Дом Маргарет находился в самом центре шумного города.
Через дорогу от него начинался королевский парк. Кружевная ограда с чугунными вензелями прятала кусты поздних роз, алые бересклеты, пушистые туи и пламенные клумбы с бордовыми и желтыми хризантемами. Сидели на столбах опор стилизованные статуи драконов.
И все полнилось светом. Его порождали окна, витрины, уличное освещение и фонари проносящихся мимо экипажей.
Свет отражался в блеске мокрых камней под ногами многочисленных людей и лошадей.
Вот проехала невзрачная повозка. Из нее вышли уборщики, собрали совками конские отходы и мусор, поехали дальше.
Столица приятно удивляла чистотой.
— Улица Парковая, — торжественно объявила Маргарет. — Владельцам жилых домов на ней разрешается держать лошадей. Это редкая привилегия. У меня есть места в общей конюшне. Она находится в квартале отсюда, так что не беспокойся насчет своей повозки.
Они остановились возле резной двери.
Анна спросила:
— А как же остальные жители? Без лошадей?
— Тут процветает частный извоз. Для извозчиков построен целый отдельный район. Кроме того, у некоторых жителей есть небольшие имения на окраинах. Там и конюшни стоят. — Сестра остановила лошадь под узким навесом, спешилась и подергала за шнур звонка.
Высоко над головой грянул невидимый колокольчик, и пространство за дверью зарокотало от множества голосов. От топота ног по ступеням…
Слуг у Маргарет имелось вопиюще много. Анна, привыкшая к пустоте Драконьего дола, почувствовала себя неуютно.
Их окружили, забрали вещи, поводья.
Анна успела попросить, чтобы раковины тоже…
Их унесли раньше, чем она закончила просьбу, куда-то на этаж.
Туда вела отдельная лестница. Она пряталась в чреве дома и не имела окон. Лампы на стенах, будучи не в силах справиться с мраком, сердито царапали камнями кирпичную кладку.
Жилой этаж же, напротив, был светел.
Длинный коридор пестрел множеством дверей, ведущих в бесчисленные комнаты. Возле огромных окон толпились цветочные горшки со всякой экзотикой. Стояли там и тут изящные этажерки с фигурками и книгами. Большие подсвечники в наплывах воска давно смирились с тем, что в их работе никто не нуждается, и приходится служить декором…
Муж Маргарет, Кайл, встретил жену и ее гостью в столовой. Там уже накрыли к ужину. Все пространство вокруг полнилось аппетитными ароматами свежеприготовленной сытной еды.
Анна почувствовала, что вот-вот заурчит в животе.
Она быстро села. Спинка высокого стула уперлась в позвоночник, требуя не сутулиться. Ужин обещал быть королевским.
— Как доехали? Спокойная ли выдалась дорога? — участливо поинтересовался Кайл. — Что-то вы долго.
— Прекрасно доехали, — ответила Анна, поправляя застежку домашнего платья. Дорожное слуги унесли постирать. — Просто на ярмарку заезжали.
— Я бы там неделю провела, — с тоской объявила Маргарет. — Жаль, что деньги быстро кончились…
— Ох, Мардж, — ласково пожурил младшую муж. — Ты у меня такая транжира. И поверь, мне не жалко ни монеты, но… — Он печально вздохнул. — Новое жилье обошлось нам недешево. Ты помнишь? Сейчас не лучшее время…
Маргарет помнила, но явно мечтала забыть об этом.
Она демонстративно надула губы и заявила обиженным тоном:
— Кайл, дорогой. Нам ли считать деньги, когда тебе платит за работу сам король?
— Но пока что был лишь один заказ...
— Ка-а-айл! — Маргарет посмотрела на супруга, вскинув брови. — Ты у меня такой скромный, но нужно быть увереннее в себе. Его величество твои краски и пудры чуть с руками не оторвал. И даже заплатил тебе экспортным золотом. Это ли не знак того, что заказов у тебя будет еще много?
— Надеюсь, что ты права, милая, — смутился Кайл.
Анна молча слушала их незлую перепалку. И ела. Перепелов в соусе из айвы с дольками картофеля под румяной корочкой.
Сестрица и ее благоверный выглядели довольно милой парой. Что радовало. Похоже, матушка зря беспокоилась из-за того, что избранник Маргарет не имеет знатных корней.
После ужина Анна надеялась вернуться в гостевую комнату с видом на огромный дуб в королевском парке. И уснуть без задних ног. И желательно без снов. Дорога вымотала, поэтому хотелось просто отдохнуть в тишине и темноте.
