Хорошее в том, что забыл завести будильник — выспался. Плохое — чуть не опоздал на поезд. Хорошо хоть, баулы-чемоданы собирать и таскать не надо, схватил саквояж, меч изрядно надоевший, дверь запер — и побежал. Повезло, что около академии нашёлся свободный лихач с нормальным, не заезженным конём, что довёз меня до вокзала чуть быстрее, чем за полтора часа. Рассчитался с лихвой, как договаривались, и заскочил в вагон за три минуты до отправления поезда. Голодный, холодный, злой — но зато выспавшийся, ёлки. Нет, ну его, такие аттракционы!
Сосед по купе встретил меня коротким смешком:
— Ну вот, а я уж думал, что один ехать буду! Петрушкин, Евгений Геннадьевич, герба Петрушка — так, вроде, у вас тут говорят? К вашим услугам.
— Минской губернии шляхтич Рысюхин, Юрий Викентьевич, тотем Рысюха.
— Вот, точно, Оренбургской губернии дворянин — забыл добавить. Эх, велика Империя, и обычаи в ней самые разные, даже в части знакомства, не говоря уж о чём-то большем.
— Надо же, как вас далеко занесло! Если не секрет, что привело в наши края?
— Торговля, что ж ещё? Я представитель фирмы, которая занимается продажей автомобилей.
«Юрка, это судьба! Я давно говорю, что нужна машина, а лучше две — и вот тебе, можно сказать, с доставкой на дом!»
«Я не буду управлять повозкой!»
«Вот ведь дундук эгоистичный! Ты Пробелякова вспомни — ему мотаться по всему району или на коне со скоростью сорок пять вёрст в сутки — или на машине, которая то же расстояние за час проедет? Плюс ещё и груз с собой сможет взять. А из Шклова под Тальку бутылки возить? На волах? Или платить за перевозку? Так что даже не две, а три нужно».
«Третья куда⁈»
«Тебе, дурья башка. Самому не надоело по полтора-два часа тратить в одну сторону при каждой поездке в Могилёв и обратно⁈»
«Невместно дворянину управлять повозкой!»
«Вот же дерево-дубина! И он ещё на бабушку обижаться умудряется, хотя сам такой же упоротый, а то и хуже! Давай сперва машины посмотрим, а потом уже о водителе подумаем».
Рассуждения о множестве поездок Егора Фомича и о вывозе тары из Шклова показались здравыми и обоснованными. Если какой-нибудь небольшой грузовичок окажется не слишком дорогим…
— А у вас есть с собой каталоги или иные материалы?
— Конечно! Вот только…
«Машины краденые!»
«Тьфу на тебя, с твоими шуточками!»
— Что «только»?
— У меня автомобили, ориентированные на коммерческое использование, а не для спорта или на выезд.
— Ну так мне и надо для фамильного предприятия. У меня шесть объектов в двух губерниях, а скоро появится седьмой, в третьем районе. И оттуда постоянно нужно будет возить грузы.
— О, в таком случае мы удачно встретились!
В первом же альбоме, который я открыл, сразу же увидел британского производства автомобиль-ландо ценою в тридцать шесть тысяч рублей.
— Кхм… Это точно коммерческое авто⁈
— Ну, представительский класс — для солидных господ, руководителей солидного предприятия…
— А что-то менее пафосное, но более грузовое есть? И менее британское — мне дед запретил покупать что-либо из этой страны.
— Довольно странный запрет, честно говоря.
— Это вы просто не представляете, сколько он намучался с британской системой мер и стыковкой их деталей с любыми другими.
Евгений Геннадьевич почесал бровь.
— Ну, в таком случае, возможно, да… — и вручил мне картонную укладку с грузовичками всех размеров и фасонов.
Мне большинство характеристик ни о чём не говорили, а вот дед начал их изучать с большим интересом, периодически командуя то от листать обратно, то, наоборот, «это больше не смотреть». Были грузовички с открытыми кабинами, похожие на кареты без оглоблей, и с закрытыми. Кузова всех видов и форм, а также фургоны и какая-то платформа с рогами, в которой дед опознал лесовоз. Двигатели бензиновые, керосиновые и дизельные. Груз от трёхсот килограммов до трёх тонн. И цены от шести до восемнадцати тысяч. И вдруг дед чуть не закричал:
«Стоп! Что это⁈»
А «это» было небольшим грузовичком предельно простого вида: угловатая кабина, простой кузов, две с половиной тонны грузоподъёмность, но это вместе с экипажем. И?
