Два следующих дня прошли в поисках.
Они с Оррой уговаривали Бонту показать внутренний проход в Опаловый коридор. Так его назвала Анна и теперь страшно жалела, что во время поисков не додумалась подписать. Ведь уголек-то в кармане был…
По поверхности до выхода добраться пока не получалось.
Пошли дожди, и часть берега, куда вывела спасительная нора, оказалась размытой. Вода сочилась из-под земли, замешивала густую темную грязь, текла через тропу в Великую.
Пришлось сидеть дома и ждать благоприятной погоды.
А Анне не сиделось, будто назло.
Она была вся как на иголках. Как тут усидишь, когда и тайные гроты, и драгоценный камень, и магия.
Про магию Анна расспросила у Марисы, но та лишь руками развела.
— Я совсем мало знаю, госпожа. Чуть-чуть имею живительных сил. И никогда не обучалась толком колдовству. А уж про темную… — Она понизила голос, хоть и были они на кухне вдвоем. — Вам бы с какой колдуньей поговорить. С серьезной. Вам-то можно. Вы благородная.
Анна задумалась:
— Как мне найти колдунью-то? И где?
— Уж не здесь точно. В городе разве что.
Лицо камеристки выглядело обеспокоенным, что значило — идея поехать в большой город не так уж и хороша.
Анна сама это понимала. Куда? К кому ехать? Мариса как-то сказала, что у герцога в Норвине дом… Его она планировала обходить стороной. Можно снять номер в гостинице, но важен-то не номер!
Нужны связи.
— К кому я смогу обратиться за помощью? — спросила Анна. — У меня были подруги?
— Были, конечно… — воспрянула духом Мариса и тут же поникла. — Ну как подруги… Знакомые. Леди из высшего света. Но… Вы же понимаете, что после размолвки с герцогом…
Она не знала, как сказать. Видимо, таилось там что-то особое.
Больное?
И Анна потребовала выложить все начистоту:
— Пожалуйста, Мариса, не нужно меня жалеть. Если я забыла что-то, о чем должна знать…
Дождь хлестал в окна. Ветер рвал листья с деревьев, и они липли к стеклам золотыми печатями.
— Я уверена, что его светлость уже позаботился о том, чтобы очернить вас в глазах общественности. С вами не будут общаться так, как прежде.
Анна и не ожидала, что будет иначе.
— Это я понимаю, — сказала она. Но ведь было еще что-то. Крылась в ситуации некая неумолимая обреченность. Она не знала пока, как сформулировать мысль верно. Как спросить… Попробовала поискать «на ощупь», как в подземелье. — Но откуда у герцога такое влияние? Почему его слово — закон? В чем причина?
Быть может, дело в том, что она женщина? Или в том, что титул герцога стоит выше графского? Этого все равно мало. Высший свет, должно быть, не сахар — Анна не знала наверняка, судила лишь по сериалам и книгам — там интриги, сплетни… всякого полно, но должны быть и коалиции, и дружба одних против других, и взаимопомощь, основанная на взаимовыгоде.
Не так, чтобы все разом вдруг кинулись травить ее одну.
Благоверный, понятно, видеть супругу вряд ли хочет, но как насчет остальных? Понаблюдать за чужими дрязгами всегда любителей хватает. А тут такое шоу: новая пассия герцога Лирна против брошенной жены-калеки…
— Все из-за одного события, — объяснила Мариса хмуро. — Брат вашего отца участвовал в мятеже против нынешнего короля. Давно. Но простить вашему роду этой оплошности его величество до сих пор не может. Оттуда и немилость. И земли в глуши. И отвернувшиеся друзья. А его светлость, напротив, — королевский любимец. И брак с ним ваш... Герцог предложил, вы вроде не против были, вот родители сразу и благословили. Они надеялись, что, сменив фамилию и титул, вы сможете жить без родового клейма.
Анна усмехнулась:
— Теперь это клеймо еще больше.
Стало грустно, но понятно. Значит, грабительские условия в брачном контракте — не недосмотр семьи или ослепленной любовью Анны. Им пришлось. Не было выбора.
— Спасибо, Мариса. Ты моя память теперь, — поблагодарила Анна камеристку. Подкинула полено в печь. — Я решила. Надо ехать в столицу, искать колдунью-наставницу и выходить в свет.
— Ох, госпожа… — Мариса прижала к румяным щекам широкие ладони. — Они ведь будут судачить… Обсуждать вас. Осуждать! Они ранят вас в самое сердце…
Должно быть, это потому что прежняя Анна была такой.
Ранимой. Нежной, как цветок.
Она была молодой — это точно. Наивной, возможно. И она любила герцога. И наверняка боялась чужого мнения.
