Проснулась она быстро, не успев ничего сообразить, с короткой мыслью «А как?» в голове.
— Надо будет добраться до Ивана, — ответила сама себе вслух. Подтвердила: — Он тоже меня слышал тогда, в туалете. Вот и поговорим…
Солнце только-только прорезало тьму, и дубы в королевском саду были залиты карамельной позолотой. Алые прожилки зари ложились в просветы меж ветками, похожие на слои малинового джема между коржами румяного бисквита. В бархатном зените уходящей ночи блестели пуговицами поздние звезды.
Анна откинулась на подушки и попыталась вернуться обратно в сон, но по второму разу нырнуть в прошлую жизнь не получилось.
Уснуть тоже. Да и смысл.
Солнце всходило теперь довольно поздно, осень отъела приличный кус от изрядно отощавшего дня.
Рядом уже хлопотали ранние слуги, немногие, так как госпожа с супругом вернулись за полночь, да и вообще, ранними пташками никогда не слыли.
Анна встала, оделась, дошла до кухни и сунулась было к шкафам, но, вспомнив наказы Марисы, пересилила себя и неторопливо опустилась за стол. Попросила налить кофе. Вежливым тоном. Она до сих пор ощущала себя неуютно, когда обслуживают.
А говорят, к хорошему привыкают быстро… Хотя не такое уж оно и хорошее — постоянно нервничать из-за собственного бездействия и ощущать себя виноватой.
Помнится, в прошлой жизни Анна даже перед официантками в кафе себя неудобно чувствовала. «Им за это деньги платят», — ругался на нее Иван. Ему-то нравилось приказывать другим. Он просто обожал, чтобы его, как барина, все обслуживали…
Пришла Мариса, отослала сестриных слуг, и Анна упросила ее выпить кофе вместе.
Пока не видит никто.
Потом она отправилась в библиотеку, пописала, почитала. Жаль, что, кроме статьи в энциклопедии, ничего толкового про разрушенную академию и ее исследования не обнаружилось.
После обеда — а для Маргарет это был завтрак — начались сборы.
Узнав о том, что эльфийское платье даже не продано, а обменяно на оружие для орчихи, младшая попыталась возмутиться, но быстро остыла.
— Тебе повезло, что ты не в своем захолустье, — не удержалась она от колкости. — Я тебе что-нибудь подберу, так уж и быть. Но на эльфийскую роскошь не рассчитывай.
Анна согласилась:
— Сойдет и что-нибудь.
Горничная принесла вышитый ридикюль на узорном фермуаре. Рукопись влезла внутрь, скрученная в трубочку. Больше там ничего не поместилось бы.
— Платье желтое госпоже Анне подайте, — распорядилась Маргарет. Оглядев лицо старшей сестры, сделала вывод: — Тебе не хочется идти. Так?
— Хочется — слукавила Анна. Не получилось. Она призналась: — В прошлый раз меня чуть ли не каждый гость попытался задеть. Еще и Генрих…
— Сегодня его точно не будет. Обещаю. Клянусь! — Маргарет картинно воздела к потолку руки. — Это литературный салон… и почти без сплетен. Там не принято обсуждать чужую личную жизнь и все такое. Тебе должно понравиться.
— Буду надеяться.
Анне принесли желтое платье, чулки и туфли. Помогли одеться. Уложили волосы, украсили заколками в виде хризантем.
Маргарет, обычно неугомонная и бодрая, что бы ни происходило, вскинула брови, будто заплакать собралась.
— Ани… — произнесла непривычно тихо. — Генриха там точно не будет. Я… — Она вдруг подалась всем телом вперед и обняла Анну за шею. — Я испугалась, когда он появился… Честное слово! Он был так зол… Этот негодяй… И он был опасен. А мы должны были быть осторожнее… Прости, Ани. — Она отстранилась. Закусила губу. Повторила в очередной раз: — Сегодня на приеме его не будет.
— Я его не боюсь, — успокоила сестру Анна.
А что на самом деле? Он ведь ее возможный… убийца.
Пока доказательств нет. Но и…
Вдруг он опять?
Анна стряхнула с себя нагнетенную Маргарет тревогу.
Улыбнулась сестре и заглянувшему к ним в комнату Кайлу.
— Муж сегодня поедет с нами, проводит, — указала на супруга младшая. — И охрану возьмем всю. — Она выглядела непривычно серьезной. — В конце концов, это я тебя сюда пригласила. Значит, и за безопасность твою должна отвечать. И за настроение. И за блеск! — Она всплеснула руками и дернула подбородком, силясь не заплакать. — Нет… Это платье слишком невзрачное, Ани. Пусть принесут другое…
По ее щеке сбежала предательская слеза.
