На Дэмиена выпивка действовала плохо. Пьяный, он никогда не становился одним из этих счастливо напевающих людей, желающих дружить со всеми. Во хмелю Дэмиен был слезливо сентиментальным, и именно таким был он и сейчас, когда расставался с Элисон Уильмс.
Хорошенькая, хотя всегда не прочь выпить, Элисон вплоть до сегодняшнего дня работала в отделе кадров компании «Пауер Коннект», где Дэмиен был менеджером по маркетингу. С самого начала вечера она прилагала все усилия, чтобы у Дэмиена создалось впечатление, будто главной ее заботой в жизни являются именно кадры. Наряды Элисон с непомерно глубокими вырезами и раньше ясно говорили о том, что она вполне доступна и всегда готова исполнить любой его каприз; согласие на все было четко выгравировано у нее на лбу, прямо в самой его середине. Дэмиен дал понять, что заинтересовался. Ему было любопытно, к чему это может привести. А теперь он хотел дать ей понять, что совсем ею не интересуется и не хочет идти на контакт; ему уже ничего не хотелось, и это было плохим знаком.
Издалека Элисон отчаянно махала ему, держа в обеих руках по бутылке пива. Вдруг Дэмиену пришло в голову, что впервые в жизни девятнадцатилетняя девушка кидается ему на шею. При этом у него нет ни малейшего желания кидаться ей навстречу. И эта мысль вселяла в него растушую тревогу.
Так с ним бывало и в детстве. У всех мальчиков уже давно были грузовички «Тонка», а он все с вожделением мечтал о его черных блестящих номерах, и это рабское желание обладать им заставляло его каждый день по пути из школы домой сворачивать к игрушечному магазину Фримли и жадно пожирать глазами заветную машину, пока, наконец, и ему не купили такую же на день рождения. Две недели он самозабвенно наслаждался грузовичком, а потом вид его сверкающих, тонко проработанных деталей приелся и начал надоедать. Но какие бы усилия ни прилагал он, чтобы избавиться от игрушки, это ему не удавалось. Сломать грузовичок не было никакой возможности — именно это в рекламных роликах и ставила себе в заслугу фирма «Тонка». В рекламе показывали, как за пару секунд этот выставленный в самом лучшем свете драндулет сметал с лица Земли человека, который пытался разрушить его, а само это жизнестойкое чудовище возвращалось на исходные позиции, видимо в ожидании следующей жертвы. Дэмиен знал, что ему никогда не подарят другую игрушку, больше и интереснее, чем та, что у него есть, пока она еще в целости и сохранности. А какой смысл было иметь игрушку, которую ни за что не сломаешь?
Во взрослой жизни ничего особенно не изменилось. На соседском газоне трава всегда была зеленее, а своя трава прорастала сорняками — они появлялись один за другим, — а затем все вдруг засыхало прямо на глазах, потому что вы уделяли ей мало внимания и заботы.
— Не вешай нос, старина, — шлепнул его по спине Майк. — Ничего же не случилось.
Дэмиен приложил к губам горлышко бутылки с пивом:
— Именно это мне и не нравится.
Майк был менеджером по организации работ. Сослуживец Дэмиена, его партнер по американскому теннису, он обеспечивал Дэмиену алиби при его свиданиях с женщинами — в обмен на ответную услугу со стороны Дэмиена — и самым близким его другом (настолько близким, насколько Дэмиен мог допустить).
Майк одним прыжком уселся на табурет у стойки бара рядом с Дэмиеном.
— А где же наша капризная красавица Мелани?
— Она отправилась домой. Мы не смогли найти приходящую няню на сегодня.
— Как же несправедлива бывает судьба, — выразил свое сочувствие Майк. — Ведь это означает, что на пенную вечеринку к Элисон тебе придется идти одному.
— На пенную вечеринку? — Дэмиен презрительно скривил губу. — Какого черта я должен идти на какую-то пенную вечеринку?
— А ты бывал на таких вечеринках раньше?
— Нет.
— Тогда тебе обязательно нужно туда пойти. Хватит грустить в одиночестве. Все когда-то надо попробовать.
— Я никогда не нырял в море со скалы, но я не собираюсь этого делать только потому, что «все надо когда-то попробовать».
— Ну, на пенной вечеринке ты не рискуешь сломать себе шею.
— Рискую, если Мелани узнает о том, что я ходил туда без нее.
Майк покачал головой:
— Эта дамочка держит тебя на коротком поводке. Как бы, интересно, ты сошелся с ней, если бы твоя жена так же следила за каждым твоим шагом?
— Не знаю, приятель, но иногда мне хочется, чтобы в свое время она именно так и поступала. — А теперь он вынужден проводить вечера в этом баре, пыльном и душном, пришпиленный к табурету у стойки, вместо того чтобы спокойно лежать на диване рядом с Джози. И почему только так происходит? Когда он мог позволить себе нежиться с ней каждую ночь, ему была противна сама мысль о вынужденной близости и он тратил уйму времени и сил на то, чтобы избежать этого. О человек, Упрямство тебе имя!
— Дэмиен, старина, слышал я, что в наше время трубку и прилагаемые к ней домашние тапочки купить несложно. Тебе следует подумать о такой покупке в самом ближайшем будущем. И к ним еще и плед.
Дэмиен фыркнул:
— Надеюсь, что все это понадобится мне еще не скоро.
