Империя Оствер. Графство Кемет. 21.03.1404
Боевой монстр под номером 27, безмозглое существо, способное лишь выполнять чёткие приказы людей в коричневых мантиях со знаком двух треугольников, соединённых между собой углами, не понимал своих внутренних чувств. Он был сыт, находился в состоянии покоя в своей клетке, ждал указаний, и всё было как всегда. Но вдруг он услышал имя Уркварт и насторожился. Затем до двадцать седьмого донёсся чейто голос, показавшийся ему смутно знакомым. И неведомая сила подняла его на ноги и бросила на толстые железные прутья, которые он хотел сломать, чтобы вырваться на волю, догнать всадника, голос которого взбудоражил мозг, и порвать этого человека на куски. И он бы сделал это, если бы не служители с парализующими дубинками в руках, которые быстро обездвижили его и на несколько часов лишили всяческих сил.
Наступил полдень. Время кормёжки. Монстр пришёл в себя и смог поесть и попить. Агрессия ушла. И служители с грозными дубинками, видя, что двадцать седьмой ведёт себя спокойно, уже не трогали его. Хотя они взяли существо под особый контроль, а в журнал 3го дивизиона БМ магической школы «Трансформ» была внесена запись о странной вспышке ярости с его стороны. И по возвращении соединения в место постоянной дислокации монстра ждало полное обследование, разумеется, если ему было суждено выжить в грядущих боях с ассирами.
Мутант в это время, не показывая, что в нём произошла разительная перемена, перекатывал в голове слово «Уркварт». И, цепляясь за него, начал вытаскивать из глубин своей искалеченной энергетиками дольнего мира памяти какието воспоминания. Поначалу это были только обрывки и клочки, образы и лица, пейзажи и отдельные поступки какогото человека. Голова монстра при этом очень сильно болела, но он уже не мог остановиться, крутил и вертел обрывки воспоминаний и пытался сложить из разных фрагментов чтото осознанное. И уже глубокой ночью появилось первое чёткое воспоминание. Он лежал на полу клетки, которая была похожа на ту, в которой он в данный момент находился, а рядом стояли три человека в коричневых мантиях – хозяева. Люди разговаривали, а он с безразличием слушал их и думал только об одном, о побеге.
– Уважаемый Филис Омунд, – говорил один из людей, молодой темноволосый парень, который пристально всматривался в монстра, – где вы добыли такой превосходный экземпляр?
– Ха! – с самодовольством ухмыльнулся пожилой лысый мужчина с румяным округлым лицом. – Это не секрет, мой дорогой Майнер, на каторге. Представьте себе: иду вдоль толпы каторжниковкандальников, сканирую их амулетом и вижу одно и то же – злобу и страх. И вдруг – ненависть и преданность в едином флаконе, и показатели просто зашкаливают. Ну и конечно же я не мог пройти мимо подобного человека, потому что после преобразования – это гарантированный боевой монстр.
– Понимаю вас, господин Омунд, – в разговор вмешался третий человек, средних лет брюнет с несколько надменным лицом, – ведь это солидная денежная премия. Однако вот что я хотел у вас спросить: может, из этого экземпляра мы попробуем сделать нечто большее, чем простого тупого убийцу с когтями?
– Нет, вряд ли, господин Куоно, – ответил лысый. – Лучшее, как говорится, враг хорошего, а я не желаю рисковать своими деньгами, которые в любом случае получу за ещё одну боевую единицу. Поэтому всё буду делать по старой схеме. Сначала полная очистка памяти и подчинение разума стандартным командам и приказам, а затем перенаправление сильных человеческих чувств на поддержание жизни организма во время трансформации.
– Ну, как знаете, – пожал плечами надменный брюнет. – Когда начнёте?
– Сегодня же. Всё готово, и можно начинать.
– Как интересно! – воскликнул молодой. – Вы разрешите нам присутствовать при вашей работе?
– Да.
– А вы учитываете тот факт, что у этого кандальника имеется магический блок?
– Нет. Очистка памяти смоет всё и сделает мозг будущей боевой единицы девственно чистым.