— Не надо другое, — отказалась Анна, растерявшись. После первой встречи Маргарет виделась ей слегка эгоистичной. Пусть и доброй. А тут такое… И сестрица оказалась куда сентиментальнее, чем думалось сначала. — Ты чего плачешь-то?
— Мне тебя жалко…
Младшая отвернулась. Плечи ее затряслись. Служанки тактично вышли. Видимо, хозяйка не любила представать перед прислугой в подобном виде.
— У меня все хорошо. — Анна погладила сестру по спине. — Не надо меня раньше времени оплакивать. — Повторила: — Все замечательно. Все целы. Ты очень заботливая. Это я все капризничаю и ворчу…
— Ты моя сестра. Единственная. Я за тебя отвечаю здесь, в своем доме. И я… вела себя слишком беззаботно, Ани. Я была неправа. Генрих чуть не напал на тебя на последнем приеме. У него глаза были, как у бешеного волка! Ужас… Теперь мы без охраны — никуда.
Анна успокоила ее:
— Хорошо. Как скажешь…
Всей охраны у Маргарет оказалось три человека.
И те, как Анна поняла, содержались скорее для статуса, для вида, нежели имели какую-то реальную боевую ценность. По крайней мере, таковыми выглядели сестрины охранники на фоне Орры.
Ну да ладно. Тут все же столица, а не лес. «Тут методы иные у убийц», — подумала Анна и поежилась. Вспомнив печальную историю предшественницы с отравлением, решила не налегать на еду и питье в общественных местах. И завидев Генриха, — вдруг все же пересекутся — держаться от него подальше, не вступая в переговоры.
И не быть одной…
До салона Одиллии Виттер добраться пришлось больше получаса. Он находился за площадью, в конце длинного бульвара, на той стороне канала.
Дом в стиле модерн встречал гостей несимметричными овалами огромных окон. На оплывшем балконе, спроектированном каким-то местным «Гауди», приветствовала гостей радушная хозяйка. Она обмахивалась расписным веером и радостно кивала вновь прибывшим.
Тут все было иначе.
И эта инаковость витала в воздухе. Таилась в ароматах духов — других, не тех, что Анна нюхала на предыдущем приеме. И в крое платьев. В их простоте и строгости. И одновременной экзотичности…
В улыбках.
Тут их было значительно больше.
Все радовались друг дружке. Кажется, даже искренне.
В богемной нарочитой небрежности.
Из пары львов, лежащих перед входом, остался только один. Место второго занял огромный рыжий кот. Живой и настоящий. Он спал, свернувшись клубком на бархатной подушке, и не обращал совершенного никакого внимания на проходящих мимо гостей.
В просторном холле чугунные вешалки были расставлены вдоль стены. Над ними висела этническая вышивка. В своем мире Анна сочла бы ее «восточной», а здесь…
Кто знает, какой тут восток?
Потолок с местами обвалившейся штукатуркой был идеально выбелен. Складывалось ощущение, будто хозяйка нарочно подчеркивает ветхость старого дома. Но вся эта мнимая разруха сильно преувеличена, наиграна и продумана. И томная экзотика таится в темном ротанге нездешней мебели, в тесноте распирающих глиняные вазоны сансевиерий, в плетеных креслах и подвесных качелях вдоль стен.
«Какое-то модное место», — подумала Анна, решив, что в ее былом мире оно точно бы было таким.
Маргарет подмигнула ей.
— Ну как тебе?
— Хорошо.
Анна чуть не вскрикнула от неожиданности, когда огромный черный дог, держась зубами за деревянную ручку тележки с напитками, подкатил свою ношу к ней и сел в ожидании.
— Возьми шоколад со взбитыми сливками или ананасовый кофе… И вот эту корзиночку со стружкой пальмового ореха, — посоветовала Маргарет.
Анна выбрала блюдце в виде звезды со стоящей в центре маленькой чашкой. Что в ней было налито — разбираться не стала. Все выглядело аппетитным. Положила рядом пирожное.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила пса-официанта.
— Одиллия Виттер умеет удивлять, — гордо объявила младшая. — Дрессированные собаки, заморские коллекции вин, книг и картин — чего тут только нет.
— На книги я бы взглянула, — заинтересовалась Анна.
— Тебе представится такая возможность. Ну, идем же скорее!
Маргарет подхватила Анну под локоть и потянула в круглый полутемный зал, устланный подушками и уставленный свечами.
Хозяйка приема восседала в центре на деревянном кресле-троне, спинка которого была вырезана в виде раскрывшего крылья орла.