Но мечты об отдыхе моментально разбились в прах, когда сияющая и бодрая Маргарет объявила, что сегодня будет ночной прием у Северины Бранд, и на него надо обязательно явиться.
— А может, необязательно? — взмолилась Анна.
— Обязательно и точка, — настояла Маргарет. Добавила заговорщицки: — Как ты не понимаешь? Ведь сегодня будут все. — Она раскинула руки, демонстрируя охват ожидаемой аудитории, и на лице ее мелькнула тень одержимости. — Столько людей! Столько событий! Польются реки разговоров, сплетен и перетолков. Пусть и о тебе тоже.
Анна и сама этого хотела. Быть замеченной. Чтобы не сгинуть в глуши ненароком. Так ведь и планировала — людям показаться.
Выспится потом…
Она согласилась:
— Хорошо. — Подумав, решила уточнить некоторые моменты: — Что мне надеть?
— Эльфийское платье.
— Ну уж нет.
— Ну уж да! — Маргарет уперла руки в бока. Указала на лежащий среди неразобранных вещей сверток. — Ты должна всех поразить. Быть яркой и жизнерадостной, вопреки всему. И загадочной. Пусть ломают голову, откуда у тебя такое платье. Кто его тебе подарил.
Анна смирилась с ее доводами.
— Хорошо, надену… — Она зевнула. — Очень надеюсь, что не засну посреди этого твоего приема.
— Опять ты как бабка древняя, — привычно осудила сестру Маргарет. — Уж постарайся не заснуть. — Хлопнула в ладоши, призывая слуг. Те явились моментально. — Помогите госпоже одеться. И с прической что-нибудь сообразите. Быстрое, но чтобы красиво было…
И Анну увлекло в водоворот умелых стремительных рук.
Когда от нее отстали, высвободили из душных объятий, Анна благоухала духами и тонула в бархатных разливах эльфийского наряда. Волосы подняли наверх, закололи шпильками. И пудра… От нее хотелось чихнуть.
А еще в голову сразу полезли нехорошие мысли.
— Из чего пудра сделана? — Анна с подозрением указала на баночку цвета слоновой кости.
Маргарет удивилась вопросу.
— Из муки. Тени тоже. В них истолченные и зачарованные лепестки цветов. А что?
— Да нет, ничего…
В родном мире Анны были времена, когда в пудру добавляли свинец, и женщины потом умирали в муках…
Здесь не так.
И все равно было как-то тревожно от всей этой… красоты. Неуютно. Неудобно. Будто связали по рукам и ногам. Будто надо идти по канату, балансируя…
«Ладно. Потерплю вечерок — и все», — уговаривала себя Анна.
Уговоры были ложью. Одним «вечерком» тут явно не отделаешься.
— Выглядишь превосходно! — Маргарет хлопнула в ладоши, покружилась вокруг себя, поднимая подолом ветер.
Пока Анну преображали, вторая половина слуг занималась сестрой. И теперь младшая сияла, как дива. Черные локоны, напитанные ночью, лежали на плечах блестящими змеями. Сыпались по груди сверкающие подвески. Гладкое платье омывало фигуру струями пурпурного шелка.
Ей подали белую накидку из меха, расшитую серебром, положили на плечи. Вторую похожую, только темную, принесли Анне.
И туфли.
Анна взяла свои, без каблука, коричневые.
Немного стоптанные.
Простецкие и невыразительные, в общем-то.
Но удобные.
Маргарет возмутилась, только увидев их, и велела немедленно принести что-то из своей коллекции.
К счастью, в узкие, с каблуками, Анна не влезла — протез хоть и радовал универсальностью, в сверхнизкий подъем все же не прошел.
В итоге подошли черные, простые, на низком каблуке...
Сестры покинули дом и пошли пешком. Анна не успела спросить, далеко ли идти, а Маргарет уже завела ее в соседнюю дверь.
Салон располагался на первом этаже того же дома. Его резные двери были гостеприимно распахнуты. Просторный холл полнился теплом и сетом. Коктейлем из духов, мужских и женских. Пасти зеркальных шкафов раскрывались и закрывались, поглощая плащи, шубы, пальто…
— Можешь идти.
Маргарет отпустила слугу с зонтом, провожавшего их до места. На улице накрапывал дождь.
И они нырнули в нарядную пучину столичного света.
У Анны даже дух захватило на мгновение. Она не привыкла. Вернее, совершенно отвыкла от каких-либо торжеств. Самыми пышными на ее памяти были юбилеи коллег Ивана, пожилых начальников.
И похороны их же.
На юбилеях все было просто. Застолье, выпивка, закуска, наемный певец с караоке-системой, исполняющий романсы, бардовские песни и иногда шансон. Сиди, ешь, слушай…
А тут — знать, ночь, роскошь, сплетни. Она ничего не знала о подобных приемах.