Это были последние слова людей, и они удалились. А потом пришла пустота, заполнившая мозг, и невообразимая дикая боль, которая скручивала тело двадцать седьмого и убивала его. Но было чтото, что не дало ему умереть в этот момент, какойто невидимый стержень, поддерживающий в нём жизнь и помогающий пережить преобразование человека в боевого монстра.
«Странно, – удивился двадцать седьмой, – неужели я был человеком? Видимо, да, так и есть. Но раз я был таким же, как и повелители в коричневых мантиях, значит, у меня имелось имя? Наверняка. И как меня звали?»
Такие мысли бились в голове боевого монстра, боль становилась всё сильнее, и в результате на некоторое время он потерял сознание, а когда очнулся, то опять вернулся в ставшее для него привычным состояние безмятежного покоя и ожидания приказа. Следующий проблеск мысли у него случился через четыре дня, когда 3й дивизион БМ, следуя за основными силами имперской армии, прибыл к некогда сильной крепости Тайрес в графстве Кемет, которая находилась под контролем войск королевства Ассир.
В тот день главнокомандующий армией великий герцог Эйсо Кайяс, крупный полноватый брюнет в алой мантии, в подзорную трубу оглядел выбитые ворота укрепления и заваленные рвы и подумал о том, что даже наполовину разрушенный Тайрес, в котором закрепилось более двухсот вражеских солдат из разведывательных сотен, не успевших отойти к полкам королевских войск, всё ещё весьма силён и опасен. Применять магию было бессмысленно, в стены крепости были вмурованы артефакты, блокирующие всякое наступательное магическое воздействие в радиусе километра. Гробить солдат в самом начале военной кампании тоже не хотелось. И Кайяс решил отправить на штурм Тайреса, который он намеревался сделать своей ставкой на время ведения боевых действий против ассиров, мутантов школы «Трансформ», про которых он слышал много хороших и восторженных отзывов.
Великий герцог отдал приказ, и пятнадцать клеток, которые подкатились к стенам крепости, были открыты. К каждой из них подходили служители, быстро и сноровисто облачающие боевых монстров в доспехи из чёрной бронзы и надевающие им на голову продолговатые толстые каски. Затем мутантами занялся маг, который держал в руках управляющий боевыми единицами кристалл и каждому говорил одни и те же слова:
– Приказ! Войти за стены и убить всех людей! Пленных не брать! По окончании зачистки ждать меня у ворот! Пошёл!
Один за другим нелепые длиннорукие фигуры устремились к крепостным воротам, на которых защитники возвели баррикаду, и двадцать седьмой был одним из первых. Сначала монстр двигался не торопясь, и пару сотен метров, как и все его собратья по дивизиону, преодолел вразвалочку. Но как только со стены в него полетела первая стрела из мощного крепостного станкового арбалета, вот тутто он и показал всё, что умел.
Щёлк! Щёлк! – длинные когти выскочили из лап, тело без труда увернулось от полуметровой стрелы, и монстр перешёл на бег. Его лёгкие дышали размеренно, каждый мускул был нацелен только на одно – на выполнение поставленного приказа. Ловкий и сильный мутант постоянно ускорялся, и когда перед ним возникла баррикада, то он, словно не замечая её, взмыл в воздух и мощным прыжком перелетел в крепостной двор. При этом когтями правой лапы он успел провести по черепу ассирского воина, который снизу вверх смотрел на него и очень медленно пытался достать его копьем.
Оторванная голова ассира упала наземь, а тело ещё немного постояло на баррикаде и рухнуло вслед за ней. Монстр этого уже не видел, он метался от одного противника к другому, словно хищник, бросающийся на жертву, большими прыжками догонял королевских воинов и убивал их без жалости и раздумий. Взмах правой лапой – и с разбитым горлом на камни крепостного двора валится кавалерист в дорогом синем плаще и с палашом в руке. Ещё один взмах, уже левой – и, обливаясь кровью и прижимая ладони рук к лишенному кожи и глаз лицу, рядом с ним падает на колени разведчик в светлосерой горной униформе. Рывок вперёд – ноги боевого монстра ударяют в грудную клетку полного мужчины, который не успел прикрыться щитом, и треск сломанных рёбер вклинился в крики умирающих во дворе людей.
