г
СЦЕНА 18/1
«Дом Авиаторов»
— … И не думайте! — Галина Леонидовна Брежнева категорична, — Никаких кабаков и Екатерининских дворцов в Ленинграде с битьём старинных сервизов! Всех этих абсолютно дурацких похищений и выкупов невесты! Дебильных конкурсов с чьими-то яйцами! Незнакомых пьяных рож и их слюнявых поцелуев! Драк не по злобе! «Ямщика» хором! Гонок по ночной Москве с пальбой в воздух из табельного! Истерических воплей «Горько!»! Цыган из ресторана гостиницы «Советская»! Медведей! VIP-гостей и даже… Мусика Магомаева с его «Свадьбой»… хотя я его и очень люблю… Ох, и насмотрелась я всего этого, ребята… С утра… одна горечь похмелья и расстройство за бесцельно прожитые дни и выброшенные деньги!
— Бр-р… — реально содрогнулись мы с Татьяной от такого талантливого живописания свадебной вакханалии.
А она сильно изменилась… Алкоголическая одутловатость давно сошла, черты лица заострились, а кожа разгладились. Или её разгладили специалисты… сеансами лечебного массажа и ароматными банями, неважно. На изменившемся в лучшую сторону породистом лице отыскались большие красивые глаза…. Похудела…
И сейчас, перед нами с Татьяной сидит в кресле с чашечкой кофе очень даже интересная дама. Ухоженная. Элегантная. Модно, но по возрасту одетая… В дорогом деловом брючном костюме от Fabiana Filippi в мелкую клетку. Стильные туфли-лодочки Vagabond на невысоком каблуке. Скромные бриллиантики сияют в ушах и на цепочке. Самое обыкновенное обручальное кольцо на правой руке. Там же, на запястье — небольшие золотые Rolex Lady Datejust. Часы по статусу, прямо, для женщин-министров. Неяркий, но очень качественный французский маникюрный лак. Причёска от мастеров «Чародейки» на Калининском. Лёгкий макияж. Бросила курить и сейчас от неё пахнет не закисшей пепельницей, как раньше, а дорогими французскими духами — знаменитыми Chanel №5.
Вот, заехала к нам домой… поговорить насчёт организации нашего свадебного праздненства… просили же её через отца:
— За те деньги, мои дорогие, что вы выбросите на эту совершенно ненужную вам пьянку… можете полгода спокойно путешествовать по всему миру или месяц прожить в президентском люксе отеля в любой стране… сами для себя устроив настоящий праздник любви и яркие воспоминания на всю жизнь…
Галина Леонидовна меняет пустую чашку на полную. Мы уже про это знаем и подсуетились… на столике стоит, ждёт… Сильные канцерогены — алкоголь и никотин, из её жизни ушли, пришёл кофе… Так часто бывает с бывшими алкоголиками! Не страшно, кофе у нас с запасом…
— Полгода, конечно, у вас нет… дела не ждут. Но, на две недели… страна вас отпускает, уже решили… — Галина Леонидовна улыбается и протягивает мне прозрачную папку:
— Вот, вам, ребята… небольшой свадебный подарок от нашей семьи… В смысле, от нас с Юрой (её муж генерал-лейтенант Юрий Михайлович Чурбанов) и родителей — папы Леонида Ильича и мамы Виктории Петровны. Кроме двухнедельной путёвки в Чехословакию, там ещё есть ваши билеты на дневной поезд «Прага-Экспресс» с Белорусского вокзала. Туда-обратно, вагон СВ. С деньгами, думаю, Антон сам разберётся…
Я молча киваю, разберусь. Галина Леонидовна ставит вторую пустую кофейную чашку на столик и коротко нас инструктирует:
— В «Грибоедовском»…. В субботу… В 13−00… я договорилась… распишем вас, поздравим, пригубим шампанское и всё… сразу дуйте на вокзал. И две недели будьте счастливы только друг с другом… Прага, она такая… загадочная, мистическая и очень-очень красивая, я-то знаю. В общем, вам там понравится, я уверена. А чешские товарищи всё для этого сделают… они уже пообещали папе. А сейчас, ребята, простите… служба! Завтра с утра в ГКЗ большое совещание по сельскому хозяйству… нам с папой нужно ещё к нему подготовится.