Ну что ж, по крайней мере, у нее есть красивое платье…
Меха соскользнули с плеч и были стремительно утянуты в ближайший шкаф расторопной прислугой.
Маргарет поторопила:
— Идем скорее.
Анна поспешила за ней следом, надеясь раствориться в сестриной тени и быть незаметной.
Не получилось.
У первого же кофейного стола пришлось раскланиваться с компанией господ, проявивших к ее персоне интерес.
— Герцогиня Лирнийская, графиня Кларк! Как же мы рады вас видеть, — пропела полная дама с высокой прической, украшенной перьями.
— И я рада. Вечер добрый, — поприветствовала Анна пока что неизвестно кого.
— Добрый-добрый, — расплылась в улыбке Маргарет. — Сегодня у вас аншлаг, милая Северина. Поздравляю от всей души.
Хозяйка. Ясно.
— Спасибо, дорогие мои. — Дама расплылась в сладкой улыбке. — Вечер обещает быть приятным. И вы сегодня мои брильянты в золотой короне. Попробуйте вино. Возьмите угощения. Тарталетки с икрой и лимонной цедрой получились на славу.
Дама отсалютовала бокалом с игристым вином и продолжила разговор с парой пожилых седовласых мужчин, лоснящихся в свете ламп тем особым блеском, какой бывает у сытых котов.
— Северина Бранд, — шепнула Анне Маргарет, подтверждая догадку. — Твой бодрый вид она явно оценила.
Сама Анна не считала свой вид таковым. На ногах ее держало прежде всего любопытство — про подобные приемы она читала в классике, а тут личное присутствие… Интересно же.
Мимо дымком протек серый официант, почти невидимый на фоне общей кричащей яркости. Поднос в его руке не качался, отчего казалось, что официант катится на колесиках и совсем не переставляет ноги.
Маргарет подхватила с подноса стройный бокал в плетении узорных гравировок. Слишком резко. Вино шипуче плеснуло ей на запястье. Качнулась надетая на край бокала долька ананаса.
Сестрица весело рассмеялась и махом все выпила. Хищно оттопырив губы — чтобы не смазалась помада, — впилась зубами в сочный фрукт.
— Возьми и ты, Ани.
— Нет. — Анна зареклась прикасаться к алкоголю. Не то место и не то время. — Не хочу, чтобы голова потом болела.
Удивительно, но Маргарет не стала настаивать.
— Не хочешь, как хочешь. — Ее явно интересовало другое. — Уже шепчутся, смотри. — Она указала на группку гостей, собравшуюся под огромной настенной росписью в рамке из золотой лепнины. — На тебя поглядывают.
— Чего они хотят? — нахмурилась Анна.
Происходящее напоминало коалиции и переглядки в средней школе. Все эти дружбы против друг друга и разговорчики за глаза…
— Подробностей, — туманно пояснила Маргарет.
— Подробностей чего?
— Того, как ты страдаешь от предательства.
— Ясно…
Анна понимающе покивала. Внимательно оглядела гостей. Все нарядные, все красивые, все влиятельные… Развлекаются ерундой уровня дешевого ток-шоу.
Скучно как.
А насчет страданий… В памяти, стремительно подстраивающейся под новую реальность, накал эмоций после Иванова предательства уже остыл. Краски боли тускнели и истлевали. Почти не осталось их.
Герцог же, виновник страданий предшественницы, вызывал лишь отвращение и презрение. Тут тоже приятного мало, но это иное. И, что радует, прошел вдруг страх.
— Ты должна сиять! — велела сестра.
— Я постараюсь, — вдохновившись ее задором, пообещала Анна.
Она выпрямила спину и пошла следом за Маргарет в центр зала.
Там бледная девушка в серебристых шелках играла на клавесине. Тонкая диадема приминала буйные каштановые кудри. Пальцы порхали над клавишами. Ресницы на полуопущенных веках трепетали в такт мелодии.
Вокруг толпились зрители. Те, что стояли ближе, молчали и внимали. Те, что подальше, тихо гудели с пчелиной монотонностью.
Сестра повела к дальнему столу, за которым восседала очередная компания. Гудящие проводили Анну заинтересованными взглядами и зажужжали активнее.
— Госпожа Беверли, господин Саган, господин Нэйтли… — Маргарет опустилась в свободное кресло у стола. Одно из двух. Поприветствовала по очереди всех присутствующих. Мило улыбнулась. — А я сегодня не одна.
Анна села рядом.
