Борис Владимирович Пр-вич:
Само вознаграждение за информацию, которую Пасько регулярно передавал японцам, исключает версию, что он передавал сведения, взятые только из открытых источников. Что, в «русском» отделе японских информационных агентств нет кадров, владеющих русским языком?! Абсурд!
Пасько настаивает на том, что он был борцом за экологию в Приморском регионе. Но военная контрразведка этой темы и не касается. Она говорит лишь о закрытой информации, которую «эколог» предоставлял японской стороне. Трудно говорить о нанесённом им материальном ущербе государству, но важнее ущерб, нанесённый престижу государства, обороноспособности, Военно-Морскому Флоту. Этим вопросом полностью занимался Герман Алексеевич, под его руководством были получены первичные материалы, которые получили дальнейшее развитие.
И взят был Пасько отнюдь не скоропалительно — по одному лишь подозрению. В разработке он находился года полтора-два. Вначале стала поступать информация, что он пользуется не только дозволенными, но и недозволенными способами для получения сведений, касающихся жизни Тихоокеанского флота. Потом стало известно, что японцы у себя по одному из телеканалов показали ряд эпизодов из жизни ТОФа. После детального анализа вышли на Пасько и взяли его в разработку.
Николай Алексеевич Медведев:
Я столько лет рядом, бок о бок проработал с Германом Алексеевичем, что уверен абсолютно твёрдо: если бы не было реальных материалов, а лишь неясные зацепки — он никогда бы не дал хода делу! А дальше я рассуждаю как оперативник. Для того чтобы заявить, связан человек с иностранной разведкой или нет, мне нужны данные, что этот человек встречался с представителями иностранной спецслужбы с соблюдением мер конспирации. Коль это было, то делаем вывод: стало быть, в такой встрече присутствует некий умысел. Если умысел имеется, то речь однозначно идёт о шпионаже. Иначе зачем честному журналисту конспирировать встречу? Ну а уж коль за «открытую информацию», переданную в условиях конспирации представителю иностранной спецслужбы, человек получил деньги, то тут не о чем разговаривать, кроме как о степени ущерба, причинённого стране передачей этой «открытой информации».
Юрий Алексеевич М-цев:
Неоднократно приходилось слышать и читать, что процесс Пасько потому идёт в закрытом режиме, что у следствия мало (или вовсе нет) аргументов, «чтобы Пасько засадить», что спецслужбы, движимые той же целью, фабрикуют и подбрасывают следствию документы. Я уже говорил, что все спецслужбы мира одной из главных заповедей считают завет Гиппократа врачам: noli nocere — не навреди! Надо ли объяснять, что существует очевидная необходимость жёсткого соблюдения профессиональных тайн. Если их использовать в судебном процессе, то утечка информации явится серьёзной угрозой для жизни многих лиц, которые оказывают нам содействие — в том числе и за рубежом. Руководствуясь этим правилом, мы даже пошли в «деле Пасько» на такие жертвы, как недостаточность доказательств его шпионской деятельности. И многие другие материалы мы не реализуем лишь потому, чтобы не рассекретить человека или целую цепочку помощников и участников проведённой операции. Это «азы», доступные пониманию, как мне кажется, самых твердолобых критиканов.
Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин:
Известен такой случай. Сотрудник контрразведки Великобритании Беттани собирался перейти на нашу сторону, но его выдал предатель Гордиевский. Беттани лишь сделал попытку выйти на контакт. Он получил двадцать лет тюрьмы и продолжает отбывать срок, и дня не проработав на КГБ. И будьте уверены: отсидит от звонка до звонка. Никакие амнистии его не коснутся. Порядок жёсткий, но с точки зрения государственного интереса — оправданный.
