Герман Алексеевич всегда особо выделял и ценил людей, имевших боевой опыт, старался им помочь. Острая криминальная ситуация продиктовала необходимость создания отдела по борьбе с организованной преступностью. Начали с разведки боем, с обобщения материалов, с проверок, обобщения ситуации. Ведь был период, когда с нами вообще не считались: полагали, видимо, что органы безопасности если не распались, то окончательно деморализованы. Выяснилось, что это не так. Люди, которые рвутся в бой, находятся всегда. И нужно организовать их, уметь дать им команду и отвечать потом за то, что они сделают по твоей команде. Но есть и второе обстоятельство: таких «ухорезов» надо уметь самих попридержать, чтобы они в служебном рвении не «заигрались» и не стали такими же бандитами. Герман Алексеевич справлялся с обеими задачами.
«Красная звезда» от 20 мая 1994 года:
Вот что сообщил корреспонденту «Красной звезды» начальник Управления военной контрразведки Тихоокеанского флота контр-адмирал Герман Угрюмов:
— Самые последние сведения, о которых сейчас можно уверенно говорить, привязывая их к причинам возникновения взрыва на складе в Новонежино, таковы: два военнослужащих срочной службы из свободной смены караула незаконно проникли на техническую территорию объекта и в результате неосторожных действий с пороховым ускорителем авиационной ракеты спровоцировали взрыв с последующим пожаром и более мощными взрывами, приведшими к уничтожению склада. Эти лица признали предъявленные им обвинения. Это только что подтвердил мне и военный прокурор Тихоокеанского флота генерал-майор юстиции Валерий Николаевич Сучков. Заключение экспертизы, судебного следственного эксперимента подтверждают, что именно так и произошли возгорание и взрывы.
— Другие данные, которые ходят сейчас в средствах массовой информации, противоречивы, — продолжал контр-адмирал Угрюмов. — Говорят о валяющихся стволах оружия, связывают случившееся с хищением оружия со склада. Это всё не подтверждается. Совместно с прокуратурой флота мы установили личности людей, причастных к хищению. И на сегодняшний день у нас нет оснований как-либо юридически связывать хищение оружия со взрывами. Хотя версию эту мы не отбрасываем, продолжая разыскивать несколько стволов, которые не удалось пока возвратить на склад. Стрелковое оружие, которое хранилось на складе, — заключил начальник Управления военной контрразведки, — в результате взрыва не пострадало, оно не разбросано, а находится в тех хранилищах, что и прежде.
Остается добавить, что сумма ущерба, нанесённая, с позволения сказать, такими «шалостями» виновных, исчисляется миллиардами рублей. Сегодня ещё ведется подсчёт. Ведь только в одном поселке Смоляниново пострадало 1070 домов.
Капитан 2-го ранга Николай ЛИТКОВЕЦ (Владивосток).
Борис Владимирович Пр-вич:
Об этом происшествии я услышал по радио. Позвонил дежурному по Управлению, руководство приказало мне срочно вылететь туда в составе комиссии. Прилетели во Владивосток, прибыли к месту катастрофы, где ещё рвались снаряды. Встретили нас командующий Тихоокеанским флотом адмирал Гурьев и Герман Алексеевич. С нами был первый заместитель командующего ВМФ адмирал Игорь Касатонов. С первых же минут Герман Алексеевич проинформировал нас о происшествии, о примерном нанесённом ущербе. Тут же выдвинул возможные версии случившегося, одна из которых подтвердилась буквально на следующие сутки. И мы моментально вышли на круг лиц, безответственное поведение которых послужило причиной взрыва. «Неосторожное обращение», упомянутое в заметке, — это не что иное, как брошенный в сухую траву окурок…
Когда он выдвинул такую версию, командование никак его не поддержало: все склонялись к тому, что произошел теракт. Прав, однако, оказался Угрюмов.
Владимир Мирсаитович Гайн-ов:
Как-то мы летели на Камчатку с группой офицеров Управления, возглавлял её Герман Алексеевич — для проверки и оказания помощи на местах. Запомнилось возвращение. Пассажирские самолеты все перегружены, подогнали военно-транспортный. У него большой грузовой отсек, в котором пассажирам размещаться нельзя, и небольшой отсек за кабиной пилотов — кажется, четыре посадочных места. А нас летело 18 человек. Потому что прибавились молодые лейтенанты с жёнами и детьми, которые хотели улететь в отпуск. У Германа Алексеевича даже малейшего колебания не было — брать их или не брать. Он не сел до тех пор, пока не усадил всех женщин и детишек. Только потом присел на стульчик, который ему вынес командир. И в этом не было никакой рисовки. Чтобы представить, как мы летели, опишу: мы с товарищем стояли по очереди на одной ноге, потому что для двух ступней места не хватало. И так четыре часа полёта, недолго…
Старший мичман Л. Ст-в:
Пошли мы с ним во Владивостоке на рынок. А это был тот разнузданный период перестройки, когда появились рэкетиры и прочий активный криминальный элемент. Мы вдруг увидели, как двое молодых парней опрокинули лоток с зеленью у одной бабульки, поскольку она, как мы сообразили, не смогла заплатить им мзду — «за место». Герман Алексеевич тут же подошел к тому, что покрепче, и сказал:
— Первое: подними зелень, второе: извинись перед бабушкой, а третье — запомни крепко: теперь я каждый день буду приходить сюда и узнавать, насколько хорошо ты её охраняешь. Надеюсь, ты меня правильно понял? — Внятно, спокойно, не повышая голоса, глаза в глаза.