— Герцогиня… — Господин Саган, поджарый, кудрявый и крутоусый, похожий на стереотипного гусара, оценивающе оглядел Анну. С головы до ног. — Вы прекрасны, как всегда.
В хитрых глазах его плескалось недоумение. Комплимент был по сути вопросом.
Который озвучила пышненькая розовощекая госпожа Беверли.
— Как вам удается так держаться в такое-то сложное время? — спросила она практически напрямую, но Анна сделала вид, что не поняла.
Прикинулась дурочкой.
— Я пью кофе по утрам. Всегда. Очень крепкий. А вечером травяной чай с особым сбором. От вина решила отказаться совсем…
Вышло убедительно.
Маргарет хрюкнула, неэлегантно подавившись игристым. Отставила бокал в сторону.
— Ах… — растерялась на миг госпожа Беверли. — Я ведь не об этом…
— О чем же? — Анна невинно вскинула брови.
— О вашем горе…
Кажется, госпожа Беверли ее искренне жалела, хоть и не без доли любопытства.
— О вашей оплошности, из-за которой вы потеряли мужа, — вмешался господин с недовольной миной на сальном лице.
Его имени Анна не запомнила.
Неприятный какой…
— И какую же оплошность я совершила? — уточнила она спокойно.
Уже догадываясь, что прозвучит в ответ.
— Потеряли ногу…
Тут он перегнул.
Перегнул палку так, что все остальные, сидящие за столом, посмотрели на него с глубоким осуждением.
Анна вздохнула.
Сальный господин явно был из тех людей, что просто обожают говорить другим гадости, искренне считая себя этакими правдорубами. «Не обижайся, но это же правда! Уж такой я человек, не могу молчать…» Анна встречалась с подобными типами в прошлой жизни.
И не обижалась.
Просто прекращала всякое общение раз и навсегда.
Маргарет побагровела от возмущения. Она уже начала подниматься из-за стола, но Анна мягко тронула ее за руку. Улыбнулась.
Нет-нет. Они еще поговорят.
Главное сегодня — бодрость и жизнерадостность.
— И как вы эту мою оплошность себе представляете? — Она растянула улыбку шире. — Мне интересно? Вышла я на прогулку в сад, зазевалась, глядь — а ноги-то и нету! Вот же растяпа, потеряла…
Госпожа Беверли, которая минуту назад взирала на Анну чуть ли не со слезами, громко рассмеялась, но тут же смутилась и приложила к губам кружевной платочек.
Дружно гыгыкнули господин Нэйтли и его соседи.
Сальный «правдоруб» сердито поджал губы. Буркнул что-то под нос.
«Гусар» Саган громогласно хохотнул и похлопал его по плечу.
— Ну что же вы, господин Борвокс, верите глупым сплетням? Разве будет изуродованная женщина столь непринужденно порхать по приемам? Конечно, нет! Лишившись красоты, любая дама спрячется от чужих глаз, чтобы не опозориться ненароком. Это все выдумки про утраченную ногу…
И этот не лучше…
— Вовсе не выдумки, — объявила Анна во всеуслышание. — Чистейшая правда.
И в доказательство чуть-чуть подол приподняла. Поводила стопой, раскручивая послушный шарнир.
Вот так.
— О-о-ох! — шумно выдохнула госпожа Беверли, закатила глаза и часто-часто замахала перед лицом платочком.
— Ужас какой… — не сдержался господин Саган.
— Совсем нет, — не согласилась Анна, после чего торжественно объявила. — У меня новая нога. Изготовлена эльфами и невероятно удобна в ношении. — Она не удержалась… Метнула мстительный взгляд в господина Борвокса. — Так что если вдруг по рассеянности вы где-нибудь забудете свою ногу, очень рекомендую.
Теперь палку перегнула она. Возможно. Анна не знала… Не успела досконально изучить правила. Вероятно, она ведет себя слишком самоуверенно и эпатажно для местной женщины. Но тут вроде бы не средневековье. Просвещение, скорее, если сравнивать эпохи… И кто сказал, что загнанная в угол лиса не может кусаться?
— Правда, моя сестра — настоящее чудо? — разбавила затянувшуюся паузу Маргарет. Она подхватила Анну за локоть, вытянула из кресла и повела к другой группе гостей. Шепнула по пути: — Мне понравилось. Продолжай в том же духе. Не знала, что ты сможешь не только их шпильки выдержать, но и ответить достойно. Боялась, что они заставят тебя стыдиться…
— Старушки умеют быть язвительными. — Анна пожала плечами. — И стесняться нам уже нечего.
Младшая задорно хихикнула:
— Ой, да-а-а! Ты видела, как вытянулись их лица? Вот же веселье!