— Спа-си-бо! — говорим мы ей хором. Потренировались, конечно, заранее…
СЦЕНА 18/2
А это, да… подготовиться к завтрашнему совещанию Брежневым нужно получше… Мои змейки на местах уже взяли под защиту от грызунов большинство элеваторов и зернохранилищ СССР. И это, мгновенно, потянуло за собой необходимость экспорта излишка зерна, которого в СССР со времён «Поднятой Целины» Шолохова не было. В смысле, излишка…
Уже который год страна закупает зерно в Канаде. За валюту, естественно… А к экспорту зерна ни-че-го ещё не готово. Куда везти, когда, сколько, за сколько, на чём и т.д. Вот, Брежневы с министрами и ГКЗ завтра и будут разруливать сложившуюся ситуацию. Неплохую, в основе…
СЦЕНА 18/3
— А венчаться? — в лоб спрашивает меня Татьяна, когда Галина Леонидовна уже уходит.
Она со всем согласна и даже благодарна дочери Брежнева за такой подход к собственной свадьбе в части её празднования. Свадебное путешествие в Прагу… это же так романтично… и спокойно… Ибо, ранний токсикоз, нет-нет, да, уже и протянет к её горлу свои шершавые лапки. Никуда не денешься, физиология беременности… Но… венчаться же⁈ В Елоховке! Она всегда мечтала…
— Э-э-э… Танечка… да у нас и времени на венчание не будет… — в который уже раз я обманываю Татьяну «во спасение», — Да, и не к спеху… Давай, из Праги приедем… и этот вопрос с тобой обсудим?
Хитрый и опытный я знаю точно, что если не сейчас, то и не сразу по приезду… просто, не до этого будет… да и праздничное настроение уйдёт… И ещё… Ну, вот как ей напомнить? Что, перед венчанием нужно… и поститься, и… причащаться. А это уже… исповедь. Искренняя и горячая… Иначе, не считается!
Как-то, в прошлой жизни, я наблюдал такую картину… Перед воскресной утренней службой с причастием…. В притворе Храма второй приходской священник по-быстрому принимает исповедь у прихожан. Батюшка — благостный, тучный, полусонный. Вдруг вспомнившие про исповедь перед причастием прихожане — шустрые. Да, хорошо, хоть, вообще пришли на службу, не проспали. Очередь идёт быстро:
— … отпускаю! Молись Божьей Матери, дочь моя, и больше не греши…. Свободна… Следующая! Следующая!
И вдруг…
Молодая женщина… видимо, уже на девятом месяце беременности… Подошла её очередь… И с кроткой светлой улыбкой первохристианской праведницы на челе… Она берёт… и достаёт из сумочки общую тетрадь 96 листов за 95 копеек… А в той тетради… от корки до корки… аккуратным почерком отличницы-десятиклассницы… все её грехи прописаны. Ей самой. Для памяти. Так можно. Уж, не знаю… какие и за какой период… И подходит она с этой тетрадью к батюшке… А тот… сразу всё понял… аж проснулся…
— Дочь моя, — обращается к женщине встревоженный таким раскладом батюшка, — Тут у тебя на несколько часов чтения… Может я, того… сразу все их тебе отпущу, скопом? Какие уж там особенные у тебя грехи-то?
— Нет, батюшка, — твёрдо заявляет прихожанка, — Мне ребёнка рожать скоро. А вдруг, помру? Поэтому, вот… Хочу, по настоящему!
Вздохнул батюшка… да, и накрыл её голову над иконой Божьей Матери своей епатрахилькой. Давай, мол, начинай уже читать, дочь моя многогрешная, чего телишься⁈
Много в тот день прихожан непричащёнными остались… без исповеди-то нельзя. А потому, что исповедоваться лучше заранее, не торопясь, на вечерней службе… а не проскакивать мышкой с утра с совсем уж немощными… когда уже и служба началась…
И я могу себе представить любого православного батюшку, когда я… просто, расскажу ему про себя под епатрахилькой… просто расскажу… хотя бы частично. Ну, не ему, конечно, а Богу… А у Бог про меня итак всё знает и пока особых претензий ко мне не имеет… иначе, я бы знал… Так, что, пока, воздержусь от исповеди и, соответственно, таинства венчания по православному канону… Ибо, сказано Дьяволу Иисусом Христом в иудейской пустыне, когда он там постился 40 дней после иоаннова крещения на реке Иордан:
«Не искушай Господа Бога твоего!»