Быть обманутой женой — и нынешнюю Анну в прошлой жизни это подкосило.
Так подкосило, что она…
…теперь здесь, если выражаться мягко.
А Анна прежняя? Бедная девочка…
На глаза навернулись слезы, и новое пламя ярости поднялось в душе.
Нет уж! Не будет Анна новая сидеть в глуши. Она выйдет в свет. Его сиятельство ожидает увидеть заплаканную влюбленную овечку?
Его ждет сюрприз.
— Не переживай, — успокоила Анна Марису. — Никто меня уже не ранит. — Добавила серьезным тоном: — После визита Дрюмора мне следует быть на виду, а то мало ли, объявит герцог меня снова мертвой… Все и поверят. И не проверят. А там, глядишь, и правда разберутся со мной по-тихому…
Она решила немного поменять стратегию. С одной стороны, Драконий дол — крепость, как считает Орра. И это так. Но, с другой стороны, он же и западня. Герцог объявит ее мертвой, и для всех она умрет. Никто не поедет выяснять правду.
Дело останется за малым — воплотить слова в реальность. И пусть это будет не так просто, на помощь никто не придет.
Никто…
— Госпожа, ужас какой! — Лицо Марисы стало белым, как известняковая плита. — Страшно-то как!
— Во-о-от, — продолжила Анна. — Поэтому мне нужно в свете показаться. И быть счастливой и радостной, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что я с горя на себя руки наложить могу решиться.
В тот же вечер она, вспомнив давний совет Марисы, начала вести дневник воспоминаний.
О себе прежней.
О той жизни.
О том… своем… или уже не своем мире.
Сначала казалось, что будет очень скучно. Грустная история Анны Сергеевны Орловой — пройденный этап. Но постепенно она втянулась в процесс. Пришлось напрячь память — хорошее, однако, упражнение. Из-под пера, показавшегося поначалу жутко неудобным, на бумагу посыпались знаки.
Ее судьба.
Ее быль, обернувшая странной сказкой в один миг…
Никогда прежде Анна не мыслила себя писательницей, даже блогов, как некоторые сверстницы, не вела. За недолгое время пребывания в паре соцсетей написала пару-тройку дежурных постов с поздравлениями на праздники…
А тут как-то само пошло.
Она зачитала результат Марисе, та пришла в восторг.
Похвалила:
— Хорошо получается! Пишите еще, госпожа.
— Напишу, — пообещала Анна, а сама в окно посмотрела.
Снова дождь.
Осень, понятно… Но здесь, в Драконьем доле, дождь решает слишком многое. Орра сказала, в ливень дорога размывается так, что немудрено застрять. В особенности если с товаром.
А Анна именно с товаром и хотела. Раз уж ехать — так ехать. Сначала же надо на ярмарку на Репейный холм — они уже и так затянули.
Орчиха успокаивала — успеем, а Анна испереживалась вся. Марисе пришлось отпаивать госпожу мятным чаем.
Вдыхая успокаивающий аромат, Анна просчитывала свои дальнейшие действия. Загрузить раковины и бутыли с сидром в обе грузовые повозки. Доехать до ярмарки. По возможности продать все. Большую подводу отослать обратно в имение, на тарантасе же поехать к Маргарет.
Она решила все же к сестре. Та ведь приглашала… Еще обидится, если Анна остановится в гостинице. Лишние ссоры не нужны.
Анна собралась написать той о задуманном визите, но сестрица опередила. В ночи примчалась птица с коротким посланием. Там, как в телеграмме, было сказано, что Маргарет как только, так сразу приедет к Анне сама.
Так и случилось.
Младшая прискакала днем. Верхом. В сопровождении охранника и служанки.
Влетела в дом, благоухая духами, и, немедленно потребовав к себе растерявшуюся Анну, заключила ту в объятья.
— Ани, милая, здравствуй! — Томный, изысканный запах смешанного с розой цитруса быстро затопил коридор и кухню. — Как твои дела? Ты страдала? Ты голодала? Ты так похудела… — Она разомкнула объятья. Мелкими шажками отбежала в сторону и принялась любоваться Анной, как картиной. — А вообще, ты выглядишь свежей. И румяной. И здоровой… Эта глушь тебе однозначно к лицу, да-да!
На алых пухлых губах расцвела счастливая улыбка.
Маргарет походила на старшую сестру, но выглядела гораздо ярче. Будто все общие черты были выкручены в ней на максимум. Ее глаза сверкали, как звезды. Волосы вились крупными кольцами, в отличие от Анниных русых, неестественно черными, угольными. Пышная грудь ходила ходуном над тончайшей талией.