— У времени есть коварное свойство подкрадываться к нам тихо и незаметно. Всего несколько лет назад у меня были деньги на любую блажь, а теперь приходится тратить их на школьную форму, спортивную форму, на игровые станции и на горные велосипеды с активной подвеской. Как бы мне хотелось сходить в воскресенье в паб и выпить кружку пива! А вместо этого я подстригаю машину и мою газон, а единственное вознаграждение по выходным — это постельный изыск, навевающий воспоминания о жареной туше на вертеле. — Майк перевернул свою пустую бутылку из-под пива, поставив ее на горлышко, и несколько последних капель вылились на салфетку. — Давай сходим на пенную вечеринку, хотя бы ради моего психического здоровья. Мне необходимо узнать, каково там, ведь я уже большой мальчик.
— Ну хорошо, — помедлив, ответил с неохотой Дэмиен и подумал, ходит ли на пенные вечеринки этот пентюх, с которым сейчас встречается Джози. — Но сейчас мне нужно позвонить, я пойду. Вообще-то мне тут неожиданно сказали, что завтра будет срочная презентация и мне надо подготовиться, а то и с работы можно полететь.
Майк ободряюще подмигнул:
— Прояви силу духа!
— И не подмигивай мне, — простонал Дэмиен. — Мне совсем не хочется, чтобы милашка Элисон пустила слушок, что я голубой — только потому, что не горю желанием прыгнуть к ней в постель.
Музыка была такой громкой, что могли лопнуть барабанные перепонки. Все происходило в каком-то жутком помещении — то ли в гараже, то ли в подсобке какого-то жилого здания с таким низким потолком, что можно было задеть головой, а от грохота череп, казалось, выворачивался наизнанку. Тут были какие-то полуобнаженные девицы, извивавшиеся на подиумах, укрепленных выше уровня танцплощадки, что, видимо, по замыслу оформителя, должно было придать этой низкопробной дыре шикарный вид. Ну что ж, он, по крайней мере, несколько отвлекся от своих мыслей, глядя снизу вверх им под юбчонки. Хотя незачем так стараться, в наше время все женщины холодные, так ведь? Дэмиен пожалел, что не захватил затычки в уши — у него скопился миллион этих жестких желтеньких штучек, которые бесплатно выдают в самолетах и которыми он никогда не пользовался. Он взглянул на часы — платиновый «Ролекс», приобретенный на одной из рекламных распродаж всяческих мелочей, которые оставляют человека без гроша за душой. Именно тогда, год назад, после отгремевшего представления фирмы, Дэмиен впервые поймал долгий взгляд, а затем и язык Мелани, о которой до того дня мог лишь мечтать. Когда шампанское уже было выпито, а приглашенные музыканты отбарабанили все свои песенки, это последнее, казалось, было неизбежным. Дэмиену очень нравилось смотреть на свои часы: они напоминали ему, что он — молодой энергичный сотрудник руководящего звена, но сейчас они шли слишком медленно. Майк, наверное, уже успевший отрастить бороду с тех пор, как отошел к стойке бара, появился наконец и вручил ему две бутылки пива.
— Чтобы опять не стоять в очереди, — пояснил он.
Дэмиен кивнул и поднес ко рту первую бутылку. Пиво было теплым и безвкусным, а на горлышке чувствовался привкус пыли. Его платиновый «Ролекс» показывал 11.30 вечера. Он уже слишком стар, чтобы делать такие вылазки в такое время; по-хорошему ему сейчас надо, было бы подниматься по лестнице в спальню в предвкушении плотских радостей, которые подарит ему теплое и мягкое женское тело. Но он почему-то сторонился этого теплого мягкого тела, ожидавшего его появления, и надеялся, что, когда он наконец доберется до дома, оно будет пребывать в глубоком сне.
Где сейчас Джози? Он надеялся, что она не обедает с этим Таинственным Незнакомцем в каком-нибудь роскошном ресторане и не готовится отойти ко сну, забравшись вместе с ним под прохладные хрустящие простыни. Дэмиен уставился на пиво: ну и вкус у этого дерьма! И как ему только в голову могло прийти, что без нее ему будет лучше? Наверное, будет слишком уж мелодраматично, если он сейчас пойдет и посидит у ее дома, чтобы просто быть к ней поближе, а может, и увидит тени двух людей, снующих по спальне. Да, решил Дэмиен, это уж слишком.
— Иди потанцуй, — проорал Майк, — Элисон ждет тебя!
Элисон и в самом деле ждала его. Она виляла в танце своим маленьким девчоночьим задком, стараясь быть как можно соблазнительнее. На Дэмиена это подействовало угнетающе. Музыка забухала еще громче, от чего у него даже вены заныли, и из невидимых отверстий, нагнетаемая насосами, стала выходить легкая белая пузырчатая пена, покрывая пол танцзала и обволакивая ноги тех, кто по беззаботности своей остался стоять. Вспыхивающие огни меняли цвет пены, и она становилась то розовой, то зеленой, то желтой, напоминая какую-то техногенную рвоту.
Питер из отдела продаж смачно намазывал эту пену на торчащие груди Элисон, а она все еще с надеждой смотрела прямо на Дэмиена. Его ноги были налиты свинцом, и казалось, ничто не сможет заставить их двигаться. Даже перспектива получить ни к чему не обязывающую порцию ласк. Майк нырнул в пену, размахивая поднятыми над головой бутылками, весело прыгая и совершенно не замечая, что он здесь единственный человек, танцующий как добрый Клифф Ричард.
А вокруг были почти раздетые девчонки, море выпивки и расхристанные мужики, потягивающие косячки. Дэмиен опустил глаза на свои туфли, изготовленные по авторской модели, на такие же носки, он посмотрел на свой сшитый по авторской модели костюм и свои часы, оформленные также по авторской модели. Время перевалило за полночь. Оползнем на него накатила жалость к самому себе и погребла его под своей массой. Он уже больше не знал, где ему хочется находиться, но в чем он был совершенно уверен, так это в том, что ему совершенно не хочется стоять по колено в пене.