Двадцать седьмой не делал ни одного лишнего движения. Он стал воплощением смерти, его чёрный доспех сливался со стенами, а медлительные люди не успевали даже сосредоточить на нём и его собратьях внимание. И так продолжалось до тех пор, пока в крепостном дворе не взорвалась брошенная со стены боевая энергокапсула. Взрыв сотряс стены и выворотил из земли несколько крупных камней. Под удар попал один из монстров, взрывная волна подхватила его и, словно игрушку, подкинула вверх, а затем припечатала к брусчатке крепостного двора. Треск сломанных позвонков прозвучал негромко, но явственно. Мутант ещё пару секунд пытался подняться, но у него ничего не получилось, и, несколько раз дёрнувшись, он затих, а его глаза потухли.
Гибель одного из ужасных мутантов взбодрила ассиров, и они снова попытались оказать сопротивление. Но их было мало, и среди разведчиков, не успевших отойти и попавших в окружение, не было магов, а потому вскоре все погибли. Последнего воина убил двадцать седьмой. Он вскочил на стену, увернулся от дротика и арбалетной стрелы, походя столкнул вниз молодого паренька в короткой кольчуге и не по размеру большом шлеме и на долю секунды замер перед следующим, высоким мужчиной в добротном кавалерийском доспехе с мечом в руке.
– Меня зовут Скир Мануло! – на неплохом остверском выкрикнул высокий воин и бросился на мутанта.
Боевой монстр встретил его ударом своей длинной лапы в горло, которая, словно змея, метнулась в человека и без труда выдрала его гортань. После этого чисто механического действия к двадцать седьмому вернулся очередной фрагмент памяти и, сжимая в лапе кусок человеческого мяса, он подумал, что давнымдавно его тоже называли Скир.
«Точно, – в мозгу зверя, словно молния, промелькнула мысль, – меня звали Скир Пран. – За первой пришла вторая мысль: – И я должен убить Уркварта Ройхо!»
После этого Пран, а не двадцать седьмой, прыжками спустился вниз и рванул к воротам. Остальные боевые монстры 3го дивизиона, выполнившие приказ, застыли во дворе и не обращали ни на что внимания, а он, уже осознавший себя как личность и частично вспомнивший своё прошлое, хотел вырваться на свободу. Однако в воротах крепости уже стоял маг из «Трансформа» и полтора десятка вооружённых служителей. И, понимая, что сбежать не получится, Скир Пран по прозвищу Ржавый подобно остальным мутантам застыл на месте и изобразил полное равнодушие ко всему, что происходит вокруг него.
«Ничего, – с трудом сдерживая клокотавшую в нём ярость и желание вцепиться в ненавистного мага в коричневой мантии, который преграждал ему путь на волю, подумал бывший человек, – надо дождаться удобного момента и тогда бежать. И я его обязательно дождусь и выполню своё предназначение».
Старый жрец Саир пришёл в себя перед рассветом. Сначала он еле заметно вздрогнул, затем прокашлялся и, ещё не открыв глаза, провёл рукой по своей одежде – нащупал под ней квадратик книги, и лицо его разгладилось. Я в это время, ещё ночью отослав Бора Богуча к нему домой на разведку, находился рядом и конечно же реакцию Саира заметил.
– Доброе утро, жрец, – сказал я, наблюдая за стариком и одновременно прислушиваясь к звукам на тропе.
Саир резко поднял веки. Его выцветшие от времени глаза посмотрели на моё лицо, затем сосредоточились на полевой горке имперских егерей, на арбалете и ируте и застыли на браслете. После чего он прокашлялся и спросил:
– Ты кто?
– Лейтенант Уркварт Ройхо, наёмный отряд «Рейдеры Плетта», был послан эвакуировать жрецов местного храма в расположение имперской армии.
– А почему ты один?
– Так получилось. – Я пожал плечами. – Основные силы отряда столкнулись с ассирами и были вынуждены отступить, а я с тобой и местным парнем остался, напоил тебя целебным эликсиром и ждал, пока ты проснёшься. Паренёк сейчас к себе в деревню побежал, а на мне обязанность сиделки.