Автор: Колыбель мировой демократии, как известно, — Древняя Греция. Но и там, несмотря на примитивность законодательства (с сегодняшней точки зрения), существовало разделение на два рода судебных процессов: дике — если речь шла о частных интересах, и процесс графэ параномон, если затрагивались интересы государства. Чтобы второй процесс перевести в первый, и в те далёкие времена требовалось о-очень много денег: ведь по разным процессам и приговор приговору — рознь! Может быть, и сегодня некоторые древнегреческие проблемы терзают наших правозащитников?..
Александр Александрович Зданович:
Против Германа Алексеевича и всей нашей службы ополчилась целая стая. То, что в России еще есть что защищать, для них ничего не значит. Это люди, для которых интересы государства и граждан настолько абстрактны, что иные мотивы для них важнее. Общественные организации и их лидеры, которых финансируют источники, находящиеся вне пределов России, действуют по известному принципу: кто платит, тот и заказывает музыку. Или, как говорят одесситы, кто девушку ужинает, тот её и танцует. Поинтересуйтесь, откуда поступают средства в ПЕН-клуб, в Фонд защиты гласности — и очень многое станет ясным.
Для меня это была не просто защита Угрюмова, это была необходимость объяснения общественности наших действий и реального объяснения действий Пасько, хотя мы находились в стесненном положении, мягко говоря, поскольку не имеем права до решения суда и вступления приговора в силу рассказывать многие вещи, так как они составляют тайну следствия. Вдобавок нас тут же обвинили бы в давлении на суд. То, что своими публикациями и выступлениями они оказывали на суд давление, — это их мало смущало. «Больше наглости!» — как провозгласил один из их кумиров. Мы же себе этого позволить не можем.
Мне импонировало, как держался Герман Алексеевич, поскольку вся пишущая и говорящая свора накинулась прежде всего на него как на руководителя органа. До конца его жизни продолжались попытки опорочить его как профессионала — раз, как человека, преследующего корыстные интересы — два, и как солдафона, далёкого от понимания прав человека, соотношения личности, общества и государства. Но, как писал когда-то Николай Васильевич Гоголь, защищая от критических нападок свою поэму «Мёртвые души»: «Иногда надо иметь противу себя озлобленных».
Автор: Чтобы составить для себя наиболее полное представление о Григории Пасько, я повстречался с несколькими морскими офицерами, знавшими его лично. Чтобы не «дробить» повествовалние, я свёл его в рассказ одного «виртуального» человека, не прибегая при этом к авторскому домыслу и ничего не исказив.
Человек рождается с определенным набором задатков, и некоторые, даже не получившие развития в свое время, подспудно в нём существуют, существует некоторая предрасположенность — как есть, например, у кого-то предрасположенность к заболеванию туберкулезом, а он дожил до глубокой старости и так и не узнал, что же это за страшное заболевание. Благоприятные условия для этого не сложились ни разу. Есть русская пословица: не клади плохо — не вводи вора в грех. К человеку с устойчивой моралью она не относится, он и в мыслях не допустит, что можно взять чужое. Другой же поколеблется — а, никто не видит, всё равно никто не узнает! — и возьмёт. Всегда важна обстановка, в которую такой человек попадает, она проявляет его как лакмусовую бумажку.
Гриша попал в такой хаос, когда всё начало переводиться на деньги. Кому-то такое время — во как поперёк горла, а для него оно стало его временем. Отношения между нами были довольно дружескими, а в какие-то моменты и тесными. Например, когда большая группа моряков работала по обеспечению визита американцев из Сан-Диего (штат Калифорния) — города-побратима Владивостока. Администрация города не могла не подключить флот. А раз флот подключен, то газета «Боевая вахта», где Гриша работал, чуть ли не всем составом толчётся здесь же.