— У меня все хорошо. — Анна улыбнулась в ответ. — Как видишь. Есть кое-какие проблемы, но это все из-за… Ну ты сама понимаешь.
И она старательно изобразила на лице то самое выражение, которое означает «только не расспрашивай меня о случившемся».
Имелись в виду предательство и развод.
Анна не знала, как поаккуратнее подвести разговор к истории с потерей памяти, и очень боялась, что сестра разоблачит ее. Но Маргарет, к счастью, была настолько увлечена собой, что, кажется, и не заметила никаких перемен.
А может, они были не столь разительны, как Анне думалось.
— Все понимаю. — Маргарет взяла ее за плечи и легонько встряхнула. Отпустила. Прижала палец к губам. — Тс-с-с! Об этом негодяе, предателе, вонючем борове и похотливом козле Генрихе мы не говорим. Точка. Только радостные беседы. Только легкость и непринужденность жизни… — Она снова оглядела Анну с художественным интересом. — Что на тебе за лохмотья? Нужно было написать мне, и я бы привезла тебе лучшее платье. Самое лучшее!
— Да кто меня тут в платье увидит? — ляпнула Анна свое привычное, родное, иномирное.
Лучшие платья она всегда носила только по большим праздникам. А самое лучшее, купленное у фарцовщика в восьмидесятые (сказали, что оно из французского дома моды), не надевала вообще никогда. Даже этикетку не отрезала…
Даже не примерила — боялась испачкать или порвать ненароком.
Платье так и осталось в той жизни на дальней полке лежать нераспакованное…
Анна вздохнула.
Маргарет тоже вздохнула.
— Ты всегда была излишне скромной. И зря.
— Какая уж есть… — Анна потянулась к кастрюлям. — Ты голодная? Покормить тебя?
— Покормить? — Маргарет озадаченно села на стул. Вопросительно посмотрела на Джину и Ирму. На Марису. На собственную тихую служанку. — Не откажусь, пожалуй.
Верная камеристка мягко оттеснила Анну от печи, настойчиво пододвинула ей стул и принялась хлопотать с тарелками.
— Ты сама-то как? — Анна поняла, что с ролью своей предшественницы справляется довольно плохо, неправдоподобно, и решила увести разговор в другое русло. — Примчалась, как ветер, по такому дождю. Там же дорогу размыло…
— Я верхом, — отмахнулась Маргарет. — Взяла охотничью лошадь. Она проходит… Карета бы, конечно, застряла. — Ее лицо вдруг скривилось от омерзения. — Я видела этот ужасный тарантас! Кошмар какой-то… Этот негодяй… Этот… — Вспомнив, что герцога они не обсуждают, младшая подавилась заготовленной порцией оскорблений и недовольств. — Я молчу. Я не напоминаю… — Поправила прическу. Покрутила на пальце блестящую прядь. — Как тебе цвет, кстати?
— Очень красиво, — сказала Анна.
— Кайл сделал краску. Сам смешал ингредиенты. Мне правда идет? — Маргарет кокетливо тряхнула густой шевелюрой.
— Очень.
— А Люсиль Бевс сказала, что черный меня старит…
— Не слушай. Тебе идет.
Ей правда шло. Анна не льстила и не лукавила.
— Хочешь так же?
— Нет.
Маргарет пропустила отказ Анны мимо ушей.
— Я краску и тебе привезла. Еще румяна и пудру. Помаду. Все из королевского заказа. Кайл разрешил оставить немного, когда его сделал. А потом пожалел, представляешь? — Сестра озорно хихикнула. — Думал, я вообще все себе оставить захочу. Испугался, что я выпотрошу из королевских посылок всю краску, и его величеству будет нечем закрашивать седину на кудрях. — Она звонко рассмеялась, после чего резко посерьезнела. Сунула руку в поясную сумку и достала оттуда кошель. Протянула Анне. — Возьми-ка. Тут немного. Я в этом месяце на мели — проигралась на скачках. Но лучше, чем ничего…
— Что ты. Не нужно…
В прошлой жизни Анна всегда отказывалась, если так предлагали. Это было негласным правилом хорошего тона. Обычной вежливостью.
— Бери, — заявила Маргарет с железной настойчивостью. — Не смей отказываться. Ты не должна жить, как нищая оборванка… Да тут мало совсем.
— Я отдам.
— Отдашь, когда в состоянии будешь.
Сестры побуравили друг дружку взглядами. Синхронно кивнули.
Договорились.
— Обязательно купи на них себе нарядов, — велела младшая.
Анна не выдержала:
— Но, Маргарет! Я не могу кормить своих людей похлебкой из нарядов.
— Ах… — Сестра недовольно оглядела кухню. — Да… Я и забыла, что в захолустьях надо выживать, а не жить.