Сестер усадили на низкую банкетку, обитую лазурным бархатом.
Анна огляделась украдкой. В глубоких нишах-шкафах там и тут стояли книги.
И песня птиц лилась из густых зарослей папоротника, прячущегося в темноте дальней стены.
Кто-то невидимый подыгрывал им на домре. Или мандолине…
Анна не разбиралась в музыкальных тонкостях настолько, чтобы отличать все инструменты по звуку.
Хозяйка встала, и гости, наполнявшие зал пчелиным гулом голосов, учтиво смолкли.
Стали все внимание.
Мандолина-домра умолкла.
Одиллия Виттер раскинула руки. Рукава ее платья, как крылья птицы, раскинулись широкими полумесяцами, и ткань засверкала в пламени сотен свечей.
— Дорогие гости, как же я рада, что сегодня вы выбрали мой дом и пришли сюда этим дивным осенним вечером. Не правда ли, он способен подарить вдохновение всем творцам — музыкантам, писателям и поэтам? Давайте начнем.
Она хлопнула в ладоши. Гости ответили ей громогласным эхом аплодисментов.
Из-за парчовой шторы выкатили клавесин. Поставили у окна. Одна из гостий поднялась и направилась к нему. Села, легким движением расправив платье. Гибкие руки взлетели над клавишами. Соткался в воздухе звук.
Анна узнала девушку. Та была на предыдущем приеме и тоже играла. Правда, здесь она смотрелась органичнее. И музыка, что лилась по залу, звучала бодрее и как-то честнее, что ли…
Естественнее.
Когда незнакомка закончила, госпожа Виттер представила ее:
— Наша дорогая принцесса Розмари удостоила честью присоединиться к нам сегодня.
Принцесса…
Удивительное дело. Вот так вот просто пришла? И сыграла для всех?
Бывает же…
Принцесса Розмари откинула за спину каштановые кудри и склонила голову, принимая новую волну аплодисментов.
После выступления вновь появились черные доги с тележками. Они привезли душистый чай и дополнительные лампы.
— Она такая странная, — шепнула Анне Маргарет. — Розмари…
— А мне нравится, — вступилась за необычную принцессу та. — Так душевно играет…
— Она почти ни с кем не общается. Разговорам предпочитает музыкальный инструмент. Женихов столько отвергла. Уж не знаю, как его величество король уговорил ее на брак с Тидусом Грайном…
Их разговор подслушали.
— Так у них же любовь, — включилась в беседу румяная дама в золотом пенсне на остром носу.
— Грайн — самый молодой советник при дворе, — добавила ее соседка в свободном платье из лилового шелка. — Он умен, образован, родовит и хорош собой. Кому еще быть консортом при будущей королеве?
Маргарет хотела что-то возразить, но короткий перерыв окончился, и госпожа Виттер вновь поднялась со своего кресла.
— А теперь я приглашаю тех, кто хочет прочесть свою прозу и стихи. Сегодня, к сожалению, список желающих невелик…
Маргарет склонилась к уху сестры, сообщила довольным тоном:
— И ты в нем есть.
— Когда я успела туда попасть? — шепотом изумилась Анна.
— Я все предусмотрела и отправила Одиллии срочное письмо.
— Вот как…
Хозяйка вечера оглядела присутствующих. Отыскала взглядом притихшую Анну.
— Дорогие друзья, сегодня у нас будет литературный дебют. Госпожа Анна… Кларк зачитает нам отрывок из своего первого романа. Просим, дорогая!
— Иди же, — выдохнула Маргарет. — Я тобой горжусь.
Анна прижала к груди рукопись. Было волнительно, но почему-то не страшно. После блужданий по мрачному подземелью, эльфийских насмешек, злых собак лорда Селебрина, ночных чудовищ и угрозы голода для целой деревни публичное выступление совершенно не пугало.
Она вышла на суд притихшего зала. Шурша бумагой, расправила мелко исписанные листы, поправила их сбившийся порядок.
— Как называется ваш будущий роман? — доброжелательно спросила Одиллия Виттер.
Сказать честно, Анна об этом еще не задумывалась. Она поразмыслила пару секунд и сказала:
— «Другая жизнь».
— Как интересно. Что же… Попрошу тишины! Мы вас слушаем, дорогая.
Гости заинтересованно умолкли. Черный дог подкатил высокую узкую кафедру на колесиках. Встроенная лампа залила серую бумагу желтым теплым светом.
