Реза покачал головой. Понятное дело, что не возьмёт, но она же не за него платит, а за себя — пусть его принципы горят белым пламенем! Её сейчас занесёт злым дыханием Сета!
— Сомневаюсь, что у тебя есть столько наличных.
В этом он может оказаться прав. Родители велели пользоваться картой.
— Ты можешь передвигать ноги быстрее?
Затащил её в пески и ещё недоволен! Но, наверное, боится, что разлёгшийся в песках верблюд встанет и уйдёт вслед за маячащей вдали троицей собратьев. Но верблюд продолжал мерно покачиваться в раскалённом мареве.
— Гашиша накурился, — пошутил Реза, но ей и её ногам уже было не до шуток. Однако радостное приветствие внушило надежду, что Резу тут знают. Только слишком долго они говорили, и бедуин всё махал руками, явно набивая цену, а Реза всё оборачивался и глядел вдаль мимо неё. Наконец бедуин поднёс мобильник к спрятанному под платком уху, и Реза шагнул к ней с улыбкой:
— Они приведут лошадей. На верблюде я тебя в другой раз покатаю, когда будешь менее горячей.
Это что он опять сказал? И про следующий раз, и… Да ладно, Суслик, к словам придираться! Пусть сначала вытащит тебя из пустыни, а уж потом будете отношения выяснять.
— Устала?
И Сусанна даже не поняла, какое сальто он сделал, чтобы в миг оказаться на песке с ней на коленях. Сил сопротивляться не было, и она покорно опустила голову ему на плечо, наплевав на жёсткую лямку рюкзака, врезавшуюся в щёку. Но лишь она тяжело вздохнула, рядом сразу скрипнул песок, но она не смогла уже поднять головы, потому что на волосах лежала тяжёлая ладонь каирца. Реза заговорил по-арабски, но она сумела разобрать слово «спасибо», а потом на голове оказалась куфия — и Сусанна в страхе обернулась на бедуина. Ух, это платок не с его головы! И снова прилегла на плечо Резы. Странный какой-то… И зачем всё это устроил? Может, ему просто скучно живётся с мамочкой. И с этой мыслью она, кажется, уснула, потому что когда открыла глаза, сразу увидела перед собой копыта. Реза заставил её выпить откуда-то взявшейся воды и попытался водрузить на коня. Но уж тут она его оттолкнула — это она сумеет сделать без его помощи!
Он распрощался с бедуинами и обошёл её лошадь со всех сторон, подтягивая подпруги и регулируя стремена.
— Держи повод, как трубочку от мороженого, — и увидев её злую мину, тут же улыбнулся: — Часа не пройдёт, я накормлю тебя мороженым, обещаю!
Он уже конкретно достал — она ничего не просит у него! Только бы добраться до гостиницы. А уж завтра она на порог его не пустит, чтобы его мать там ни приготовила! Имя-то у неё какое… Фиг запомнишь!
— Ты меня слышишь? Сожми повод в одной руке, не натягивай. Лошадь пойдёт следом за моей, они так приучены. Главное — держи её на небольшом расстоянии и не давай обходить мою лошадь, потому что она кусается.
Сусанна кивнула. Поехали уже, а то и платок станет таким же мокрым, как и кепка, пригвоздившая его к голове. На лошади почти не качало, и Сусанна порадовалась, что Реза не взял верблюда — иначе из неё бы все кишки вытрясло. Однако каирец постоянно оборачивался, словно боялся, что она грохнется в обморок, но после краткого сна и пол литра воды она вновь почувствовала себя человеком, хотя была бы рада, если бы вся вода всё же испарилась через кожу и не мешала ехать.
— Ещё чуть-чуть!
Хорошее ободрение с учётом, что она уже потеряла счёт времени, только солнце явно подумывало занырнуть в хаос. И вдруг Реза поворотил назад своего коня и поравнялся с ней.
— Доставай из рюкзака телефон. Отсюда хороший вид на Сфинкса. Мы ближе подходить не будем. Да, и куфию не снимай. Тебе очень идёт. Лучше зелёных волос.
Какое счастье, что на ней солнцезащитные очки! В них ни глаз, ни лица не видно. Жаль, конечно, что фото без верблюда, но лошадь тоже хороша с такой узорчатой попоной…
— Всё, разрядился, но я успел сфотографировать, — и Реза вновь подставил ей спину с рюкзаком. — Пять минут, и мы избавимся от лошадей. А вообще подумай, такая продвинутая цивилизация, а ни плавать не научились, ни лошадей не оседлали.