Прозвучало это крайне осуждающе.
— Зато тут воздух чистый. Для здоровья полезный. И вода… — заступилась Анна за Драконий дол.
— О-о-о! — Маргарет с театральным трагизмом закатила глаза. — Вот Кайл мой, городской житель, тоже считает, что деревня — это радость и счастье, бабочки-цветочки! Наивная душа. Тут зимой даже с деньгами толком не прокормиться. И не проехать.
— И что ты мне предлагаешь делать? Какие варианты?
Анна уперлась в стол локтями и тяжело уложила голову на сцепленные пальцы.
— Живи у меня. — Так Маргарет написала в письме и мнения своего не изменила. — А если не хочешь в столицу, можешь в Мирабу поехать. Там дом пока пустует за ненадобностью…
— Я не могу бросить людей.
Что бы по этому поводу ни думала прежняя Анна, Анна нынешняя решила озвучить главную причину.
Попала в точку.
Прежняя Анна, как выяснилось, поступила бы так же.
— Ты неисправима, — покачала головой младшая и прищелкнула языком. — Ты слишком добросердечная, Ани. Доброта — благо. Пожалуй… Но следует же знать меру!
— Я с удовольствием поживу у тебя в столице пару дней. — Анна поняла, что нужно срочно соглашаться хоть с чем-то, иначе Маргарет не отстанет с переездом. — Возможно, и не один раз.
— Можешь начинать собираться, — позволила младшая сестра.
Она просочилась вслед за Анной в ее покои. Обнаружив на столе неубранную рукопись, тут же сунула нос — принялась читать.
— Как же занятно, Ани! — восхитилась спустя минуту. — Бурная у тебя фантазия.
— Это я так… Для себя… — стала оправдываться Анна. — Чтобы отвлечься от дурных мыслей…
— Ты будто смутилась? — Маргарет потрясла рукописью в воздухе. — Нечего тут стыдиться. Гордиться надо.
— Да? — Анна взглянула на сестру непонимающе.
— Бери с собой в столицу. Обязательно. Зачитаешь в салоне у Одиллии Виттер. Сейчас это модно. Писать. А уж такое… Все просто попадают. — Маргарет вернула Анне листы бумаги. — Бери-бери.
— Ладно. Раз ты настаиваешь.
— Ты неисправима, Ани. Всегда такая скрытная. — Младшая вдруг помрачнела, как туча, налившаяся грозой. — Скажи на милость, почему я узнала последней?
— О чем?
Анна вся подобралась, догадавшись, что сейчас разговор совершит очередной крутой вираж и свернет в дурное русло.
— О том, что ты чуть не наложила на себя руки…
Анна в принципе понимала, почему так получилось. Почему ей не сообщали… Характер у Маргарет взрывоопасный, как ящик динамита. Видимо, поэтому ее и не вводили в курс дела.
Говорить подобное вслух она, конечно, не стала:
— Я была сама не своя. Прости… Ты ведь понимаешь…
— Понимаю, Ани. Он негодяй! Какой же он негодяй… — Маргарет заломила руки и заходила по комнате быстро-быстро. Туда-сюда. — Надо ему отомстить, — заявила с азартным блеском в глазах. Потом, вспомнив опять, что про предателя-мужа они не говорят, разочарованно произнесла: — Ладно. О мести мы подумаем потом. — И снова резво перескочила с темы на тему. — Тут ванная комната вообще имеется? Мне бы помыться с дороги…
Когда Мариса проводила младшую и ее служанку в ванную, Анна выдохнула с облегчением. Помассировала пальцами виски. Как же все непросто…
Постелили для Маргарет в хорошенькой гостевой комнатке. Там тоже стояла кровать с балдахином, а на шкафу резвились резные нимфы.
Анна сидела рядом с сестрицей, пока та возилась в постели, пытаясь устроиться поудобнее.
— За окном кто-то летает. И кто-то воет, — жаловалась она поминутно. — Я тут не усну. — Натянула на глаза шелковую ночную маску, предварительно обмазав все лицо каким-то кремом. — Река так ужасно шумит. — Сняла маску, отложила на прикроватный столик. — И наверняка тут бешеные собаки бегают.
— Не бегают.
— Бегают. — Маргарет широко зевнула. — Твоя нога сильно болит сейчас?
Анна уже приноровилась отслеживать скачки мыслей младшей.
— Она меня совсем не беспокоит.
— А что беспокоит?
— Память. — Вот и настал момент истины. — Я почти все забыла…
— После падения с лошади и потери ноги? — додумала Маргарет.
Анна не стала уточнять детали.
— Да. Именно тогда из головы и вылетело.