— Ладно, — говорит Татьяна, — Действительно, это не к спеху… не будем Бога искушать и сами искушаться… всуе, на бегу венчаться. Потом, подготовимся и нормально повенчаемся, хорошо?
И, ведь, в точку попала! В прошлой жизни мы с ней повенчались, когда нам уже было под 60. Помню, батюшка тогда поворчал…
— Вы, что, граждане пенсионеры, ненормальные, под венец в таком возрасте идёте? Это, молодежь лишние присушки друг другу строит… приходится разъяснять… что не присушка это… что потом не развенчать, если что… А вы-то… всей своей жизнью уже доказали… детей вырастили.
… но, повенчал. Всё было торжественно и красиво! Ну, а как ещё любимой супруге, с которой прожил в законном браке душа в душу больше сорока лет, сказать о своей к ней любви? Как в юности… А, вот, так… веди бабушку под венец, сама всё поймёт!
СЦЕНА 18/3
На часах — 23:30
Время уже позднее… и мы с Татьяной готовимся ко сну.
И вдруг…
Телефон на тумбочке в спальне как-то странно подпрыгивает, зависает в воздухе, неестественно изгибается и, заикаясь… всё же выдаёт свой «Дзинь… Дзинь».
— Алло, квартира Архиповых, вас слушают… — нисколько не удивляясь такому странному поведению аппарата берёт его трубку Татьяна и тут же… встревожено передаёт её мне, зажимая микрофон ладошкой, — Тебя… Артур… тот продавец из «Галантереи» на Красной Пресне… который мне пуговицы для твоего пальто тогда подсунул…
Я улыбаюсь ей, мол, всё в порядке, не волнуйся, родная… всё под контролем. А сам думаю:
«Что это Артуру от меня понадобилось, что до утра не подождал со звонками? Видимо, что-то важное, определённо, случилось…»
Я плохо слышу мысли собеседника по телефону. Тонкий медный провод хоть и пропускает психоволны, но, здорово их искажает. Так… слышу общую направленность мыслительного потока и настроение говорящего, но конкретные слова разобрать не могу.
Артур сейчас явно напряжён и этого даже не маскирует…
— Алло, Антон… это Агтуг…
— Алло! Слушаю тебя, О, Великий Демон, — говорю я в трубку шутливым тоном, — Тёмные Иные Москвы просветлели (или потемнели?) до такой степени, что решили прекратить попусту бегать за Светлыми и наконец заняться прибыльным делом⁈ Их есть у меня… Ты по адресу! И это правильная тема для ночных звонков… Говори!
Но, Артур не поддерживает мой шутливый тон:
— Антон! Когоче… Тебе забили стгелку…. Вот, пегедаю… Вынужден пегедать… Не могу не пегедать. Они сильнее меня… значительно сильнее. А мы, демоны, только силу и пгизнаём, ты же знаешь…
Стоп! «Забили стрелку»⁈ Но, это терминология «братвы» начала 90-х… а сейчас на дворе 1980-й. Не сходится. А значит… А значит… Вот, я лошарик на воздушном шарике! Да, как же я раньше-то не догадался⁈
— Артур, спокойно! Давай, по порядку! Кто мне стрелу забил?
— Наши стагшие… инквизитогы, когда мы с Гессегом пго тебя и твои пгедложения, как и обещали, им гассказали…
— Когда и где хотят встречаться?
— 4-го октябгя, в субботу, в обед… Сказали, сами тебя найдут. Тему не знаю, мне не сказали, но… очень газдгажены… никогда их такими газдгажёнными не видел.
Во, дают, господа Инквизиторы Дозоров! Это, ещё что за беспредел⁈ Я же не их поднадзорный Иной… мне они… вообще-то, по фиг. Тем более, что изначальная Сила скрепила наш договор с Дозорами в Сандунах… О невмешательстве в дела друг-друга, так сказать… Ну, и получите, тогда, для лучшего понимания:
— Не-а… Артур, нет такой возможности…Так им, Артур, передай… раз уж взялся передавать… Свадьба у меня на эту дату… Уже не буду отменять, близких обижу. На своей Татьяне жениться буду! Ты её видел, когда свои хитрые пуговицы для меня ей заряжал в «Галантерее» на Красной Пресне… а-ха-ха! В общем, я твоим Инквизиторам, или кто они у вас там… стрелу перезабиваю! Через пару недель буду дома, наберу… уточнимся. Лады?
