Такси выбросило из своего нутра Мэта и Холли, и они стояли рядом с ее домом, дрожа от холода в непригодной для минусовой температуры одежде, продуваемые до костей ледяным ветром, а Холли все никак не могла найти куда-то запропастившийся ключ и шарила в сумочке не слушавшимися от холода пальцами. На лице Мэта вокруг глаза наливался новый здоровенный синячище, а старый, вокруг другого глаза, полученный еще в битве с «Крутоголовыми», явно вознегодовал, что его так скоро стал затмевать какой-то новичок, и выказал свое сочувствие хозяину, проявившись еще сильнее. Мэта мучила стереоболь. Изысканное ощущение. Первое, что ему придется сделать завтра, это пойти и купить себе солнечные очки в стиле «Братьев Блюз», которые скроют за своими темными стеклами лиловые потеки и его унижение. Он уж и не знал, имеет ли это отношение к Джози, но он все больше становился рок-музыкантом — алкоголь, скандалы, шумные потасовки и бог знает что еще. Он стал даже подумывать, не достать ли ему по приезде домой свою старую гитару и усилитель.
Поняв, что вот-вот примерзнет к асфальту, и устав от бесплодных попыток Холли найти ключ, Мэт сгреб ее в охапку и понес по ступенькам наверх. Она была легкой, как пушинка, и, как пушинки, ее волосы щекотали ему нос.
Холли звонко шлепнула его сумочкой:
— Пусти меня, ты, ненормальный!
И хотя она брыкалась, Мэт прижал ее к себе еще сильнее.
— Я подумал, что у тебя, наверное, замерзли ноги, — сказал он, бросив взгляд на голые пальцы ее ног.
— Конечно замерзли, — сказала она, безуспешно стараясь заставить себя не стучать зубами. — Я еще пришлю тебе счет за новые туфли.
Он было хотел заметить, что сломанный каблук на ее туфле стал результатом дорожного инцидента, что он здесь ни при чем, но, с другой стороны, если хорошенько во всем разобраться, то весь вечер был безнадежно испорчен только из-за него.
— Только имей в виду, — сказал он, — что на моей кредитной карте всего три тысячи фунтов.
— Ха-ха, — ответила Холли и, как фокусник, вывернув руку, показала ему своевольный ключ, не желавший до той минуты обнаруживать свое присутствие. Мэт немного приспустил ее, чтобы она смогла отпереть замок, потом толкнул дверь ногой, и полный благодарности, внес Холли внутрь.
— Ладно, здесь можешь отпустить меня, — сказала Холли, когда они пересекли прихожую, — сама как-нибудь дойду.
— Ты можешь наступить на что-то острое. Я не хочу отвечать за то, что ты в довершение всего получишь еще и смертельную рану, — пропыхтел Мэт, взбираясь вверх по лестнице. — До твоей квартиры еще идти и идти!
— Да уж, — согласилась Холли с лукавством во взгляде. Она обхватила руками Мэта за шею, и от удовольствия брови ее стали домиком.
Мэт скорчил гримасу и поднажал.
— Это вам зачтется в качестве достаточного наказания за все выходки в течение последних нескольких дней, — вынесла Холли свой вердикт.
— Благодарю вас, — еле выдохнул Мэт.
— Не разговаривать! — приказала Холли, крепко прижав палец к его губам. — Нам не нужно, чтобы весь пар вышел из вас еще до того, как мы доберемся до места.
— Как вы добры! — сказал Мэт.
— Это была ваша идея, — Холли рассматривала свои ногти и болтала ногами.
Мэт, пошатываясь, тащился вверх, и с каждым шагом вес пушинки Холли становился все ощутимее и уже приближался к весу свинца. Они были недалеко от цели, но силы в его ногах было не больше, чем в полузастывшем желе.
— Тебе надо сбросить вес, — задыхаясь, едва прошептал Мэт.
— Тебе надо больше тренироваться, — безмятежно прощебетала Холли.
— Благодарение Богу, на горизонте показалась дверь!
— Вот сюда, — показала ему Холли, хотя в этом не было необходимости, и помахала ключами у него перед носом.
У Мэта перед глазами мелькали и крутились психоделические видения, что он отнес за счет нехватки кислорода. Это был не день, а какой-то нескончаемый марафон, а его организм не привык к таким длинным дистанциям. К тому же отплясывание «Хавы Нагилы» с тетей Долли нанесло ему значительный урон.
— Опустить! — приказала Холли покачивавшемуся перед ее дверью Мэту.
Он послушно и очень осторожно опустил ее до уровня замочной скважины. Колени и руки у него горели от перенапряжения, а спина совсем онемела.
— Так, посмотрим, — протянула Холли, рассматривая ключи один за другим.
— Скорее, женщина! — Мэт встряхнул ее, подбросив и почти дав упасть, чем вызвал ее смех. Когда Холли наконец отперла дверь, они ввалились внутрь, хохоча, как пятилетние дети.
Мэт, шатаясь, прошел через всю комнату и бесцеремонно свалил свой груз на кушетку. При этом колени у него подкосились, и он рухнул сверху на Холли. Она лежала под ним, давясь от смеха, пока он ловил воздух со всей элегантностью загнанной лошади.
Внезапно смех прекратился, и они задышали тяжело, сосредоточенно. В комнате стало тихо, слышались только их прерывистое дыхание и такой же прерывистый вой неуемных полицейских сирен, долетавший до них снизу, с пустынных городских улиц. Мэт чувствовал ее тело, мягкое и маленькое, вытянувшееся вдоль его собственного. Непослушные волосы — не волосы, а грива дикой лошади — обрамляли ее лицо, придавая ей вид одновременно и распутный, и ранимый. Держа ее за запястья, он закинул ей руки и крепко прижал их к подушке над головой, из-за чего все ее тело выгнулось и прижалось к его телу. Ее губы были розовыми и влажными, она облизнула их дрожащим языком. Мэт увидел, как по горлу у нее пробежал небольшой клубочек глотка. По шее и верхней части груди расползся легкий румянец, и от неровного дыхания поднимались и поднимались ее груди, а вставшие соски царапали его рубашку, и он чувствовал их жар у себя на груди. В темноте Мэт заглянул Холли в глаза. Боже, как все просто! А искушение так сильно…
— Мисс Бринкмен, — сказал он, — в вашем теперешнем положении вы полностью в моей власти.
— Мистер Джарвис, — в тон ему ответила Холли, — я уверена, что, будучи англичанином и джентльменом, вы не оскорбите моего целомудрия.
— Мисс Бринкмен, вы слишком высокого мнения о моей нравственности. — Мэт оперся на локти.
— Но у вас, как вам хорошо известно, было несколько возможностей сокрушить мне кости в своих объятиях, — заметила на это Холли, — и тем не менее вы стойко сопротивлялись моим неодолимым чарам.
— Боюсь, что положение может измениться. Еще миг, и я стану вести себя как невежа и совершенный наглец.
— Наглец, мистер Джарвис? — Эти слова, казалось, озадачили Холли. — Я американка, сэр. Вероятно, я не знаю, как ведут себя наглецы.
Мэт убрал волосы с глаз Холли.
— Тогда я буду иметь удовольствие показать вам это, мисс Бринкмен, — сказал он, впившись губами в рот Холли.