— Так бывает. — На лице сестры не дрогнул ни один мускул. Удивления ноль. — Один раз на скачках жокей упал с лошади. Когда подняли, он уже не узнавал никого. Включая лошадь.
— И как он потом? — Анна многозначительно помахала рукой возле своей головы. — Поправился? Что-нибудь вспомнил?
С одной стороны, хотелось верить, что память вернулась к несчастному жокею. С другой, не хотелось, чтобы того же ждали от нее самой…
— Понятия не имею, — ответила Маргарет. — Скорее всего, он просто начал жизнь с чистого листа. — Она смерила Анну оценивающим взглядом. — Вот только в твоем случае это вряд ли получится… — Задумалась. Прикусила нервно губу. — Этого предателя и его новую… — Разговор походил на бег по кругу и всегда возвращался к запретной теме развода. — Тебе придется встречаться с ними. Видеть их… Забудешь тут… Никакого чистого листа тебе.
— Не собираюсь я с ними видеться, — ляпнула на свою голову Анна. — Вряд ли они приедут в Драконий дол без моего приглашения.
— Ты же не станешь сидеть тут безвылазно? — прищурилась Маргарет. — Это несерьезно, Ани. Девушка вроде тебя не должна прозябать в глуши. Мало того, что тут неуютно и опасно… Наверное… Тут еще и жутко скучно! Пока что ты в шоке от пережитого, понимаю. Тебе хочется побыть одной и все такое… Но шок пройдет. Ты правда хочешь всю оставшуюся жизнь прозябать в этом… Драконьем доле? Без удобств, без роскоши, без всех тех прелестей, за которые мы любим большие города? А как же балы, Ани? Как же путешествия? Праздники? Высший свет? Помнишь, как ты обожала новогодний каток на главной площади Норвина?
Анна машинально крутанула стопой. Мягко провернулся шарнир в протезе. Пожалуй, с такой ногой и каток она осилит…
— Теперь я буду жить в Драконьем доле, — объявила настойчиво. — Мое сердце к нему прикипело. Мне тут хорошо, Маргарет. Спокойно.
Сестра бросила с болью:
— Ты как старуха!
Хотелось ответить: «Я и есть старуха».
— Я буду навещать тебя в столице, — пообещала Анна.
Плотная осенняя тьма за окном прорвалась надрывным гиеньим кличем. Аша и Бонту переливчато вопили на разные лады. Их голоса то истончались до ультразвука, то обращались басовитыми громовыми раскатами. Эхо жадно подхватывало жуткие крики и уносило, шарахая о каменные берега глубокой балки, в ночь.
Маргарет подскочила на кровати. Села. Натянула на плечи одеяло.
— Я же тебе говорила! — воскликнула испуганно. — Говорила, что тут собаки бешеные!
— Это гиены, — успокоила сестру Анна. — И они не бешеные вовсе. Ручные. Для работы. Очень добрые и хорошие.
— А это? — Маргарет указала на окно.
Анна разобрала еще один звук. Далекий и заунывный. Незнакомый. Чужой. Ветер топил его в волнах оглушительных гиеньих трелей.
Вой.
Мурашки пробежали по спине и рукам, а потом Анна подумала: «Ну вой — и вой. В Африке обычные пятнистые гиены сражаются со львами. А тут здоровенные пещерные! С волками точно справятся».
— Не переживай. Никто нас не обидит, — произнесла она уверенно.
***
Анна проснулась позже всех.
Она полночи бегала к Маргарет, потому как той постоянно мерещилась всякая жуть. То бешеные собаки под окнами, то огни в лесу на той стороне Резвянки, то привидения…
Которыми оказались плети тумана, опутавшие под утро старый парк.
Пока Маргарет нежилась в утренней ванне, Анна быстро позавтракала, удивив служанку сестрицы простотой стола.
— Я горничную и охранника ее светлости, сестрицы вашей, уже покормила, — шепотом предупредила предусмотрительная Мариса. — А то бы вы, госпожа, еще б начали перед ними тарелки расставлять…
— Спасибо, — улыбнулась ей Анна и вздохнула. — Ох… Боюсь, в городе я точно не справлюсь.
— Не переживайте. Ее светлость ваша сестра быстро всем расскажет, что вы голову лошадью отшибли, и с вас не спросят.
— Ты меня успокоила, — обрадовалась Анна и в очередной раз посоветовала себе мысленно побольше молчать.
И смотреть.
И слушать…
Надев лучшее платье, — лучшим оно числилось теперь, потому как остальные два были порваны: одно эльфийской борзой, другое подземным завалом, — Анна закуталась в салоп, положила на плечи тяжелую шаль и поспешила навстречу солнечной осени.