— Кто?
— Египтяне, конечно!
— Я тоже плавать не умею.
— Зато на лошади теперь умеешь. И иероглифы писать, я точно знаю…
Мокрый весь, а не ерничать не может, нахал! Только бы не затоптать теперь туристов копытами. Но два бедуина сами к ним подбежали, и Сусанна с ужасом увидела, как Реза протянул старшему золотой браслет! Она его так по миру пустит. Бедуин не подумает возвращать золото. А, может, браслет и не золотой вовсе…
— Ещё сто шагов, моя царица, и будет тебе терраса с видом на пирамиды.
Да ей сейчас никакой вид не нужен! Ей бы умыться да сесть на то, что не качается. Она решила не глядеть в зеркало, потому что у встретивших их вышколенных официантов в красной униформе был достаточно красноречивый взгляд. Но, наверное, богатые люди, даже после пешей прогулки по Сахаре, выглядят платёжеспособными.
Обтеревшись водой, Сусанна доковыляла до плетёного шезлонга в углу террасы и вытянула ноги, наплевав на их серость. Заходящее солнце вовсю жарило небо, но в воздухе ещё не разлилась вечерняя прохлада, если в песках она вообще существует. Однако на столике её поджидали мороженое и стакан с лимонадом — оставалось надеяться, что это не махито. Даже капля алкоголя сейчас убьёт её.
— Я взял только мороженое, надеясь на домашний ужин, — на столе подле Резы лежал его телефон, — но мой тоже разрядился, а заявляться к матери без звонка я не хочу. Взглянешь на меню?
Сусанна покачала головой. Из-за усталости она абсолютно не чувствовала голода. Реза протянул ей вазочку с мороженым и задержал горячие пальцы на её руках, а потом скользнул на запястье.
— У меня есть для тебя браслет. Чуть подогнуть, и будет точно твой размер.
Суслик, говори — нет. И быстро! Но язык распух от жары и не шевелился.
— Только не уверен, что его будет достаточно, чтобы искупить нынешнюю прогулку. Прости меня. Я дурак, что потащил тебя в пески.
И когда Реза наконец убрал руку, Сусанна тут же схватила ложечку. На этот раз он, похоже, не издевался, потому что действительно выглядел расстроенным.
— Неужели я ошибся, и кольцо тебе велико?
— Что? — Сусанна нервно уронила руку на колени.
— Я заметил, что ты постоянно крутишь его.
— Я… — Сусанна совсем потерялась в чужом языке. — Я… Я просто не привыкла к кольцам. — Ну же, Суслик, скажи это наконец! — И я… Я хочу его вам вернуть. Мои родители не поймут…
— Верно, не поймут, — перебил Реза довольно зло, но тут же улыбнулся. — Скажешь, что купила у торговцев. У них куча похожих побрякушек. Никто ценности кольца не узнает. И ценность не золотом измеряется и даже не часами работы ювелира, а чувствами дарителя. Это кольцо ничего не стоит, поверь.
От его улыбки дрожь побежала по спине. Или же наконец-то на террасу прокралась долгожданная вечерняя прохлада.
— Дай сюда руку…
И Сусанна подчинилась — пальцы оказались на его ладони даже раньше, чем он сказал «пожалуйста», она хорошая ученица Сельмы.
— Хорошо сидит. Мои губы редко ошибаются в выборе пальцев.
Сусанна не могла сформулировать вопрос, да и не знала, который озвучить и сонма роящихся в голове. Реза поцеловал палец с кольцом и отпустил руку, и падая та чуть не выбила ложечку из вазочки с мороженым.
— Ешь уже, а то растает, — Реза откинулся в кресло и коснулся губами края своего стакана, но не сделал и глотка.
— Как вы определили размер кольца? — задала Сусанна вопрос, показавшийся ей самым безобидным, чтобы каирец только убрал ото рта стакан.
— Я же объяснил — губами. Или ты думаешь, я вчера целовал твои пальцы для чего-то другого?
Суслик, когда ты научишься молчать?! Будешь говорить на уроках английского в школе: London is a capital of Great Britain… А здесь тебе надо молчать. И она схватила свой бокал — только бы в нём оказался лимонад, но распробовать она не успела, потому что плавающая на поверхности веточка мяты сразу прилипла к губам. Пришлось выплюнуть и покраснеть! Или же лицо горело от ожога. Завтра она будет сеньорой Помидорой. Но он её такой не увидит…
— Тебя, как маленькую, с ложки кормить, что ли?