И Анна начала:
— Я родилась в пятидесятые годы двадцатого века в городе Владивостоке, в семье офицера и учительницы истории…
Она просто написала то, что смогла вспомнить. Спасаясь от прошлого, от мыслей о пережитой смерти, память стремительно стирала воспоминания, и Анна выхватывала их, как нити поеденного молью ковра, вытягивала из небытия и переносила на бумагу. Она не смогла даже вспомнить точный год своего рождения… Официальные даты ушли первыми. Зато яркие картинки, связанные с чем-то хорошим, остались. Они, как вспышки, сияли из тьмы полузабытья.
И Анна написала о них.
О кораблях в порту, огромных и шумных. Сияющих в туманной мгле. В детстве они казались ей живыми. О кранах. О маяке. О бесконечном долгом путешествии на поезде, во время которого, казалось, прошла целая небольшая жизнь. Отца перевели в другую часть на противоположном краю страны, и они переехали с востока на запад. В старинный дом на берегу Балтики.
От одного холодного моря к другому.
Там у них появились первый телевизор и служебная машина. Отец брал ее в выходные, чтобы отвезти семью на песчаный пляж под вековыми соснами. Анна там прыгала по камням и смотрела, как танцуют в воздухе чайки…
Таким стало начало ее книги, которую она написала, как сумела. Вышло лучше школьного сочинения, но и не шедевр… Наверное. Так Анне казалось, и она не ждала особых восторгов. Это сестрица чего-то там себе напридумывала, а она…
Публика безмолвствовала пару секунд, а потом разразилась бурей аплодисментов.
Анна вернулась к Маргарет, и та восторженно стиснула ее пальцы в своих.
— Я же говорила! — шепнула она громко. — Ты рада?
Вопрос застал врасплох. Анна задумалась и поняла, что да — рада. И творчество, как ни странно, показалось ей очень приятным делом. Почему она не занималась подобным раньше? Тогда… Хотя… Иван, помнится, критиковал ее всегда. За каждую мелочь. За незамысловатую шапочку, связанную крючком по схеме из журнала. За кашпо для цветка, которое она сплела из бельевой веревки. За вышитую салфетку. За попытку расписать разделочную доску…
Он отбил у нее желание что-либо создавать, а Анне казалось, что это она вся такая безвкусная, нетворческая и криворукая…
После нее выступили две поэтессы, прозаик с коротким рассказом и баснописец.
А в перерыве начали подходить люди.
— Как вы это все придумали? — спросила дама в накидке из павлиньих перьев.
— Увидела во сне, — сказала Анна честно.
Почти честно.
— Что это за жанр?
— Я… точно не знаю. Фант…
Она хотела сказать «фантастика», но замялась, не представляя, есть ли в этой реальности подобное слово.
— Фантазия? — закончил кто-то за нее.
— Да. Что-то вроде.
Подошла хозяйка вечера и отвела Анну в сторону.
— Вы меня приятно удивили, — сообщила загадочным тоном. — И я хочу вам кое-что предложить. — Она утянула Анну в небольшой кабинет, скрытый в гуще декоративных папоротников. — Садитесь, пожалуйста.
Черный дог вынырнул из тени и пододвинул лобастой головой плетеный стул.
— Благодарю.
Анна расправила подол. Села.
— Я не буду ходить вокруг да около, — мягко улыбнулась госпожа Виттер. — Хочу сразу сделать вам предложение, пока кто-то не оказался расторопнее.
— Какое? — Анна не поняла, о чем она.
— Разве вы не слышали о моем издательстве? — Одиллия удивленно вскинула брови. — Я открыла его год назад на базе своего литературного клуба.
— Простите, но год у меня выдался тяжелый, и это не первая новость, которую я пропустила.
Госпожа Виттер спохватилась:
— Простите меня за бестактность. И за то, что так наседаю на вас. Если вы не можете…
— Я могу. Я хочу. Я… — Анна задумалась ненадолго, подбирая нужные слова. — Не знаю даже, как объяснить, но мне очень понравилось писать. Это будто лекарство после того, как…
— Я вас понимаю. — Хозяйка салона добродушно улыбнулась. — Иногда после пережитой беды люди открывают в себе неожиданные способности и таланты. Будто рождаются заново… — Она коснулась Анниной руки, предлагая: — Я не стану вас торопить. И я готова заключить с вами контракт на книгу, за который я вам заплачу. Сразу скажу, что мои условия жесткие, но справедливые. Вы обещаете написать роман в… Срок допустимый означите сами, но в пределах разумного, конечно. Пообещаете никому другому свою книгу не отдавать. Я же, со своей стороны, обязуюсь взять ваше творение, напечатать тираж и выплатить вам гонорар. Согласны?
— Согласна, — подтвердила Анна.