Эльфийский плащ, подарок Райве, она надеть не решилась. Было в этом что-то… неправильное.
День был ярок.
Тепло бабьего лета рьяно выпаривало из влажной земли лишнюю сырость.
У конюшни, где Фим и его взрослая дочь готовили лошадей, скучала Маргарет.
Когда вывели Анниных пегих, сестра схватилась за голову.
— Они как из уличного балагана. А где пара каретных вороных? — Задав вопрос, она сразу смекнула, что неприятный ответ кроется все там же. Сама себе ответила: — Понятно… Ну и подлец! Ну и вор! Чтоб ему самому всю жизнь на осле кататься.
— Каретные не для этих мест. — Анна ласково похлопала мерина по пятнистому боку. Почесала лоб кобыле. — Как и кареты, впрочем…
Она очень боялась, что Маргарет сморозит что-нибудь обидное, когда придет Орра. Но орчиху сестрица восприняла спокойно.
— Я тебя помню, — заявила довольно дружелюбно. — Тебя отец привез… Ты еще не насобирала денег на выкуп?
Анна вздрогнула.
Почему она ни разу не подумала об этом? Орра же пленница. И с этим надо что-то делать. Выкуп. Надо помочь ей заплатить выкуп и стать свободной…
А Маргарет додумалась до этого первой.
— Еще нет, госпожа, — ответила орчиха, и в голосе ее отчетливо прозвучала благодарность.
— Я дала тебе кольцо, помнишь? Ты продала его, надеюсь? — Сестрица посмотрела выжидающе.
Орра честно сказала:
— Не смогла, госпожа. Оно… оно такое старое и красивое. Великолепная работа.
— Оно сломанное, — перебила Маргарет.— И просто отвратительное. Такое даже старухи сейчас не носят.
— Я его починила. Давайте верну его вам? — донеслось в ответ.
— Не нужно, — отрезала Маргарет сердито. — Я же сказала, продай.
И Орра сдалась.
— Ладно, госпожа. Как хотите. Возвращать не буду… — Она забрала у дочери Фима, Эльзы, поводья, причмокнула разомлевшим на солнце лошадям. — Ну, вперед!
Пришла Джина. Забрал вторую пару — рабочего мерина-коба и саврасую кобылу, которую Анна мысленно окрестила «аборигенкой». Кобыла была головаста, коренаста и невысока. По центру ее бледно-желтой спины тянулась темная линия, а на ногах проступали зебровые полоски.
— Кошмар, — выдохнула Маргарет, глядя на ее короткую шейку и здоровенную башку. — Это какое-то дикое животное…
— А у нас такие в моде, — опять прокололась Анна.
Хорошо хоть про аборигенные породы и гены древних предков не начала рассуждать. В своем мире, буквально за месяц до беды, Анна ходила с подругами на конюшню к общей знакомой смотреть мезенок и вяток. Целую лекцию про лошадиных предков и масти прослушала…
Да, кстати… Слушать и молчать.
Молчать и слушать.
Анна пожурила себя в несчетный раз, дав очередное обещание впредь тщательнее следить за языком. В городе особенно.
Неисполнимое обещание.
Но Маргарет была непробиваема. Не заметила оговорки. Приняла сказанное за чистую монету.
— У вас тут — да, — согласилась с нескрываемым сарказмом. — Я не удивлена. Хотя… — Она наигранно вздохнула. — Какая жизнь, такие и лошади. Все дикое.
Анна не стала ввязываться в спор. Дикое так дикое.
Пусть…
В этот раз путь до повозок показался ей короче.
Тарантас стоял весь засыпанный листвой, и пока Мариса запрягала в него лошадей, Анна стряхивала круглые ольховые «монетки» себе под ноги, в позолоченную траву.
Заметив уложенные в большую повозку раковины, Маргарет оживилась.
— Вот эти возьми в город. Я знаю, кто такими интересуется. Продашь дороже, чем на ярмарке.
— Возьму, — согласилась Анна.
Орра быстро убрала из тарантаса часть бутылей с сидром и положила на их место окаменелости. Отделила от стекла рогожей.
— Вот так.
Они тронулись дружным караваном по знакомой дороге.
Оставив Марису с Джиной в тарантасе, Анна пересела на подводу к Орре. Попросила тихо:
— Расскажи мне про выкуп.
— Пять тысяч королевским золотом, — так же тихо ответила орчиха. — Цена моей свободы. Иначе никак.
— Большая сумма… — только и смогла выдохнуть Анна.
Она успела разобраться в иномирных деньгах. Местная валюта, короны, делилась на три вида. Золотые, что стоили примерно как тысяча рублей, серебряные — эквивалентные сотне, и медяки — равные одному рублю.
