Было что-то странно успокаивающее в том, чтобы сидеть в инвалидном кресле, когда меня везут по красивой территории больницы на другую сторону от того места, где я проводила свое время в последние дни. Рядом со мной в кресле лежала пара костылей, и я не возражала бы воспользоваться ими, чтобы добраться до места назначения, но поскольку мои руки все еще заживали от ожогов, и я все еще чувствовала слабость, было лучше взять инвалидное кресло.
Патрик был тем, кто помогал мне сегодня. Питер тоже хотел пойти с нами, но доктор отказался, что неудивительно, ведь ему было гораздо хуже, чем мне. Так что по просьбе Патрика компанию ему составила одна из медсестер.
Теперь, когда Патрик вступил в полную судебную тяжбу за право опеки над Питером, поддерживаемый несколькими друзьями-юристами, которых он приобрел в своей юридической фирме, он был главным. В больнице, похоже, тоже так думали, потому что запретили Аластеру посещать ее снова, и это было огромным облегчением.
Мы подошли к высокому зданию, и Патрик вкатил туда инвалидное кресло, направляясь к стойке регистрации. Вестибюль здесь был огромный и красивый, как в пятизвездочном отеле, с огромной люстрой, свисающей с потолка и сверкающей хрусталем.
- Мы здесь из-за Диего Риверо.
Секретарша кивнула.
- Он находится на десятом этаже.
Патрик поблагодарил ее и повел нас к лифту, который прибыл слишком быстро, демонстрируя, насколько высокотехнологичным было это отделение, а затем мы уехали.
Мы с Патриком не разговаривали. С каждым этажом, который мы миновали, я становилась все более и более озабоченной. А что, если Диего вообще не захочет со мной разговаривать? А что, если он обвинит меня в том, что я втянула его во все это дерь...мо? Я винила себя за то, что втянула его в эту историю, но не знала, смогу ли вынести его злость на меня...
Когда мы достигли назначенного этажа, я была странно смущена. Я была одета в больничный халат, мои волосы были в беспорядочных волнах, и я щеголяла некоторыми серьезными травмами. Я выглядела не лучшим образом, и чувствовала себя еще хуже, и это было так глупо, так глупо с моей стороны быть застенчивой после всего, что я пережила, все, что я все еще переживала.
Коридор был таким же шикарным, как и вестибюль, и лишь несколько дверей вели в отдельные комнаты. Еще один вопрос, который нужно было добавить к загадке Диего Риверо: как, черт возьми, ему удалось остаться в VIP-палате?
Патрик перестал меня катить, когда мы подошли к двери с табличкой "Риверо". Я наклонилась вперед и постучала, и из глубины комнаты раздался низкий, низкий голос: - Входите.
Открыв дверь, Патрик вкатил меня внутрь и закрыл за нами дверь. Он помог мне подняться на ноги, протянул костыли, и я выпрямилась, глядя на мужчину, который лежал на единственной кровати в большой комнате, рядом с ним было окно, за которым виднелся город Гринвич. Диего сидел на кровати, его волосы были спутаны темно-каштановыми локонами вокруг лица, его красивые карие глаза смотрели на меня. Рядом с глазами у него был порез, еще один-на подбородке, и я увидела, что он не прислонился к спинке кровати. Патрик рассказал мне, что, когда он накрыл меня и Питера своим телом, его спина приняла удар взрыва.
Он оглядел меня с головы до ног, его лицо темнело с каждой новой раной, которую он замечал. Когда его взгляд вернулся к моим глазам, он был полон безымянных эмоций.
Мы смотрели друг на друга целую вечность, пока Патрик не откашлялся и не сказал: - Можно присесть?
Диего коротко кивнул, и Патрик убедился, что я добралась до ближайшего стула, а он сел рядом со мной. Я оглянулась на Диего, как только мои костыли оказались на полу, и увидела, что за те короткие мгновения, что я не смотрела, он не отводил своего взгляда.
Что заставило вспыхнуть в моей голове предупреждающий знак.
- Я Патрик, - представился мой брат, и я была так рада, что он здесь главный, потому что все еще искала слова, чтобы заговорить. - Брат Пейдж и старший брат Питера.
