— Ты поранил голову, — сказала она слабым голосом.
— Несчастный случай, — сказал Том. Ему не хотелось рассказывать ей о Престонах. — Ударился о низкую балку.
— Ты бледный и выглядишь ужасно. Они не имели права держать тебя так долго.
— Жаль, я не могу видеть, как ты выглядишь после такого дня.
— Мне не так уж плохо. Миссис Джибс просто чудесная. Она сказала тебе, что у нас сын?
— Да, я о нем слышал. Он здесь, рядом с тобой? Ему нравится кроватка, которую я сделал?
— Говори, — попросила она. — Кажется, он услышал твой голос и слушает тебя. Он поворачивает голову туда-сюда.
— Правда? — сказал Том и ощупью пошел к колыбели. — Как ты считаешь, он знает, что я его отец?
Когда он дотронулся до одеял, которыми был укрыт его сын, и почувствовал, как шевелится теплое тельце, такое маленькое, что-то подкатило к горлу, и у него перехватило дыхание. До сих пор малыш был просто частью Линн, частью их общей жизни, чем-то, что заставляло его переживать за нее. А теперь, когда он шевелился под одеялами и Том чувствовал его тепло под своими ладонями, его форму и то, как он дергался, пробуя силу своих маленьких ног и рук, он знал, что у малыша своя жизнь, свои сердце и душа и своя упрямая воля, свое место под солнцем.
— Возьми его, — сказала Линн. — Он ведь твой сын.
— Я боюсь, — признался он. — Я ведь не вижу и могу сделать ему больно.
Лестница заскрипела, и в комнату вошла миссис Джибс. Она взяла малыша из кроватки и положила на руки Тома. И теперь, держа на руках это теплое существо, с такой удивительной силой толкавшее его своими маленькими ручками и сопящее ему в лицо, Том стоял, чувствуя, что он и его маленький сын были одни вместе в темноте. Наедине, как единая плоть. Но прямо в самом сердце этой темноты возникала солнечная картинка.
— Я вижу тебя, — шептал он. — Я вижу тебя, малыш, летним днем после дождя, тянущего руки к дикой розе у изгороди, и ты смеешься совсем как твоя мать, потому что тебе на лицо упало несколько капель дождя.
Миссис Джибс взяла малыша и положила снова в кроватку. Том повернулся к Линн и сел, зажав ее ладони в своих.
— Твой отец был здесь. Ты слышала? Он поехал за доктором Дандесом.
— Да, слышала.
— Ты меня не послушалась, да? Ушла из дома и прошла столько миль до фермы. Мне страшно, когда я думаю, что ты прошла весь этот путь.
— Отец пришел и забрал тебя домой?
— Это сделала Бетони. Она отложила свадьбу, поверишь ли? Не знаю, что она сказала полицейским, но они отпустили меня, как бы то ни было. А потом по дороге домой мы подобрали твоего отца.
Том почувствовал рядом миссис Джибс. Она трогала его за плечо.
— Мы должны дать ей отдохнуть. Доктор еще не скоро приедет. Ты можешь прийти еще через часок-другой. Я тут посижу, пока она спит.
— Думаю, это правильно, — сказал Том. — Я тут гогочу, как старый гусь.
Он поднялся со стула и наклонился поцеловать Линн в лоб. Ее пальцы коснулись его лица. Он повернулся и пошел на кухню.
— Как она? — спросила Бетони.
— Говорит, что в порядке. И миссис Джибс, кажется, не волнуется за нее. Как бы то ни было, скоро здесь будет доктор Дандес.
— Как малыш?
— Он просто шедевр, правда! Думаю, они скоро дадут тебе посмотреть на него.
— Сядь сюда, — сказала Бетони. — Я хочу промыть тебе лоб как следует.
— Хорошо. — Он сел на край кресла-качалки, выпрямившись и зажав руки между коленями. Он думал о своем малыше. — Может, он будет плотником, как и я. Может, его возьмут в Коббз. — И через некоторое время сказал: — Как ты думаешь, ему не понравится, что у него отец слепой, как сова?
— Нет, я уверена, все будет хорошо.
Бетони заметила глубокую рану, смыв запекшуюся кровь.
— Мне это совсем не нравится, Том. Рана просто ужасная.
— Смешно, но я совсем ничего не чувствую. Я почувствовал что-то, когда в меня попал камень. Я думал, что рассыплюсь на кусочки. Но больше ничего не чувствую. — Он протянул руку и потрогал рану кончиками пальцев. — Ничего, — сказал он, надавив. — У меня просто голова онемела, вот и все.
— Совсем онемела, говоришь?
— Почти вся.
— Поскорее бы доктор пришел! — сказала она. — Он уже должен быть здесь.
— Может, он еще куда-то ушел. Может, Джеку придется подождать. Ты беспокоишься за Линн?
— Меня больше беспокоит эта рана.
— Я же тебе сказал, ничего страшного. Я даже не чувствую ее. Я немного одуревший, но уже привык.
— Думаю, тебе нужно отдохнуть.
— Может ли отдыхать человек, минуту назад ставший отцом?
— Ты же провел столько времени на допросе в полиции.
— Ничего, — сказал он, а немного погодя добавил: — Я не убивал Тилли, Бет, это правда, и Бог тому свидетель.
— Я ни минуты не сомневалась.
— Хоть бы она появилась и положила всему этому конец. Я не хочу, чтобы мой сын вырос в мире, где люди говорят, что его отец убийца.
— Прислонись к спинке и отдохни, — сказала Бетони. Ее беспокоила и пугала его бледность. — Откинься в кресле и расслабься.
— Хорошо, — сказал он, откинув голову на подушку, висевшую на спинке кресла. — Я немного устал, теперь, когда подумал об этом.
Бетони приподняла его ноги и подставила под них табуретку. Потом принесла одеяло и укрыла его до самого подбородка.
— Поспи, если сможешь. Тебе будет лучше. Линн с малышом в хороших руках.