Пять тысяч золотых — это много.
Это как ипотека в родном мире…
— Большая, — согласилась Орра. — Ну тише, тише! — прикрикнула на лошадей.
— Как собрать столько?
— Никак, госпожа. В том и смысл. Надежда на свободу есть, но вырваться нельзя.
Анна помотала головой.
— Нет уж. Наберем… — Она строго взглянула на орчиху. — Маргарет права насчет кольца. Не отказывайся от него, если оно чего-то да стоит.
— И вы туда же, — покачала головой Орра. — Хоть бы взглянули сначала.
Она переложила поводья в одну руку, другой же принялась рыться в бездонных карманах своей неизменной жилетки.
Вскоре на Аннину ладонь лег тяжелый тусклый предмет.
Кольцо.
Массивное, если не сказать излишне грубое. Затертое почти до полной потери блеска. С мутным опалом в зубастой оправе.
— Жутковатое даже какое-то… — отметила Анна, глядя на радужные искры в молочной бездне камня.
— Оно прабабке вашей принадлежало. Нельзя такое продавать.
— Ты права, пожалуй, — согласилась Анна. И все же просто так забирать у Орры кольцо было неудобно, поэтому она предложила: — Я дам тебе за него сумму. Или… — Стянула с пальца один из перстней. — Вот это, как думаешь, по цене насколько выйдет? — Положила возле орчихи. Оглядела оставшиеся три кольца. — Остальные продам или заложу. Будут деньги. Хоть частично закроем нужду зимнюю.
— То ваше право, госпожа, — смирилась орчиха.
Анна вгляделась в полевую даль, в волны холмов, в гребень леса. Сердце отчего-то екнуло. Скоро будет место, где она попала…
А что за ним?
Начало печальной истории прошлой Анны?
Пожалуй.
Будто кино отматывалось назад…
Орра вдруг выругалась и резко остановила лошадей.
— Что ж за невезение-то такое? — пробормотала мрачно.
Причина ее недовольства быстро обнаружилась. В медовой дымке желтых трав плыли сияющие лошади. Печально знакомые.
— Эльфы… — В голосе Анны прозвучала нескрываемая досада. — Как не вовремя.
— Они всегда не вовремя, — согласилась с ней Орра.
Мариса, почуяв неладное, тоже остановила тарантас.
Они отстали от Маргарет и ее свиты. Сестрица этого даже не заметила — ускакала вперед.
Эльфы стремительно приблизились. Два егеря в цветах князя Селебрина. Анна их теперь хорошо распознавала.
— Леди Кларк, — обратился один из эльфов. — У меня поручение доставить вам это.
Егерь подъехал вплотную к борту подводы, гибко наклонился из седла и плюхнул Анне на колени какой-то сверток.
Даже не спросил, возьмет ли она посылку. Желает ли…
Бум. Сверток оказался мягким, к счастью.
И легким.
С дороги донесся дробный звук конского галопа. Маргарет вернулась — подлетела к повозкам и резко осадила коня, втиснувшись между сестрой и эльфами.
— У вас там все в порядке? — бросила Анне. Тут же сверкнула глазами на ближайшего егеря. — Что вам тут нужно, господа?
— С кем имею честь? — холодно поинтересовался эльф.
— С родной сестрой хозяйки этих земель. — Маргарет многозначительно указала на Анну. — И мы вас сюда не приглашали. Так что извольте.
— Его величество…
— Что? — перебила Маргарет, ловко затыкая собеседника на полуслове. — Разрешил вам оказывать местным жителям помощь в борьбе с разбойниками? Насколько помню, в договоре все именно так означено? Это не дает вам повода шататься тут без дела.
— Мы с поручением от князя Селебрина. — В голосе егеря проступили нотки оправдания. — Доставили его дар…
— Нужно было привезти в имение и передать слугам. Нечего носиться тут по полям и пугать благородных девушек.
Маргарет теснила эльфа лошадью. И выглядела при этом крайне убедительно.
Даже грозно.
Подоспели ее охранник и горничная. Суровые такие и деловитые.
Впечатляюще…
Сестрица умела произвести эффект!
Егеря решили не продолжать скверный разговор, что-то буркнули в ответ, развернули лошадей и уехали не прощаясь.
Маргарет смерила старшую сестру сердитым взглядом.
— Не позволяй им впредь вести себя так.
— Как именно? — уточнила Анна на всякий случай.
— По-хозяйски. Тут им не Эвердейл. Это твой Драконий дол.
— Но… — Господи, как противостоять отряду воинов ей, безоружной женщине? Анна не представляла. — Они же… С оружием. И много их…
Маргарет зло посмотрела в благоухающую поздними травами даль рыжеющего поля.