И в глубине души ее зрела уверенность, что это решение — истинно верное.
А когда еще?
И, опять же, деньги.
Они нужны.
— Отлично, — обрадовалась госпожа Виттер. — Полгода вам хватит?
— Год, — поправила собеседницу Анна.
Она трезво оценивала свои силы и понимала, что в ближайшее… Нет, во все последующее время ей придется не только писать.
Но и писать тоже нужно.
Важно.
— Хорошо, дорогая. Я соберу бумаги буквально через… — Госпожа Виттер хлопнула в ладоши. Черный дог, верный слуга, явился из суеты гостиной. Хозяйка велела ему: — Приведи ко мне Розу. Понял? Она подготовит договор. — Пес вывалил алый язык, вильнул хвостом и убежал исполнять приказ. — Полчаса. Не уезжайте без бумаг, прошу.
— Я дождусь и подпишу, — уверила ее Анна.
Она вернулась в зал, где ждала взволнованная Маргарет. Глаза младшей сияли любопытством.
— Что она тебе сказала?
— Предложила издать книгу.
— Вот и отлично! Я так и знала. Выпьем вина по этому поводу? — поступило дерзкое предложение.
— Я лучше возьму лимонад, — отказалась Анна.
Дальше были разговоры. Про книгу. И не только.
Все кругом были дружелюбными и веселыми. Страх, что повторится предыдущий прием, постепенно ушел. Никто тут ее не собирался высмеивать и осуждать. Наоборот. Кто-то хвалил ее творчество, кто-то делился своим.
Совсем иная атмосфера.
Маргарет все же решила добыть вино и вихрем унеслась к банкетным столикам. Там наливали игристое в бокалы на высоких ножках. Подавали на закуску пахучий сыр, виноград, кислое варенье с хрустящими хлебцами и дольки политого сиропом персика.
Сестра быстро вернулась. Мягко села...
Анне так показалось краем глаза. Она наблюдала за тем, как фокусник, прибывший развлекать гостей, вытягивает из рукава бесконечную ленточку.
— Мне понравилась ваша история, — сказали рядом.
Анна повернулась на незнакомый голос.
Подле нее сидела вовсе не Маргарет, а принцесса Розмари.
— Правда? — Анна растерялась. К общению с разношерстными господами она худо-бедно привыкла, но тут-то принцесса! Настоящая… — Я так рада, ваше… высочество. И мне очень понравилась ваша игра.
— А я, сказать по правде, не очень довольна. — Лицо собеседницы, как и в прошлый раз, выглядело несколько отрешенным. — В последнее время я начинаю думать, что клавесин слишком тих. И недостаточно глубок.
— Глубок? — переспросила Анна.
— В плане звука… — Глаза Розмари, подернутые мутной поволокой, смотрели куда-то вверх, сквозь потолок. Прямо в космос, наверное. — Мне мало… Не хватает… Не знаю, как объяснить конкретно, но вы, как женщина с развитой фантазией, должны меня понимать. Вот скажите, в мире, который вы придумали, есть клавесины?
— Пожалуй, что есть. — Анна точно видела их в музеях. Вживую не слышала никогда. — Но они, как бы это сказать… Устарели.
— Что же тогда есть вместо них? — поинтересовалась Розмари.
— Пианино, рояль…
Сложно рассуждать о том, в чем не больно-то разбираешься. Анна в тот миг многое бы отдала за возможность выйти в интернет и просветиться.
— Про пианино я слышала. Да-да. Их возят теперь из Оксиса, — задумалась принцесса. — Думаете, за ними будущее?
— Еще электропианино, — зачем-то добавила Анна.
— Электро? Как это?
— Это как… — Анна поздно сообразила, что использовать электричество в здешней реальности пока не научились. Да и есть ли нужда? Возможно, тут все энергоносители можно магией в итоге заменить… — Как молния. Она питает инструмент, дает ему звук и мощь.
— О!
Розмари была впечатлена. Окружающие, что невольно слушали их разговор, тоже.
— Это все фантазия, конечно же, — напомнила Анна.
— Где же вы берете вдохновение для ее полета?
— У себя дома.
А где еще? Драконий дол. Новый дом. Он заставляет многое переосмыслить. Воспоминания о прошлой жизни в том числе.
— В старом имении вашей матери? Вы ведь там сейчас проживаете? — Принцесса указала вдруг на Маргарет, ведущую оживленную беседу с группой мужчин и женщин. — Ваша сестрица сказала, что у вас есть интересные окаменелости, найденные под землей.
— Древние раковины. Большие и красивые. Я отбирала лучшие, — подтвердила Анна. — Желаете взглянуть?