Гриша с английским языком был не в ладах, поэтому всегда искал человека, через которого можно было общаться с американцами. Поэтому волей-неволей он никогда не оставался с ними один на один. Надо думать, он всегда находился в поле зрения контрразведки, и все его вопросы к американцам не вызывали никаких сомнений: работал он чисто как журналист. Но слабинка у него проявилась уже тогда: тяга ко всякого рода «побрякушкам», эмблемам, значкам. Причем если что-то ему на глаз «легло» — вцеплялся, как клещ. Обращался к ребятам: «Слушай, упроси этого янки, пусть подарит, а?» Мы даже подсмеивались над ним: «Гриш, на кой тебе «Плэйбой» сдался! Голых баб американских не видел, что ли? Да наши русские девки всё равно лучше». — «Да нет, вы не понимаете!.. Ну, уговорите его. Может, на что поменять хочет». Махнули на него рукой: чёрт с тобой, цыгань на здоровье, лишь бы делом занимался. А за вожделенный сувенир Гриша мог воробья насмерть загонять!..
Заметна была его меркантильность. Например, он не шибко «вкладывался», когда вместе ходили пивка попить. Если кто-то за всех рассчитался — не лез в карман за кошельком: ведь уже заплачено!.. Хотя гонораров в то время получал побольше других: он писал не только в «Боевую вахту», но и в городские газеты, журналы его печатали. А такая черта, как скупердяйство, не может быть незамеченной.
В «Боевой вахте» у них стоял бильярд, и я захаживал туда иногда — шары покатать. Как-то во время игры зашёл разговор, что он за доллары дает информацию иностранным газетам. Меня это удивило: «Гриш, ты что, сдурел! За баксы — информацию!» — «А что? Им главное, чтоб она была горячая. Знаешь, какая у них там конкуренция — ого! А когда твоя газета вперёд всех новости печатает, её первую и раскупают. Создается и имидж самой оперативной газеты». — «И помногу они платят?» — «По-всякому: за которую информушку — полтинник, за другую тридцать баксов».
Однажды играли с Колей Литковцом, собкором «Красной звезды» по Приморью — а он был заядлый бильярдист, — появляется Гриша. Коля сквозь зубы: «О, блин, явился! Сейчас «зеленью» трясти начнет». — «Как понять?» — «Да недавно решили партейку на деньги сыграть, чтоб нервы пощекотать маленько, так Гриша вынул пачку баксов и давай нас раззадоривать: ну кто? ну кто? На «деревянные» не играю, мол, только на валюту. Ни у кого валюты не оказалось. Спрашиваем: откуда у тебя? Отвечает: не ваши проблемы, работать надо уметь!».
Методы работы разведки везде практически одинаковы. Отличие — в нюансах, которые должны учитывать русский характер, характер англичанина, японца, американца. Вербовщик должен чётко знать, на чем он может сыграть и каких вопросов ни в коем случае не должен касаться, учитывая национальную особенность вербуемого. А играют в первую очередь на человеческих слабостях, это общеизвестно: тому стодолларовую бумажку надо показать, другому красивую бабу подсунуть, третьего продвинуть на высокий пост — и так далее. Жадность всегда бросается в глаза в первую очередь. Надо, чтобы «клиент» заглотал наживку, а потом организовывают процесс постепенного втягивания. Гриша на этом и попался, что втягивали его и постепенно, и умело.
В постепенной разработке человек узнается всё глубже и глубже, открывает другие слабости. Выполнил маленькую просьбу — ему заплатили, посмотрели: как отреагировал? Сразу взял, не сразу, загорелись ли глазки, что сказал при этом — проанализировали. Попросили ещё об одной услуге…
Я слышал такую историю: журналистов из Географического общества попросили прислать телефонный справочник — за деньги, естественно. Потом попросили уточнить кое-что и кое-что добавить. Тоже оплатили. Потом столь же вежливо попросили сделать обобщённый справочник по администрации Владивостока: фамилия, имя, отчество, домашние и служебные телефоны, возраст, домашние адреса, увлечения. То есть установочные данные на первых лиц города. Сумма оплаты возрастает — причем заметно: это ж не изданную в типографии книжку почтой переслать. Далее следует еще более деликатная просьба: нам бы надо встретиться с таким-то товарищем по вопросу инвестиций в городское коммунальное хозяйство, а на какой козе к нему подъехать — не знаем. И вроде дело обоюдно выгодное, и сорваться может из-за какой-то ерунды. Если можно, охарактеризуйте этого чиновника поподробнее, в долгу не останемся. То есть к установочным данным плюсуются характеризующие данные… Чужая разведка, получив такие сведения, уже имеет неплохую информацию и использует её в своей игре. Ну а что такого совершил наивный журналист? Да ничего! И за это «ничего» получил 300 или 500 долларов. А всего-то три раза мизинцем пошевелил! Ну и каким же дураком надо быть, думает он, чтоб отказываться от сотрудничества с такими милыми и щедрыми людьми!..