«Во-первых, это электрический грузовик, работает на макрах. Для тебя, способного заряжать даже заблокированные кристаллы, это получается бесплатное топливо. Управляющим твоим придётся платить за зарядку на изнанке — например, в тех же училищах, или покупать у Пырейникова растительные. Во-вторых, грузовик заявлен как полностью российский, без импортных деталей — должно быть проще покупать запчасти. Хотя тебе, как магу металла, это не актуально — немного подкачаешься и сможешь сам восстанавливать любую деталь. Ну, а в третьих — смотри цену».
— Три с половиной тысячи⁈ Всего⁈ — у меня вырвалось вслух.
— Что? А, да — это с нового завода графа Кротовского. Причём и моторы, и стальной прокат — с его же заводов, потому и нет в цене доли перекупщиков.
«Это, видимо, тот самый граф, который, если верить газетам, летом фамильный особняк продал. Металлургический завод, электротехнический, автомобильный… Совсем обнищал граф, да. А ты делай выводы, внучок, о том, насколько можно верить журналистам».
— Всё равно как-то слишком дёшево.
«Не просто дёшево, а фантастика какая-то! Я постоянно сравниваю цены у вас и у меня там, пытаюсь вычислить, сколько наших рублей стоит один ваш. Только вот структура цен разная, поэтому плохо получается. В среднем по больнице выходит три-три с половиной наших, белорусских, рублей за один имперский, может — четыре. При этом еда стоит намного дешевле, по некоторым продуктам на один местный рубль можно купить столько, сколько на моих десять. Одежда — если своего производства, то один имперский рубль примерно как один советский».
«Какой ещё „советский“ рубль появился⁈»
«Не суть важно. Главное, что как только дело касается чего-то сколько-то технологически сложного, так сразу цены ваши взлетают в космос, вплоть до обратного соотношения, три-четыре ваших рубля за один наш. И тут, вдруг! У нас электромобили легковые, маленькие, стоят, по курсу, как минимум сто тридцать — сто пятьдесят тысяч. Коммерческие раза в два дороже. То есть, даже по „усреднённому“ курсу — от сорока до семидесяти пяти тысяч ваших рублей! С учётом „технологической наценки“ — от шестидесяти до ста! А тут — три с половиной! Так не бывает!!!»
«Но ведь есть?»
«Значит, есть подвох».
— И в чём подвох? Настолько дешевле ожидаемого? Вот, сравнимых характеристик грузовичок — двенадцать тысяч.
— То немецкий, с таможенными пошлинами. Дизельный мотор, трансмиссия, коробка передач — всё это сложная и дорогая механика. Ну, отделка ещё. А у Кротовского — два электромотора, которые он сам делает и ставит по себестоимости, по одному на ось, точнее, между полуосями. Никаких раздаток, никаких передач, ничего вообще: давишь педаль сильнее — идёт больше тока, выше мощность на оси! Ну, и «ничего лишнего»: рама, колёса на простейшей подвеске, руль, кабина из листового металла сваренная и такой же кузов. Кроме резины на колёсах — всё с заводов самого Кротовского!
— Хм, а где завод?
— У графа есть небольшой город южнее Оренбурга, насколько я знаю, именно там и собирает свои грузовики. Часть идёт в армию, часть — на продажу.
«Во, у него ещё и город свой. А то и не один — кто его знает, какие размеры у графства? При этом некоторые тут полагали, что бедному обнищавшему графу только стреляться осталось от такого позора, как продажа родового гнезда. У него таких „гнёзд“, в том числе и не нужных, небось, с десяток, не меньше».
— И сколько доставка? Не верю, что в три пятьсот входит.
— До Могилёва по железной дороге почти триста рублей.
— А до Минска?
— Надо смотреть стоимость перегрузки и не «воюют» ли между собой транспортные компании. Где-то триста двадцать — триста пятьдесят.
— А если два сразу, на одну платформу же поместятся? Если передние колёса одного поднять в кузов другого?
— Это надо с железнодорожниками переговорить. Может, четыреста или четыреста пятьдесят за два? Не знаю.