— Даже куплю их, если вы не против… У вас ведь каменоломня?
— Да.
— Я бы забрала у вас все камни с окаменелостями. Много. Сто телег. Сколько будет… — Розмари мечтательно вздохнула. — Хочу, чтобы мой новый загородный дом питался магией древних времен. Чтобы каждый камень в стене имел свою историю. Поместье строится на берегу Великой. Чуть выше Норвина.
— Понятно.
— Так что возьму все, что привезете. Единственное условие — доставка ваша.
Величественно кивнув на прощание, принцесса удалилась к хозяйке вечера. Они заговорили о чем-то своем и направились в сторону потайного кабинета.
А Анна не верила своему счастью. Маргарет не соврала, поручившись за сегодняшний вечер.
Он, похоже, удался на все сто!
Младшая подскочила с двумя бокалами, уселась рядом.
— Ну что? — Она подсунула сестрице пузырящийся напиток. — Лимонад, как ты просила, — пояснила поспешно. — Не жалеешь, что пришла?
— Спасибо, что уговорила меня пойти, — улыбнулась в ответ Анна. — И за платье. И за все твои старания.
— За тебя! — Маргарет отсалютовала ей игристым. — Ее высочество купит твои ракушки?
— Да.
— Она любит все эти таинственные магические штуки. И уединение. И природу… Вы с ней похожи, кстати.
— Может быть, — не стала спорить Анна.
Она старалась держать себя в руках, но внутри нее с каждой минутой росло ликование. Ощущение счастья и почти детского восторга. Ей ведь никогда особо не везло. Конкурсы, соревнования, лотереи, розыгрыши, выступления, настольные игры. Анну не выбирали. Она не побеждала. Не выигрывала. Не угадывала… Это казалось естественным, ведь на пьедестал всегда поднимаются лучшие. Особенные. «Главные герои». А она…
…всегда была тенью в серой массовке.
Она разучилась верить в собственное везение.
Давным-давно.
В общем, вечер прошел плодотворно.
К сестре домой Анна вернулась с приятной усталостью и надеждами на лучшее.
Перед сном Маргарет утянула ее в свой будуар, заваленный коробками с одеждой, обувью, сумочками веерами и косметикой. Усадила на пышный диванчик. Сама опустилась на кресло напротив.
— Ты сегодня сияла, как звезда, Ани! — провозгласила восторженно.
Хмель игристого вина еще не покинул ее кровь. Улыбка растягивала яркие губы. Щеки горели румянцем.
— Я просто сделала, что смогла, — смутилась Анна. — Как смогла.
— А я! — Маргарет повысила голос. Ну конечно, разве могла она не перевести фокус беседы на себя? — Я тоже… — Она вдруг спохватилась, нервно огляделась, будто их могли подслушать, и шепотом продолжила: — Я тоже не теряла времени и кое-что выяснила, пока ты там блистала.
— Про что же?
— Про этого… — Глаза Маргарет полыхнули злым огнем. — И про эту… Там были мужчины и женщины, знакомые с твоим муженьком и его… ею. Они обсуждали тебя.
— Что говорили? — Анне приготовилась выслушать негатив.
Не очень-то хотелось, но Маргарет была так заведена, что Анна понимала — надо уделить эмоциям сестры должное внимание. Хотя бы из вежливости. Иначе та просто взорвется от впечатлений!
— Одна из женщин тебя пожалела. Один мужчина заявил, что понимает герцога… Но это не самое интересное. — Горячие цепкие пальцы младшей впились в Аннины ладони. — Среди них была ее подружка! Самая настоящая!
— Чья подружка?
— Ее! Любовницы твоего муженька… Этой мерзкой Камиллы Лавли!
— Понятно.
Анна усмехнулась про себя. Она ведь даже имени ее не знала. Камилла Лавли, значит… И ее, получается, ненавидеть нужно? Сразу вспомнилась Верочка. Нет. Новую жертву жестокого герцога выйдет разве что пожалеть…
— Ани, почему ты такая спокойная?
— Устала…
— Рано уставать! — Младшая отпустила сестру, отстранилась, уперла руки в бока и грозно нависла, нервно покачиваясь на высоком вертящемся кресле. Трюмо за ее спиной, заполненное скляночками, баночками и коробочками трижды отразило старательно накрученные завитушки волос на затылке. — Та подруга, не зная, кто я, обмолвилась, что Лавли тебя боится.
— Меня? — удивилась Анна искренне.