— Мне было немного неудобно перед госпожой Беверли, — призналась Анна. — Она мне, кажется, желает добра вполне искренне. По-моему, она добрая женщина.
— Она отходчивая, — махнула рукой Маргарет. — Ничего. Переживет… Ты не сказала ей ничего такого. А вот Сагану и Борвоксу давно следовало преподать урок. Оба мнят себя приятными в разговорах, но при этом всегда не прочь смешать собеседников с грязью. Раздражают. — Она прицелилась взглядом в компанию, разместившуюся на полукруглом диване лунной расцветки. — Но эти, по большому счету, вполне безобидные. А вон там… — Голос сестрицы стал тише. — Сидит барон Корвекс. Друг твоего… Уф. Прямо зла не хватает…
Младшая презрительно прищурилась и губы стиснула так, что сквозь прозрачное зарево помады проступила белизна.
— Расскажи мне о нем, — так же тихо, а возможно, и еще тише, попросила Анна. Сама подумала о том, что с этим бароном Корвексом они знакомы. — Чего ждать от него?
Должны быть знакомы. Как хорошо? Неизвестно… Хотя вряд ли хорошо. Почему-то так подумалось. Вот кого она из Ивановых друзей хорошо знала? Да всех, пожалуй. Всех их жен… И проблемы. Тоже от жен. В том смысле, что жены рассказывали о своих благоверных в мельчайших подробностях. Болезни. Родня. Дурные привычки. Любимые блюда. Милые особенности… Их мужья же Анну толком и не замечали. Как официантку в кафе или горничную в отеле.
Само собой разумеющуюся.
«Значит, бояться нечего. Не заметит он перемен», — успокоилась она после недолгих прикидок и размышлений.
— Ждать-то? — Маргарет скорчила кислую мину. — Гадостей, само собой. Чего ж еще? — Она припала к Анниному уху губами. — Видишь красавицу рядом с ним? В платье, расшитом перламутром? Это любовница его. Он особо и не скрывает…
— А жена? — Анна почувствовала, как между лопатками пробежал холодок.
Невольно.
Просто… Так живо миг, когда Иван себя раскрыл, перед глазами предстал. Как вспышка. Как удар молнии. Анна подумала о той, другой женщине, которая еще пока ничего не знает. А потом узнает… Так же… В один ужасный момент, и…
Она вздрогнула и неосознанно закрыла ладонью сердце. Словно защищаясь.
— А что жена? — буднично ответила Маргарет. — Жена на восьмом месяце лежит с отекшими ногами и искореженной спиной. Она сюда не придет.
— Ужасно… — Анна сглотнула, чувствуя, как от омерзения мутнеет в глазах. — И она… не знает?
— Знает. Но куда ей деваться? У нее дети… Не может же она с очередным грудным младенцем муженька своего по балам и приемам вылавливать? Ну и вот.
Анна усмехнулась горько.
Ничего нового.
Ничего…
— Действительно.
Маргарет взглянула на сестру внимательно. Заметила вдруг…
— Ты побледнела будто? Хочешь, мы к нему не пойдем? Домой пойдем, хочешь?
— Все хорошо. — Анна вернула на лицо непринужденную улыбку. — Я поговорю. Пообщаюсь...
Надо. Обязательно надо. Вдруг этот друг герцога что-нибудь да сболтнет? Про убийство предшественницы, например? Не напрямую скажет, нет. Но сейчас Анна уловит даже самый туманный намек.
Пусть хоть что-нибудь…
Зацепки.
Он приблизились к дивану, изогнутому в форме полумесяца. На нем расположились две нарядные парочки.
Барон, рыжий, как лис, взглянул на Анну с долей удивления.
— Графиня Кларк, какими судьбами вы тут оказались? — заявил вместо приветствия.
— Всем доброй ночи. — Анна постаралась придать взгляду все возможное сияние. — Решила вот немного развеяться.
Помнится, дэй сказала, что у нее старые глаза. Это не плохо, но… Сейчас нужен блеск.
И Анна постаралась. Подумала быстро о своем перерождении, о сказочном мире, о новой судьбе и… пришла в восторг, о котором раньше и не помышляла. Она жива, и у нее есть поддержка — пока этого достаточно для счастья.
Любовница барона, миловидная девушка лет двадцати пяти, вопросительно взглянула на своего спутника.
Потом на Анну.
Потом снова на спутника.
— А говорили, что вы в Драконьем доле, — издалека начал барон.
Пока он не казался особенно бестактным или агрессивным.
В этом, видимо, подвох и крылся.
— Все верно. Там я теперь и живу, — подтвердила Анна.