— Они не посмеют на тебя напасть. Ну что ты! Да и повода никакого нет. Просто эльфам нравится приосаниваться над людьми. Ох, Ани! Я встречала их на балах и приемах в Шерне. Это в столице они редкие гости, а там у границы… И вечно эта холодность! Этот лед в глазах. Эти взгляды… Сверху вниз. Так что не мямли впредь. И не позволяй им… С ними надо твердо. На высокомерие отвечать высокомерием. Запомни, сестра. Ты должна быть зеркалом.
— В следующий раз так и сделаю.
Зеркало… Анна решила последовать совету. Правда, пока она не особенно представляла, как ей это удастся. Каждая встреча с эльфами рождала внутри неконтролируемую, обжигающую тревогу.
Просто говорить было трудно, какие уж тут попытки ставить эльфов на место…
— Что это? — Маргарет указала на посылку.
Анна осторожно ощупала благоухающую розами серебристую бумагу. Дернула ленту. Сверток послушно развернулся, и из него полился на колени расшитый прозрачным, как слеза, бисером голубой бархат.
— Все-таки втюхал свое платье, — хмыкнула Орра. — Помнится, вы отказались от него.
— Настырный. — Анна сердито собрала разливы подола обратно, укрыла бумагой и вновь перетянула душистой лентой. Сунула под ноги. — Как думаешь, сколько оно стоит?
Орчиха отчего-то расхохоталась вдруг.
— На ярмарке продадите? Отличная идея! Ха-ха!
— Завсегдатаям вашей ярмарки оно не по карману, — скептически подметила Маргарет. — Оставь себе, Ани… И с чего это эльфийский князь тебя платьями одаривает?
— Его собака меня покусала, — поспешно разъяснила Анна. Не хотелось, чтобы Маргарет предположила, будто у Элериса к ней имеется какой-то особый интерес. О таком вообще думать не хотелось… — Это дар в знак извинения.
— Ну и правильно. — Младшая, кажется, осталась довольна услышанным. — Вот и пусть извиняется. И дары пусть дарит. Не лишнее.
Повозки тронулись. Громыхнули о проглядывающие в колеях камни колеса. Фыркнули лошади.
Маргарет пришпорила скакуна и вновь умчалась вперед — растворилась в березовой полосатой пляске.
Погода баловала. В медовых кронах путалось солнце, вырезало лучами пористые тени и укладывало на дорогу кружевом. Бодрилась в порывах последнего тепла еще зеленая трава. Редкие дубы высыпали под ноги лошадям созревшие желуди, и те лопались, раздавленные металлом подков. Скрипели оси, и пели им в такт под ветром сосны на дальних холмах.
В симфонии звуков Анне вновь послышался вой. Тот, что встревожил их с Маргарет…
Она покосилась на орчиху. Та была спокойна — не повела и ухом.
Значит, и впрямь, показалось.
Сейчас… А ночью?
— Сегодня кто-то выл, — сказала Анна. — И гиены кричали.
— Да, — ответила орчиха. — Это ину-торра. Их голос я ни с чем не перепутаю.
— То чудище с корабля? — уточнила Анна, заранее зная ответ.
— Оно самое. — Орра повернулась к спутнице, и в глазах ее, обычно невозмутимых, промелькнуло беспокойство. — Сколько голосов вы слышали, госпожа?
Анна напрягла память.
— Вроде бы один.
— А мне показалось, что их было двое. Они будто перекликались. Два ину-торра.
— Ох… — Анна почувствовала, как по позвоночнику прокатилась волна страха. И Драконий дол вдруг показался таким беззащитным и обреченным, что захотелось заплакать. — Мне не следует уезжать.
— Я же сегодня вернусь. Не волнуйтесь, — успокоила орчиха и попросила вдруг без привычной решительности: — Будет хорошо, если вы купите в городе оружие. — И совсем тихо добавила: — Я понимаю, что вам, должно быть, боязно будет дать его такой, как я, но…
— Что надо раздобыть? — обрадовалась Анна.
Ей идея показалась разумной. Орра ведь профессиональная воительница. Так что, конечно, надо купить — какие разговоры?
И страх перед таинственными полосатыми псами сразу отступил.
Орчиха потерла затылок зеленой ладонью.
— Ну… Боевую топорную голову. Можно без топорища — я под себя сама выточу. И умбон для щита. — Она помахала перед Анной своей ручищей. — Большой. Под два ваших кулака, как минимум. Если меч будет… — Она смутилась, решив, что просит слишком много. — Хорошо бы, конечно, меч… Но он дорого...
— Я все поняла, — сказала Анна. — Достану.