– Только зря ценный припас перевёл. – Саир снова закашлялся. – Мне всё равно не жить, слишком я стар. Внутренних сил организма нет, так что ты отыграл всего тричетыре часа, не больше. Мне не выкарабкаться, я знаю, о чём говорю, сам когдато военным лекарем был.
– И что ты предлагаешь? Оставить тебя здесь?
– Да. – Старик попытался кивнуть, но у него не получилось.
Он снова закашлялся, а я приподнял его хрупкую тонкую шею левой ладонью и дал напиться из своей фляги. Вода разлилась по подбородку, но немного он всё же проглотил. Закрыв флягу крышкой, я бросил взгляд на тропу и снова посмотрел на старика:
– Нехорошо это – своих бросать, жрец.
– А мы разве свои? – Саир усмехнулся, и его рука вновь легла на квадратик под одеждой. – Не думай, что я глупый провинциальный жрец. Наверняка ваш отряд не спасать нас пришёл, а за древними знаниями.
– Это вспомогательная цель, – отнекиваться я не стал, – а основная всё же – спасение людей.
– Признайся, ты ведь думал о том, чтобы убить меня и забрать книгу, которая на моём теле?
– Думал, но ничего тебе и парню не сделал.
– По чести, значит, живёшь?
– При чём тут честь? Если есть возможность остаться человеком и поступить правильно, то не стоит себя ломать. Передо мной были старик и беззащитный парень, и я мог бы их убить ради достижения своей цели. Но вы не являлись мне врагами, а я нахожусь на имперской территории, где жизнь каждого вольного человека должна цениться. И я знаю, что брать на себя кровь близких мне по языку и духу людей, не причинивших мне зла, было бы отвратительным поступком, за который на том свете пришлось бы ответить.
Старик помолчал, пожевал тонкими сухими губами и сказал:
– Ладно, всё равно я умираю и ты в любом случае получишь, что хочешь, так что таиться смысла нет. И пока я могу разговаривать и снова не впал в забытьё, спрашивай, о чём ты хотел узнать. У меня не было детей и нет преемника, а я не хочу уносить древние тайны в мир мёртвых. Должен остаться хоть ктото после меня, и ты кандидатура приемлемая. Торопись, воин, времени мало.
Спросить можно было о многом. Однако требовалось узнать самое главное, потому что жрец был прав, ещё двадцать – тридцать минут, и он снова потеряет связь с реальностью. Был бы рядом маг или профессиональный жреццелитель, он бы напоил Саира своей энергией, и тот смог бы не впадать в беспамятство до самой кончины. Однако я был один и сделал что мог. Значит, вопросы должны быть по существу.
– Что за книга на твоём теле, жрец? – спросил я.
– Описание процесса становления магавоителя со всеми нюансами и боевыми магическими приёмами.
– Как происходит этот процесс и в чём суть способностей маговвоителей?
– Кхекхе! – закашлялся жрец, глубоко вобрал в себя воздух и начал говорить.
Его рассказ длился минут пятнадцать, и из сухого, основанного только на фактах повествования вырисовывалась следующая картина.
В первую сотню лет основания империи Оствер, когда она активно расширялась, Иллир Анхо покорил большинство земель материка Мистир. И здесь, вблизи Маирского хребта, им был обнаружен горный скит, где укрылись последние дворяне из лучших родов ИшимиБар, которые приняли бой с его войсками. Полсотни бойцов, мужчин и женщин, в пух и прах разгромили один из остверских полков, который был усилен магами. Император лично прибыл посмотреть на крутых воинов и предложил им сдаться. Они ответили отказом. Тогда на приступ скита были посланы десять тысяч солдат и около пятидесяти боевых магов. Бой длился сутки, остверы победили, а все враги погибли. Мертвецов осмотрели и обыскали, на их телах были обнаружены множественные вросшие под кожу боевые и целебные талисманы и амулеты. Естественно, Анхо заинтересовался, какова природа силы этих воинов и как получилось сращивание органики и талисманов из металла и драгоценных камней. Он поручил расследование этого дела своему младшему брату Аглаю, и спустя полгода тот представил правителю всю информацию по принявшим свой последний бой дворянам ИшимиБар.