- Я так и думал, - ответил Диего, и я напряглась. - Ты выглядишь точно так же.
Патрик слегка улыбнулся. Он глубоко вздохнул и сказал: - Я хотел поблагодарить тебя и извиниться.
Диего не сводил с него глаз. - В этом нет необходимости, - сказал он, и в его голосе прозвучала теплота, которой раньше не было. - Твоя сестра рассчитывала на мою помощь, когда не смогла дозвониться до тебя. Я не мог подвести ее и ее брата.
Тот факт, что он говорил обо мне так, словно меня не было в комнате, заставил мой желудок наполниться страхом. Пожалуйста, умоляла я, пожалуйста, поговори со мной. Скажи мне, что это не то, что я думаю.
Патрик кивнул.
- Спасибо, - повторил он, но искренность в его голосе была резкой; его глаза метнулись ко мне, а затем снова к Диего, прежде чем он нахмурился, как будто только сейчас до него дошло, почему Диего вообще помог мне. - Ты... - начал он, но мне пришлось положить этому конец.
- Я хочу поговорить с Диего, - сказала я Патрику, повернувшись и бросив на него напряженный взгляд. - Наедине.
Патрик слегка прищурился, но все же кивнул.
- Я буду снаружи, если понадоблюсь, - сказал он, прежде чем повернуться к Диего и пожать ему руку. - Я твой должник, - резко сказал он. - Но у меня такое чувство, что я ничем не могу тебе отплатить.
Диего, к моему удивлению, пожал ему руку. - Возможно, ты сможешь что-то для меня сделать, - сказал он, к моему удивлению. - Оставьте мне свой номер телефона. Я могу позвонить.
Патрик, который, казалось, был так же удивлен, как и я, достал визитную карточку и положил ее на тумбочку. - Я буду снаружи, - сказал он мне и, бросив последний взгляд на Диего, вышел.
Тишина, воцарившаяся между нами, была оглушительной. Я почти боялась ее нарушить, но потом любопытство и беспокойство взяли верх, и я спросила: - Что Патрик может сделать для тебя?
Диего не смотрел на меня, он смотрел на стену прямо перед собой.
- Это касается только меня и твоего брата, - сказал он, и по тому, как его голос смягчился, а глаза стали пустыми, я поняла, что он отгораживается от меня. Я знала, что он отстраняется, отстраняет навсегда.
- Ты не хочешь иметь со мной ничего общего, - сказала я, моя грудь болела так сильно, что у меня перехватило горло.
Он ничего не сказал.
Проклятые слезы жгли мне глаза.
- Прости меня, - прошептала я, - за все. Я никогда не знала... я не думала, что это все... я понятия не имела... я понимаю, - мой голос дрожал, когда слезы потекли. - Я понимаю, почему ты не хочешь иметь со мной ничего общего после того, что случилось. Я затащила тебя в мир, в который ты... ты не хотел быть втянутым.
Он не ответил, просто смотрел вперед, равнодушный и холодный.
- Пожалуйста, - взмолилась я, - Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что это не моя вина. Расскажи мне все о себе. Раскройте эти свои тайны, которые, очевидно, преследуют своих. Расскажи мне о своих демонах. Скажи мне, почему ты сказал, что не подходишь мне. Скажи мне, почему ты оттолкнул меня в своем доме больше месяца назад, после того как мы поцеловались. Скажи мне, почему ты отталкиваешь меня сейчас, после всего, что случилось?
Он медленно повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза были холодными и пустыми, но не такими, как когда он действовал как кто-то другой, как “Джек”. Нет, это было похоже на то, что он просто отключил часть себя. - Что ты хочешь, чтобы я сказал?- спросил он мертвым голосом.
Скажи, что ты прощаешь меня. Скажи, что любишь.…
Но он никогда не скажет ничего из этого. Не сейчас. Никогда. Диего, которого я знала и ... и любила... его сейчас не было со мной. Он исчез. И на его месте был этот Диего, тот, кто никогда ничего мне не даст.