— Тебя. Она торопит Генриха с разводом, как может, и очень не хочет отдавать тебе «Ромашку». И драгоценности. И лошадей. А косметику твою королевскую, которую мы с Кайлом подарили, она уже себе утащила. И платья все… И носит их!
Маргарет вперилась в Анну требовательным взглядом, ожидая, что та возмутится.
— А почему она боится-то? — донесся спокойный ответ. — Согласно брачному договору, после травмы я должна оставить все свое приданое мужу. Не думаю, что получится что-то отсудить. Несчастный случай рассмотрят не в мою пользу…
Если чего и жалеть, так это Ромашковую усадьбу. По двум причинам — она нравится Марисе и дорога Маргарет. Сама-то Анна там и не была никогда. Драконий дол стал негласной родиной после попадания. И он ей мил теперь сильнее любых дворцов и курортов.
Вот если его захотят отобрать…
Анне даже думать не хотелось о подобном.
— Не все так просто, — объявила Маргарет торжественно и гордо. — Я выяснила кое-что. Кое-какие слухи… Там вроде как помощница лекаря проболталась…
— Какого еще лекаря? — не поняла Анна.
— Того, что ногу твою… убирал после... — Маргарет запнулась, поникла на миг, но тут же собралась и продолжила: — Так вот. Та помощница якобы сказала, что травма голени была не от падения с коня. Что на ней была страшная рана от чьего-то нападения… Я знаю, ты из-за шока все забыла, но… Постарайся вспомнить, что случилось на той охоте.
Анна задумалась:
— Не понимаю, что это изменит?
— Как это что? — возмутилась младшая. — Это все изменит! Если бы ты упала с лошади сама по себе, твой муж смог бы тебя обвинить. Мол, сама виновата, зачем поскакала верхом, если плохо держишься в седле, но если на тебя кто-то специально напал — для него все очень сильно усложнится.
— Ты права, — согласилась Анна. Поделилась: — Я смутно помню какое-то животное. Большое и, кажется, черное…
— Что за животное? — Маргарет стала вся внимание.
— Может, собака… Я не знаю. Не помню точно…
— Надо вспомнить, Ани. Ты должна это сделать.
Они еще чуть-чуть поговорили и разошлись по покоям.
Перед сном Анна долго разговаривала с Марисой. Рассказала ей обо всем.
О хорошем.
И о плохом.
— Ох, и тяжелые деньки у вас выдались, госпожа, — пожалела ее камеристка. — Я рада, что все удачно сложилось с книгой. И с продажей камней. А вот про герцога… — Она закрыла глаза и трагически замотала головой. — Я все про ту отраву думаю… Не было ее тогда в вашей чашке. Но где-то ведь она была? Где-то еще… Как же страшно!
— Не страшнее, чем прежде, — успокоила верную спутницу Анна. — Разберемся. И с герцогом тоже.
— Вы совсем не боитесь?
— Боюсь. Но надо же как-то жить дальше?
Ночь прошла относительно спокойно. Былой мир не возвращался. Наверное, потому, что после бурной светской жизни у Анны не осталось на него сил.
Утром Маргарет разбудила сестру лично. Проводила к завтраку.
У Анны сложилось впечатление, что младшая ее оберегает.
Как умеет.
Маргарет рассказала обо всем Кайлу, и тот, отослав слуг, озвучил Анне одну весьма неприятную вещь.
Спросил, глядя в глаза:
— Вы не думали вот над чем… — Взгляд его пугал. — Быть может, вашу ногу ампутировали без веской на то причины?
— То есть?
Анна ощутила, как по внутренностям растекся липкий холод.
— Допустим, кто-то действительно натравил на вас собак на охоте. И они погрызли вашу ногу. И нога… — Кайл сделал пугающую паузу. — Сама по себе была доказательством нападения на вас. Понимаете, да? А теперь у вас нет ни ноги, ни толковых воспоминаний…
— Ничего, по сути, — собравшись с духом, подытожила Анна.
Да.
Кайл прав.
Возможно, прав…
В душе вспыхнул гнев. Неужели…
Неужели супруг прежней Анны настолько жесток, что решился покалечить ее без всякой жалости ради этого несчастного развода? Ради дома на озере, горстки золота, драгоценных камней и кучки модного тряпья? Ради всей этой ерунды…
— Твой муженек — ужасный человек, — подвела итог Маргарет. — Так что обратно в Драконий дол ты поедешь под надежной защитой. Мы с Кайлом посоветовались и решили отправить с тобой всех своих охранников. И не спорь.
— А как же вы?
— Мы в столице. Тут спокойно, — пояснила младшая. — И нападать на нас некому. Незачем. — Она приблизилась к Анне и положила руку ей на плечо. — Так всем будет спокойнее.