Оказалось, что вблизи горного монастыря, в котором молились Доброй Матери КамаНио, находился чудесный источник, который имел постоянное соприкосновение с дольним миром. И любой человек с магическими способностями, омывшийся в водах этого геотермального родника, впитывал в себя инородные предметы. Вошёл в одежде – и она срастается с кожей в единое целое и сама приобретает свойства тела. Вошли два человека – и стали единым существом, химерой о двух головах, четырёх руках и ногах и массой тела в сто шестьдесят килограммов. Уродство? Конечно, да ещё какое. И по большому счёту источник этот был опасен. Но дворяне ИшимиБар знали способ, как его правильно использовать. Они внедряли в своё тело боевые талисманы и амулеты, и за счёт этого становились быстрыми, сильными и могучими. Правда, имелись случаи страшных мутаций и иные побочные эффекты, но потерявшие родину дворяне хотели подороже продать свои жизни и убить побольше ненавистных остверов и сделали для этого всё, что могли, несмотря на последствия.
Великий император задумался, как использовать такое редкое явление, как чудесный источник. И после ряда экспериментов, во время которых погибло немало людей, а многие стали уродами, было выявлено, что хорошо подготовленные воины с магическими способностями могут вживлять в себя от двух до четырех боевых талисманов. Однако делать этого не следовало, поскольку такие бойцы долго не жили: пятьшесть лет – и всё, наступала смерть. Снова были проведены эксперименты, и выяснилось, что при внедрении в тела подопытных людей камней кмит, используемых для создания особо мощных артефактов, они полностью растворяются в человеке, и внутри тела появляются маленькие полости – капсулы, которые имеют постоянную связь с энергоканалами дольнего мира. И как следствие, словно аккумуляторы, эти капсулы накапливали в себе какоето определённое количество готовой к применению энергии, которую не надо было очищать от наслоений потустороннего пространства. Человек при этом нисколько не страдал физически и при минимальной подготовке мог свободно пользоваться подобной магической дармовой энергией.
После этого возник «Шайгер» и прилегающий к нему храм Ярина Воина, который закупал редкие и очень дорогие камни кмит у заокеанского народа дари. По какойто причине ни с кем, кроме жрецов бога Ярина, ушастый народ, похожий на эльфов, дела не вёл. Но поскольку первый император являлся верховным священнослужителем государства, то на учёбу кадетов, на их подготовку и сохранение тайны участие в этом проекте жрецов никак не влияло. Преданные императору офицеры готовили молодых воинов, служители культа закупали кмиты – затвердевшую смолу какихто деревьев, а кадеты грезили о подвигах и очень слабо понимали, к чему их готовят.
Со временем появился ценнейший опыт обращения с источником. Использование чистой энергетики, которая при извлечении из капсул быстро рассеивалась, отошло на второй план, и магивоители разработали свои собственные приёмы, и процесс единения кмитов и человека проходил уже с предварительной подготовкой. Сначала камни становились полноценными талисманами, в каждый из которых вливался слепок уже готового заклинания. А только затем они соединялись с воином. Так что когда воитель высвобождал энергию одной из своих внутренних энергокапсул, то использовал уже не просто чистую силу, а специализированное мощное заклинание, и таким образом, не изучая магию и не коверкая свою человеческую суть общением с дольним миром, он мог её использовать. В правой руке – меч, а левая, без всякой дополнительной подготовки, швыряет в противника магические заклинания. Круто!
В общих чертах такие вот дела, если объяснять всё просто. Ну а сложности ни мне, ни умирающему жрецу были не нужны.
Старик прервался и вновь закашлялся. Я опять его напоил и продолжил свои расспросы:
– Значит, количество маговвоителей обусловлено не силой и подготовкой кадетов, а кмитами, которые имелись в запасе?
– Да, – согласился Саир. – Практически любой, у кого есть способности к магии и работе с энергетиками дольнего мира – а это почти все дворяне из старых имперских родов, – может принять в себя кмит и, не тратя годы на обучение в Академии магии, научиться использовать чародейскую силу. Поэтому в «Шайгер» набиралось так мало учеников, а выпускалось столько, сколько жрецы Ярина Воина могли закупить камней. Но если сначала дари продавали кмиты сотнями, то с каждым годом объём продаж падал, а цена каждого камня возрастала. А потом погиб Иллир, его преемники не понимали всей сути источника, и уже третий император после великого властителя ничего о нём не знал. Эта информация, которая и раньшето была секретной, стала достоянием всего нескольких человек и самих выпускников «Шайгера».