Крепыш, ещё минуту назад ощущавший себя хозяином рынка, молча кивнул и стал собирать бабкину зелень.
Алексей Алексеевич Моляков:
Своим приходом на Дальний Восток он придал мощный импульс своей службе для более активной работы и личным примером увлекал сотрудников: не просто общими установками и призывами — «Ребята, надо, надо!..» Нет. Его активная жизненная позиция проявлялась в организации работы — прежде всего. Собственно, это и было его задачей.
Есть расхожее выражение, и очень правильное: чтобы узнать человека, дайте ему власть. А власть-то Германа и не портила, ибо он жил другими ценностями — работой, Долгом, Присягой! Во-первых, это был человек, который имел высокопрофессиональный контрразведывательный опыт; во-вторых, от природы у него были отличнейшие данные — аккумулировать всё то, что есть в профессиональном смысле ценного, позитивного у других сотрудников. Потому-то он на ТОФе легко решал те вопросы, с которыми не мог столкнуться на Каспии и в Новороссийске. Он всю жизнь учился, не стыдился этого и поэтому становился мудрее, умнее, профессиональнее.
Автор: Не могу не вспомнить по этому поводу одного из любимых моих полководцев — Михаила Дмитриевича Скобелева, который за свою жизнь провёл, по подсчётам историков, 70 больших и малых сражений — все закончившиеся победами. «Белый генерал», гроза Оттоманской Порты, непримиримый враг шаблона в проведении военных операций, учился военному искусству всю жизнь. За несколько дней до его смерти книжный магазин Вульфа в Санкт-Петербурге получил заказ от Скобелева — прислать в село Спасское Рязанской губернии книги о Германии и немецкой армии на русском и любом из европейских языков, изданные в последнее время.
Вдумчивый биограф славного генерала Валентин Масальский пишет в книге «Скобелев»: «В усвоении уроков войны Скобелев представлял образец презрения ко всякой рутине. Он немедленно реагировал на всё полезное, рождавшееся боевым опытом войск. Для него не имело значения, от кого, офицера или солдата, исходила та или иная полезная мысль. Например, мысль об отражении ночных вылазок текинцев подал солдат. Он был награждён солдатским Георгием… Совещания с офицерами и унтер-офицерами, доводившими принятые решения до солдат, Скобелев проводил не только для уяснения ими смысла действий в предстоящем бою, но и для того, чтобы выслушать их мнения, которые могли содержать новые полезные предложения».
Александр Александрович Зданович:
«Святость — не человеческий удел», — сказал кто-то из русских классиков, поэтому образ любого человека не терпит идеализации, поскольку мы — все живые люди из грешной плоти, со своими недостатками, со своими жизненными ошибками. Иногда он внимательно выслушивал всех выступающих с предложениями по разработке какой-либо операции, потом опускал ладонь на стол и говорил:
— Спасибо, ребята. А теперь слушайте, что Чапай скажет…
Ошибался в жизни каждый из нас, ошибался и Герман Алексеевич — как любой не «лежачий», а активно действующий человек. Один историк шахмат сказал «одын умный вэщь»: «Талантливая ошибка несёт в себе куда больше возможности развития, чем посредственная правильность». Так ошибался и Герман. Но в чем красота этого человека? В том, что он никогда не стеснялся сказать подчинённому: слушай, а ведь ты был прав, а я нет, извини! И это будучи заместителем директора ФСБ — это должность замминистра, — Героем России, вице-адмиралом — а?.. Вот в чём самое нутро-то человеческое проявляется — каков ты есть на самом деле!..
Я и сам долгое время служил на Тихоокеанском флоте, и у нас было много общих знакомых, общие вопросы, которые мы обсуждали с Германом Алексеевичем. Угрюмов там провёл ряд успешных операций. Насколько мне известно, его командой был разоблачён один из агентов иностранной разведки, который был уже на грани получения спецтехники, которую использовали наши подводные диверсанты. Герман Алексеевич — разработчик операции и руководитель пресечения этой деятельности.
У нас были оригинальные образцы, аналогов которым не существовало в мире. За ними, естественно, охотились. Но, как говорят, получился облом!..
Под его руководством прошел ряд успешных мероприятий по линии борьбы с организованной преступностью. Началась эпоха хищений, в криминальную деятельность втягивали бывших военнослужащих либо тех, кто еще носил погоны. Угрюмов не мог мириться с этим по своей природной закваске: он так был воспитан — сын фронтового разведчика, чудесной матери, он исповедовал одну доктрину: народное — это народное, моя зарплата — это мой заработок.
