего, госпожа. Тут близко уже. Рядом.
Она принялась распрягать лошадей, да так умело и быстро, что Анна невольно восхитилась такой сноровке:
— Ты так ловко со всем управляешься.
— Я ж в деревне выросла, — польщенная похвалой, засияла Мариса. — Вашей матушке силой и ловкостью приглянулась. Я ведь и готовить, и убраться, и дров нарубить-натаскать — все могу. Не белоручка.
Анна улыбнулась:
— Я вижу.
На секунду засомневалась: можно ли в такой ситуации помочь? Нормально ли это для герцогини? Глянув на то, как камеристка одна тягает с тарантаса тяжелые чемоданы, мысленно махнула на субординацию рукой.
Лишних зрителей нет, а с Марисой она как-нибудь объяснится.
— Ну что ж вы, госпожа… Как можно… — испугалась та, когда Анна пришла на помощь.
— Все нормально. Мы ведь вдвоем тут. Помочь больше некому. Чем быстрее вещи перегрузим, тем быстрее доедем. Я поскорее до дома добраться хочу. Сил нет лишнюю минуту тратить.
— Ага… — согласилась Мариса удивленно и возражать более не стала.
Она отстегнула и отвязала упряжь, вывела лошадей из-за дышла. Достала со дна тарантаса вьючные седла с крючьями для поклажи по бокам.
Вместе с Анной они водрузили вещи на спины животных и в поводу повели тех по тонкой тропе вниз с пологого холма.
Метров через десять им попались припрятанные в кустах черноплодки маленькая двуколка и большая подвода.
— Чье это? — спросила Анна.
— Ваше… В том смысле, что из имения, — растолковала камеристка. — Лошадей сюда приводят по мосту и запрягают, если куда выехать надо. На подводе, должно быть, камень с каменоломни возят. Если еще возят… Я тут давно была, когда мост целый стоял. А сейчас как и что — не знаю. Я ведь все последние годы при вас, в Лирне провела…
— Значит, тут и каменоломня есть?
— Да. По берегам Великой раньше многие белый камень добывали, но последнее время вода стоит высокая. Большую часть прежних шахт затопило…
Дорога все тянулась.
Путниц окружили непролазные заросли звонкого осинника, чуть прореженного юными соснами. Там и тут выходили из-под травы и мха белесые хребтины известняка. Попадались по пути одичавшие яблони, увешанные зелеными и желтыми плодами. Кусты калины в алых гроздьях зажигали на листьях всполохи первого осеннего пламени.
В кронах берез пересыпалось золото.
Эльфийский протез держался крепко и удобно ступал по каменистым изгибам когда-то проезжей дороги, ныне выродившейся в тонкую тропку. Нога была будто своя, только онемевшая, не чувствующая боли, как под заморозкой.
Вскоре они дошли до глубокой балки с каменными голыми склонами. По ее дну, невидимый в растительной густоте, тек ручей. Вода звонко переливалась, перекликивалась с трелями птиц.
Над ручьем горбатился валунный мост весьма неприветливого вида. Исполинские камни образовывали арку. Они упирались друг в дружку так прочно, что для их скрепления не требовался раствор.
Однако левый край моста был сильно поврежден, отчего все его прохожее полотно сузилось так, что идти пришлось гуськом.
На другой стороне моста ютились дома. Бодренькие, деревянные. Мало отличающиеся по виду от тех, что стояли еще в захолустных деревеньках Анниного родного мира.
— Ну вот и дошли. Чуть-чуть осталось, — сообщила Мариса, указывая на короткую улочку.
Домов было шесть.
Они стояли напротив друг дружки, по три с каждой стороны.
Улочка упиралась в ряд высоких дубов, за которыми маячило какое-то неопределимое на первый взгляд темное сооружение.
— Нам туда? — Анна догадалась, что имение там, за величественными деревьями находится.
— Туда, — подтвердила камеристка.
Заметив гостей, из домов высыпали люди. Несколько мужчин и женщин. Стайка детей. Они выстроились рядком и опустили головы, кланяясь вернувшейся хозяйке.
Анна не привыкла к подобным почестям, поэтому смутилась.
И не придумала ничего лучше, чем просто поздороваться:
— Добрый вечер, — сказала первой.
— Здравствуйте, госпожа. Добро пожаловать, госпожа, — стали приветствовать ее жители деревеньки. — Добро пожаловать в Драконий дол…
— Заберите лошадей и разгрузите поскорее, — попросила Мариса. — Госпожа устала.
Навстречу вышла пожилая женщина, седая и круглоглазая, как полярная сова. Она поправила лежащий на плечах паутинистый платок.
Сказала:
— Дом готов к приезду госпожи. Печи затоплены. Ужин горячий. Вода для ванной согрета.
Кто-то спешно забрал из Анниных рук лошадиные поводья.
— Пойдемте, госпожа, — позвала Мариса.
Анна последовала за камеристкой. Она шла молча, делая вид, что полностью погружена в себя. Все эти люди, должно быть, знали прежнюю Анну довольно хорошо. Лучше быть немногословной.
И про амнезию свою сообщить, когда придется к слову…
Пока они шли к дубам, за которыми, по всей видимости, крылся особняк, Анна мысленно составляла список вопросов, чтобы задать при удобном случае Марисе и быть в курсе дел.
Про деревню. Про жителей. Про каменоломню. Про то, как все здесь было раньше. Про пожилую женщину, провожающую их. Нужно срочно узнать ее имя.
И имена всех остальных людей, по возможности…
Под ногами из травы проступили бледные каменные плиты в узорной резьбе. В сырых желобках между ними густо нарос мох.
За строем дубов показались стены дома.
Темное сооружение, замеченное первым, находилось чуть ближе особняка. Это была пирамида неясного назначения. Метра три в высоту. Метров пять в поперечнике…
Интересно, зачем она тут?