– Всё ясно. Но скажи мне, Саир, почему в таком случае вы хранили сведения об источнике столько лет и никому их не предоставили или не продали?
– Не хранили, а хранил. После гибели маговвоителей всегда был только один человек, который знал истинную подоплёку событий, это ктото из жрецов местного храма. Только он ведал, где находится источник и хранится запас уже заклятых кмитов, которые можно использовать. И не раз у меня возникал соблазн продать свои знания или один из камней и жить на эти деньги долго и счастливо. Но я поклялся прошлому жрецу, который посвятил меня в тайну, что дождусь посланца, а если нет, то передам знания следующему служителю Ярина Воина.
– Что за посланец?
– Последний магвоитель сказал, что в случае его гибели и смерти императора рано или поздно, но обязательно придёт человек, который назовёт кодовое слово и получит доступ к источнику, книге и последним кмитам.
– И что это за слово?
– Сейчас уже не важно. – Старик сильно поморщился. – Моя смерть близка, я уже вижу её бледный лик и понимаю, что никто не придёт. Сотни лет мы ждали, а посланца так и не было.
– А сам почему не захотел в источник окунуться и камень в себя вживить?
– Способности слабые, да и здоровье не то. Все хранители были одинокими стариками, которые жили только молитвами и не могли принять в себя кмиты.
Неожиданно жрец задёргался всем телом, и из уголка его дряблого рта пошла пена, а я, понимая, что он умирает, встряхнул его и спросил:
– Где источник и камни? Как мне их найти?
– Бор знает, – захлёбываясь, прохрипел Саир. – Камни под ногами КамаНио. Прощай…
Захрипев, главный жрец ещё раз сильно дёрнулся всем телом и затих. Навсегда.
Я закрыл веки старика. Затем приподнял его рубаху и вытащил изпод неё старую потрёпанную книгу в некогда красной обложке из воловьей кожи. В ней было листов пятьдесят, не больше, и, как бы мне ни хотелось прямо сейчас начать её изучение, были иные, более важные дела, наипервейшее из которых – похороны старика. Потом надо дождаться Бора, который проводит меня к источнику. И только тогда можно будет посмотреть на кмиты и чудесный родник, почитать книгу и подумать над тем, стоит ли становиться магомвоителем и не повлечёт ли это за собой беду.
Выйдя из шалаша, я посмотрел на восходящее солнце, удостоверился, что вокруг попрежнему тихо, и кинжалами начал срезать травяной покров и папоротники вблизи последнего пристанища бывшего военного лекаря и главного жреца храма Ярина деда Саира. Работа была тяжёлая, корневища можжевельника пронизали всё вокруг, а тут ещё и камни, которые во время весеннего паводка каждый год выкидывало на берег бурное речное течение. Однако за полтора часа я выкопал вполне приемлемую ямку, вытащил тело Саира из шалаша, закутал его в одеяло и похоронил. Небольшой холмик вновь покрыл дерном, а лишние камни и землю бросил в воду. Вроде бы всё, что мог, я сделал, совесть моя чиста, и оставалось только дождаться парнишку Бора.
Час проходил за часом. Солнце перевалило за полдень, и, когда я уже начал переживать, Бор появился. Я увидел его белую голову среди папоротников за пятьдесят метров, и вскоре он заполз в убежище. Взгляд у парня был испуганный и затравленный, но он держал себя в руках, известие о смерти жреца воспринял както безучастно, и я спросил его:
– Рассказывай, что видел?
Парень тяжко и протяжно вздохнул:
– Нет моей деревни больше. Сожгли её. Люди наши сбежать успели, а от домов и амбаров только головешки остались. Беда! Теперь всем плохо будет.
– Это понятно, – сказал я и, кивнув на еле заметный холмик, добавил: – Жрец сказал, что ты знаешь дорогу к источнику.
– Источников вокруг много, не меньше трёх десятков. Какой именно интересует?
– Тот, где статуя.
