— Я вообще не понимаю, как вы получились такие классные среди подобного контингента. Может быть, в ваше время студенты были другие?
Лесть — удар ниже пояса, особенно, если она правдивая. Однако родители, взрастившие дочь и знающие ее как облупленную, не поддались на провокацию. Переговорив многозначительными взглядами с супругом, госпожа Роза попробовала зайти с другой стороны.
— Хорошо, тебе не понравился контингент университета. Ты упросила дядю подделать документы.
Аля немного смутилась. Двоюродный дядя по отцовской линии являлся «черной овцой» в славной семье потомственных некромантов Белых. «Черной» в том смысле, что отказался от славной семейной традиции и стал путешественником. Именно глядя на него Аля поняла, что и ей совершенно необязательно идти по стопам родителей, и дядюшка радостно поддержал авантюру племяшки.
— Но, мы сейчас можем пойти в деканат, сообщить, что документы поддельные.
— Ну и пусть, — недружелюбно буркнула любящая дочь. — Я поступила сама, без протекции, учусь на одни пятерки, даже если меня выгонят, поступлю под своим именем, — и добавила умоляюще: — Мне здесь, очень-очень нравится!
Госпожа Роза заколебалась. Подобная настойчивость требовала поощрения, а упертость, то есть упорство в достижении цели являлось фамильной чертой семьи супруга.
— Допустим. Но зачем ты разорила могилу бабушки?
Сдавленный звук, изданный Сильвой, наглядно показал, что госпожа Роза рассказала не все. Очередной отчаянный взгляд призывал подругу к молчанию, и Аля шагнула с обрыва. Фигурально выражаясь, конечно.
— Я хочу расколдовать господина Рута.
— Сама? — поинтересовался отец с ледяной вежливостью, за которой скрывалось недоверие.
Девушка сжала губы. В том числе поэтому она и не желала поступать в выбранный родителями университет, где за ней будет негласно присматривать сам декан. Такой пригляд означает хорошие оценки, не смотря ни на что, и родители бы никогда не уверились в ее настоящих способностях.
Олеандра Белая желала доказать, что она и сама на что-то годится, а не только как продолжательница рода.
— Сама, — ответила Аля и добавила с вызовом: — И, между прочим, получается!
— Заклятье с дедушки исчезло? — госпожа Роза в волнении сжала руку супруга, поднимаясь с места.
Сильва вторично поперхнулась эмоциями, и долгое время ведущий себя прилично Пуся не выдержал.
— Маааууууу! — голосисто и заливисто поддержал элементаль переживания своей хозяйки.
Чета Белых, не привычная к подобным концертам, вздрогнула, а Пуся добавил трагизма в голос, высказывая все, что сдерживала в себе рыжая:
— Уууу!
Господин Александр деликатно кашлянул и улыбнулся соседке своей дочери:
— Какой интересный у вас фамилиар. Громкоголосый.
Несмотря на самозабвенные подвывания элементаля, хорошо поставленный голос слышался прекрасно. Ошарашенная новостями Сильва что-то залепетала в свое и Пусино оправдание, пытаясь успокоить элементаля. Вскоре тот перешел на курлыканье, и все успокоено выдохнули.
Аля потрясла головой, возвращая ясность мыслям.
— Нет, заклятье еще не спало, но оно ослабевает. Мы с заместителем декана Берном работаем над этим.
— Но почему ты нам не сказала? — госпожа Роза продолжала взволнованно сжимать ладонь супруга, переплетя пальцы.
— Зачем? — насторожилась девушка.
— Мы бы тебе помогли. Ты же самое дорогое, что у нас есть.
Аля открыла рот, чтобы объяснить, что она сама хотела все сделать, но в голове словно фейерверк взорвался, и все кусочки головоломки встали на место.
— Уиии! — внезапно подпрыгнула девушка и затараторила, схватив Сильву за руку: — Мама, папа, нам срочно, мы скоро вернемся, идем!
И откуда только силы взялись потащить за собой ничего не понимающую подругу.
— А… — госпожа Роза только и успела поднять руку в попытке остановить дочь, как дверь уже захлопнулась.
Чета Белых недоуменно переглянулась, а Пуся удовлетворенно курлыкнул.
— Вот! — тяжело дышащая Аля остановилась перед «статуей» декана и велела подруге: — Целуй!
— Ты что, я не могу, — зашипела рыжая. — День же, кругом люди!
И действительно — по лестнице туда-сюда дефилировали студенты, некоторые даже посматривали на девушек с иронией, мол, понятно, очередные дурочки решили, что именно их поцелуй пробудит декана.
— Да ну и что, — Аля в волнении то сжимала, то разжимала запястье подруги, словно опасалась ее бегства. — Если любишь и желаешь расколдовать, не кочевряжься — целуй!
С видом «была-не была», Сильва зажмурилась и быстро поцеловала господина Рута.
— Ага, я так и думала, — услышав удовлетворенный голос подруги, рыжая посмела открыть один глаз. Ничего не изменилось, декан так и остался «статуей».
— Теперь моя очередь.
Аля выдохнула, прогоняя волнение, и прижалась губами к щеке декана.
— Барышня, что вы делаете? — красивый баритон полнился недоумением.
Девушка отпрянула от недоуменно созерцающего окружающее ожившего господина Эдельвульфа Рута.
— И где Предатель?
— Иии! — с боевым воплем радости Аля кинулась на шею Эдельвульфа в попытке придушить его по-родственному в объятиях. — Дедушкааа!
— Дедушка? — господин Рут невольно приобнял вешающуюся на него девицу. Аля хотела было объясниться, но краем глаза заметила знакомую фигуру на лестнице.
— Она сейчас все объяснит! — Аля еще раз звонко чмокнула дедушку в щеку и ткнула пальцем в Сильву, напоминающую выброшенную на берег рыбу, пытающуюся выдавить из себя хоть один звук.
Декан Рут, не растерявший своей импозантности, с интересом воззрился на рыженькую девушку, а Аля, притянув подругу поближе, прошептала ей с настойчивостью на ухо, желая расшевелить до обычного состояния огненного ураганчика:
— Пользуйся моментом!
А сама помчалась вниз по лестнице к замдекану Берну, замершему каменным болванчиком. Оставалось ощущение, что он словил заклинание, спавшее с его патрона и учителя.