«Юрка, бери хотя бы два. Пока в таком виде, на летних каникулах, когда у тебя будет нормальный первый уровень или выше, мы из них сделаем что-то, похожее на настоящую машину».
Дед показал картинки того, во что он планировал превратить покупку. Очень необычно, и при этом удобно на вид.
Слово за слово, и в итоге к Осиповичам уже подписали договор о покупке двух электрических грузовиков Кротовского. Оплата доставки шла железнодорожникам, так что мой попутчик тут был не при делах. Отказавшись от идеи «обмыть сделку» я оставшееся время посвятил походу на обед в вагон-ресторан и репетиции разговора с бабушкой. Настроение себе изрядно подпортил, но зато отработал несколько вариантов.
Кстати говоря, при подписании бумаг вспомнил, что договор на новый тираж пластинок «после праздников» так и не подписали, профессор вообще ни разу не позвонил! С другой стороны — у него тоже сессия была, пусть он её не сдавал, а принимал, но это тоже не сахар. Однако всё равно неприятно — договаривались же. Позвонить, что ли? С другой стороны — никогда не пробовал делать это из поезда, да и попутчик этот слушать будет. Решено — потерплю до завтра.
Всё же ночные поезда мне нравятся больше. Пусть он идёт почти на час дольше, но этого не замечаешь: лёг спать на выезде из Минска, проснулся на въезде в Могилёв. А тут надо чем-то себя занять в течение семи часов.
«Зато хорошую сделку на машины заключил. Ночью бы вряд ли удалось».
«Ночью мы с профессором познакомились и песню сочиняли, если ты не забыл. То есть, деньги зарабатывали, а не тратили».
«Это не расходы, а вложения в производство. Как бы не пришлось потом ещё штук пять докупать и гараж под это дело строить».
«Сплюнь! Этой головной боли мне только не хватало!»
В Минске снова суета по переезду с вокзала на вокзал. Скорее бы уж построили короткую перемычку и свели все пассажирские поезда в одно место! Очень хорошая идея была в газетах. Но, видимо, ждать её реализации предстоит ещё немало, к сожалению. Ну, это для меня — к сожалению, лихачи, что возят опаздывающих пассажиров и за поездку в три четверти версты дерущие как за добрые три километра явно придерживаются прямо противоположного мнения.
Бабуля при встрече была тихая и задумчивая, всё опускала глаза долу. Или задумала что-то глобальное, или это готовность сдаться. Ну, после ужина наедине поговорим, тогда всё и выяснится.
После ужина в своём кабинете бабушка мялась и жалась, вроде как хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, похоже, нашла компромиссную тему:
— Ну, рассказывай, что ты там за чудо-невесту себе нашёл, чем она лучше местных?
— Узнала уже?
— Ну, не только в Смолевичах не один телефон имеется!
Это она явно мой намёк, что буду следить за ней, возвращает. Но в том, что они с Надеждой Петровной за время сессии созвонились, я и не сомневался. Возможно даже не один раз.
Я рассказал — примерно, как Петровне, только с большим количеством деталей и с именами, да ещё и на вопросы отвечал, на какие ответы знал. Вот зачем её знать, какая девичья фамилия у Машиной мамы⁈ В итоге нехотя, но признала, что моя кандидатура лучше, чем те, что на Новый год гостить приезжали.
— Вот только захочет ли она ехать к нам сюда из губернского города?
— Зависит от того, какой мы её приём устроим. В любом случае — её ещё полтора года учиться, свадьба только следующим летом будет.
— Постой, это она что, старше тебя выходит? На два года?
— И что с того? Это в начальной школе важно — кто только пришёл, а кто уж заканчивает. Для магов с уровнем выше «тройки» с их — то есть, нашей — продолжительностью жизни два года — это мелочь вообще незаметная.
— Да, первую жену ещё и по любви взять — это хорошо.
Мы с дедом аж поперхнулись воздухом:
— Что значит, «первую»⁈
— А то и значит, что когда в роду одна семья, да одна ветвь, да в той семье один наследник — то такой род постоянно по краю ходит! Сколько тебе по уложению жён можно? Вот именно столько и нужно!
— Скажи ещё, Буякову взять в дом.