— За те пуговицы я уже получил… — угрюмо констатирует великий демон Артур, — Понял… не можешь… ты женишься 4-го… Поздравляю…
И вдруг…
Всегда плохая московская телефонная связь на некоторое время становится хорошей, с абсолютной слышимостью… и сразу в наушнике трубки мне слышны ещё и мысли демона в словах… и они вполне искренни и соответствуют им произносимому:
— Ты… эта, Антон! Не гогячись… да? Я бы, точно, не гогячился… Это тебе не бедного демона Агтура гонять на Гогького. Это, Антон… Инквизитогы! Пготив них нет приёмов… Даже лом не поможет… И Богис Игнатьевич… он гядом… тоже так считает.
СЦЕНА 18/4
Бубонная чума
Касургис — Бойхем — Prah — Pražení — Praha.
Я вздрагиваю и открываю глаза. Под окном на улице скандалят. Кто-то, видимо, важный, орёт:
— М-мэр-р-рзавец! Ты слижешь эту грязь языком! («С добрым утром, коммунистическая Прага! А такая тихая вчера казалась улочка… мы с Татьяной даже окна на ночь не стали закрывать.» — думаю я… и опять закрываю глаза.)
— Ма-а-алчать!… Клянусь спиной святого Вацлава Пржемысловича, ты выведешь меня из себя!
Другой голос, грубый и хриплый, бубнит, что на этой улице надобно глядеть под ноги:
— Под утро дождичек прошел, а мостили ее сами знаете когда, блародный панэ…
— Он мне еще указывает, куда смотреть!
— Вы меня лучше отпустите, блародный панэ, не держите за рубаху…
— Он мне еще указывает!
Слышится звонкий шлепок. Видимо, это уже вторая пощечина — первая меня разбудила.
— Вы меня лучше не бейте, блародный панэ… — бубнят внизу.
«Где-то я этот текст уже слышал… или читал…» — думаю я и окончательно просыпаюсь, — Да, вспомнил… АБС…«Трудно быть Богом!»… Арканар, Дон Румата, один в один. Ну, почти…'.
По выработанной годами привычке мгновенно включаюсь в действительность, проверяю змеиный свисточек на шее и тут же… сдуваюсь, как воздушный шарик. Моя шея обмотана какой-то пушистой меховой лентой…. Магического свисточка принцессы-кобры Шуи Сисс у меня на шее нет… или он скрыт под этой лентой… Пытаюсь ленту снять… но, ничего не получается! Лента намертво въелась в кожу и при её рывках мне кажется, что я сейчас сам себе оторву голову…
Татьяна!!! Где Татьяна⁈ На кровати рядом со мною её нет! Да, та ли это, вообще, кровать⁈ Вместо роскошного брачного ложа королевского номера исторического отеля «Pod Věží», что рядом с Карловым мостом, пожалуй, лучшего в ЧССР в 1980 году, на тихой пражской улочке, окружённой историческими достопримечательностями… я сейчас лежу на грубо сколоченной из кривоватых досок лежанке. Вонючий волосяной тюфяк в головах с весело шевелящейся на нём живностью (Блохи, вши, гниды? Значит, вот так они выглядят… Никогда не видел!), грязноватая льняная простынь с прорехами. Вот, и вся моя постель…
Вскакиваю с лежанки и оглядываюсь. Узкая комната-пенал с плохо оштукатуренными глиняным раствором (глина/песок) стенами и покатым занозистым полом. В некрашеную дверь вбито три кованых гвоздя. Это, полагаю, вешалка? На ней висят какие-то тряпки. Это моя одежда? Похоже… ведь, другой всё равно нет. Морщусь… но одеваюсь.
Колченогий табурет. Небольшая глиняная ваза — это, видимо, ночной горшок для испражнений. Открытое настежь оконце, тоже кривоватое. Вот и весь интерьер. Городская гостиница? Как номера для бедных на втором этаже «у дядюшки Бло» в городе без названия в Красной Окуме? Похоже…
На полу, рядом с лежанкой валяются…
Мой портал — завернутая в чистую белую тряпочку медная скоба, бывшая когда-то неснимаемым браслетом с буквой М посередине (Маг или Университет штата Монтана), и одноразовая зажигалка… Всё сую в карман, потом испытаю в здешней реальности…
Мой скорострельный пистолет Glok в оперативной подмышечной кобуре и две полные обоймы к нему, в запас. Надеваю кобуру на себя, не в руках же её таскать.