То же самое происходило с Гришей. С 1994 года он начал выполнять подобные поручения. Я даже уверен, что он не осознавал, куда его втягивают и кто. Просьба плёвая, деньги за её исполнение хорошие, так я их честно заработал! И на книжку отложил, и костюмчик приобрёл, и на пиво хватает — умей работать. Думаю, деньги обострили в нем чувство самодовольства и одновременно профессиональной зависти. Он не раз, словно между прочим, говорил, что давно готов заменить главного редактора. Парни его спрашивали: «Гриша, а на что тебе этот «хомут»? Ты глянь только на Юру Отёкина: голова постоянно занята, времени на жизнь не хватает, без конца вызывают на «ковёр» в политотдел: раз похвалят, пять раз шею намылят. Тебе это надо?» — «Эх, мужики, работать надо уметь. Я и не такое потяну!».
Подполковник Сергей Н-вич:
О том, как Пасько попал в наше поле зрения. Первичная информация такая: он активно общается с американцами, с японцами. А не секрет, что если контрразведка отмечает человека, контактирующего с иностранцами, то начинает его рассматривать как возможного негласного помощника. Естественно, идет первичная проверка: насколько человек способен выполнять те или иные поручения.
Когда начали проверять Пасько, сразу выяснили, что он с легкостью продаётся. Отошли от него. По своим каналам мы знали, что идет утечка секретной информации, проверили всю военную контрразведку на чистоту погон — все наши офицеры оказались безупречными. Стали анализировать, делать прогнозы. Вышли на журналистский канал. По итогам года собрали всю информацию по журналистам и бывшим сотрудникам политотдела. В политотделе на ТОФе существовал такой подотдел с названием «Спецпропаганда», в котором работали и журналисты, и те, кто закончил ВИИЯ — Военный институт иностранных языков. Суммировали всех, кто мог представлять для иностранцев интерес как источник информации. Тогда Григорий и попал опять в поле нашего зрения в числе — подчёркиваю! — пяти человек, которых мы выделили из общей категории. Один из них работал с японской телекомпанией Эн-эйч-кей. Мы провели с ним профилактическую беседу, он сразу всё понял и ответил: «Ребята, спасибо, что остановили! Я готов грести в обратную сторону».
Поначалу думали, что то же будет и с Гришей. После первичной беседы с ним, проведённой в закамуфлированной форме, чтобы не выдать наш интерес к нему, поняли, что нет: парень увяз и, главное, это его вполне устраивает. Контакт его был не эпизодическим, а долговременным. Он вполне целенаправленно и осознанно шёл на развитие «межнациональных» отношений и развивал их на перспективу. Доложили об этом Герману Алексеевичу. Он попросил предоставить максимальный подбор доказательств. К моменту ареста Пасько военная контрразведка имела их в достаточном количестве — проверенных и перепроверенных. Остальное известно.
Comming events cast their shandows before.
(Грядущие события бросают тень свою вперёд.)
На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице.