***
Выехав из Норвина после завтрака, к вечеру они добрались до постоялого двора.
Анна, Мариса и три охранника, которым велено было сопроводить сестру госпожи до самого Драконьего дола и вернуться.
На этот раз все выглядело серьезнее, чем во время поездок по городу. В тарантас погрузили ящик с вооружением и броней для телохранителей. В столице они его использовать не могли, а за городом — пожалуйста!
Как только тарантас покинул Норвин и выехал на тракт, трое мужчин из сопровождения облачились в кожаную броню и повесили на пояса мечи. Один прицепил к седлу арбалет и сумку с болтами.
Грозные воины должны были внушать спокойствие, но Анну они волновали и тревожили. Как будто нечто плохое и неизбежное должно было произойти.
Неотвратимость.
Анна гнала от себя плохие мысли.
Говорила себе мысленно: «Доедем».
Сначала до постоялого двора на Репейном холме...
Ярмарка закончилась, и теперь там было довольно тихо. Лишь вытоптанная сотнями ног земля напоминала о бесчисленных посетителях. Каркасы от палаток разобрали на дрова для печей.
Все разъехались.
Анне выделили большой номер, с холлом, столовой и комнатой. Дали дополнительный ключ. Принесли матрасы для охраны.
И ночь прошла относительно спокойно.
Можно так сказать.
Ведь телохранители говорили о чем-то до полуночи. Их тихая беседа мешалась с шумом таверны внизу. В конюшне тревожно ржали лошади. Где-то далеко, у самого горизонта, выли волки.
Анна подумала, что волки. У полосатого пса голос был ниже и глуше.
Мариса тоже не спала. Анна рассказала ей обо всем. Про ногу…
Про догадки.
— Это ужасно, госпожа. Я прямо и не знаю, что думать теперь, — распереживалась камеристка. — И я одного не понимаю совершенно. Ради чего все это? Зачем?
— Вот и я не пойму, — согласилась с ней Анна. — Как по мне, так игра совсем не стоит свеч. Одно дело развестись со мной. Другое — меня убить. Это ведь подсудное дело.
— Да-да, — закивала Мариса. Добавила с болью в голосе: — Если вы вдруг… умрете, ему будет сложно отвертеться. И на меня вину спихнуть так просто не получится. Сплетни о вашем противостоянии уже растеклись по столице.
— Думаю, больше на меня никто не покусится, — уверила собеседницу Анна.
Собственно, ради этого она и ехала в Норвин. И в свет выходила.
Ради огласки.
Все получилось?
Похоже на то.
До утра Анна снова проспала без сновидений. Проснулась бодрая — но, конечно, не бодрее и не раньше Марисы, — они позавтракали наспех, пустились в путь.
В груди растекалось приятное тепло — предвкушение скорого возвращения домой.
Когда дорога перевалила через очередной холм, они оказались в «точке отсчета». Так Анна окрестила место своего попадания.
— Осталось чуть-чуть, — подбодрила она лошадей, которыми правила, сменив Марису.
— Тише, госпожа! — вдруг шикнул на нее один из охранников.
Темноволосый и высокий, с арбалетом.
— Тс-с-с. Притормозите повозку… — шепотом посоветовал другой, светловолосый. Обратился к первому: — Что случилось?
— Кто-то прячется там…
И все взгляды устремились в сторону густого подлеска.
— Нужно проверить окрестности, госпожа, — предложил самый старший из сопровождающих, седой и лысоватый. — А то мало ли…
— Идем, Ред, — позвал его темноволосый, первым спешился и, отстегнув от седла оружие, направился в ближайшие кусты.
— Господа говорили, что тут разбойники… И эльфы, — засомневался блондин. — Дурные тут места. Не столичная благодать…
— А ты останься с госпожой, — резко оборвал его седой. — Пока мы быстро посмотрим, что к чему. Жди.
Оба бравых воина скрылись в гуще молодых берез, и почти в тот же миг в воздухе что-то громко свистнуло.
Анна вскрикнула и сжалась в комок. Из борта тарантаса хищно торчала стрела с голубым оперением...
Из подлеска донеслись крики и возня.
— На нас напали! Уезжайте! — закричал оставшийся охранник, вытягивая из ножен меч. — Спасайтесь, госпожа!
— Дайте-ка я! — Мариса запрыгнула на облучок, выхватила у Анны поводья и приказала: — Ложитесь на дно! Скорее!
Анна послушно втиснулась между тюками и сундуком. Вовремя. Новая стрела попала в круп мерина, и тот понес, утянув за собой кобылу.
С места в карьер.