И ещё две довольно тяжёлые золотые монеты старинной русской чеканки. Неплохой подарочек… Тоже сую их в карман.
Всё ясно! Мой магический пространственный карман прекратил своё существование и всё его содержимое, попросту, вывалилось куда пришлось. Портал и пистолет, да, помню… там у меня и хранились… А, вот, золотые монеты… Видимо, они случайно вылетели из тех стеклянных трёхлитровых банок из-под томатного сока с мелким утерянным золотом, выковырянным моими змеями по московским половым щелям. Когда я их перегружал в кладовочку к демону Систелю… Другого объяснения их происхождения у меня нет.
Я подхожу к окну и прислушиваюсь к ругани. Утро солнечное, яркое… Орущий на простолюдина благородный панэ… А он, на минуточку, с двумя двуручными мечами на богатой перевязи… Ох, не зарубил бы он мужика этими мечами… Вокруг них уже собралась небольшая толпа охочих до бесплатных развлечений… Убогие дома-фахверки. Визжат и свистят мальчишки, кидаясь грязью.
Посредине улицы неглубокая сточная канава. По ней плывут фекальные стоки. Хоть какое-то подобие канализации… На других улицах и такого нет, жители в прямом смысле «ходят под себя». Кучи мусора. Крысы. Мухи… Вонь и миазмы… Но, на это никто не обращает внимания. По булыжникам мостовой стучит огромными колёсами воз с глиняными горшками, впряжённый в двойку лошадей… А за ним… на улицу медленно входят… — О, Боже, кто это⁈
… люди в масках с птичьими клювами, в чёрных плащах, в шляпах с широкими полями, под которыми у них капюшоны с пелеринами — от блох. В кожаных штанах, перчатках и с тростями. Это три «Чумных врача»… За ними на своих телегах движутся «мортусы». Ещё, у этих врачей есть жаровни и раскаленные докрасна кочерги для «лечения» — прижигания чумных бубонов без анастезии. Смертность от такого лечения — 100%. Я читал об этом…
Миг, и улочка пуста и тиха… Ни мальчишек, ни взрослых… никого. «Чумные врачи» начинают прочёсывать дома… Им для этого не нужны разрешения. Чума в городе!
СЦЕНА 18/5
Я сажусь на колченогий табурет (к лежанке даже не подхожу!) и задумываюсь…
Ну что… дорогой мой Антон Максимович Архипов… опять любимое средневековье! Магическое? Не знаю… магии-то у меня больше нет, я её не чувствую. Никакой… ни человеческой, ни змеиной. И опять я в «одних трусах»… правда, постарше и в своём теле… но, с пистолетом, а-ха-ха! И опять все те же вопросы:
— Где я?
— Да, вроде бы, в Праге, но, какой сейчас год? Если в городе чума, то это 1680-й. Хм-м! Ровно на 300 лет назад улетел.
— Кто я?
— Никто, судя по номеру в городской гостинице.
— Что со мною случилось?
— Переместили меня сюда, конечно… и, ведь, сам виноват… прозевал, расслабился вдали от дома. Даже «Зубы Василиска» на ночь вокруг номера в отеле не выставил. Инквизиторы Дозоров? Похоже, они… Пушистая меховая лента на моей шее — это их «Кот Шрёдингера», мощный артефакт для конвоя преступников — Иных. Я читал про этого «кота»! Напрочь вырубает любую магию. А дёрнешься, голову оторвёт. Кстати, пишут, что он существует в единственном экземпляре… Значит, магия и здесь есть… и значит с ней я ещё встречусь! Уже, можно, сказать, встретился… И это, очень сильная магия, если пользующиеся ей Инквизиторы Дозоров в 1980 году знают про «забивание стрел» через 10 лет… И я уже, примерно, понимаю, как такое может быть… Значит, Инквизиторы ещё придут ко мне… вопрос времени.
— Боюсь ли я чумы?
— Скорее, нет… маги не болеют. А от того, что мне таким образом «выключили» мою магию, я магом быть не перестал. Или перестал?
— Но, что же мне делать? Как вернуться в 1980 к беременной жене Татьяне?
— Не ной, Антоша! Поживём, увидим… чай, не впервой.
В общем, какая-то ка-та-стро-фа!