– Ааа, – протянул парень, – странное место, знаю, где оно, вместе с дедом Саиром туда полтора года назад ходили.
– Проведёшь к нему?
– Можно. – Парень мотнул растрёпанной головой. – Но нехорошее это место, там всякая чертовщина грезится и с людьми не пойми что творится. Так что отведу, но сам там не останусь.
– А далеко оно?
– Сутки хода в гору, пешком. На лошади туда не попасть, склоны сильно крутые.
Через полчаса, отпустив на волю рассёдланную исанийскую полукровку, я взвалил на себя рюкзак и вместе с Бором пересёк тропу между храмом и пасекой, вышел на открытое луговое пространство и двинулся в гору. И только я подумал о том, что пока всё идёт неплохо, как позади нас на тропе появились три всадника, которые сначала увидели мою лошадь, мирно пасущуюся на небольшой полянке между папоротников, справа от себя, а потом кинули взгляд влево и засекли нас.
– Бежим! – вскрикнул парень и дёрнулся.
Но я понимал, что до ближайших зарослей с полкилометра, нам двоим от конных не сбежать, и придержал его. После чего скинул на Бора рюкзак и лишь тогда подтолкнул его в сторону горы, а сам, схватив арбалет, бросился навстречу ассирам, крепким мужикам лет под тридцать в тёмнозелёных плащах, вооружённых пиками и саблями.
Нас разделяло немногим больше ста метров, и, пробежав около трети дистанции, на миг обернувшись и удостоверившись в том, что Бор изо всех сил спешит к зарослям, я присел на левое колено, поймал в прицел передового противника и, на долю секунды задержав дыхание, выстрелил в него. Тяжёлая короткая стрела впилась в грудь ассирского воина, и он скатился с седла. Арбалет был пока бесполезен и, выхватив верный ирут, я приготовился к продолжению боя. И хотя понятно, что пешему против конных, да ещё с пиками, драться несподручно, я был уверен в том, что моя подготовка лучше, чем у врагов, а значит, одолеть их реально.
Издав яростный клич, один из двух оставшихся всадников стременами ударил свою приземистую лошадку по взмыленным бокам и, выставив перед собой пику, вырвался вперёд и понёсся на меня. По внешнему виду он был неплохим воякой, а я не производил впечатления грозного соперника, и ассир в себе не сомневался. И это было хорошо. Если бы всадники насели вдвоём и действовали одновременно, мне пришлось бы туго. А так для меня главное – не потерять самообладания, не побежать и не струсить. Это сложно – спешенному выдержать вид несущейся на него лошади и человека с копьём, но мне подобное испытание по плечу и по возможностям. Пользуясь горячностью врага, я дождался, пока он приблизится вплотную. А затем, перед самым его ударом, резко отступил вправо, развернулся на девяносто градусов, и мой клинок, сверху вниз, диагональным ударом прошёлся по его бедру.
Теперь полюбому всадник истечёт кровью, он уже не боец. Но оставался последний вражеский воин, и тот, видимо, был более опытным и осторожным, чем предыдущие два. Он не торопился нападать, кружил вокруг, отсекал меня от спасительного кустарника и примеривался, как бы изловчиться и ударить, пусть не убить, но ранить. Несколько раз при этом он пытался наехать на меня лошадью, но мне удавалось отскочить.
Однако долго эта игра в кошкимышки продолжаться не могла. Раненный в бедро ассир, который выл от боли в ноге и истекал кровью, помчался в сторону разрушенного храма, наверное за подмогой. Нужно было срочно чтото предпринять. И, дождавшись, пока опытный вражеский вояка вновь попытается меня задавить, я вынул из ножен один из своих кинжалов – неплохо сбалансированный и утяжелённый на острие клинок, и метнул его не в воина, а в животное. Кинжал просвистел в воздухе, вонзился лошади прямо в левый глаз, и она, резко подкинув круп, упала в траву, а её выпавший из седла всадник свалился рядом.
Путь к спасению был открыт. Времени в запасе было всего несколько минут, и их надо было использовать для бегства. Походя ирутом я перерезал глотку врагу, вынул свой кинжал из глазницы лошади, подобрал арбалет и помчался туда, где в последний раз заметил фигуру моего проводника.