Барон усмехнулся:
— Разве там можно жить? Это же…
— Дивное место. — Анна не лукавила. Она успела полюбить Драконий дол. Новый дом. — Чистый воздух, реки, леса, просторы. Покой опять же. Тишина.
— Ну здесь-то вы не ради тишины? — принялся выяснять Корвекс.
Какого ответа он ждал? Анна понятия не имела, поэтому ответила на вопрос вопросом:
— А вы как думаете, барон, для чего я тут?
Интересно узнать…
— Да ясно же как день, что у мужа милости просить приехали.
Милости! Ярость полыхнула в груди, но Анна хладнокровно ее погасила. Барон специально. Не стоит поддаваться.
Она сделала непонимающее лицо и уточнила:
— Какой же милости, подскажите?
— Всякому понятно, что выставленная из дому жена пожелает туда вернуться, — чуть заметно усмехнулся Корвекс. — Но кто ж вас пустит? Новая герцогиня будет юна и хороша собой. Не увечная…
— Я и не спорю, — мягко произнесла Анна, легонько пожимая руку Маргарет. Та уже была готова вспылить. — Только вы кое-что забыли. У меня есть прекрасный дом. — Заметив, с каким интересом баронова спутница разглядывает эльфийское платье, она демонстративно расправила подол. — И, как видите, я не бедствую.
Если Корвекс и хотел возразить, обвинить собеседницу в лукавстве, это вряд ли получилось бы сделать убедительно. Анна выглядела уверенной в себе и довольной жизнью. На страдалицу совершенно не походила.
Барону пришлось сдаться, и он перевел тему, которую тут же подхватила Маргарет.
Про королевский бал, что состоится в конце недели. Про цены на конном рынке. Про нашумевшую премьеру в столичном театре.
Спустя несколько дежурных фраз сестры наконец-то направились дальше.
Беседа с бароном разочаровала. Опять колкости и ничего полезного.
Анна спросила у Маргарет:
— Еще какие-нибудь друзья Генриха тут будут?
— Нет… — начала та и вдруг побледнела. — Только не это… Он… сам здесь, похоже.
— Здесь? — Анна обернулась по сторонам. Орлиный нос. Седые кудри. Взгляд высокомерный… Именно таким предстал его сиятельство Генрих Лирнийский во сне. — Не вижу…
— Вон! — Маргарет указала на окно. За ним раскинулась просторная открытая терраса, вся в огнях. — Видишь? Только зашел с внутреннего двора. Будто специально…
Анна разглядела. Тревожная греза не исказила портрет.
Именно такой.
На мгновение в душе родился трепет. Отголосок прошлого — забытая эмоция прежней хозяйки. Ее любовь к мужу соседствовала со страхом? Ужасное сочетание…
— Вижу.
— Что будем делать? — Маргарет стиснула Аннино запястье. — Хочешь, уйдем?
— Я его не боюсь. Не волнуйся. — Анна погладила напряженную руку сестры. — Это я пришла сюда выслушивать колкости, готовая ко всему. Он же явился отдохнуть и хорошо провести время. Уверена, мое присутствие не входит в его планы. Так что… — Она смело шагнула навстречу судьбе. — Подожди меня тут, — попросила через плечо. — Я должна справиться сама.
Двери, что вели на террасу, услужливо приоткрылись, выпуская в прохладу ночи. Многочисленные фонари, развешанные над головой, собирали вокруг себя коконы света.
Анна сделала вид, что направляется к дальнему краю террасы, чтобы взглянуть на декоративный фонтан в виде раскрытого цветка.
«Вот мы и встретились», — подумала она, разглядывая спину герцога, укрытую плащом в бисере осенней мороси.
Один слуга забирал у него верхнюю одежду. Второй, согнувшись чуть ли не пополам, подавал рюмку с горячительным напитком.
Сегодня Генрих Лирнийский был один. Без новой пассии.
Он развернулся и увидел Анну.
— Ты? — Густые брови вскинулись, как крылья. Зрачки расширились и стали недвижными, придав немигающим глазам птичье выражение. — Что ты тут делаешь?
Удивился.
Совершенно точно удивился, и даже очень! Заметил перемены. Ведь вместо плачущей, измученной травмой и предательством жены, на него бесстрастно взирала невозмутимая «незнакомка», величественная и немного пугающая.
— Решила выйти в свет. А что такое?
Анна взглянула мужу прямо в глаза. И он отвел свои.
— Ты… Ты же… — Генрих не находил слов. — В Драконьем доле… Ты уехала и…
— Приехала, — завершила его нестройную фразу Анна. — В гости к сестре. И с тобой поговорить. О разводе. И о том, что я после него получу из имущества.