Алексей Алексеевич Моляков:
На Тихоокеанском флоте, несмотря на огромные масштабы работы, у Угрюмова нерешаемых вопросов не существовало. Вот почему спустя четыре года его кандидатура была предложена на должность заместителя начальника Управления военной контрразведки ФСБ России. Требовался руководитель с его подходом, хваткой и знаниями, который мог бы правильно организовать работу и руководить другими подразделениями.
Меня в это время пригласили на должность заместителя секретаря Совета безопасности. Начальником 3-го Управления был назначен генерал-лейтенант Петрищев Владимир Иванович, заместителем которого и стал Угрюмов. Я не потерял связи с Управлением, радовался, что Герман Алексеевич сразу вписался в команду Управления ВКР.
Владимир Иванович Петрищев:
Будучи начальником Третьего главка, я решал вопрос и кадровый — в первую очередь вопрос с заместителями, среди которых мне нужен был человек, который бы курировал флот. Весь военный флот России. На фоне других руководителей Герман Алексеевич выглядел более весомо, поэтому я и предложил ему пойти ко мне заместителем. Он согласился. Любое предложение он принимал по-солдатски: если служба требует, то надо собираться и ехать. Жена его, Татьяна Ивановна, настоящая офицерская жена, тоже была под стать мужу — ни охов, ни вздохов: знала, за кого замуж вышла.
Пригласил я его потому, что на протяжении многих лет знал его как прекрасного организатора, как трудоголика, умеющего работать и достигать результатов, не нытика — я нытиков не люблю, такие обычно умеют много рассуждать, объяснять, теоретизировать, а на выходе — ноль, — надёжного, крепкого офицера и просто настоящего русского мужика, на которого можно положиться и опереться. Он был и несколько моложе других кандидатов, человек моторный, не «обросший ракушками», безупречный в нравственном отношении. Последнее можно даже подчеркнуть. Поэтому я даже долго не рассуждал, определяясь, кого мне взять в заместители. Даже если б была ему альтернатива, я бы все равно остановился на нём.
Он сразу включился в работу. По линиям нашей работы я поручил ему самую сложную у нас — четвертую линию. Это антитеррор, борьба с организованной преступностью, с коррупцией и, естественно, Чечня, где проводилась уже вторая военная кампания. Надо сказать, Чечня отнимала у него до 80 процентов времени. Конечно, как руководитель я не самоустранился, регулярно бывал там, владел обстановкой, ситуацией, и все организационные решения были за мной. Герман Алексеевич в качестве заместителя показал себя с очень сильной стороны как исполнитель. Любое ЧП — и он уже вскорости находился на месте.
Борис Владимирович Пр-вич:
Это был один из руководителей, который мог принимать решения, порой не посоветовавшись с вышестоящей инстанцией. Брал на себя полную ответственность, не думая о возможных последствиях. Уже одно это обстоятельство красноречиво говорит о том, что пришел не карьерист, а человек, глубоко преданный делу. Кстати, вскоре это подтвердили события на Новой Земле. Потом был чрезвычайно опасный случай с захватом АПЛ, потом освобождение заложников в Лазаревском…
Автор: В конце августа 1998 года четверо дагестанцев — 19-летние Раидин Бугаев, Шамиль Шамхалов, Гусейн Шарипов и Темерлан Мальсагов, проходившие срочную службу на ядерном полигоне на Новой Земле, были арестованы за неуставные отношения и направлены в поселок Белушья Губа, в котором находилась другая «губа» — гауптвахта. Там уже находился матрос Дмитрий Хозяинов, попавший на «губу» за самоволку. Никаким «межнациональным конфликтом» и не пахло: напротив, пятерка быстро нашла общие интересы и разработала план. В узилище арестованные сговорились напасть на часового, забрать оружие и улететь в Чечню — совершать новые «подвиги». Два дня у них было на размышление и подготовку. Когда их вывели на работу, они напали на конвоира, проломили ему голову и забрали автомат. Обезоружили подполковника медицинской службы, взяли в заложники его и водителя ЗИЛ-131. Погрузились в машину и приказали водителю ехать на военный аэродром. По дороге на аэродром офицеру удалось выпрыгнуть из машины и поднять тревогу. Матросы, в одночасье ставшие бандитами, решили идти ва-банк: теперь терять им было нечего. Свернули к местной школе, где взяли в заложники 65 человек — учителей и детишек. В обмен потребовали оружие, автобус до аэропорта и самолет для вылета в Чечню.