Кстати, по его предложению и под его руководством было создано подразделение по борьбе с организованной преступностью и коррупцией на Тихоокеанском флоте.
Аркадий Аркадьевич Дранец:
Под его руководством было проведено множество оперативных мероприятий — в том числе и по американской разведке. Я работал во втором секторе — это как бы штаб, — обобщал материалы, поэтому могу утверждать: объем работы, проводимой Германом Алексеевичем и нашим Управлением, был огромен. Приглашаю верить на слово, поскольку подавляющее большинство ситуаций, которые удалось «разрулить», — не для рассказа.
С 1994 года началась подготовка морской пехоты к отправке на Кавказ. Их подготовка шла по линии Министерства обороны, а у нас формировалась группа оперативного состава, которая тоже готовилась к отбытию в том же направлении. В течение месяца на полигоне морские пехотинцы отрабатывали технику ведения боя, учились стрелять. Целиком полк укомплектовать не получилось, времени на подготовку было явно недостаточно. Два командира ДШБ (десантно-штурмовых батальонов) отказались ехать. Получилось так.
Построили нас всех на аэродроме, среди провожающих — командующий Тихоокеанским флотом, Герман Алексеевич. После постановки задачи, напутствия и прощальных слов — «Какие есть вопросы?» два комбата сказали, что их солдаты не готовы вступить в бой, поскольку для подготовки было отпущено мало времени. Требовали еще месяц на подготовку.
Одного нам удалось уговорить: мол, братишки всё равно в бой пойдут, вместо тебя встанет в строй кто-то другой, которого они не знают как командира, не уважают так, как тебя. Командир полка полковник Фёдоров сказал, что его заверили: с ходу в боевые действия их не пошлют, дадут на месте сориентироваться. Один согласился, а второй офицер — ни в какую! «Я отвечаю за жизни своих подчинённых и не могу позволить, чтобы их, не научившихся как следует воевать, посылали в огонь как пушечное мясо. Дайте срок на их обучение — и мы сделаем в Чечне втрое больше с минимальными потерями. Если я повезу на войну необученных, то как я потом буду смотреть в глаза их матерям!..».
Это был один из лучших комбатов, на учениях показал отличные результаты. Из Министерства обороны позже пытались его скомпрометировать, но перед другими офицерами его особая позиция ничуть его не унизила: по-своему он был прав.
Я знаю, что Герман Алексеевич направлял в Москву шифровки с просьбой довести информацию до командующего группировкой в Чечне, до начальника штаба, что прилетят неподготовленные воины, и это необходимо учесть при планировании боевой операции. Но, забегая вперед, скажу, что нас бросили в бой сразу. Третьего января 1995 года мы находились уже в Грозном. И десантники, и морпехи показали себя прекрасно.
А пока — заснеженный аэродром во Владивостоке. Моряки на лётном поле натоптали ногами: «На Грозный!» Герман Алексеевич пригласил меня и командира полка в машину. Выпили за удачу, он сказал напутственное слово всем. Потом повернулся ко мне:
— Я знаю, что ты полезешь в пекло, поэтому прошу: береги себя и ребят. Мой тебе наказ: сколько взял парней — столько и верни!
— Задачу выполним, флот не опозорим.
В первый раз я пробыл в Чечне до 6 марта 1995 года. Мы провели много хороших операций. Я тогда досрочно получил звание подполковника, орден Мужества, медаль «За воинскую доблесть» 1-й степени и наградное оружие от министра обороны Павла Грачёва — американский армейский кольт.
Вернувшись, первым делом зашел к Герману Алексеевичу и доложил:
— Ваше задание выполнено. Сколько взял — столько и вернул.
Олег Иванович Пил-ов:
При Германе Алексеевиче Управление практически через год уже встало на ноги, а через два года по результатам оперативно-служебной деятельности Москва назвала Управление ФСК по Тихоокеанскому флоту в первой пятёрке среди 89 Управлений ФСК (по количеству субъектов федерации). Не только среди органов военной контрразведки, а именно среди управлений! А еще через год Управление по ТОФу числилось уже в первой тройке.
С той поры ему неоднократно предлагали повышение в должности, но он отказывался. Ему нравилось чувствовать себя хозяином в своем ведомстве, где он навёл порядок, ко многому приложил руки, организовал множество перспективных оперативных заделов. Хотя как профессионал он уже свою должность перерос. Так что перевод его в Москву был вполне закономерен.
Предательство чаще всего совершается не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
А кто, будучи на службе государевой, учнёт изменою из полков переезжати в неприятельские полки и там про вести и государевых людей сказывати… такова переезщика казнить смертию, повесити против неприятельских полков…
Военный журналист Павел Евдокимов:
По логике наших славных «правозащитников» и так называемых «демократических СМИ», если бы Герман Алексеевич не поднял бы дело в отношении Григория Пасько, то он поступил бы правильно. Но поскольку он действовал как профессионал, то поступил плохо.