— Какая же ты меркантильная! — Лицо герцога скривилось. И теперь он неуловимо напоминал Ивана. Чем именно, сложно сказать, но сходство проступило из глубины его подлого естества. — Приданое — мое по закону.
Почуяв бурю, слуги тенями расплылись кто куда.
Анна и ее муж остались на террасе одни.
Ближайший фонарь расчертил фигуру герцога грубыми тенями. Аннино платье, напротив, напиталось светом досыта и сияло теперь лазурью утреннего неба, вспыхивало брызгами вышивок.
— Я заберу свое, — холодно предупредила Анна.
Спокойная, облитая чистой сверкающей голубизной эльфийского бархата, таящая в глубине под ним бездонную тьму, она походила на северный океан.
— Будет королевский суд, — попытался напугать ее Генрих.
— Это хорошо. Надеюсь, суд будет справедлив. — Анна сложила руки на груди. Защитная поза. Тяжелая фраза. Но сказать об этом нужно. — И еще кое-что. Если ты снова вздумаешь покуситься на мою жизнь…
Муж не дал ей договорить.
Его рот перекосился в уродливой гримасе. Нижняя челюсть нервно дернулась.
— Что? Ты в своем уме, женщина? В чем ты меня обвиняешь? В попытке убийства? Это… Это ложное обвинение!
— Твой личный помощник Дрюмор приехал в Драконий дол, будучи уверенным в моей смерти. Он очень удивился, застав меня в добром здравии. Совпадение? Не думаю.
— Не смей меня обвинять! — Герцог навис над Анной. Сжал кулаки. — Дрюмор рассказал тебе о том, что мы нашли остатки отравы в бокале? Если кто и виноват, так это твоя гнусная дура-служанка…
Рука сорвалась сама. Ладонь ожгло.
— Как ты смеешь!
Герцог зашипел и схватился за щеку. Он замахнулся на жену, но та буквально вылетела из-под удара.
Маргарет обхватила Анну за пояс и оттащила в сторону.
— Хватит! — выкрикнула нарочито громко, желая привлечь внимание.
Оно уже и так было привлечено в достатке. Гости стеклись на террасу и теперь шушукались, переглядывались, прижимали ладони то к губам, то к груди.
Скандал, которого все ждали, случился.
Вечер прошел не зря.
Герцог скрипнул зубами, оскалился, как волк.
Прошипел тихо:
— Я убью тебя…
Эмоции подвели. А зря.
Анна услышала и, силой воли погасив вспыхнувший страх, — все-таки неприятно, когда на тебя здоровенный мужик замахивается, — объявила громко:
— Надеюсь, господа, вы это слышали. Знайте, если со мной произойдет нечто плохое — убийство, например, виновник — мой муж. Запомните это, пожалуйста, и сделайте выводы.
Герцог наградил ее взглядом, полным ненависти. Будь он драконом, сжег бы Анну дотла одним плевком.
Прямо на месте.
Маргарет постепенно оттаскивала сестру к двери, все дальше и дальше от разъяренного супруга. Толпа обступала их плотнее.
— Пойдем домой, — попросила Анна, прижимая пальцы к виску.
От напряжения разболелась голова.
Маргарет все поняла и не стала возражать.
— Идем.
Потянула за собой к выходу. Оттеснив слуг в холле, сама сунулась в шкаф и забрала верхнюю одежду, свою и сестры…
На улицу они вылетели, как пробки из бутылки.
— Это ничего, что мы так сбегаем? — на всякий случай уточнила Анна.
Ей-то все равно, но для Маргарет все эти приемы, балы и салоны важны. Это ее жизнь. Вдруг потом не пустят? В какой-нибудь черный список внесут?
— Ничего. Сейчас отправлю к Северине горничную с извинениями и коробкой шоколада… Северина мне все простит за шоколад ручной работы. Его делает по секретному рецепту моя личная повариха. Никто во всей столице так не умеет… Ты в порядке? У тебя лицо ужасно бледное.
Анна и сама понимала, что выглядит не очень.
Голова гудела от недосыпа и стресса. Веки не держались и норовили сползти на глаза.
— Спать хочется… Извини.
— За что?
Они дошли до двери, ведущей на верхний этаж.
— За то, что испортила тебе вечер этой гадкой ссорой.
— Это ты извини… — потупила взор младшая. — Я… Я так испугалась! Думала, он набросится на тебя… Я должна была изучить список гостей. Но я не думала, что этот… твой муж придет.
— Все нормально. Я сказала ему то, что хотела сказать. И все услышали то, что должны были услышать.