Контр-адмирал Виктор Шевченко, начальник местного гарнизона, вступивший в переговоры с бандитами, предложил им в заложники себя в обмен на учителей и школьников. Как будто договорились. Но негодяи, взяв адмирала в заложники, детей все же не отпустили. Загнав в автобус около пятидесяти человек, выехали на лётное поле. Здесь не выдержали нервы у Шамхалова, и он сдался властям.
Остальные сдаваться не собирались. Они понимали, что Москва уже оповещена о трагедии на Новой Земле и что срочные меры по их нейтрализации принимаются. Хватило ума догадаться, что по их черные души прилетят бойцы группы «А», но подбадривали себя, что, мол, и у «Альфы» не по две головы.
На Лубянке действительно среагировали молниеносно. Заместитель начальника УВКР контр-адмирал Угрюмов уже через пару часов находился в самолете, а из Мурманска на Новую Землю немедленно вылетела группа захвата Регионального отделения спецопераций Управления ФСБ.
Тем временем на аэродром, находящийся под контролем террористов, приземлился военно-транспортный самолет Ан-12 — обычный плановый борт, прилетевший по расписанию. Ободренные террористы захватили экипаж, провели внутрь пленников. Пока самолет под дулами автоматов заправляли горючим и готовили к вылету, контр-адмирал Шевченко сумел-таки убедить бандитов отпустить заложников, за исключением экипажа и его самого: мол, на кой вам везти к ваххабитам такую ораву детишек-северян, достаточно будет одного начальника гарнизона с исправным и оснащённым самолетом в придачу. Террористы сочли это резонным аргументом и, оставив для охраны летного экипажа Хозяинова, решили смотаться в поселок за документами и личными вещами — под прикрытием взятого в заложники контр-адмирала. «Альфа» появилась, как всегда, в самый неудачный для террористов момент. Во время их захвата в штабе полигона Шарипов был тяжело ранен (скончался в больнице 1 апреля 1999 г.), остальные обезврежены. Вторая группа спецназа тем временем взяла Хозяинова.
Новый глава ФСБ В. В. Путин (всего месяц в должности) в тот же день получил шифровку об успешном завершении операции, общее руководство которой было возложено на Г. А. Угрюмова.
Не заставило себя ждать и следующее ЧП. Торпедист атомной подводной лодки (АПЛ) матрос Кузьминых в ночь с 10 на 11 сентября поднялся на ходовой мостик, ударом по голове оглушил вахтенного матроса, завладел его автоматом. Затем спустился во второй отсек, в упор расстрелял находившийся там личный состав, перешел в первый (торпедный) отсек и там забаррикадировался. Перед этим пристрелил еще двух матросов, находившихся в первом отсеке. По внутреннему переговорному устройству не выдвинул никаких требований (что сразу ставило в тупик руководство операцией по его обезвреживанию!), лишь проклинал всех и вся, плакал и угрожал взорвать бортовые оружейные комплексы. С такой ужасающе непредсказуемой (а если предсказуемой, то еще ужаснее!) ситуацией и моряки, и контрразведчики, и спецназовцы столкнулись впервые. Ничего подобного до этого на атомном флоте не происходило. Специалисты доложили командующему Северным флотом, что в случае подрыва боезапаса АПЛ произойдет разрушение ядерного реактора, а это приведет к катастрофе, равной Чернобылю, пострадают пришвартованные рядом атомоходы (а может сдетонировать и их боезапас!), причальные сооружения расположенного рядом гарнизона. Что будет с людьми — понятно и так…