Бабуля сморщилась так, будто раскусила лимон, в котором ещё и червяк сидел. Неужто разочаровалась в своём протеже⁈
— Не напоминай про них. Нет, ну надо же такое учудить, а! Совсем меня за дуру, из ума выжившую, считать надо!
— Ну-ка, ну-ка, что тут у вас было?
— Что было, то было! Нет, ну кто бы мог подумать, приличные же люди.
— Любой, кто общается не только с твоими клушами-приятельницами. Ладно, Пробеляковым ты брезгуешь — так хоть с тем же Пырейниковым поговорила бы. И узнала бы, какая у этого типа деловая репутация. Что он жадный и нетерпеливый, много раз допускал нарушения договоров, которых из жадности заключал больше, чем мог выполнить и потом пытался увиливать от выплаты неустойки. Что у него дела из-за этого идут всё хуже и хуже, а он обвиняет в этом всех вокруг, кроме себя. Что с ним никто старается не связываться — почему, как ты думаешь, я голубику на пробную партию настоек у Брусникина покупал? Вот только не говори, что вы опять вытащили сплетню про меня и его третью дочку!
Я посмотрел в забегавшие глаза бабушки.
— Да ладно! То есть, то, что есть два продавца — один проверенный и надёжный, второй жадный дурак, который постоянно норовит обмануть покупателя — это не в счёт, а чьи-то болезненные фантазии?.. Я с вас, дамы, дурею! Так что этот тип выкинул?
— Неважно. Но ноги его тут больше не будет!
Бабуля перевела дух и, похоже, решилась.
— Юра… Мне тут на днях брат мой звонил, он сейчас глава рода Морковкиных. Узнал же, что есть телефон, и номер — десять лет его не было ни видно, ни слышно… Ругался он, в общем. За то, что без его ведома стала приводить под его руку другой род.
Она всхлипнула.
— Но я же в самом деле! Я же по-родственному! Я даже не думала!!!
— А вот это зря. Думать надо, говорят, хорошая привычка, полезная!
Я всё ещё ворчал, но внутри ощущал, что происходит небывалое — бабуля фактически признаёт, что была не права! Пусть вслух этого прямо не говорит, видимо, физически не может из себя выдавить, но иначе это понять сложно. Я пересел из кресла на банкетку рядом с ней и обнял за плечи. Бабуля же уткнулась лицом в плечо и просто расплакалась. Тихо, без всхлипов и рыданий. Сидела, прислонившись ко мне, а любимая домашняя рубашка стремительно намокала. Но через несколько минут успокоилась, и мы ещё какое-то время сидели обнявшись.
Наконец, я сказал:
— Давай договоримся. Я ставлю тебя в известность обо всех изменениях в хозяйстве, планах и личной жизни, а ты не делаешь ничего за моей спиной. А начнём завтра — приедет Егор Фомич и обсудим всё, что случилось за конец прошлого и начало этого года, а обсуждать там есть что. Чтобы одно и то же несколько раз не повторять.
Оставив бабушку успокаиваться и приводить себя в порядок, я поднялся в свой кабинет. Просмотрел бумаги на наличие требующих экстренного внимания, нашёл черновик договора на поставку ягод Буяковым — совершенно неправдоподобный, как на мой взгляд. И главный управляющий был согласен, поскольку написал карандашом: «Только с одобрения главы рода». Я усмехнулся и порвал бумагу на восемь частей. Больше ничего интересного не нашёл, завтра сядем вдвоём с Егором Фомичём, которому быстрее вспомнить, о чём речь в каждой бумаге, чем мне разбираться, и быстро всё проработаем.
Утром ещё до завтрака успел перехватить Ядвигу так, чтобы бабушки рядом не было.
— Тётя Ядя, что тут Буяков такого выкинул, что даже бабушку проняло? Я ведь всё равно узнаю, просто вы ближе остальных, во всех смыслах.
— Да дочку свою привёз, с сундуками, вроде как «начать обживаться в её новом доме». Причём собрались сами определять, кто где жить будет. А потом ещё пани Зофье намёк сделал, что мог бы сделать проверку бухгалтерии «опытным человеком», потому как тут у нас, мол, «только старый да малый ковырялись».
«Да уж, дед — а мы, получается, Петровне почти и не соврали. Насчёт попыток собственность отобрать».
«Видел я много жадных дураков — но это хорошее пополнение для коллекции».