Он бросился на меня, защищая своим телом от этого взрыва. Он прошептал мое имя, когда проснулся на этот краткий миг, сделал так много, чтобы вытащить меня и Питера из сарая…
И все же он был здесь, глядя на меня так, словно я ничего не значила. Как будто все, что он сделал для меня, было чем-то, что сделал бы любой. Как будто это было не более чем нормой. Как будто он не делал этого по какой-то определенной причине.
Что-то внутри меня сломалось, и я поняла, что это конец. Я чувствовал это. Больше не будет тянуться ко мне, когда мы ссоримся, и просить помириться. Больше не будет разговоров, не будет смеха. Не будет больше ни поддразнивания, ни легкомысленности.
На этот раз мы с Диего действительно расстались.
Это сломало меня. Мне захотелось закричать от всей этой несправедливости. Мне захотелось что-нибудь бросить, попросить у него прощения, пошутить, что, может быть, мы и вправду квиты теперь, после того, как он обошелся со мной во время тех первых встреч. Но он смотрел на меня так, как будто я была помехой, как будто я не была достойна его времени, я поняла это с ужасным чувством в животе. Почему я вообще стою его времени, после того как довела его почти до смерти?
- Я никогда не хотела, чтобы тебе было больно, - сказала я, но это было не то, что я хотела сказать. - Я никогда не хотела, чтобы это случилось.- Нет, я тоже не это хотел сказать. - Если бы я могла повернуть время вспять, я бы никогда не приняла твое предложение помочь мне. - Нет, это неправильно. - Надеюсь, однажды ты найдешь в себе силы простить меня.- Пожалуйста, Диего, пожалуйста, говори, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
- Ты закончила?- спросил он.
Я смотрела на него, вглядываясь в его глаза, в его лицо, умоляя, умоляя всеми фибрами души не делать этого, не делать этого со мной, с ним, с нами.
- Тогда убирайся из моей комнаты.
Мое сердце разбилось вдребезги.
Каким-то образом мне удалось позвать Патрику. Он помог мне сесть в инвалидное кресло и, еще раз поблагодарив Диего, выкатил меня оттуда. Я едва успевала односложно отвечать на вопросы Патрика, которых на самом деле не слышала.
Шли дни... Вскоре я вернулась в Бостон, в колледж, едва способная сосредоточиться. Мои оценки пострадали, моя общественная жизнь пострадала еще больше, учитывая, что Гестия полностью списала меня со счетов, даже узнав, что я была в больнице, а Айви, которая была немного сочувствующей мне, редко находилась дома, проводя практически все свое время вместе с Марком.
Но еще хуже было исчезновение Диего Риверо. Он так и не вернулся в колледж, и я случайно услышала, как Майло раздраженно говорит Гестии, что он собирается закончить оставшуюся часть своего обучения дистанционно, о чем я даже не знала, что это возможно.
Никто не спрашивал меня о моих травмах. Никто не знал, что произошло в Коннектикуте. Все знали, что Диего Риверо не вернется в Бостон, и на этом все закончилось.
Наступил май. Но я не могла сосредоточиться. Я не могла думать. Дело было не только в Диего, не только в том, что он отрезал меня; это было намного, намного больше. Это была битва за опеку между Патриком и Аластером. Это были воспоминания о тех маленьких тенях в стойлах амбара, о пуле, застрявшей в голове Хуана, о взрыве, пожаре, Диего, лежащем на мне и Питере.
У меня развилась бессонница. Я не могла закрыть глаза, не видя этих воспоминаний, и каждый раз, когда я засыпала, мне снились голубые глаза босса, когда он стрелял в Хуана, или шрам Гастона, или Диего, идущий к ним, готовясь отдать свою свободу ради меня, ради Питера.
Шли месяцы и жизнь шла своим чередом....
Был один ясный день, когда я пришла в Бостонский парк, чтобы сделать домашнее задание, и села на скамейку возле сосны, на которой сидела так давно, в другой жизни. Какая-то часть меня хотела, чтобы я огляделась, как будто ожидая, что он прибежит, как тогда.
И тут до меня дошло, что Диего Риверо исчез, полностью исчез из моей жизни, и я больше никогда его не увижу.