Маргарет посмотрела на Анну требовательно и строго:
— Скажи, Ани, ты правда думаешь, что Генрих хочет тебя убить?
— Да.
— Он, конечно, омерзительный червяк, таракан, глист, кусок вонючего… — Младшая гневно выдохнула. — Вот только зачем ему это делать?
— Он ненавидит меня. Ты же сама видела… — ответила Анна, понимая, что такая причина не так уж и убедительна.
Все-таки убийство.
А у благоверного новая молодая невеста. Счастье и радость. Любовь, как говорится… К чему рисковать? Разве не достаточно просто отослать калеку-жену подальше от себя? И приданое отобрать? Дом мечты на курортном озере, о котором так горюет Мариса…
— Все равно я не думаю, что у него есть причина убивать тебя, — успокоила Анну Маргарет. — Он хоть и негодяй, но далеко не глупый человек.
— Пожалуй…
Они поднялись наверх, и Анне сразу стало спокойнее. Мариса помогла ей раздеться, принесла горячего молока с мятой.
Анна рассказала ей обо всем, что случилось на приеме.
— Ох, и натерпелись вы, госпожа! — Камеристка всплеснула руками, и по ее румяным щекам скатились капельки слез. — Какой ужас…
— Я жива и цела — это главное. — Анна постаралась придать голосу непринужденный тон. — А еще я предала его планы огласке. Пусть попробует теперь покуситься на мою жизнь. Сразу будет понятно — кто виноват. И все же… — Она отставила чашку, легла на кровать и задумчиво вгляделась в складки балдахина. — Чем я ему так мешаю? Я ведь и отобрать-то у него ничего не могу. И как-то отменить развод… Тоже не могу…
Мариса что-то ответила, но Анна не услышала — уснула.
Ночь прошла без снов, и слава Богу.
А утром Анну все жалели, как невинно пострадавшую, и чуть ли не носили на руках, отчего она чувствовала себя крайне неловко.
Слуги шептались и горестно качали головами за ее спиной. Кайл лично принес и положил на кровать огромную корзину с какой-то косметикой.
— Для улучшения настроения, — улыбнулся он. — Говорят, подарки приносят радость.
За завтраком Маргарет строго-настрого запретила всем говорить о вчерашнем приеме, но сама периодически нарушала это правило. Начинала ругать герцога Лирнийского вслух, потом спохватывалась и метала быстрые взгляды в сторону Анны.
— Завтра вечером пойдем на прием к Одиллии Виттер, — объявила она, поглощая кусок яичницы с беконом.
Анна поникла.
— Боюсь, еще одного приема я не выдержу.
— Там будет спокойно. Обещаю, — принялась убеждать ее Маргарет. — В салоне госпожи Виттер другие завсегдатаи.
Пришлось согласиться:
— Раз ты обещаешь… А сегодня мне нужно доехать до оружейной лавки. Обязательно…
Несмотря на измученную дождями ночь, день обещал быть ясным и теплым. Янтарные кроны королевских дубов блестели в лучах сонного солнца. Убегали к горизонту последние редкие облака.
Маргарет первой поднялась из-за стола и, хлопнув в ладоши, раздала указания прислуге:
— Приготовьте два верховых комплекта одежды. Оседлайте моих лошадей. Через полчаса мы выезжаем.
Анна не приняла это на свой счет, а зря.
Сомнения зародились, когда она обнаружила на кровати шикарный костюм бордового цвета. Длинный камзол и бриджи. И белая блуза со шнуровкой и плотным лифом…
Уже на улице Анна сообразила, что попала по полной программе.
Ведь сестрица самолично подвела к ней огроменного вороного жеребца с выпученными глазищами и пеной на губах.
— Никаких тарантасов! Сегодня для тебя мой лучший конь, — объявила с гордостью.
— Ой, нет… Нет-нет-нет, — пробормотала Анна, отступая от пугающего животного. Увидев Марису с заседланной пегой кобылой в поводу, чуть ли не взмолилась: — Я на своем.
— На корове? — начала было ехидничать Маргарет.
Анна тут же напомнила, выставляя вперед искусственную ногу:
— Я еще после того… не могу спокойно ездить. Тяжело…
— А-а-а, точно! — спохватилась младшая. — Прости. Я забыла… — Она уныло улыбнулась. — На корове так на корове.
Жуткого зверя увели. Спустя четверть часа Анне выдали знакомого и теперь почти родного пегого мерина. Она влезла ему на спину, максимально отключившись от происходящего, позволив телу действовать самостоятельно.
— Тц! Вперед!
Анна неуверенно тронула мерина пятками по бокам, и тот повез ее вперед мягкой иноходью, почти не качая на широкой, как кресло, спине.